Ссылка на край света

      В самолёте он не переставал крутить в голове их последний разговор: никак не получалось понять доводы Исина, для Бэкхёна они казались совершенно неубедительными. Весь длинный перелёт он думал, смотрел под разным углом, пытался поставить себя на место Исина, даже составил табличку за и против переезда. По всему выходило, что Исину не место на Аляске.       В Сеул добрался вымотанный и сонный, сразу направился в квартиру и, не раздеваясь, завалился спать. Утром проснулся от постоянной вибрации телефона где-то под боком, там ждали десятки смс и звонков с работы.       Проснувшись, приняв душ и приведя себя в порядок, Бэкхён вышел на холодную по-весеннему улицу и первым делом направился в любимое кафе. Знакомый бариста за стойкой радостно поприветствовал и без просьбы пошёл делать его любимый кофе. Официантка, которая давно строила глазки, мило улыбаясь, поинтересовалась, чем он будет завтракать и, призывно виляя бёдрами, пошла на кухню. Она видела его с бывшим, но всё равно не переставала надеяться на взаимность. Странная девушка, немного навязчивая, не то, что Исин.       Внезапно заболела голова, Бэкхён потер переносицу и виски, благодарно улыбнулся бариста за кофе и стал пить маленькими глотками. На вкус кофе был такой же, как прежде, но, что странно, не доставлял столько удовольствия. Хотелось другого кофе, из тех самых рук…       Быстро закончив завтрак, Бэкхён решил не откладывать явку на работу. Коллеги определенно соскучились, радостно приветствовали и с любопытством расспрашивали о деталях его поездки и впечатлениях. Бэкхён старался отвечать всем и так увлёкся беседой, что не заметил, как пролетели два часа.       Их общение нарушил директор Квон:       — Господин Бён, прошу в мой кабинет.       Бэкхён нехотя поднялся, пообещав рассказать ещё что-нибудь позже, и пошёл следом за директором. В кабинете ему было предложено сесть на стул для посетителей. Бэкхён поставил на стол подарок, привезённый для шефа с Аляски.       — Что это? — заинтересовался Квон.       — Сувенир. Я всегда что-нибудь привожу. Мне пообещали, что эта вещь уникальна и больше вам никто такого не подарит.       — Спасибо. Я обязательно оценю её позже.       За спиной прозвучал щелчок дверного замка.       — Ну и зачем вы закрылись? — не поворачиваясь, поинтересовался Бэк.       — Чтобы нам не мешали разговаривать, — ответил Квон, топчась за его спиной и потирая в нетерпении руки.       — Это вряд ли случится.       — Я скучал по вас, Бэкхён.       — Да неужели? Разве я давал для этого повод?       — Отнюдь. Вы старательно вели себя так, чтобы как можно сильнее меня раздражать.       — Надо же, а я переживал, что вы неверно поймёте мои действия, но вы правы.       — Откуда в вас столько наглости?       — Давайте перейдем к делу, — Бэкхёну надоели его намёки и навязчивость. — Поездка окончена, я проработал все детали, частичный отчёт вам уже был предоставлен. Основным недостатком посещения Аляски из личного опыта считаю дороговизну, но при правильном подходе и расчётах, затраты можно нивелировать до доступного уровня. У меня есть…       — Подождите, — Квон наконец-то решился, подошёл к нему со спины вплотную и положил обе руки на плечи Бэкхёна. — Прежде, чем продолжится наш разговор, я хочу услышать от вас ответы на совсем другие вопросы.       — Я уже отвечал на них.       — Всегда полезно переспросить.       Бэкхён резко поднялся, сбрасывая его руки, и повернулся лицом к лицу. Директор Квон был выше него сантиметров на 10 и существенно крупнее, но он не чувствовал себя достаточно уверенно, в отличие от Бэка.       — У вас отличные перспективы в рамках нашей компании, вы можете много добиться, со временем возглавить одно из подчинённых агентств или даже стать моим заместителем, — директор нервно облизнул сухие губы. — И для этого вам нужно согласиться только на одно условие.       — Озвучьте его прямым текстом, чтобы у нас не возникло недомолвок, — вкрадчиво потребовал Бэкхён, смело глядя ему в глаза и стоя так близко, что ощущал его дыхание на своём лице.       — Я хочу, чтобы вы стали моим.       — Ещё точнее.       — Любовником. Моим любовником.       — Спасибо за откровенность. Но нет. Я отказываюсь.       — Очень глупо с вашей стороны. Сказав это, директор резко схватил его за голову обеими руками и попытался поцеловать, но Бэкхён оттолкнул его, ухватил за руки и одним движением вывернул их, одновременно крутанув начальника к себе спиной, Квон вскрикнул от боли и неожиданности.       — Моё "нет" не означает "да", — прошептал Бэкхён, почти касаясь его уха и добавил громче. — Вы не в моём вкусе. Это первое. Во-вторых, мне не нужно повышение через постель, я не настолько бездарен. Ну и в-третьих, в паре сверху обычно я. Вы явно на другое рассчитывали, так ведь? Ещё раз попытаетесь прикоснуться ко мне, я сломаю вам обе руки и отобью хозяйство, чтобы больше ни на кого не встало. Понятно?       — Более чем, — прохрипел Квон, пытаясь не кричать от того, что Бэкхён больно выкручивал ему кисти, словно выжимал тряпку. Сам Бэк порадовался, что регулярно занимался и мог без труда защитить себя. Свои умения он нарочно не афишировал, чтобы держать потенциальных противников в неведении и тем самым обеспечить себе фору. Квона парень отпустил полминуты спустя, убедившись, что причинённая боль была достаточно убедительным аргументом. Но директор не был бы директором, если бы не умел быстро брать себя в руки. Продышавшись, он потер запястья и занял своё кресло, равнодушно глядя на Бэкхёна.       — За время вашей командировки я много думал и пришел к выводу, что компания более не нуждается в ваших услугах. Сдайте ваши наработки и банковскую карту. Документы получите сразу после увольнения.       — Я и сам собирался уходить, но это будет исключительно мое решение, а не ваше, если вы не желаете бодаться с трудовой инспекцией.       — Меня ваши желания больше не интересуют.       Бэкхён выдержал разъярённый взгляд начальника и понял, что тот обиделся очень серьёзно.       — Поскольку меня выгоняют в нарушение моих прав, я оставляю за собой оставшиеся у меня наработки. Всего наилучшего.       Бэкхён звонко ударил ладонью по столу, оставив на нём банковскую карту, и с удовольствием заметил, как вздрогнул Квон, дивясь силе его рук, поклонился в 90 градусов, демонстративно захлопнул дверь и вышел в общий офис. Коллеги с удивлением смотрели ему в след.       — Бэк, ты куда? — спросил один из мужчин-менеджеров. — Ты же только что вернулся?       — Я здесь больше не работаю. Отовсюду посыпались вопросы «как?», «что?», «почему?». Подождав, пока коллеги утихнут, Бэкхён окинул из оценивающим взглядом и четко сказал:       — Об этом спросите директора Квона, — но подумав, что директор ситуацию вывернет исключительно в свою пользу, добавил: — Меня выставили за дверь без моего согласия и веских причин. Приятно было с вами всеми работать, надеюсь, мы сохраним дружеские отношения в будущем.       Поклонившись коллегам, пожав руки и даже обнявшись с некоторыми, Бэкхён с улыбкой покинул офис. Он решил не откладывая написать заявление об увольнении по своей инициативе и отправил его по электронной почте на общую почту туроператора. Сразу же пролистал объявления о вакансиях, выбрал несколько подходящих и направил им своё резюме. Закончив с делами, парень написал лучшему другу, предложив встретиться в их любимом баре.       Сехун в бар пришёл с небольшим опозданием на целых 11 минут, в чём Бэк не преминул его упрекнуть, получив в ответ добродушный смешок.       — Ну, рассказывай, — сказал Се, хлопнув по столешнице и подав бармену знак. Бэкхён неторопливо посасывал что-то крепкое в стакане для бренди. Присмотревшись к другу, Сехун спросил:       — Какой по счёту?       — Бокал? Без понятия. Спроси у бармена.       Сехун не постеснялся и с неудовольствием узнал, что уже пятый.       — Так, похоже, у тебя много новостей.       — Угу.       — Начни с хорошей.       — Я уволился.       — Наконец-то!       — Я хотел ещё в аэропорту Аляски заяву подать, но чёт как-то не заладилось, пришёл сегодня в офис, а Квон руки распустил и ультиматум впаял - либо я с ним сплю, либо могу идти нахер.       — Что ты ему сломал?       Бэкхен резко стукнул бокалом о столешницу, вызвав фонтан брызг и звон и выкрикнул:       — Чёрт, я так и знал, что надо было!       Сехун засмеялся. О силе и тренировках Бэкхёна он знал даже больше, чем его тренер, и прекрасно понимал, что захоти Бэк расквасить обидчика, справился бы одним пальцем.       — Не, ну я дал ему понять, что его руки будут при нем до тех пор, пока он их не распускает. Как и член. Я не прав?       — Всё правильно. Я уже было полез в интернет читать о побоище, которое, оказывается, не состоялось. А теперь добей меня плохой новостью, солнышко.       — Чертова ты потомственная гадалка, Се, — всхлипнул Бэкхён, опрокидывая в себя алкоголь.       — Нет, серьёзно? Ты влюбился?       — По уши.       — Неожиданно.       — Это тебе-то? Ты ж как в воду глядел!       — Да я это для красного словца сказал, чтоб тебя отвлечь. Я ж не думал…       — Один хрен.       — И как его зовут?       — Исин. Чжан Исин.       — Китаец?       — Представляешь? Надо было переться на край света, чтобы встретить там свою любовь азиатского происхождения.       — Но почему эта новость плохая?       — Потому что он остался на Аляске. Не захотел ехать со мной.       — А ты говорил ему? Признавался?       — Ну я… Не то, чтобы напрямую. Ну, понимаешь…       — Дурак.       — Я знаю. Но сам подумай, сколько мы были знакомы? Без году неделя? Каких-то четыре месяца! Думаешь, он бы поверил? Я сам не верю, хоть и чувствую, — Бэкхён постучал себя кулаком по груди.       — Знаешь, что? Давай пойдём к тебе домой, и там мне всё расскажешь. Здесь сегодня группа какая-то выступает, будет шумно.       — Давай.       Бэкхён продолжал пить всю дорогу, захватив из бара начатую им же бутылку бренди, а дома уже догонялся тем, что было, а было несколько банок соджу и пива. Он рассказал Сехуну буквально всё, кроме интимных подробностей, изливал душу, плакал, ругал Исина, корил себя, пока не заснул на диване обессиленный. Переваривая информацию, Сехун подумал, что впервые видит лучшего друга в таком состоянии. Бэкхён и раньше влюблялся, он в принципе довольно влюбчив, но расставался обычно легко, никогда не переживал дольше одного дня и уж тем более никогда не напивался. Вот даже с последним, Чанхуном, он скорее злился на своего бойфренда, нежели тосковал по нему или испытывал другие сильные эмоции. Но чтобы так… Что же там за китаец такой?       Сехун остался на ночь в квартире Бэкхёна, укрыл его пледом, а сам устроился спать на кровати. Утром он помог Бэку справиться с похмельем и головной болью, сгонял на работу, пообещав вернуться вечером с едой и лёгкой выпивкой.       Бэкхён проспал весь день, выключив телефон, поэтому, когда Сехун постучал в дверь, Бэк открыл не сразу. Сонно плетясь обратно к дивану, он зябко кутался в плед.       — Ооо, похоже, этому столу больше не наливать, — пропел Сехун, внося пакеты с покупками.       — Не умничай, — буркнул Бэкхён, забираясь с ногами на диван и укрывая замёрзшие стопы. — Куда ходил?       — Решил затарить тебе холодильник. А то ведь загнёшься совсем.       — Спасибо.       От безысходности в его голосе Сехун оставил пакеты на полу, сел рядом и обнял друга за плечи.       — Настолько плохо?       — Угу.       — Думаешь, это любовь?       — Я понял это на подлёте к Сеулу. Чуть не рванул обратно.       — Что же тебя остановило?       — Отсутствие билета и то, что меня там не ждут.       — Бэк, не говори так. Я отказываюсь верить, что чувства возникли только с твоей стороны.       — Я не знаю, что делать, Се.       — Я тебя не брошу. И к тому же я не думаю, что он такой уж несравненный красавчик, каких свет не видывал.       Бэкхён задумался на минуту, потом сорвался с места, откопал под одеждой сумку с ноутбуком, достал его и стал нетерпеливо зажимать клавишу включения. Когда ноут загрузился, Бэк открыл папку под названием «Син» и запустил режим слайд-шоу. А Сехун продолжал говорить:       — И потом, ты у меня тертый калач. Ты уже многое пережил, в мире куча красивых и интересных людей, почему ты решил, что…       Бэкхён повернул к нему монитор, а сам в позе зародыша свернулся на кресле. Сехун молча смотрел фотографии, не в силах оторвать взгляд от красивого парня и великолепных пейзажей. С фотографий на него смотрел обычный, на первый взгляд, молодой китаец, но, приглядевшись, Сехун оценил его обаяние, искорки в умных глазах, на фото с улыбкой — очаровательные ямочки, которые всегда очень нравились Бэкхёну. Исин не имел ничего общего с Чанхуном и не был похож ни на кого из их общих знакомых, он обладал собственной неотразимой притягательностью. Точеные черты худого лица, пронзительный взгляд, стройное гибкое тело. А если учесть из рассказов друга, что он ещё весьма умён и одарён, становилось понятно, что Бэк попал очень серьёзно. Когда слайд-шоу пошло по второму кругу, Сехун пришёл в себя.       — Ну что ж… Я могу сказать только, что мне нечего сказать.       — Да и не надо. Мне самому всё понятно, я не смогу тебе объяснить словами, проще было показать.       — Бэкки…       — Только не надо меня жалеть или ещё там что. Просто побудь рядом немного в первое время, а потом я справлюсь. Не маленький.       — А если говорить не о внешности, каков он? По характеру, поведению, в постели?       — Уверен, что нам стоит это обсуждать?       — Ты можешь выбрать молчание и хранить всё это внутри, если тебе так легче. Но если тебе полегчает после рассказа, мои уши в твоём полном распоряжении.       — Он как мечта. Во всех смыслах. А ещё он умеет варить самый вкусный кофе, что я пил в жизни.       — Даже вкуснее, чем я варю?       — Прости, но да.       — Вот чёрт. Теперь ты не сделаешь мне повторного предложения?       Бэкхён вяло улыбнулся.       — Ты опоздал. Надо было соглашаться до моего отъезда.       Сехун ничего не ответил, наблюдая за лучшим другом, сидевшим напротив с потерянным видом. Се не предполагал, что когда-нибудь увидит его таким. Неужели этот парень с Аляски так сильно изменил Бэкхёна? Или изменила сама Аляска? Бэкхён задвигался, поправляя плед на плечах, и Сехун заметил, как на его запястье что-то сверкнуло.       — Что у тебя там?       — Исин подарил. На прощание.       — И ты взял?       — Я не смог отказаться. Я вообще не понимаю, как сумел уехать от него. Ну почему он не поехал со мной, Се?       — Знаешь что? Давай-ка мы начнём приводить тебя в чувство. Сейчас поедим, потом погуляем, позже я свожу тебя в баню, а вечером напьемся.       — А потом?       — Потом посмотрим. Утро вечера мудренее. Мы напьемся в гейском баре и проверим, как твой мозг отреагирует, когда будет отключен.       — И ты не боишься идти туда?       — Я же буду с тобой.       — А, ну да. Окей. Давай попробуем.       Всё шло хорошо до наступления последнего пункта из списка планов Сехуна. На входе в клуб Бэкхён вдруг встал как вкопанный и наотрез отказался идти внутрь. Сехуну всё-таки удалось его затащить, он даже успел заказать выпивку, когда увидел, что Бэкхён пробирается наружу. Се тяжело вздохнул и поплёлся за ним. На выходе из клуба на Бэкхёна налетел развесёлый мужик в обтягивающих джинсах, в котором Се узнал директора Квона.       — Опа, Бён Бэкхён! — завопил Квон. — Так и знал, что встречу вас здесь. — Ну как, подумали над моим предложением?       Бэкхён посмотрел на него, примеряясь, а потом с размаху врезал прямо в правый глаз кулаком, заодно пройдясь по носу, и прошёл мимо. Квон закричал и упал на колени, прикрывая руками лицо. Сехун присел на корточки рядом с ним и, дождавшись, пока мужчина осознанно на него посмотрит, сказал с расстановкой.       — Ещё раз посмотришь в его сторону, опухнешь на оба глаза. А если дотронешься, лишишься руки. Понял?       Квон только икнул от испуга и ничего не ответил, парень был такого же роста, как он сам, и шире в плечах, к тому же смотрел грозно, и Квон растерялся. А Сехун не стал ждать ответа и поспешил догнать друга.       — Бэк, прости. Это была плохая идея.       — Определённо.       — Просто раньше ты любил сюда приходить.       — Это Чанхун любил, а я не хотел его одного отпускать. Но это не помогло.       — Ясно. Домой?       — Нет, пойдём напьёмся в обычном мужском баре.       — Как скажешь.       В итоге и обычный бар Бэкхёна не устроил, уже через час безуспешных попыток напиться, он кивнул Сехуну, и они вместе вышли на морозную улицу. Бэк шёл, опустив голову и сунув руки в карманы расстегнутой куртки.       — Раньше ты мёрз и всегда кутался по самый нос.       — Привык к температуре. Это же не минус 35, а всего лишь минус 1.       — Наверное, к такому можно привыкнуть.       — Знаешь, я чувствую себя идиотом. Сехун обратился в слух, не издавая ни звука, и лишь внимательно глядя на друга, а Бэк продолжал. Он ожидал услышать новые планы о том, как Бэк собирается объединиться со своим возлюбленным.       — Сколько людей в мире влюбляются каждый день? Тысячи. А сколько из них расстаются? Тоже тысячи. Если не сотни тысяч. И они все продолжают жить дальше, так почему же я поступаю, как в плохом кино, пытаясь залить разлуку алкоголем, который меня даже не берёт? Сейчас мне кажется, что это было не со мной или в другой жизни, или даже в другом измерении, настолько всё было прекрасно. Но ведь было со мной. И он был настоящим.       Сехун собирался было ответить и поддержать решение в стиле «я поеду к нему», подбодрить Бэкхёна, но услышал другое.       — Я буду жить дальше, вернусь к прежней жизни, найду новую работу, возобновлю тренировки, уеду исследовать ещё какую-нибудь страну и со временем перестану думать о нём. Возможно, встречу кого-то ещё, даже лучше, чем он. Это ведь правильнее, чем тосковать и корить себя за ошибки?       — Я не знаю, Бэк, честно, — выдохнул Сехун. — Тебе решать, как быть дальше. В любом случае, прислушайся к своему сердцу.       — Сердце кричит «покупай билет и лети», а разум рационально замечает «живи дальше, всё впереди».       — В любом случае — живи, тут я с твоим разумом согласен, — улыбнулся Сехун, потрепав друга по плечу.       — Так и поступим, — заключил Бэкхён.       Работу ему предложили уже на следующий день. Бэкхён позвонил в отдел кадров и попросил сегодня же выдать свою трудовую и прочие документы, которые уже были подписаны, но рассвирепел, увидев в трудовой запись «уволен по статье…».       Ворвавшись в кабинет директора Квона, Бэкхён устроил ему форменный разнос, требуя внести правдивую информацию в документы, согласно его заявлению. Директор, гордо сверкая роскошным фингалом и синим носом, наотрез отказался, нагло заявив, что отдал приказ об увольнении ещё до того, как Бэк написал заявление, и причина обоснована.       Почти два часа разборок и ругательств ничего не смогли изменить. Разъярённый Бэкхён взял все заверенные копии из материалов своего личного дела и всех возможных журналов и отправился жаловаться в трудовую инспекцию и профсоюз. Там заявление приняли сразу, но пояснили, что процедура займёт несколько недель, а то и месяцев, а до тех пор он вправе устраиваться на новую работу, если возьмут. Из спортивного любопытства Бэк спросил в рабочем чате у коллег, как директор объяснил свой фингал, и получил в ответ «защищал беззащитного».       