Целительница для бегуна: Лабиринт.

— Доставка! — входя в корпус медаков, сообщает один из парней — Уилл.    — Прекрасно, — повернувшись лицом к парню, с мягкой улыбкой ответила девушка.   Прошло ровно два года с момента попадания Изабеллы в компанию кучу парней. И она вполне себе хорошо влилась в коллектив, если конечно не считать того, что она до сих пор единственная девушка во всем Глэйде. По неизвестной причине «смотрители»  не отправляли хотя бы ещё бы ещё одну девочку, к большому сожалению и разочарованию Изабеллы.   В общем по началу привыкать было куда сложнее, но со временем, и не без помощи, она смогла привыкнуть к кучке парней, что постоянно клеились к ней, тем самым немного раздражая Алби, ведь они отвлекаются от работы. Потому он стал строгим вожаком, к тому же после одного инцидента, чуть не закончившийся ужасным случаем, темнокожий приказал парням освободить одну комнату специально для неё. Это был её маленький, собственный мирок. Конечно, по размерам маленькая и тесная, но как говорится: «В тесноте, да не в обиде». Да и у неё не было много вещей, лишь две пары кофт, что она носит по очереди, а также черные спортивные брюки и темно-синие джинсы. И ещё была расческа, которую парни сделали сами и подарили на её день рождение. Парни относились к ней хорошо, однако малая часть из них, считают, что она слишком хрупкая и является балластом среди них. Это неудивительно, она ведь такая миниатюрная, да и выглядит, как хрупкая кукла, сделанная из фарфора. Даже спустя года, она не особо изменилось, только стала куда женственнее. Мягкие детские черты стали точнее, краше, но одно осталось неизменно, это её ямочки на щеках. Длинные каштановые волосы, что обливались бронзой на лучах солнца, она обрезала ниже плеч, так как мешались, к тому же было очень трудно ухаживать за ними. Изабелла всегда собирала волосы в пучок, который позже становился неряшливым и неаккуратным, поэтому многие в основном видели её в не особо красивом виде, хотя это никак не влияло на её шарм и красоту, даже наоборот, создавал ощущение некого уюта. Всё такая же аристократическая бледность, и бездонные глаза, ставшие ещё притягательными. Ох, кто посмотрит в них, так сразу же влюбится без памятства. Несмотря на свою миниатюрность и хрупкость, она имела хорошее строение тела. В общем девушка была очень красивой.    — Я поставлю их на стол. Разберешь сама? — под вопросом скрывая своё желание помочь, интересуется Уилл.    — Не волнуйся, мы тоже ей поможем, — оказавшись в комнате, с улыбкой сказал Джеф — Джеффри, и Клинт.    — Ладно, тогда…я пойду, — неловко ответил Уилл, затем получив слабую улыбку и одобрительный кивок, направился в сторону выхода.    — Спасибо, ребята, а то уже месяц, как пристает, — благодарно улыбается своим друзьям и коллегам.    — Надо бы сообщить Алби, — предлагает Клинт, направившись к столу с коробкой.   Сегодня был день когда лифт в очередной раз привел ещё одного новичка и припасы на следующие дни. К тому же, это означало что сегодня будет пир, в котором бедный Фрайпан должен будет готовить еду на всех, при этом должна ещё оставаться добавка.   Изабелла посмотрела в окно, а за ним стояла чудесная погода.    — Есть кто? — послышался голос со стороны входа.    — Что на этот раз? — устало вздыхает Изабелла, затем оборачивается на гостя.   Перед ней в трех шагах от неё стоял массивный мускулистый парень с коротко постриженными волосами, азиатской наружности, который сложил на груди руки, не отрывая глаз, смотрел на Изабеллу; плотные рукава его рубашки были закатаны, выставляя на всеобщее обозрение выпуклые бицепсы.    — Опять поранился? — в голосе не было беспокойство, а скорее усталость от каждодневного визита куратора бегунов — Минхо, что каким-то «чудом» начал зарабатывать на себе синяки, порезы, конечно, были и более серьезные травмы, но это другое.    — Ссадины, — говорит Минхо и снимает свою перчатку, хотя это даже так не назовешь. Скорее облусток одежды, которую завязали на руках, а сверху неё кожанку, для лучшей безопасности, но кажется мало чем помогает.    — Дам перекись водорода. Сам обработаешь, — подойдя к шкафчику с несколькими медикаментами, спокойно сказала Изабелла.    — Давай лучше ты, а то у самого не получится, — спокойно, говорит юноша, заранее зная, что она не откажет.    — И как так получилось, что поранился только ты? — взяв правую руку парня, тихим голосом усмехается девушка.   Сама по себе она была тихоней, а также очень доброй. Ну, а когда говорит, то неуверенно мнется и мямлит, или же ей надо дать микрофон, так как голос совсем тихий, но очень приятный на слух.    — Неудачно повернул и упал, — пожав плечами ответил Минхо и укусил себя за губу, при этом недовольно шипя, скорчив лицо, так как шатенка капнула переоксидом водорода на ранку.    — Нужно быть осторожнее, — и дева приближает ладонь к себе, после чего слабо дует, хоть как-то облегчая боль.    — Новенького видела? — не смея даже отвезти взгляда, спрашивает бегун.    — Я сегодня весь день была здесь, обрабатывала раны мясников, — говорит Изабелла, затем отпускает его руку, — Так, теперь мне нужно будет помочь Фрайпану.    — Зачем? — следя за тем, как девушка встает со стульчика и ставит перекись в шкафчик, интересуется.    — Вчера попросил помочь, — только и отвечает девушка, направившись к выходу.

