Das Schicksal bringt Fremde zusammen nicht

Шнайдер работал продавцом в цветочном магазине на центральной улице Берлина. Этот магазин пользовался популярностью у жителей города, и сюда часто захаживали как туристы, так и местные жители с целью купить цветок для первого свидания, шикарный букет на день рождения жене или на юбилей маме, а иногда и для более печальных событий. Шнайдер давно работал здесь, вернее, именно в этом месте — еще совсем недавно. Дело в том, что владелец сети магазинов «Аленький Цветочек» постоянно расширял ее путем открытия все новых и новых филиалов, и уже через пару лет заветные буквы «АЦ» встречались практически на каждом шагу, вытесняя конкурентов с рынка. Скоро в трудновыговариваемом для тех, кому немецкий не был родным языком, названии как бы «стерлись» некоторые звуки, и его кратко стали называть «Шарлоттой». С хозяином у Шнайдера изначально сложились на удивление доверительные и дружеские отношения несмотря на то, что разница в возрасте у них составляла около двадцати лет, и именно около, ведь никто на самом деле не знал, сколько тому. Вот такой вот загадочный мужик. Звали его Оливер, но и в этом умудрялись сомневаться, впрочем, это имело мало значения, потому что отзывался он на Ларса. Самому Шнайдеру было вполне достаточно того, что Ларс хорошо его знал и вовремя платил, а за хорошую работу частенько отправлял на заслуженный выходной. В общем, он пользовался особым расположением, за что некоторые работники его сразу невзлюбили. Хотя не любить его было совершенно не за что: все свои деньги он зарабатывал честным и усердным трудом, с посетителями был вежлив и приветлив, жалоб на него ни у кого даже при большом желании не находилось, и новичкам он всегда старался помочь, когда они, еще совсем зеленые и неопытные, пытались влиться в коллектив. Но, пожалуй, все успехи мужчины заканчивались его работой. Родителей его не стало, еще когда ему было двадцать, и он только окончил свое учебное заведение, собираясь поступать в колледж. Убитый горем и совершенно не имея никаких перспектив, куда только не пытался идти, но его никуда не собирались брать, а туда, куда все же удавалось пробиться, ему не хотелось самому. Не то чтобы он сильно привередничал, но пахать за копейки не собирался, сопоставляя свои силы и награду за них. Поэтому Ларс и его «Аленький Цветочек» оказались как нельзя кстати. Оливер фактически поставил Шнайдера на ноги, дал, можно сказать, второй шанс и, без преувеличения, вторую жизнь. Шнайдер смог подзаработать и уже с первой зарплаты начал снимать себе более-менее приличную комнату. С личной жизнью, правда, все обстояло куда печальнее. Девушки совершенно не желали знакомиться с оборванцем без собственного жилья и нормальной профессии, и самые серьезные отношения случились у мужчины только во время его учебы. И, хоть теперь у него и было все, в чем он раньше нуждался, отношениями обзавестись так и не удалось. Да это и не было необходимостью: работа — вот чем он жил, трудясь в магазине за десятерых и уходя домой одним из последних. И вовсе не потому, что рассчитывал на дополнительную плату, — ему и впрямь очень нравилось то дело, которое он выбрал для себя. Вернее, то, которое выбрало его. Одним промозглым осенним днем, когда в «Шарлотту» забегало минимальное число покупателей, а все работники разбрелись по отделу, Шнайдер стоял у кассы и беседовал с Ларсом. Тот заглянул в свои владения, чтобы убедиться, что никаких косяков не наблюдается, а заодно интересовался, что нового произошло у его приятеля за последнюю неделю, и все в таком духе. — Да, знаешь, как-то совсем ничего, — отвечал Шнай, которому Оливер дал подходящее, по его мнению, прозвище Дум. — Заканчиваю работать, иду домой, покупаю себе