Посмеявшись, Бэк написал «спросите его, кто же был так беззащитен в гей-клубе» и, удовлетворившись этой маленькой местью, вышел из чата, на время заблокировав всех коллег.       В первой же компании, куда его пригласили на собеседование, запись в трудовой книжке стала препятствием для трудоустройства. Начальник отдела кадров долго пытался выяснить у Бэкхёна мотивы увольнения по мнению его бывшего начальника, поступившего так жёстко, но Бэк молчал, как партизан. И в итоге ему отказали.       На следующий день пригласили в другое агентство, где освободилось кресло зам.директора, но и там запись в трудовой перевесила. Специалист его уровня подходил многим, а некоторые турфирмы, особенно небольшие, в нём попросту нуждались, как в спасительном круге, но всем мешала причина его увольнения, чем бы Бэкхён её не объяснял. Некоторые не могли предложить ему соответствующий уровень дохода, и Бэкхён решил, что для начала можно и снизить запросы. На пятом собеседовании директор турагентства слил ему, что Квон всех лично обзванивал и категорически запрещал брать на работу Бёна Бэкхёна, угрожал и рассказывал о его совершенной профнепригодности, конфликтности и не соответствии должности, предостерегал доверять ему.       Теперь Бэкхену стало понятно происходящее. Квон решил мстить и весьма жестко. В сущности, Бэкхён мог обезвредить его, если бы захотел, рассказать публично о домогательствах и шантаже, выдать ориентацию бывшего шефа и разоблачить его перед всей Кореей. Но его останавливало то, что последствия могли стать непредсказуемыми и навредить самому Бэкхёну ещё больше. В итоге могут пострадать его родители и брат, Сехун и даже бывшие коллеги. К тому же проблемы возникнут и у семьи Квона: его дети и жена не виноваты в том, что их муж и отец — скотина, но им придётся расплачиваться, а Бэкхён может стать для них врагом номер один, как разоблачитель грехов отца. Достаточно подозрений среди коллектива. Поэтому Бэк решил дождаться заключения трудовой инспекции и законным путём добиться своих целей.       Из полученных им приглашений осталось всего одно — кресло заместителя директора по развитию в турагентстве среднего звена. Выбора не оставалось, работа ему нужна, Бэк не хотел залезать в накопления, да и борьба продлится ещё долго, не сидеть же без дела всё это время.       Но и в этом месте все упиралось в запись в трудовой. Деловая дама, возглавлявшая отдел кадров, вела себя сдержано и спокойно, делая вид, что понятия не имеет, кто такой Бэкхён и какова его история. Он прекрасно знал, что все руководители так или иначе знакомы, и уже успели обсудить между собой скандальную ситуацию между директором главного туроператора страны и одним из его лучших менеджеров. Они гадали, какая же кошка между ними пробежала, но ответа на этот вопрос ни Бэк, ни Квон не давали. Директор Квон, кроме прочего, распространялся о плохих качествах Бэкхёна и всячески его поносил. Бэк знал, что это последняя компания, которая на сегодняшний день может предложить ему место, и, если он сейчас не убедит собеседницу, останется без работы на долгие месяцы.       — Не могли бы вы подсказать нам, когда будет принято решение трудовой инспекции? — спокойно спросила начальница отдела кадров.       — Я только неделю назад подал заявление, сначала будет проведено расследование, затем комиссия примет решение, и я обязательно вам сообщу.       — Могу я поинтересоваться, что стало основанием такого решения вашего прежнего начальника?       — Личные причины.       — Насколько мне известно, вы говорите это всегда, а вот господин Квон настаивает на несоответствии занимаемой должности и низком уровне ваших способностей.       Бэкхену уже надоело слышать одно и тоже, кроме того, ему необходима эта работа.       — Специалист вашего уровня лучше меня понимает, что низкоквалифицированного сотрудника не пошлют прорабатывать новое направление на целых полгода.       — Соглашусь. В такие командировки едут только лица, заслуживающие доверия, и имеющие необходимые навыки и опыт.       — Я полагаю, директор Квон не отрицает, что моя последняя командировка перед увольнением была именно такой. Я пробыл на Аляске с августа по март и весьма плодотворно там отработал. Однако из-за наших сугубо личных разногласий с начальником, я не посчитал нужным передавать ему все наработки, поскольку ценю своё время и свой труд.       Женщина сцепила кисти рук в замок на столе и чуть склонила на бок голову, разглядывая его.       — На самом деле, как кандидат, вы нам идеально подходите. Но, видите ли, согласно требованиям регламента, на эту должность не может претендовать человек, уволенный с предыдущего места по статье.       — Понимаю, я хорошо знаю требования регламента. Возможно, мы можем договориться об испытательном сроке, в течение которого вы оцените мою работу и мою личность самостоятельно, а инспекция успеет провести расследование и выдать заключение?       — Назовите мне истинную причину. Я даю вам слово, что дальше меня эта информация никуда не уйдёт.       Бэкхён почесал подбородок, прикидывая варианты: терять ему особо нечего, но и топить Квона опасно, такое поведение к самому Бэкхёну сформирует неправильное отношение, поэтому он решил сказать прямо, как есть, но очень кратко.       — Директор предложил мне повышение в обмен на постель. Я отказался. Дважды.       Начальница отдела кадров долго думала, оценивая сказанное, просматривала что-то на мониторе рабочего компьютера, писала сообщения в мессенджере и, наконец, сообщила, что на испытательный срок его примут, но в его интересах ускорить решение трудовой комиссии, чтобы заступить на свободную вакансию на постоянку.       В этой работе не было ничего нового, кроме коллектива, но когда хотел, Бэкхён легко сходился с людьми, а здесь его личность вызывала особенный интерес. Люди из главного офиса редко спускались ниже должности руководителя, а о Бёне ещё и ходила масса интересных слухов, в достоверности которых никто не был уверен. К тому же госпожа Кан, начальница отдела кадров, представила его как весьма ценного сотрудника, дав понять, что строить козни и обижать нового сотрудника не стоит.       В апреле он решился навестить родителей, написал сообщение, что приедет в субботу в гости. Красиво упаковав сувениры с Аляски, он купил по дороге букет цветов и подъехал к родительскому дому. В окнах горел свет, но не было заметно никакой суеты, некогда сопровождавшей все его приезды. Однако же на кухне мать накрыла скромный стол, и встретили его с осторожной приветливостью. К своему неудовольствию Бэк убедился, что брат действительно сыграл свадьбу в его отсутствие, а теперь они с молодой женой ожидали первенца. Невестка вскоре откланялась, сославшись на усталость, а мать захлопотала вокруг неё как курица-наседка, заявив, что сама поможет ей приготовиться ко сну. Бэкхён остался за столом наедине с отцом и братом.       — Как дела на работе? — серьёзно спросил отец.       — Отлично. Ушёл на повышение, теперь я заместитель директора.       — Поздравляю, — равнодушно отреагировал отец.       — Я думал, ты порадуешься.       — Это хорошо для тебя. А что с девушками?       Бэкхён мгновенно вскипел, но заставил себя успокоиться. Брат молчал, бессмысленно разглядывая свои ногти.       — Ничего не изменилось, отец. Я и девушки находимся в разных вселенных.       — В нашей семье такое недопустимо.       — Почему? Почему моя ориентация стала камнем преткновения?       — Мы простые люди, Бэкхён, не продвинутые, не современные, для нас такие взгляды неприемлемы.       — Ты стыдишься своего сына-гея? Даже спустя столько лет?       — Да, стыжусь. Не думал я, что от меня может произойти такой испорченный потомок.       — Я не испорченный, отец! Я обычный нормальный человек! Я не пью, не курю, не принимаю наркотики, не совершаю преступлений, работаю, плачу налоги, делаю всё то же самое, что другие граждане, просто в личной жизни предпочитаю парней. Чем же я хуже других?       — Тем, что занимаешься мужеложством.       — Но отец, нас таких миллионы! И это не болезнь и не преступление!       — Я лучше умру, чем услышу, как моего сына называют гомосексуалистом! — воскликнула только что вошедшая в столовую мать. — Я полностью согласна с отцом. В нашей семье таких извращенцев не будет!       Бэкхён молча встал, окинув свою семью разочарованным взглядом, в пояс поклонился родителям и чеканным шагом вышел из отчего дома. Много лет он ждал и надеялся, что они оттают, поймут, примут, увидят, что он во всем образцовый сын, но одна ложка дёгтя неизменно отравляла бочку мёда. Для семьи все его успехи ничего не значили в сравнении с возможным стыдом от того, что друзья и знакомые узнают о его ориентации. Что ж, он не станет более раздражать их своим присутствием.       Жизнь начала течь в привычном русле. Впереди предстояли месяцы борьбы с бывшим директором, отвоевание своего места в новой компании и множество попыток обретения спокойствия. Бэкхёну некогда будет скучать, свой график он загрузил до отказа, чтобы даже минуты свободной на размышления не оставалось.