***

  Вы когда-нибудь бывали на вечеринке у костра? Это не такая тихая вечеринка, похожее на посиделки, а самая настоящая вечеринка. Глэйдевцы очень хорошо разбирались в этом. На середину всего поля они ставили маленький шалашик из ветвь, после поджигали со всех сторон, при этом радостно крича. Каждый из них громко разговаривал, шутил, пили специальный напиток от Галли — крепкий, высокий парень, с короткими рыжими волосами и с зелеными глазами. Каждый из ребят был счастлив таким мгновеньям, ведь можно ничего не боятся и находится в компании друзей, чем тебе не радость? О, и ещё некоторые из ребят играли на самодельных музыкальных инструментах, а остальные танцевали или же подпевали. Конечно у этого праздника был свой главный герой в лице новичка прибывшего на лифте, имел хорошее телосложение, высокий рост, являлся шатеном с темно-карими глазами.   Изабелла сидела рядом с костром, как никак ночью было прохладно, а простудится желания не было. Она весело переговаривалась с Чаком — совсем ещё мальчик, маленький и пухлый, с кудрявыми черными волосами и удивительно чистыми голубыми глазами, что напоминало бескрайнее небо.    — Так-с, знакомься, это…наша первая и единственная девушка Глэйда — Изабелла, — обнимая новенького за шею, весело знакомит Ньют, что только что подошли к парочке.   Девушка поднимает глаза на новенького, незаметно теребя пальцами край футболки — привычка от волнения — и слабо выдает улыбку.    — Я — Томас, — протянув руку, громко представился юноша.   Изабелла не пожимает его руку в ответ, лишь молча и неуверенно смотрит на парня, от чего он убирает руку, и ему стало не по себе, также очень неловко.   Но она слышала, как он крикнул своё имя, когда бился с Галли и тот, устроив ему подножку, «помог» вспомнить имя, но не больше.    — Рада знакомству.    — Прости, что? Я тебя не расслышал, — наклонившись ниже, озадачивается Томас.   Изабелла смущается, после чего садится назад, не хотя, чтобы кто-то был настолько близко без её согласия.    — Она говорит, что рада знакомству, — поясняет Чак.    — Ясно, — только и ответил Томас, но на сердце неприятный осадок остался.    — Пойду спать, завтра рано вставать, — как всегда тихим голосом, сообщила Изабелла, и бросает короткий взгляд на новичка, затем уходит в сторону Хомстида, при этом прижимая к груди кружку горячего чая.    — Кажется я ей не понравился, — смотря вслед уходящей знакомой, сказал мысли вслух.    — Что? Нет, это не так, — посмотрев на шатена, усмехнулся Ньют. Отстраняется от друга и плюхается на место рядом с Чаком, что продолжал кушать сделанную Фрайпаном и Изабеллой еду.    — Тогда…почему так отреагировала?    — Послушай, Томас, — более серьезно начал блондинчик, — Изабелла у нас, если ты не заметил, единственная девушка среди множеств парней. Она тихая, очень тихая, скромная, а также очень добрая. Она попала сюда года два назад, и ей с тяжким трудом приходилось уживаться с такими, как мы. Ты ведь понимаешь, что у парней иногда гормоны шалят? — получает кивок, — Так вот, представь себе. Парни, которые год не видели девушек и у которых гормоны разрывались от недотраха, и единственная девушка. Сечешь к чему я?    — Кажется, да, — неуверенно отвечает Томас.    — Ей было очень тяжело, поверь. Наверное, куда хуже, чем нам.