пива и валяюсь полночи на диване или попросту рублюсь в комп. Развлечения восьмиклассника. — Неужели никакого разнообразия? — удивлялся Ларс, облокачиваясь на столик у витрины. — В кино, может, сходить, в театр — да просто пройтись, в конце концов, по улице — уже какой кайф, а? Дум только пожал плечами. — Прогуливаюсь я, когда иду пешком домой — тут минут двадцать, если не торопиться, можно идти. А театры и кино мне чужды, ровным счетом ничего в них не смыслю. Ромео, Джульетта, Отелло — да как-то до фени мне, что у них там происходит и кто кого убивает, вот честно. — Темный ты человек. Там же не только Шекспира показывают. Взять хотя бы Мольера или Уайльда. Мне так вот они даже больше нравятся, чем Шекспир. «Портрет Дориана Грея», неужели не читал никогда? — Нет, — стыдливо пробормотал Дум. — Нам что-то такое рассказывали, когда в школе еще учился, но я на литературе обычно читал научную фантастику и с девчонками записками перекидывался, не до предмета было. Такой у нас препод был противный, герр Штерц, с таким вот носом. — Он продемонстрировал, какой, по его мнению, был нос у того преподавателя. — И с такой физиономией противной. Ходил вот так и голосом скрипучим вещал… Шнайдер повернулся к Ларсу боком и зашагал вдоль витрин, показывая во всей красе своего ненавистного учителя. Мужчина хихикнул, но уже скоро практически покатывался со смеху. — Дум, тебе бы в пародисты пойти. Или в актеры. Нет, ну вылитый же! — всплеснул он руками, но тут же нахмурился, заметив, что остальные продавцы отвлеклись от работы и все как один повернулись к Шнайдеру, который уже обошел прилавок, не переставая щурить глаза и злобно приговаривать: «А теперь, уважаемые неучи, открываем книги на странице пятьдесят семь и начинаем читать вслух по ролям…». Разумеется, работать никто не собирался, все были слишком увлечены образом, в который так легко вжился их коллега. После достаточно убедительного взгляда хозяина работники снова занялись своими делами, копошась в шуршащих упаковках и обрезая засохшие и подгнившие листья. Вдруг входная дверь открылась, о чем оповестил звякнувший колокольчик, висящий сверху. Магазин обдало уличной свежестью и прохладой, и пара девушек моментально засуетились при виде нового покупателя, одетого в длинное черное пальто и держащего в руке недавно закрытый зонт. Шнайдер, продолжая играть и не замечая, что на него теперь смотрит еще одна пара изумленных глаз, а также не слыша, что Ларс шипит ему немедленно прекратить, сочтя это за дружеский прикол, в последний момент обернулся и столкнулся с незнакомцем лицом к лицу. — Добрый день, — немедленно откашлявшись и распрямившись, поприветствовал он мужчину, на что тот слабо улыбнулся. — Добро пожаловать в «Аленький Цветочек». Ближайшая к клиенту девушка одним ловким движением поправила прическу и сделала шаг к нему, но Ларс остановил ее выставленной рукой. Та немного обиженно закусила губу. Похоже, она рассчитывала помочь ему не только с покупкой цветов. — Вас сегодня обслужит мой лучший работник. — Он указал на Дума, и незнакомец слегка удивленно вскинул брови. Ну еще бы — отплясывающий, согнувшись в три погибели, мужчина однозначно мог претендовать на звание работника месяца, да что там — года. Но ведь его актерские данные ничего не говорили о его профессиональных способностях, поэтому мужчина кивнул. — А я на сегодня откланяюсь, у меня еще куча дел, — добавил он, уже больше для самого Шнайдера, и так, чтобы было слышно только ему одному, шепнул: — Надеюсь, ты не упустишь свой шанс, герр Штерц. — И покинул помещение. Шнайдер непонимающе посмотрел тому вслед и, решив, что странностей у его друга навалом, не стал заморачиваться над его словами, а сосредоточил все внимание на клиенте. — Меня