***
Вечером Багира зашла к Пригову: — Вот сводка по происшествиям в колониях Ленинградской области, ты просил. Но вроде бы по нашей части ничего подозрительного там нет. А в этой папке всё, что мы нашли по Шарыгину. Полгода назад его взяли за подготовку диверсии на гидроэлектростанции. И на данный момент он мирно отсиживает свой срок. — Отсиживает, да. А вот мирно ли — это вопрос. — Думаешь, что-то готовится с его участием? — Да понимаешь, Рита... Тут, по данным наших коллег, активизировалась одна группа нехорошая, в которую входят трое бывших спецназовцев. А служили когда-то эти бывшие спецназовцы вместе с Шарыгиным. Высока вероятность, что его попытаются вытащить из колонии. А вот для чего... Ну ладно, это всё я потом посмотрю. Тебе кофейку сделать? — Сделай, Володя, спасибо. Из-за этого снегопада весь день состояние варёное. Ты не торопишься к своей Кате? — Катя занята сегодня, к открытию выставки готовится. — Так ты себе художницу нашёл? — Она не художница, — Пригов протянул Рите чашку, сделал кофе и себе тоже и сел рядом на диван. — А кто? — Кошкина, ты не отстанешь, да? — Не отстану. Рассказывай!***
...Пригов гулял по набережной Мойки. Шёл не спеша, хотя погода к медленным прогулкам не располагала — ветрено было и зябко. Его взгляд зацепился за девушку в чёрном коротком пальто и вязаном ярко-жёлтом шарфе. Она смотрела на дома напротив и делала набросок в большом блокноте с твёрдой обложкой. У Пригова был дома такой же, уже заполненный рисунками, и второй — недавно начатый. Он подумал, что холодно же пальцам на зимнем ветру... Тут девушка выронила карандаш. Поднял, подал ей: — Возьмите. Не замёрзли руки? — Замёрзли, — девушка смущённо улыбнулась. Пригов глянул на лист: — Вы позволите? — взял у девушки блокнот и карандаш и несколькими штрихами быстро поправил неточный рисунок. — Ой, так гораздо лучше стало! Спасибо. А у меня никак не получалось... Вы, наверно, художник? — Нет. Это просто хобби. — Вот и у меня тоже. Я искусствовед вообще-то... Красивая была девушка: каштановые волосы, пушистые ресницы, очаровательные ямочки на щеках... Пригову вдруг захотелось прикоснуться к одной из этих ямочек. Он и прикоснулся осторожно: — У Вас соринка на щеке. Соврал, конечно, — не было никакой соринки. — А ещё Вы продрогли совсем. Вон там кафе есть. Хотите горячий чай? — Хочу. Меня Катя зовут. — Владимир. Вообще-то Пригов давно привык представляться по имени-отчеству. Но сейчас отчество как-то не выговорилось, застряло на языке. — А где Ваши перчатки, Катя? — Дома, — вздохнула она. — Я вчера в куртке была, сунула их в карман, а сегодня пальто надела и про перчатки вспомнила уже на улице. Пригов взял её замёрзшие пальцы, мягко потёр, согревая. — Пойдёмте скорее. — Скажите, Володя, а Вам какой чай больше нравится — чёрный или зелёный? — Лапсанг сушонг. У нас он считается чёрным, но по китайской классификации относится к красным. Его коптят на сосновых ветках. Правда, вкус на любителя. Если я на работе его пью, коллеги ворчат: «Фу, опять ты свою лыжную мазь заварил!» Катя засмеялась: — Наверно, я бы тоже сказала «фу»... — Не переживайте, в этом кафе его точно нет. Они проболтали часа два — о красках, о городских пейзажах, об импрессионистах, о её любимом художнике Густаве Климте... — Володя, Вы столько знаете о живописи! А кем Вы работаете, если не секрет?***
— И тут ты ей выдал: «Я генерал-майор ФСБ», — развеселилась Рита. — Ну... это я уже потом сказал, дня через два. А тогда просто ответил, что офицер. — Представляю, как она удивилась. — Ты знаешь, нет. Сказала, что так и подумала почему-то. «Только, — говорит, — офицер из девятнадцатого века, потому что Вам та форма очень пошла бы». — И правда, пошла бы — эполеты, аксельбанты. Шпагу вон свою со стены снял бы и к поясу прицепил... — Какая шпага, Кошкина? Не знаешь, чем спортивная сабля от шпаги отличается? — Понятия не имею. — Ну, у шпаги гарда круглая... — Что круглое? — Гарда. Щиток для руки. Клинок трёхгранный, весит около 700 граммов, до 770, если точнее, и длина клинка — 110 сантиметров. Шпагой можно хоть куда колоть, кроме затылка. А это сабля, — Пригов снял её со стены и протянул Рите. — Тяжёлая! — Полегче шпаги, 500 граммов. И на 5 сантиметров покороче. Клинок здесь не трёхгранный, а такой... как бы сказать... трапециевидный в сечении, вот. Видишь — гарда овальная, ещё скоба кисть руки защищает. Ну, и если шпага — оружие колющее, то сабля — колюще-рубящее, то есть не только остриём можно уколоть, но и клинком удар нанести. Правда, в отличие от шпаги, выше пояса. Да у нас в спортзале, в комнате с инвентарём, лежат сабли. Ты не видела, что ли? — Ну, не обращала я на них внимания, Пригов! Точнее, видела какие-то клинки, а шпаги там, сабли, рапиры — какая разница? Рита прочитала выгравированную на гарде надпись: — «Студенческий чемпионат Ленинграда — 1981. 1-е место». С ума сойти, Вовка! Это твой приз? Ты ещё и фехтованием занимался? — Ну да, на юрфаке, — Пригов забрал саблю и повесил на место. — Володь... — Что? — А лет-то ей сколько? — Сабле? — Да не сабле, а Кате твоей! — Двадцать пять. — Разница в возрасте не смущает? — Отстань, Кошкина! Вон Леонид Андреевич тоже тебя сильно старше. — Ну, не настолько... Ой, Володя, я же к Иванычу хотела зайти, спросить про мазь! Побегу, пока он не уехал, хорошо? Спасибо тебе за кофе. — Пожалуйста. А чашки помыть? — ворчливо спросил Пригов. — Вот Белов, между прочим, посуду сам моет и не возмущается! — Избаловал он тебя, я смотрю. — Ну... немножко. Давай, Володя, чашки, я вымою. А ты позвони пока Иванычу, пусть меня подождёт. — Позвоню. — А ты сам-то домой собираешься? — Вот посмотрю документы по Шарыгину и поеду. Не нравится мне это всё, Рита. Что-то затевается...