Детский сад какой-то

      Крики и шум из новоиспечённой «детской» были не такими уж устрашающими, но Дазай всё равно, на всякий случай, решил сходить посмотреть, что у них там.       Открыв дверь наполовину, Осаму без особой аккуратности заглянул внутрь. Впрочем, ничего криминального там не было — просто Акутагава и Ацуши опять повздорили, и конфликт уже дошёл до драки.       Впрочем, ничего нового, только теперь это выглядит ещё смешнее, потому что способностями они пользоваться не могут, потому просто дёргают друг друга за волосы, кусают за руки и пинают во все попавшиеся места, кувыркаясь по полу. А все остальные почти буднично за этим наблюдают (один Чуя давно сопел, упав лицом в подушку и даже не накрывшись). Даже разнять особо не пытаются, просто смотрят, кто кого в итоге победит.       Но весь кайф обломал Дазай, решивший, что уже слишком поздно для смертельных и не смертельных поединков, и разнявший дуэлянтов в пару фраз.       И через пятнадцать минут все дети уже удобно устроились на своих футонах.       — Пусть вам приснятся вещие сны про мою смерть, — напоследок пожелал Осаму, усмехаясь, и выключил свет. — Не проснитесь утром!       И пока в него за такие отвратительные аналоги фразы «Спокойной ночи» не прилетели подушки или сами дети, запущенные другими детьми, Дазай закрыл дверь в комнату и пошёл к себе.       За эту ночь ему желательно успеть связаться с Анго, чтобы тот в архивах поискал эсперов, способных превращать самых сильных детективов и мафиози в карапузов; составить в уме все возможные планы, понять, как настроить людей вокруг идеально выполнять эти самые планы, а также можно установить на притащенный ноутбук доступ к камерам наблюдения Агентства и возможно Портовой Мафии. Да, Осаму всё ещё наизусть помнит каждый код. Он посматривал переодически, чем там занимаются мафиози, чисто из любопытства и желания найти ещё немного компромата, хотя у Дазая и так есть стыдная история про каждого встречного члена Мафии. Хироцу, например, однажды вылил не пришедшееся по вкусу пиво в цветочный горшок у кабинета Коё. Гин и Рюноскэ как-то раз менялись одеждой неизвестно зачем. Чуя притащил щенка, который оставил лужу на дорогущем ковре в коридоре. А Мори вообще украл у Озаки красную помаду.       Но сейчас не об этом. Сейчас Осаму тяжело вздыхает, садясь за свой импровизированный «компьютерный стол», и запускает секретный канал связи, которым пользуется в исключительных случаях. Отдел по делам одарённых не очень любит сотрудничать, особенно когда дело касается предоставления карточек с информацией о эсперах, но слёзными уговорами и рассказами о том, как мир мучительно умрёт в агонии «если не...», можно добиться своего.       Повезёт, если это займёт не всю ночь.