В то же время на Аляске.       — Доктор Син, доктор Син! Я сдала сессию на отлично! — ассистентка Джейд радостно бросилась ему на шею, прыгая на месте.       — Я ведь говорил, что ты способная, — Исин обнял девушку, ласково похлопывая по спине.       — Надеюсь, вы не против, я принесла пива, чтобы отметить.       — Конечно, не против! Тащи! Девушка отнесла в свою квартиру зачётку и вернулась с небольшим ящичком, где обнаружилось несколько бутылок пива, чипсы и разные дешевые закуски.       — Ой, да тут целый пир для гастрита!       — С гастритом я потом договорюсь! — засмеялась Джейд.       — Ну, смотри. За твою сессию!       Они чокнулись бутылками и одновременно выпили.       — Теперь диплом остался?       — Да, самое сложное, но последнее.       — Выбрала тему?       Исин давно привык спрашивать её об учёбе, помогал с выбором тем курсовых и рефератов, подсказывал, когда что-то не получалось, заставлял постоянно присутствовать при оказании медицинской помощи и весь летний сезон требовал, чтобы она за всем наблюдала и во всем участвовала. Поэтому Джейд была одной из самых успешных студенток медицинского и искренне благодарила за помощь. Первая бутылка разошлась быстро. Исин медленно потягивал своё пиво из второй, поддерживая разговор или задумчиво глядя на бушующую за окном зимнюю стужу.       — А знаете, док, я ведь много лет была в вас влюблена.       Исин удивлённо взглянул на неё. Шутит?       — Я думала, вы заметите, поймёте мои намёки, но вы никогда не видели во мне девушку.       — Не говори так! Ты же знаешь, что я не привык кого-либо выделять, я не умею делать комплименты и…       — Я не об этом, — заговорила Джейд с улыбкой. — С детства вы были моим идеалом парня, я была искренне влюблена и надеялась на взаимность. Но потом я кое-что поняла.       — И что же? — спросил он после долгой паузы во время которой Джейд явно собиралась с мыслями.       — Я поняла, что хочу встретить кого-то, кто будет смотреть на меня так же, как мистер Бён смотрел на вас, а вы на него.       Исин вскинулся, изумлённо глядя на неё.       — Почему ты решила, что он смотрел как-то по-особенному и именно на меня?       — Потому что вы смотрели на него таким же взглядом. А потом, однажды ночью, только не подумайте, я не специально, я видела как вы целовались. И для меня всё встало на свои места.       Исин закрыл лицо ладонями и закусил губу, но потом встряхнулся и решительно посмотрел на неё.       — Как получилось, что ты видела?       — Мне не спалось, и я решила погулять по дому, в больнице горела одна лампочка, я подумала, что вы забыли выключить свет, хотя обычно гасите всё освещение, и подошла к двери. А потом увидела вас двоих. Я не смотрела долго, не думайте, почти сразу ушла.       — Ты, наверное, дико сердилась на меня?       — Поначалу, да. Но потом я всё поняла. Когда мистер Бён пропал, а потом его привезли обмороженным, я поняла, что вы поссорились, а позже вы оба так тоскливо смотрели друг на друга, когда он уезжал, у меня чуть сердце не разорвалось.       Исин нервно сглотнул, борясь с хлынувшими вновь чувствами.       — Когда мистер Бён приедет снова? — прервала его грусть Джейд.       — Он не приедет, — отрезал Исин. — У него там своя жизнь, работа, семья, друзья, он не может это всё бросить. Как и я не могу.       — Но доктор Син, так нельзя! Разве вы не любите его?       — Любовь слишком сложная штука, Джейд. И всегда нужно учитывать свои возможности.       — Вы должны поехать к нему.       — У меня тоже своя жизнь. Здесь мои родители, друзья, соседи, работа.       — Глупости! Кроме родителей вас здесь ничто не держит! Друзья? Какие друзья? Соседи, да, подопечные, но я скоро закончу учёбу и заменю вас здесь, вы меня многому научили, так что о них будет кому позаботиться. А работу вы найдёте везде, врачи требуются в каждой стране и каждом городе, так что не дурите.       — Ты решила меня поучать?       — Что, если так? Я, конечно, моложе и к тому же девушка, у которой даже поцелуя ни разу не было, казалось бы, что я могу понимать? Но я видела вас, и если это не любовь, тогда что? А если любовь, то влюбленные должны быть вместе и точка!       — Джейд…       — Нет, док! Вы меня не переубедите! И не спорьте. Пообещайте мне хотя бы подумать.       Исин встал и подошёл к мечущейся по больничному кабинету ассистентке, остановил её, взяв за руку, и развернул к себе лицом. Он провёл пальцами по её скуле, приподнял за подбородок, гипнотизируя взглядом, и тихо спросил:       — Тебя и правда ни разу не целовали?       — Нет. Даже не думайте!       — Почему? Ты же была в меня влюблена.       — Была. А теперь вы не имеете права, — девушка выскользнула из-под его рук и отбежала в сторону.       — Вот же…       Джейд взяла его за обе руки.       — С тех пор, как он уехал, уже почти год прошёл, а вы до сих пор словно дышите вполсилы. Вы часто грустите, бледнеете при каждом упоминании о нём, постоянно уходите в себя.       — Так бывает после разлуки, это нормально. Это пройдёт.       — Когда? Сколько ещё месяцев или лет вы будете таким несчастным?       — Скоро пройдёт, обещаю, — Исин улыбнулся, надеясь, что получилось не слишком вымученно. Он действительно очень скучал, постоянно думал о Бэкхёне, ночами кусал подушку, пытался отвлекаться, но получалось плохо. Ему не хватало Бэка, как кислорода: его присутствия, голоса, шуток и смеха, его уютных объятий.       — Вы имеете право на счастье, док, — заговорила Джейд после паузы, как будто могла читать его мысли. — Право на любовь тоже. Я понимаю, вы знакомы совсем немного, но вы легко поладили, вас было невозможно разделить. Вместе вы прямо светились, между вами всегда искрил воздух. Скажите честно, прямо сейчас вы думаете о нём?       — Да.       — Скучаете?       — Безумно.       — Уезжайте.       — Нет. Спасибо тебе за твоё признание и поддержку, но я никуда не поеду. Моё место здесь. А теперь давай закроем тему и поговорим о том, почему ты до сих пор не нашла себе парня?       Джейд поняла, что бороться с ним сейчас бессмысленно, она и так получила слишком много, поэтому послушно перевела тему на более безопасную.

