* * *
Знакомство с непосредственным начальником доктором Стефаном Найтроудом вышло не очень удачным. Но Вильям списал это на нелюдимость главного научного сотрудника НИИ. Найдя восточное крыло первого этажа здания научных разработок, которое полностью было отдано под лабораторию Найтроуду, Вильям долго искал самого доктора. Тот нашел его сам. — Какого черта ты бродишь по лаборатории? — было первым, что сказал мужчина. — Здравствуйте, доктор Найтроуд! Меня зовут Вильям Андерс. С сегодняшнего дня я работаю стажером-исследователем под вашим началом. Очень рад возможности работать с таким выдающимся ученым, как Вы! Прошу Вас объяснить мои обязанности. — Я же просил больше никого ко мне не направлять, — вздохнул тот. Найтроуд был на голову ниже Вильяма, плотного телосложения с темными коротко стрижеными волосами. За большими очками, которые сильно выделялись, светились внутренним огнем глубокие карие глаза. Доктор с самого начала отрицательно отнесся к назначению Вильяма, но парень надеялся переубедить мужчину в процессе совместной работы. Не имея опыта, Вильям отлично знал теорию, поэтому верил в то, что со временем сможет не только приносить пользу в подготовке материалов и инструментов, но и принимать участие в исследованиях. По крайней мере, предупредив его о неразглашении какой-либо информации которую он получит в лаборатории, доктор позволял ему наблюдать за отбором генетического материала и работой с ним, заниматься заполнением бумаг. Нелегко с доктором Найтроудом было не только Вильяму. Мужчина не здоровался с коллегами, игнорировал или грубил начальству, которое само появлялось в лаборатории. Но все это меркло перед одержимостью и работоспособностью доктора. Тот ел и спал на рабочем месте, для чего в лаборатории была оборудована комната отдыха. Вильям ни разу не видел, чтобы доктор отлучался из института. Казалось, для того существовала только работа, и это не могло не вызывать уважения и восхищения. Доктор Найтроуд игнорировал Вильяма, что сильно того удручало. Мужчина обращался к нему, как к роботу, с просьбами принести, подать, сделать. Не то чтобы Вильям рассчитывал на что-то другое, но надеялся хотя бы набраться знаний от первого человека в современной генной инженерии и прикладной биомедицине. Увы, никакими знаниями доктор не делился и вообще старался не замечать стажера, зачастую исчезая из поля зрения Вильяма совсем. Сбегать у доктора Найтроуда получалось лучше всего. Вильяму, обыскавшему все незапертые помещения лаборатории, оставалось только сдаться. Вот и в этот раз найти доктора не удалось, а время уже было без пяти час. Плюнув на поиски мужчины, Вильям отправился в столовую НИИ, которая в это время была забита сотрудниками. Игнорируя чужие взгляды, которые преследовали его куда бы он ни пошел вот уже неделю с того самого момента как он начал работать, Вильям наполнил свой поднос, и двинулся между рядами обедавших коллег, ища свободное место. За одним из столов на четыре персоны сидели две женщины — длинноволосая крашеная блондинка и шатенка с каре. Они поглядывали на него, склонившись друг к другу и оживленно переговариваясь. — Здравствуйте. Могу я здесь сесть? — спросил у них Вильям. — Конечно! — после короткой паузы сказала блондинка и приветливо улыбнулась ему. Поблагодарив, Вильям сел рядом с притихшими женщинами и принялся за еду. — Меня зовут Ребекка Калахан, а это Даниэла Янг, — заговорила блондинка, когда Вильям стал менее активно работать ложкой. — Вы новый стажер доктора Найтроуда? — Да, меня зовут Вильям Андерс, можно на «ты», — сказал он, смущенно улыбаясь Ребекке в ответ. — Тогда и к нам на «ты», а то чувствую себя старухой со всеми этими «выканьями», — вставила слово Даниэла. — Как тебе доктор Сатана? — Кто, простите? — Найтроуд. Его так за глаза все младшие сотрудники и стажеры называют. — О, — протянул Вильям действительно впечатленный. — И за что он получил такое прозвище? — Я надеялась, что ты дашь нам на это ответ. Скажем, может он приносит девственниц в жертву или ест сердца младенцев? — Э-э-э… Нет, ничего такого, — растерянно моргнул Вильям. — Не воспринимай всерьез, Вильям, она шутит, — рассмеялась Ребекка. — То, что его называют доктором Сатана — это правда, — возразила Даниэла поднимаясь и забирая свой поднос. — Мне нужно возвращаться, счастливо оставаться. — Рад был познакомиться, — спохватился Вильям, когда женщина уже отошла. — На самом деле доктора Найтроуда так прозвали его стажеры, — сказала Ребекка, вновь привлекая его внимание. — С ним довольно тяжело сработаться, во всяком случае, это еще никому не удавалось. — То есть? — До тебя у него уже было с десятка два стажеров и все они были не в восторге от доктора. Говорят, он чудаковатый. Вильям вынужден был согласиться, что вывод о странности доктора Найтроуда мог придти в голову любому, однако так говорили о многих выдающиеся людях, что не мешало им быть гениями в своем деле. — Но стажеры у него дольше трех недель не задерживаются не из-за этого, — сказала Ребекка. — Шепчутся, что доктор не мужчина и оттого весьма жесток. — В смысле? — удивился Вильям, поскольку был уверен, что у виденного им доктора Найтроуда была ярко выражена половая