***

  Новый день всегда приносил с собой некоторые ярко запоминающиеся моменты из жизни, в роде нападение одного из бегунов на новенького, который попал сюда только вчера. Дело было в том, что его ужалили. Гривер. Средь белого дня, когда эти существа должны были вылезать только ночью. Бен, тот кого ужалили, находился вне себя. Он рычал, кричал, шипел, пытался убить Томаса, а внешность оставляла желать лучшего. Губы его посинели, всё тело было до ужаса белым, будто бы настоящий труп, синяки под глазами, вспотевший лоб, и выпуклые зелёные, черные вены, что расползались с ребер, место куда его ужалили. На нём ничего не было, кроме шорт; из-под белой, как саван, кожи выпирали кости. Налитые кровью глаза смотрели на Томаса так, будто их обладатель намеревался его сожрать. Изабелла не раз видела такое состояние, но всякий раз её бросало в холодный страх, что медленно окутывал её. Мысли были заняты только одним: гриверами. Какова их цель? Каково это — подвергнуться нападению такого кошмарного существа?   Она попыталась выкинуть мысли о чудище из головы, переключиться на что-либо другое. Например, на то, как помочь Джеф разложить медикаменты или же перевязать рану Ника.   Вот только, единственное, чего ей хотелось — чтобы её оставили в покое, так как суета на улице мешала.   Происходящее попросту не укладывалось в голове, мозг не справлялся с задачей разложить всё по полочкам, ситуация казалась невозможной и до жути странной. Черноглазая пыталась сконцентрироваться на записях в своем дневнике, где были написаны что и как лечить. Она пыталась отвлечься. Но, как ни старалась не думать о гривере, она постоянно возвращался мыслями к зловещему созданию. Каждый раз, стоило ей, хоть на мгновение, закрыть или потереть глаза, на неё набрасывался воображаемый близнец настоящего гривера. Страх. Вот что она чувствовала. Всегда. Каждую минуту. Секунду.    — Ты как? — неожиданный голос заставил её подпрыгнуть от страха и выронить дневник.   Поднимает свой черный взор на гостя, и им оказался никто иной, как виновник всего происходящего.   Томас посмотрел на дневник, затем подойдя к знакомой помогает поднять вещичку.    — Эм…прости, что я так внезапно, — протянув дневник, неловко извиняется Томас.    — Ничего страшного, — юноша отмечает, что она и вправду тихая, но голос был очень даже красивым, — У тебя царапина на шее, — взяв протянутую вещь, замечает Изабелла.    — Ах да. Меня из-за этого отправили сюда, — закрыв рану рукой, ответил шатен, — Есть медбраты? — он не хочет, чтобы она чувствовала тревогу рядом с ним, потому попросит помощи у других медбратов, и не потревожит её.    — Нет. Они разбираются с… Беном, — и в их голову приходит воспоминание о бегуне, и у обоих мурашки по коже пробежали, — Садись. Я обработаю её и перевяжу, — встав со стульчика, протараторила Изабелла.   Она направилась в сторону шкафчика, пока Томас рассматривая маленькую комнату, в котором в основном лечили мелкие и незначительные раны, а рядом находилась другая комната, которая была побольше и для госпитализации ребят. Кареглазый с удивлением отмечает, что здесь было весьма чисто и прибрано, не то, что он ожидал увидеть. Плавно переводит взгляд на девушку, что брызгала в вату перекись водорода, и он замечает, как сильно дрожат её руки. Неуверенный от того, стоит ли спрашивать или же нет, всё же решается задать вопрос:    — Ты…в порядке?    — А? — отвлеклась от мыслей Изабелла.   Нет, не в порядке.    — Да, все в норме, — подходя к любопытному Томасу, спокойно ответила Изабелла.   Аккуратно прикладывает вату к ранке, из-за чего Томас болезненно застонал, не сумев сдержать свой голос.    — Сам-то как? Это ведь на тебя напали.    — Отделался испугом и царапиной, — усмехается Томас, смотря куда-то за спину шатенки.    — Да уж, — горестно и сожалеюще усмехнулась.    — Это правда? — ворвавшись в комнату с Изабеллой и Томас, сходу задает вопрос Минхо, что только что пришел с Лабиринта.   Его взгляд удивляется, как только видит перед собой картину, где Изабелла непозволительно близко сидела к новичку, при этом заботливо вытирая его рану, пока сам Томас смотрел на неё сверху вниз.    — Минхо? — посмотрев на парня, озадачилась Изабелла.   Азиат сжимает руки в кулак, стараясь сдержать себя в руках, знает, что Изабелла совсем не жалует драки. Но его взгляд. Кто посмотрит ему в глаза, так скорее всего сразу же окажется испепеленным. Минхо так гневно смотрел на Томаса, что бедному парню, аж, страшно стало за себя, хотя не понимает что сделал не так. Каждому знакомо это жгучее и болезненное сердце в груди. Оно появляется когда видишь совсем чужого человека с тем кто тебе нравится, ой, а когда ему приятна находится рядом с ним, то это уже нож в самое сердце. Ревность заставляет нас идти к совсем нерациональным вещам. Это чувство полностью охватывает твоё сознание, затуманивая его. Ревность, как и любовь, чувство, которое невозможно контролировать разумом, но в отличие от настоящей любви ревность способна на безумные поступки, часто приводящие к трагедии. Однако, Минхо не сделает ничего, что могло бы огорчить её.    — Я…наверное пойду, — опустив взгляд, с трудом выговорил Томас.    — Да, — отстранившись от юноши, отвечает Изабелла, после чего убирает руку, при этом посоветовав чтобы пришел завтра для ещё одной дезинфекции, дабы микробы не попали в кровь и в сам организм.    — Так это правда? — проводя недовольным взглядом Томаса, вновь спрашивает Минхо.    — Да, Бена ужалили и теперь…— она замолчала, не хочет произносить дальнейшие слова.   Минхо и сам понимает что ожидает его друга, товарища. Потому горестно вздыхает.   Изи встает с места и направляется к мусорной ведре, для того чтобы выбросить пустой бутылек от перекися водорода. Ей совсем не нравилась мысль об Бэне, но ей было жалко его, хоть и не общалась очень тесно. Вот только сочувствия в ней было намного больше.    — Тебе с чем-то помочь? — обернувшись на парня, спрашивает Изабелла.    — Нет, сегодня я в норме, — приподняв уголки губ, ответил Минхо, при этом показав бицепсы, чем вызвал добрую улыбку леди.