зовут Шнайдер. Рассказывайте, что бы вы хотели. Или давайте пройдем к витринам, и вы все покажете… — Я Пауль. — Незнакомец протянул Шнайдеру ладонь, и тот немедленно ее пожал. Она была влажной от дождя, но очень приятной на ощупь. Левое ухо мужчины украшала кольцевидная сережка, а волосы стояли как иголки у ежа. — Мне нужен большой букет на круглую дату, но только ни в коем случае не лилии — на них аллергия. — Без проблем, — ответил Дум, поворачиваясь к большим вазам, стоящим на полу. — У нас как раз позавчера забрали последние. Могу предложить розы как самые популярные, — начал перечислять он. — Или хризантемы, осенние цветы с огромным многообразием видов и оттенков. Хорошо сочетается с теми же розами, герберами или альстромериями. — Альстро…что? — Альстромерия. Имеет более ста видов. На своей родине в Перу раньше считалась священным цветком, прикасаться к которому имели право лишь жрецы. У него ядовитая надкорневая система, так что… — О, не переживайте, — просиял Пауль, обрадовавшись, видимо, что не придется долго шататься по магазинам в поисках идеального букета. — Именинница у нас дама преклонного возраста и, я уверен, будет аккуратна с ними. — А кому это, если не секрет? — поинтересовался Дум. Надо же знать, как правильно упаковать, с чем сочетать эти цветы и в каком оттенке их выбрать. — Нашему режиссеру. Ей завтра исполняется шестьдесят, вот меня и послали за цветами, чтобы я не лез со своими гениальными идеями. Клиент обворожительно улыбнулся, и только теперь Шнайдер заметил, что все это время мало уделял внимания тому, что, но тому, как говорил мужчина. Как двигались его губы, растекаясь в полуулыбке, как появлялись ямочки на его розоватых щеках и морщинки в уголках глаз. Голос у него также оказался на редкость приятным. Будто вода перетекала из одного сосуда в другой, создавая сладкозвучную мелодию, сравнимую разве что с журчанием ручейка. — А вы в театре играете? — вынырнув из собственных мыслей благодаря легшей на его плечо руке, поинтересовался Шнай. Ландерс немного смутился. — А вы меня узнали? Да, я артист, играю в местном театре в постановке Уайльда… — … «Портрет Дориана Грея», — не задумываясь, закончил Шнайдер, сам удивляясь своей сообразительности. — Верно, — заулыбался мужчина. Он явно был заинтересован в разговоре с новым знакомым и даже, казалось, забыл, зачем пришел сюда. Поблагодарив в мыслях Ларса, Дум улыбнулся в ответ, но следующая реплика его и впрямь ошарашила. — А у вас очень неплохо выходит играть, я сразу это заметил. Да и по внешности, думаю, вы подошли бы на главную роль. — Я? — Шнай для уточнения ткнул себе пальцем в грудь. Пауль кивнул. — Да что вы! А как же вы? — У меня пока только эпизодическая роль, — ответил он. — Иногда, впрочем, играю художника. Ну так что, давайте ваши астрометрии… — Альстромерии, — мягко поправил Шнай и присел на корточки, выуживая из вазы несколько веточек розовых, желтых и белых цветков. — Комбинировать предлагаю с лизиантусами. Они выглядят как маленькие розы. Есть также амариллисы. Они довольно экзотичны, и на контрасте подчеркнут аккуратность альстромерий. — Как для меня это все сложно, — наморщив лоб, потер висок покупатель. При этом улыбка не сходила с его лица. — Давайте на ваш вкус, а я потом загляну к вам и скажу, как ей понравился букет. — Давайте, — согласился Дум и взял с полки нежно-розовую упаковочную бумагу и зеленую ленту. — И давайте на «ты». — Давай. Сбор букетов для Шнайдера было самым привычным делом. Он, наверное, мог бы заниматься этим даже во сне, по привычке перебирая руками. Спустя всего несколько минут он подал Паулю готовый букет и взял протянутые ему купюры. — Спасибо, выручил. — Мужчина снова выставил ладонь для рукопожатия, которую Дум с удовольствием