***
Я не засекал, сколько конкретно прошло времени, но когда шокированная Алёнка уже держала на руках два небольших плачущих свертка, а рядом с ней сидел счастливый и не менее шокированный Сашка, я осознал, что только что сотворил нечто великое. А ещё я понял, что сейчас либо упаду в долгожданный обморок, либо словлю очередную «белочку». Но, всё хорошо, что хорошо заканчивается, и уже в полнейшем спокойствии я смотрел на друзей, которые только что стали настоящей семьёй. Милан сидел рядом, и я ощущал его эмоции, словно они прошли сквозь меня: удивление, шок, понимание происходящего и странная, непередаваемая радость. — Ну, и что скажешь, глядя на своих детей? — спросил я подругу, когда способность разговаривать ко мне вернулась. Алёнка повернула голову сначала к одному, потом ко второму и изрекла: — Твинцест! Сашка лишь покачал головой, а я глупо улыбнулся. — Да чё ты, как таракан после дуста? — бодро спросила новоиспеченная мамаша. — Ты вообще-то поступил, как настоящий мужик! — Точно, — поддержал Сашка. — Не знаю, как тебя благодарить, Ник. Я лишь слабо махнул рукой, мол, ничего не надо, только больше не просите о таких вещах. По-моему, мир спасать проще, чем это... Как женщины это выдерживают? А чуть позже встрёпанные, взволнованные и радостные парни вырулили из кухни, поздравляя друзей с прибавлением, которого мы все с нетерпением ожидали увидеть. Тёмыч был растроган до глубины своего анимешного сердца, Вик, похоже, вообще слезу пустил, а Люсёк с Максом просто стояли, как вкопанные. Сержант же был озадачен поднятием с пола бренного тела Кира, который до сих пор ещё не пришёл в сознание. После этого Милан, понявший, что я здесь сделал всё возможное, взял меня под локоть и уверенно потащил наверх, оставив народ, на что я мог только слабо возмущаться. — Э, к-куда мы? — Карамелька, — вполголоса и очень томно произнёс брюнет, — я хочу от тебя ребёнка. — Ты, блин, в курсе, что я вроде как парень? — я даже не успел толком испугаться такому предложению. — Не волнует, — сказал Бог и, закинув меня на плечо, как неандерталец свою женщину, понёс мою трясущуюся тушку по лестнице. Меня опустили на пол уже наверху, и когда передо мной открылась дверь в мою комнату, челюсть незамедлительно познакомилась с полом, ибо внутри всё преобразилось: горели свечи, тёплый ветер, проникая в открытое окно, приносил невероятную свежесть, а полная луна, яркий свет которой падал на кровать, добавлял атмосфере ещё большей магии. — Ты когда успел... — не успел я договорить, как почувствовал губы на своей шее и руки, которые не дали даже дёрнуться в сторону. После пережитого стресса эти прикосновения и поцелуи дарили долгожданный покой и исцеление. Затем, внезапно оторвавшись от меня, Милан прошёл на середину комнаты, явно нервничая. Я же закрыл за собой дверь, ожидая дальнейшего диалога. — Карамелька, — произнёс он, словно, проглотив ком в горле, — я знаю, что ты уже ответил мне согласием, но я хочу сделать всё правильно. Я уже успел спросить твоего отца, а теперь спрошу тебя ещё раз: ты согласен стать моим официально? Мои ноги в этот момент совсем ненадолго приросли к полу, поскольку я итак сегодня пережил кучу эмоций. Но после слов моего Демона я решительно подошёл к нему, глядя прямо в разноцветные глаза, в которых застыли надежда и немой вопрос. Блин, он что, до сих пор сомневается? Дебилушка мой... Обняв застывшего брюнета за талию, и, притянув его к себе, я буквально выдохнул ответ в нервно сжатые губы: — Я всегда буду принадлежать тебе. Но и ты будешь только моим. — На другое я не согласен, — ответил он, подаваясь мне навстречу, и захватывая в плен своих губ и сильных рук, которых мне всегда будет мало. Поцелуй вышел непривычно медленный и до жути нежный, что отдавалось в каждой клетке и нервном окончании моего тела. От одежды мы тоже избавились на удивление медленно, и это заводило. А ещё было в этом что-то преступное, ведь мы находились в доме Великого Зла — бабушки, и одно лишь осознание подстрекало. Но если уж гореть в Аду, так вместе. Неспешно двигаясь к кровати, мы избавились от последних ненужных вещей и теперь ощущали друг друга кожей. Ветерок, проникающий в комнату, немного охлаждал, пуская по телу приятные мурашки, но соприкосновение с горячей кожей Милана делало эти мурашки просто огромными. Не разрывая поцелуя, меня осторожно, будто нечто хрупкое, опустили на поверхность кровати, спускаясь тёплыми влажными губами к шее. Я же гладил Милана по