***

      Проснулся Дазай от того, что кое-кто настойчиво избивал его колено маленькими кулачками.       Заснул он прямо за ноутбуком специально, чтобы сразу по пробуждению понять, пришла ли хоть какая-то информация после вчерашней тайной беседы с Анго, который спустя пару часов активных уговоров всё же согласился дать официальную информацию из архивов. Но на то, чтобы найти хотя бы одно досье, времени нужно много, потому что приходится ещё и получать заверенные письменно разрешения, подписывать специальные бумаги, и заставлять получателя информации что-то там подписывать (Дазай собирается делать это от имени директора Фукудзавы), и в процессе ещё и искать эти самые досье.       К девяти утра, у Сакагучи получилось только выслать запрос на получение одного из разрешений, о чём он и написал Осаму по каналу связи пару часов назад. Уже что-то. Иногда Отдел по делам одарённых действует и медленнее.       А пока, Дазая волнует только то, останется ли на его колене хотя бы синяк.       М-да, если бы бывший напарник был в своём обычном состоянии, у Осаму уже был бы вывих, но так как Чуя стал таким маленьким (хотя, казалось бы, куда ещё меньше?), Дазай чувствовал только небольшой дискомфорт от ударов.       На его лице появилась улыбка, и уже через секунду Осаму поднялся в нормальное сидячее положение, восклицая:       — Чибико-кун пришёл разбудить меня? Ха-ха, а Чуя, оказывается, так и не запомнил, что Белоснежку в сказке будил принц, а не гном! — сразу начал с воодушевлённых подколов Дазай. Что уж поделать, если это его форма общения с бывшим напарником.       — Заткнись и быстро иди готовить нам есть! — сразу с возмущений начал Накахара. Его высокий, ещё не сломанный голос звучал так забавно, что Осаму хихикал не переставая, а Чуя злился только ещё больше и явно немного терялся после каждой собственной фразы, из-за непривычки к такому своему голосу.       — Посмотрите сами что-нибудь в холодильнике, мне слишком лень. — Дазай встал со своего кресла, развернулся, сделал шаг, и практически упал на свой футон задницей к верху, очевидно, намереваясь проспать ещё до обеда.       Но поспать ему тут никто не даст. Даже чисто из вредности.       — А НУ, ВСТАВАЙ, БЕСПОЛЕЗНЫЙ ТЫ КУСОК ДЕРЬМА!!! — отчаянно пытался внятно выговаривать слова маленький Накахара, подскочив к их нерадивой няньке и начав херачить его ногами по лицу и голове.       И Осаму, издавающему всевозможные недовольные звуки, всё же пришлось встать, и довольно быстро, потому что ногами Чуя бьёт куда сильнее, да и лицо своё Дазаю жалко.       И пока этот несчастный вставал, держась руками за ноющие после ударов части лица, Накахара самодовольно ухмыльнулся, скрещивая ручки на груди. Достоинство и честь остались несломлены.       С пинками в голени от Чуи, Осаму всё же выковылял из своей комнатушки, где к ним присоединились ещё дети, которые уже давно проснулись и хотели есть — Куникида, Акутагава и Коё.       И всю эту новоиспечённую компанию чётко объеденяла одна вещь — ненависть к Дазаю. Такая огромная, что Осаму чувствовал их презрение спиной.       Когда все четверо дошли до кухни, Дазай, тяжело вздыхая, стал открывать холодильник и кухонные шкафчики, в которых обнаружились базовые продукты, любезно доставленные и разложенные вчера по местам «подростковой опергруппой». Пять пачек молока по полтора литра, пару упаковок яиц и три батона хлеба — в холодильнике, а также пятилитровая бутыль воды, штук пять стопок лапши быстрого приготовления и какие-то цветастые хлопья в количестве восемь больших пачек.       Решив с последнего и начать, Осаму достал одну упаковку сухого завтрака, молоко и нашёл среди уже лежавшей тут посуды четыре глубокие тарелки и четыре ложки. Сам Дазай уже и забыл, что ему тоже неплохо было бы позавтракать, но, очевидно, пока он не умирает от голода, всё в порядке, можно не беспокоиться на этот счёт.       К тому моменту, как Осаму поставил все тарелки с завтраком на стол, малышня уже заняла свои места на стульях. Хорошо, что их было как раз четыре. М-да уж, трапезничать придётся по группам.       И пока мелкие мафиози и Куникида запихивали в себя столь дешёвое и не особо полезное подобие еды, отстранённо думая о том, как же они до такого докатились, Дазай был готов признать их даже немного милыми. По-апатичному милыми, если быть точнее.       