принадлежность. — Эм-м… — смутилась женщина. — Поговаривают, он помешался на почве своей импотенции, став законченным садистом. — А разве правильно говорить об этом мне? — засомневался Вильям, уверенный, что уж проблемы интимного характера доктора обсуждать с ним Ребекке не стоило. — Ой, ты только не подумай чего! Просто все стажеры доктора в последние свои недели всегда ведут себя крайне странно. Ты же знаешь о запрете на разглашение информации? Вильям активно закивал. Доктор действительно предупреждал его и даже заставил бумагу подписать о том, что вся информация, связанная с экспериментами, оборудованием, методиками и все, что происходит в стенах лаборатории, не должно стать достоянием гласности. Мало того, был в тех документах и пункт о том, что любая информация, касающаяся непосредственно доктора Найтроуда, не может быть обнародована или передана третьим лицам. — Так вот, рассказать-то никто особо не рассказывал, но на ребят смотреть было страшно. Причем и на девушек, и на парней, поэтому я и говорю тебе это, — замялась Ребекка. — В общем, будь осторожнее с доктором. — Хорошо, я приму эту информацию к сведению, — важно кивнул Вильям, стараясь тем самым успокоить собеседницу. — Вот и отлично! Завтра тоже придешь в столовую на обед? — сменила она тему разговора. — Да. — Тогда я займу место и для тебя, — пообещала Ребекка. Так они стали обедать вместе. Изредка к ним присоединялась Даниэла, но больше с ним общалась именно Ребекка. Из ее предупреждений о докторе Найтроуде Вильям сделал только один вывод: доктор может и не подарок, но все наговоры на него — зависть менее удачливых коллег. Не мог Вильям поверить в садистические наклонности и злобу мужчины. По его мнению, доктор был гением, может быть зацикленным на работе гением, но это только возвышало того над остальными в глазах Вильяма.* * *
Стефан наконец застал директора НИИ — Соломона Диеза, немолодого уже мужчину с лысиной и проседью в темной шевелюре на положенном тому месте. — Какого черта ты опять подослал ко мне стажера? Сколько раз мне нужно повторить, что твои сосунки мне мешают? — с порога зарычал он. — И тебе утра доброго, Стефан! — директор невозмутимо встретился с ним взглядом. — Твой последний выбор — верх идиотизма. Только из института, практического опыта чуть больше, чем ноль, представлений о жизни меньше, чем ноль. Позволь узнать, чем ты думал, когда брал его на должность стажера-исследователя в моей лаборатории? — Как раз тем, что он еще зелен и не имеет устоявшихся принципов и представлений о том, что правильно, а что нет, он меня и привлек. Заметь, куда более опытные и сильные личности сбегают от тебя до окончания испытательного срока. На этот раз я решил попробовать что-то диаметрально противоположное. Незрелая личность, мягкий характер, без опыта работы и базы жизненных знаний. То, что тебе нужно. — Я сам решу, что мне нужно! — взорвался, присмиревший было Стефан. — И это, конечно же, будет не человек, — поддакнул Соломон, — а очередная генетически модифицированная кукла. Ты меня поражаешь, Стефан, такой умный человек и довольствуешься в своем окружении молчаливыми покорными марионетками. — Зато какие они! — хмыкнул Стефан. — Химеры, кентавры, русалки, наги, эльфы. Больше ни у кого во всем мире нет такого гарема. Каждый экземпляр единственный в своем роде. Просто скажи, что завидуешь мне. — Завидую. Твоему бескрайнему гению я завидую. И сожалею, что при этом ты еще и столь аморален, — вздохнул директор. — Из моралистов толковых ученых не выходит, сам знаешь. Так что прекрати брюзжать и убери от меня своего мальчишку. — Боюсь, что это теперь твой мальчик. Пока он не сбежит от тебя, как и те, кто был до него. — Значит, что бы с ним ни случилось отныне, это будет на твоей совести, — пожал плечами Найтроуд. — Не перегибай палку, Стефан! Если ты перейдешь черту, то даже я не смогу тебя защитить. — А причем тут я? Это ты прислал желторотого юнца в лабораторию, кишащую опасными существами. Не моя вина, если мальчишка окажется рядом с одним из опытных образцов. — Ты взялся мне угрожать? — Я никогда не угрожаю. То, что ты предпочитаешь забывать о фактах, не заставит эти самые факты раствориться в воздухе, — сказал Найтроуд, открывая дверь и собираясь покинуть кабинет директора НИИ. — Стефан, предупреждаю, твой стажер — это твоя ответственность, — крикнул ему вдогонку Соломон. Соломон Диез уже восемнадцать лет возглавлял научно-исследовательский институт генетики, биохимии и физиологии, где работал еще при отце и матери Стефана, тоже, к слову сказать, незаурядных ученых. Однако Стефан не без гордости думал о том, что переплюнул обоих своих родителей способностями, фанатизмом и достижениями. С того момента, как он одно за другим совершал научные открытия и получал за них престижные премии, Стефан знал, что директору не раз намекали на самых высших уровнях, чтобы тот холил, лелеял и всячески баловал перспективного ученого, а на маленькие прегрешения и ошибки закрывал глаза. Сам Соломон не раз вслух соглашался с «верхами». Пусть методы Стефана были не самыми лицеприятными, но реальная выгода его разработок была столь ощутимой, что ему прощалось очень и очень многое.