спине, прохаживаясь ногтями, отчего брюнет издавал рычащие звуки, которые отзывались пульсацией где-то у меня в паху. Воздух вокруг начинал потихоньку плавиться, и я знал, что это вовсе не от жара свечей, а от нашего дыхания и взглядов, устремлённых друг на друга. — Я хочу тебя. Как же я тебя хочу, Карамелька, — жаркий шёпот в ухо, и я понимаю, что уже ничто меня не волнует. Прикосновения Милана стал уже настойчивыми, и были далеки от невинных, но я не обращал внимания и не обратил даже в тот момент, когда вокруг мох запястий сомкнулись металлические оковы. Меня приковали к спинке кровати и окинули взглядом потемневших глаз. — Прости, — без капли сочувствия произнёс Милан, — но однажды ты уже оставил меня вот так, полностью беспомощным. — Мстишь? — Вроде того, — ответил он с предвкушающей улыбкой охотника, поймавшего жертву. Меня затрясло от ожидания его дальнейших действий. Неужели он решил вернуть мне тот трюк? Не хотелось бы об этом думать, тем более этот парень знает всё о пытках, причём, самых изощрённых. — Всегда мечтал замучить тебя до смерти, — произнесли мне на ухо таким тоном, что я понял всю безысходность своего положения. Где-то у изголовья кровати послышался странный звук, и, повернув голову в эту сторону, я увидел, как Милан опустил свою руку в ведёрко, которое стояло на прикроватной тумбе. Только чуть позже я сообразил, что там стоит шампанское со... льдом. Чёрт, лёд. Я попал. — Что хочешь сделать? — лениво поинтересовался я, стараясь не выдавать волнения в голосе. — Хочу узнать, насколько ты боишься холода, — с коварной улыбкой ответил брюнет. — Мсье знает толк в извращениях, — восхитился я. — Что есть, того не отнять, — невинно пожал плечами мой личный мучитель. В этом полумраке, в моменты, подобные этому, он выглядел настоящим Демоном. Длинные чёрные волосы разметались по загорелым печам, взгляд был наполнен первородной темнотой и желанием, а мне ничего не оставалось, как в очередной раз стать добычей в его руках. А пока я предавался радостным мыслям, Милан ужу вытащил кусочек льда и крепко задумался, что же такого интересного с ним сделать. Брюнет окинул плотоядным взглядом всё моё тело, не пропустив ни сантиметра, а я, ощутив этот взгляд, почувствовал, как кровь прилила к члену. Как раз в этот момент, маньячина посмотрел именно туда с наиковарнейшей улыбкой. Прикосновения льда к разгоряченной плоти вызвало протяжный стон, и я выгнулся на кровати. Милан, не торопясь, обвёл головку всё тем же кубиком льда, а затем повторил мучительное действие, но уже губами и языком. Я чуть не задохнулся от контраста ощущений, но мы только начали. — Ш-ш, бесёнок, я ведь могу и не сдержаться. Оглядев этого идеального парня с ног до головы, я не мог не заметить его каменный стояк. Жаль, я не мог ничего сделать для него со скованными руками, но его это нисколько не огорчало. А уже почти растаявший кусочек льда продолжал своё путешествие, но на сей раз выше: по животу, обводя пупок, вверх к чересчур чувствительным (благодаря недавним выкрутасам идиота Микки) соскам. Когда они стали твёрдыми до предела, горячий язык повторил траекторию, и мне оставалось лишь выгибаться и продолжать стонать, умоляя о продолжении. — Я определённо тебя сегодня съем, — нервно пробормотали мне куда-то в область шеи, дотягиваясь до очередного кусочка льда в ведёрке. Шея, ключицы, соски — всё уже было искусано, зализано и снова искусано. Так могло продолжаться до бесконечности. Обжигающий лёд скользил по телу вниз, а за ним не менее горячий язык повторял это направление. Когда касания достигли моего члена вновь, Милан взял его в рот полностью, отдаваясь этому процессу со странным энтузиазмом. Не то, чтобы раньше такого не было, просто именно в этот момент мне показалось, что мы стали ближе, чем когда-либо. Хотя, куда уж больше? Я достиг своего предела, когда брюнет, стал скользить своим языком по моей плоти быстрее, снова и снова задевая чувствительную уздечку и кружа вокруг головки всё быстрее. Но кончить мне, разумеется, не дали. В нетерпении я начал извиваться на постели, пытаясь продлить удовольствие, толкаясь в горячий рот Милана, но тот отстранился с садистской улыбкой. Поцеловав внутреннюю сторону моего бедра, брюнет вновь потянулся за льдом, и в его взгляде, который он мне подарил в тот момент, было столько всего многообещающего: желание, страсть, дикое возбуждение. Такой коктейль смешался и внутри меня, скручиваясь тугим узлом внизу живота, и развязать его мог только