Но стоило ему расслабиться настолько, что аж глаза сами собой прикрылись, пока Осаму ушёл в свои мысли, как прямо в его лоб больно прилетела ложка.       — Хватит спать, тупая скумбрия!!! — вслед за брошенной железкой возмутился маленький Накахара. Он просто съел всё быстрее остальных, а уровень возмущения в крови не давал ему сидеть смирно.       Видя, как в него пытаются швырнуть ещё и тарелку, Дазай быстро забирает её из непривычно слабеньких рук бывшего напарника и кладёт в раковину. Потом вымоет. Или заставит кого-то из детей мыть посуду вместо себя.       Чуя раздражённо вздохнул и спрыгнул со стула, уходя из кухни. Очевидно, пошёл искать, чем вообще заняться в этом месте.       А Осаму так и торчит на одном месте — ему ещё дожидаться оставшихся восьмерых карапузов и делать завтрак ещё и им, ведь крайний возраст среди малышни — это максимальные семь-восемь лет. И то, кажется, восьмилеток там всего двое: Фукудзава и Мори.       Которые, к слову, в этот момент вместе заглянули на кухню.       Пока Дазай с вымученными вздохами делал ещё две порции хлопьев с молоком, свой завтрак доели Доппо и Рюноске, не одновременно, конечно, но близко по таймингу. Молча вручили грязную посуду в руки Осаму и тоже ушли.       Огай тем временем сел рядом с Коё, приветствуя ту, а напротив них расположился Юкичи, с которым Мори тоже попытался завести непринуждённую беседу (не всё же время им драться друг с другом, в конце концов, можно ведь и дружески пообсуждать котиков), но Фукудзава быстро своим видом и сухими, односложными ответами давал понять, что в принципе не настроен на разговоры. Огай только фыркнул и начал есть свою порцию.       В итоге, бывший дуэт «старичков за сорок» доел одновременно, одновременно сдал тарелки и одновременно вышел из кухни, толкаясь. Партнёрские привычки остались, а хотя бы дружеские отношения так и не клеятся.       Коё, кстати, так и сидела со своим завтраком, ковыряла ложкой в тарелке. Озаки просто настолько не привыкла есть нечто подобное, что ей казалось, что она это не переварит.       Зевая, на кухню заглянула Йосано и попросила только стакан воды — натощак полезно. Села напротив, от нечего делать заговорила с Коё о питании.       И разговор у них так завязался, что позавтракать успели ещё двое людей: сначала Танизаки, а позже Тачихара. Они зыркали, конечно, друг на друга с опаской переодически, вражеские организации всё-таки, но обошлось без конфликтов.       Дальше пришёл Ацуши. Такой голодный, что от его тарелка опустела от хлопьев и молока меньше чем за пять минут. А затем он посмотрел на порцию Озаки с такой жалостью, что та, вздохнув, придвинула к нему свой практически нетронутый завтрак, и они с Акико ушли.       Впрочем, эту тарелку Накаджима тоже слопал молниеносно. Оставив посуду на столе, он быстро сказал: «Спасибо» и убежал.        А Дазай, зная, что позавтракали ещё не все дети (он считал), так и стоял на одном месте, тихо ужасаясь от количества грязной посуды. Его в обычное время одна немытая тарелка пугает, а тут их уже восемь...       Последними, ещё спустя минут десять, на кухню заглянули Рампо и По с его енотиком. Очевидно, все трое просто немного сони, которые просто немного всё проспали.       Но их совместный завтрак был куда более милым, чем у остальных, со всеми этими непринуждёнными разговорчиками, кормлением маленького зверька хлопьями, специально выпрошенными у Осаму, который только и рад покормить тех, кто не хочет вскрыть ему глотку; а ещё семилетний Эдгар в какой-то момент кормил четырёхлетнего Эдогаву с ложечки, потому что второму внезапно стало как-то лень есть самостоятельно.       В общем, эти тоже сдали тарелки и ушли.       Дазай покинул кухню следом за ребятами, быстро проскользнул в свою пародию комнаты и закрыл дверь. Его это, конечно, не очень надолго спасёт, так как никакой щеколды изнутри не предусмотрено, но хотя бы пару минут относительной тишины Осаму обеспечено.       Вы, наверное, спросите, с чьими же слезами тогда был завтрак, как следует из названия главы? Ответ прост — если у бытовых предметов есть душа, то рыдает посуда, о которой никто не хочет позаботиться.       А ты уже помыл посуду?