***       Исин уехал в Анкоридж, сопровождая очередного скалолаза, неудачно упавшего на спину. В больнице он находился рядом, пока скалолазу делали КТ, принимал участие в консилиуме по поводу операции и только ближе к вечеру смог освободиться. Он ещё успеет уехать до закрытия тоннеля, если никто больше не задержит.       — Доктор Чжан!       До боли знакомый голос. Исин встал как вкопанный, дыхание мгновенно сбилось, но буквально через пару секунд он взял себя в руки и развернулся лицом к говорившему.       — Я не ошибся, это и вправду ты. Так изменился за год.       — Рад видеть тебя, Крис. Какими судьбами? Снова конференция?       — Приехал по делам. У тебя всё хорошо?       — Более чем. Ты надолго?       — Всего три дня. Я снял номер в …       — Надеюсь, тебе там комфортно, — безапелляционно оборвал его Исин.       — В Нью-Йорке много возможностей для развития, очень комфортные условия, население толерантно ко всему, и климат хороший. Тебе бы понравилось.       — Я верю, что ты сделал правильный выбор и тебе подходит этот формат. Ты много добьёшься.       Крис подошёл к нему вплотную, жадно вдыхая тонкий аромат, всегда исходивший от Исина, протянул руки, чтобы коснуться, но Исин отошёл на шаг назад, и тогда Крис быстро заговорил:       — Я хочу, чтобы ты знал, мое предложение остаётся силе, я легко найду тебе место в любой больнице, которую ты выберешь, сделаю всё, что пожелаешь, только скажи. Всё можно изменить в любой момент, Син-Син. Я по-прежнему один и всё так же люблю тебя.       — Я счастлив здесь и ни в чём не нуждаюсь. Спасибо за заботу.       — Син.       — Рад был повидаться с тобой, Крис. Надеюсь, ты будешь расти дальше и достигнешь всего, чего желал. Извини, мне пора, тоннель скоро закроется.       Смело посмотрев в глаза бывшему, Исин уверенно улыбнулся и энергично зашагал к выходу из здания. Что-то изменилось в нём, новое появилось во взгляде, плечи расправились, в голосе звучала сталь, а в словах равнодушие. Только теперь Крис отчетливо почувствовал, что Исин больше не его. Исин больше его не боялся, взгляд его не был затравленным, а самое страшное — Исин его больше не хотел. Совершенно. Тогда, в марте, Крис ощутил ответную реакцию, их ещё связывала невидимая нить, а теперь Чжан Исин для него — как мечта из параллельной вселенной: желанная и совершенно недоступная. Никакие его усилия не увенчались успехом, он потерял любимого, теперь уже окончательно. Сегодня Исин жёстко оттолкнул его своей энергетикой, впервые мощной и равнодушной. Крис хотел, чтобы он испытывал хоть какие-нибудь чувства, любые, даже злые, но не этот холодный пофигизм.       Впрыгнув в машину, Син ударил по педали газа и сорвался с места. Въезд в тоннель преграждал шлагбаум, последний реверс на сегодня, он успеет. Уткнувшись лбом в руку на руле, Исин зажмурился, ожидая, что сейчас снова нахлынут прежние эмоции и страхи. Но ничего не было: ни страха, ни желания, ни сомнений, ничего. Крис ему больше никто, и Исин к нему совершенно ничего не испытывает. Облегчённо вздохнув, он нажал на газ. С Крисом он всегда жил в клетке, золотой, но клетке. Теперь же он, наконец, свободен!       Но…       По-настоящему свободным Исин ощущал себя только с… Бэкхёном. С ним мог быть самим собой, с ним решался на безумства, с ним мог уютно молчать или болтать часами. Бэкхён ценил личное пространство и чужое мнение, умел читать по глазам, отдавал больше, чем брал. С Бэкхеном было легко, как на свежем воздухе, комфортно в любой обстановке, несравнимо приятно в постели. Бэк ничего не требовал, но умел дарить и получать удовольствие, умел прислушиваться к партнеру, понимал его потребности и желания, не стеснялся говорить, чего хочет сам. Если бы он ещё смог понять, почему Исин не хочет переезжать, если бы не стал убеждать…       Светофор сменил свет на зелёный, следовало поторопиться, пока тоннель не закроют на ночь. Прекрасный во всех отношениях, но перекрывающий кислород Крис, остался в прошлом. Исин не вернётся к нему, эта книга закрыта навсегда. Лучше он проведет всю свою жизнь в одиночестве, с воспоминаниями о красивом ярком романе с Бэкхёном, чем под властью чрезмерно заботливого человека.       Даже если Бэкхён останется последним, кого Исин по-настоящему полюбил.