Демон. Когда лёд в его пальцах начал кружить вкруг мышц моего ануса, я вздрогнул, но вовсе не от холода. Я предвкушал, как он сам войдёт в меня, заполняя, и будет во мне всю оставшуюся ночь, пока мы оба не упадём от изнеможения. И этот извращённый парень разделял мои мысли. — Я хочу, чтобы ты запомнил эту ночь, — прошептал он, вводя в меня уже подтаявший кубик льда, вместе с пальцами. — Я её при всём желании не смогу забыть, — задыхаясь, ответил я, насаживаясь на пальцы Милана. Он растягивал меня старательно, прохаживаясь по стенкам, изредка задевая простату дразнящими медленными движениями. Мой член давно налился и пульсировал, но меня продолжали мучить, врываясь пальцами вновь и вновь. — Х-хватит издеваться, — я уже не мог ни связно говорить, ни мыслить. Всё, чего я хотел, это чувствовать его в себе, кожа на коже, губы на своих губах. — Какой же ты нетерпеливый, — кое-кто, в принципе, тоже уже был готов сорваться, держась из последних сил. Все мышцы были напряжены, словно натянувшаяся тетива, которая вот-вот отпустит стрелу к цели. Что ж, цель не возражала. — Расстегни наручники, — хрипло попросил я, — Я хочу тебя трогать. Без слов Милан выполнил мою просьбу, склоняясь к моим губам за долгожданным поцелуем, а я потянулся к нему. Чёрт, я обожал эти губы. Только они могли заставить меня забыть обо всех проблемах и растворяться в этих ощущениях. В меня ворвались резко, неистово и совершенно неожиданно, но это было настолько крышесносно, что я громко простонал, не задумываясь о том, что нас могут услышать. Этот момент был до абсурдности важен, ведь мы находились в доме бабушки, и этот факт почему-то казался реальным доказательством наших с Миланом чувств. Или я совсем поехал? — Быть в тебе так потрясающе, Карамелька, — еле дыша, произнёс брюнет, вколачиваясь в меня рваными толчками. От его слов я, казалось, завёлся ещё сильнее, а Милан задал какой-то нереально-бешеный темп. Удерживая мои ноги под коленями, он вбивался под нужным углом, заставляя моё сердце практически выпрыгивать из груди, а член пульсировать с новой силой. Демон, видя моё состояние, крепко сжал у основания мой ствол, не позволяя полностью отдаться этим ощущениям. Другая его рука сместилась на мою ягодицу и довольно ощутимо сжала, я же мог думать лишь о нём внутри; о том, как он двигался, дышал, смотрел на меня. Когда Милан поймал мой взгляд, я потянулся к нему за поцелуем, и он ответил так, что я понял: он ощущал то же самое. — Люблю тебя, — на выдохе прошептал я, оторвавшись от его губ, за что получил новую порцию экстаза, так как брюнет начал с каким-то завидным упорством вколачиваться в меня, напоминая дикое животное. Он всегда был ненасытным, и это безумно мне нравилось, ведь я и сам не мог им насытиться в полной мере. И никогда не смогу. Нечто, похожее на рык, вырвалось из его рта, когда он почти потерял контроль, и я понял, что больше не смогу сдерживаться. — Пожалуйста, — единственное, что я был в силах произнести. Милан убрал руку, доведя меня до самой грани парой резких толчков, позволяя мне получить долгожданную разрядку. Спустив тормоза, резкими движениями брюнет вскоре последовал за мной, а затем буквально рухнул сверху, прижимаясь чуть влажной кожей своего торса и пресса к моему. Это всегда был мой любимый момент. Так, всё ещё находясь во мне, даря поцелуи, Милан был ближе всего на свете.***
Сон всё никак не шёл, хотя часы уже перевалили за 5 утра. Мы лежали, прижавшись друг к другу, наслаждаясь прохладой, которая наконец-то пришла. Голова брюнета покоилась у меня на груди, и я перебирал его смоляные пряди, как это нам обоим нравилось. — Можно спросить? — во мне вдруг проснулось любопытство. — Уже спросил, — сонно ответил Милан. — Зачем вы таскали кур? — этот вопрос не давал мне покоя уже не первый год, но рискнул я узнать только сейчас. Ну, мало ли, какая страшная тайна скрывается за этой историей. — Мы были идиотами, — тяжело вздохнул Демон, явно с неохотой делясь подробностями своего криминального прошлого, — и нам нужно было как-то развлекаться в скучной деревне. После продолжительной паузы я всё же рискнул предположить: — Твоя идея? — Только бабушке своей не рассказывай. Я итак уже перед ней опустился, как только мог. — Мда, и в кого я превратил великого и ужасного Демона? — этот вопрос я задал, скорее, сам себе, но мне ответили вполне серьёзно, правда очень тихо. — В человека. Больше мы не произнесли ни слова. Морфей наконец-то забрал нас в своё царство.