сжал в своей. Он все не решался, стоит ли спрашивать, но, пораскинув, что ничего уже не теряет, сделал это. — Не оставишь свой номер телефона? Он был более чем уверен в том, что ему придется объяснять, зачем это продавцу цветочного понадобился его номер, но мужчина отреагировал на удивление спокойно и даже будто бы обрадовался. — Конечно. Записывай. Пауль Ландерс забрал цветы и пошел к выходу, но его практически сразу окликнули. Шнайдер стоял прямо за спиной и протягивал ему ветвь синей акации. — А она будет сочетаться? — недоверчиво поглядывая на разноцветный букет у себя в руке, спросил он. — И не должна, — ответил Шнай, всовывая цветок в руку Паулю. — Это тебе. Он не слишком, казалось, удивился. Ну конечно, артист, ему, поди, каждое представление дарят по такому цветку, и это как минимум. — Спасибо, Шнайдер. Ты тоже мне симпатичен. Пауль вышел, раскрывая по пути зонтик, а Дум еще какое-то время смотрел ему вслед, не в состоянии переварить, что только что произошло. Неужели так сильно заметно, что ему понравился его сегодняшний клиент? Да не, это вряд ли. Не так уж он ему и понравился. Просто решил сделать человеку приятное. За весь оставшийся день Шнайдер не обслужил больше ни одного посетителя, отсиживаясь в подсобке и перебирая отжившие свое цветы, параллельно размышляя о Ландерсе, которого непременно хотел увидеть вновь. Неделя тянулась за неделей, за одним днем, дождливым и ненастным, следовал другой, ясный и солнечный. Шнай так ни разу и не решился набрать или хотя бы написать своему знакомому, а тот больше не возвращался. Дум никак не мог найти повода, чтобы черкануть ему банальное: «привет», но со временем понял, что это не так уж и необходимо. У него почти получилось познакомиться с девушкой, как раз по дороге домой, и теперь они время от времени переписывались, хоть отвечала она неохотно, что не очень-то расстраивало Ромео. Он все еще пытался отрицать свою привязанность к Ландерсу, что с каждым днем становилось все труднее. Все чаще он подскакивал, слыша знакомый звон, и видя переступающего порог очередного клиента, надеялся увидеть Пауля. Но каждый раз обламывался. — И ты так ни разу ему не позвонил? Я просто тебе поражаюсь. Друзья в очередной раз сидели в конце магазина, и неустанно старший читал второму нотации. — У тебя ведь есть его номер, так в чем проблема? — Ну не могу я так, — мялся Шнайдер. — Он не приходит, значит, ничего ему не нужно. И вообще, мне кажется, это все ерунда, я сам себе напридумывал. — Вот как? — Ларс прищурился. — И что же тогда ты его номер не стираешь? — А откуда ты знаешь? — Просто контакт «Напиши ему, олень» как-то уж очень выделяется на фоне других, — прыснул со смеху Оливер. Шнай только отмахнулся. — Да не могу я, говорю же, не люблю навязываться. — Вот и он так думает, — вздохнул собеседник. — Поэтому и не приходит. — Ну а это-то ты откуда… — Да вот же он. Дум вздрогнул и поднял голову. В их любимую «Шарлотту» под звонкое бренчание колокольчиков зашла фигура в светло-голубой рубахе с коротким рукавом и обтягивающих брюках. Фигура осмотрелась, вертя головой, но, глянув вперед, точно поняла, куда ей нужно. — Здравствуйте, Ларс, и здравствуй, Шнайдер, — поприветствовал Пауль своих знакомых и сразу обернулся к последнему. — Извини, что не получалось прийти, как обещал, возникли некоторые дела, поэтому… Но Дум его уже не слушал. Ему вдруг так захотелось обнять этого молодого человека и закружиться с ним меж витрин. Он так соскучился по нему, но тот совсем не изменился: все та же серьга в мочке уха, те же волосы, только теперь уже не торчащие вверх, а аккуратно уложенные на бок, все та же детская, почти невинная, улыбка. — Привет, Пауль. Как там Джим? — Ой, да все хорошо. Сегодня в смену