***

  Терять одного из своих всегда больно, учитывая насколько же вы с ним были близки.   Изабелла из далека наблюдает за тем, как бывшего ужаленного бегуна выгоняют за пределы величественных врат, которые уже совсем скоро закроются. Вокруг входа стояли парни, и держали заостренные палки и обычные, дабы отогнать молящего о втором шансе или же прошения Бена. Каждому было жаль его, даже очень. Сердца их болезненно сжимались, а совесть ногами бил по голове, но по другому не могло быть. Однако ещё одна потеря близкого, как и несколько лет назад.   Вблизи всё казалось ещё грандиозней. Проход в стене был двадцати футов в ширину, а в высоту простирался до самого верха колоссальных стен. Края, выступающие в проход, были гладкими, если не считать одной странности: с левой стороны Двери в камне шёл вертикальный ряд отверстий, нескольких дюймов в диаметре и в футе расстояния друг от друга; они начинались у земли и шли доверху. С правой стороны Двери из стены торчали стержни, каждый длиной в фут, тоже нескольких дюймов в диаметре, в том же порядке, что отверстия в противоположной стене. Зачем всё было так устроено — понятно без объяснений.   Вот, наконец Бена выгоняют и это время настало. Воздух сотряс такой оглушительный грохот. Отовсюду доносился наводящий ужас треск и скрежет. Было похоже, будто вся земля содрогалась. Стены двигались. Они действительно двигались, ловушка захлопывалась, заточая всех в Глэйде. Колоссальная каменная стена справа от мальчиков, нарушая, похоже, все известные законы физики, скользила по земле. Камень тёрся о камень, высекая искры и поднимая клубы пыли. От грохота в теле каждого вибрировала каждая косточка в теле. Стена приближалась к той, что была слева, готовая намертво запечатать проход, введя штыри, торчащие в проёме, в соответствующие отверстия с противоположной стороны. По всем четырём сторонам Глэйда происходило то же самое: правые стены скользили по направлению к левым. Двери закрывались. Наконец правая стена завершила свой путь, штыри нашли свои отверстия и вошли в них, как нож в масло. Грохот сталкивающихся каменных громад прокатился по Приюту, и все четыре стены захлопнулись.   Теперь, когда все четыре стены были наглухо закрыты и не было никакого выхода наружу, ощущение у Изабеллы, порождаемое этим местом, стало совсем другим. Появилось чувство защищенности и спокойствия, но лишь на время. Ей хотелось вернутся в свою комнату, где она по настоящему чувствовала себя в безопасности. Она молча разворачивается и направляется в сторону мед корпуса, ведь работа не ждет, а до отбоя ещё далеко.