работает, обещал к Вам в гости заглянуть, — как ни в чем не бывало ответил Ландерс. Лицо Шнайдера немедленно вытянулось. Он смотрел то на одного, то на другого, хлопая глазами и открывая рот, словно выброшенная на берег рыба. — Погодите, что? Вы хотите сказать, что вы… знакомы? Но… как? И давно? — Тише, родной, не вскипай, — успокаивающе проговорил Ларс, похлопывая друга по спине. — Я хотел помочь тебе, только и всего. Пауль давно тебя заприметил, да все никак познакомиться не решался. Он тут частый гость, просто ты ни разу внимания на него не обращал наверняка. А мы с его отцом, мигрантом из Америки, скорешились, пока вместе учились. Да это, впрочем, не так уж и важно, — прервал он свой монолог, решив, что и без него тут справятся, и моментально растворился. Этакий добрый волшебник-купидон, соединяющий одинокие сердца и, как только влюбленные нашли друг друга, исчезающий из виду, чтобы не мешать дальнейшему развитию их отношений. — Ты все это время знал его и даже не сказал мне? — продолжал поражаться Шнай. — А за цветами он тоже тебя подослал? — Конечно, нет, — утихомиривал его мужчина, чувствуя себя виноватым в сложившейся ситуации. — Я расспросил Ларса о тебе, и он сказал, что ты совершенно свободен, вот я и подумал, вдруг у меня есть шанс тебе понравиться. А цветы мне и впрямь были нужны. Правда, не было никакой надобности шагать за ними в такую даль, когда по пути полно торговых центров. Но мне-то охота еще и тебя увидеть, пообщаться поближе. Шнайдер не верил своим ушам. Этот очаровательный парень бегал за ним, чтобы просто узнать его получше? — И как, не разочаровался? — усмехнулся он в ответ, будучи уверенный в том, что Паулю не захочется иметь с ним ничего общего, но тот совершенно неожиданно выдал: — Нисколечко. Хочу тебя куда-нибудь позвать. Например, на спектакль, который состоится уже в эти выходные. Мне дали главную роль, представляешь?! Тебе ведь нравится театр, как я понял? — воодушевленно говорил Пауль, почти не делая пауз, но тут Дум приложил пальцы к его губам и чуть наклонился, раскрывая страшную для артиста правду: — Я всегда обходил театры стороной и не стал бы добровольно там появляться. Но я бы пришел посмотреть на тебя. Даже если бы ты играл там дерево. — Тогда в субботу в семь, — покраснев, произнес Пауль. Он никогда не слышал такого в свой адрес, а потому ужасно стеснялся и нервничал. — И я сам за тобой зайду, — добавил он. — А то опять не решишься позвонить. — Договорились. А после отметим твой дебют, — не стал спорить Шнайдер и, положив руку на щеку мужчине, уже потянулся к нему губами, совершенно позабыв о том, что помимо них тут находилось еще несколько сотрудников. Внезапно из правой части отдела донесся грохот, и парень, работавший здесь совсем еще недавно, выбежал оттуда, размахивая руками и хватаясь за голову. Шнай успел отскочить от Пауля, чтобы не быть застуканным, и как раз вовремя. — Что там у тебя стряслось? — спросил он, скрестив руки на груди. — Т-там… там это… коробки… они, в общем, того… и все, что в них было, похоже, тоже… вдребезги, — запыхавшись, смог-таки выговорить юноша. — Все в порядке, я разберусь. — Дум решил взять на себя косяк новичка, чтобы Оливер не выкинул его после первого же рабочего дня. — А ты подмени меня пока. — Никогда тебе этого не забуду! — в сердцах воскликнул тот. Дум кивнул, мол, рассчитаемся, и направился в подсобку. Ландерс схватил мужчину за рукав. — Я иду с тобой, — уверенно заявил он. — Спасибо, Пауль, но я справлюсь. Там, скорее всего, просто треснуло пару стекол. — Нет, ты не понял, — заговорщицки прошептал мужчина, стискивая пальцами крепкое запястье. — Я тебя так и не поцеловал. И с хитрющей мордашкой потянул несопротивляющегося Шнайдера прямиком за стеллажи.