***
Сегодняшний день был весьма странным для Изабеллы, так как она чувствовала внутри себя, что что-то будет не так. Какое то волнение охватывало её, совсем не такое как каждый день. Это было нечто иное. Чувство, когда ты что-то поставил на другое место, будто какой-то механизм изменился, но на самом деле ничего. А может быть…это не так? — Кажется, что солнечный удар, — протянув Уайлду белую бумагу, для того, чтобы вытер кровь из носа, предполагает Изабелла, — У тебя все его симптомы. Повышение температуры тела, покраснение кожного покрова, усиление потоотделения, — бросает короткий и быстрый взгляд на его потный лоб, — Учащение пульса и дыхания, головная боль, слабость, — замечает его уставший взгляд, — шум в ушах. Тошнота и рвота. — И что мне делать? — вытирая кровь, интересуется Уайлд, который еле как расслышал её слова. — Отдохнуть, — закрыв блокнот, с записанными за день клиентами, ответила Изабелла. — Окей, — и парень встает с места. Девушка бросает задумчивый взгляд на окно, за которым был вид на открытые стены, что вёл во внутрь Лабиринта и куда ушли Минхо с Алби. Волнительное чувство всё нарастало и нарастало, неприятно сжимая сердце.***
— Изи, идем в Хомстед. Дождь скоро, — сообщает Джеф, что вместе с Клинтом ждали подругу. Изабелла молча выходит из своего «кабинета», а после и из мед центра. Смотрит на небо, и вправду. На небе уже собрались тяжелые черные тучи, из которых скорее всего через минут тридцать польет, как из ведра. Об этом сообщают облака. А ещё похоже что становится очень прохладно.***
— Укутайся, тут холодно — беспокоящийся голос пронесся сзади девы, задумчиво смотрящую в проход между Глэйдом и Лабиринтом. На её хрупкие плечи ложится теплая шерстяная ткань коричневого цвета в виде спортивки, однако несмотря на теплую ткань было видно, что вещичка грязная и местами была пыль, а также маленькие дырочки. Но для Изи это ничего не значило, по сравнению с джентельменским, по настоящему галантному, действию Ньюта. — Как же сам? — надев теплую и сухую одежду, волнуется Изабелла. — Я буду в порядке, — и садится рядом с ней, также устремив взор карих глаз на врата. Наверное этот рыжик был тем, кто вызывал полное доверие и чувство уюта. Словно старший родной брат. Своей улыбкой и мягким голосом он входил в число тех, кого девушка не боялась, а их было очень-очень мало, даже не двухзначное число. Тем временем становилось прохладнее, а в сердце никак не уходила это странное предчувствие, будто что-то уже меняется. Нервно укусив себя за нижнюю губу, шатенка отодвигает подобные мысли в сторону. — Что, если они не успеют? — внезапный вопрос от Томаса, что встал рядом с парочкой, удивил Изабеллу. — Они успеют, — спокойно ответил Ньют. — Да, но что если нет? — не унимался парень. Было видно, как ему было не по себе, да и к тому же он выглядел очень сильно взволнованным. Выдавали глаза, в которых была какая-та искра надежды что вот-вот и они вбегут внутрь Глэйда. — Они успеют, — все также отвечал Ньют, хотя и самому было не сладко.***
Наконец дождь затих и прекратил лить совсем, а ведь еще мгновенье назад с неба падали капельки дождя. Уже не слышно, как дождь барабанит по крышам, как шуршит от дождя листва на деревьях. Постепенно небо становился светлее, темные тучи испарялись, как роса на солнце. С листочков деревьев и кустиков еще скатываются прозрачные капельки воды, оставляя после себя лишь мокрый след. Воздух становится влажным и свежим, очищая все вокруг от знойной жары. После дождя сразу становится легко дышать. Он наполнен озоном, что придает ему еще большей свежести. Часто после дождя на небосводе появляется радуга. И как только дождь прекращается, мир снова наполняется разнообразными звуками: птички начинают петь свои мелодичные песни, все покидают свои укромные места, в которых они пережидали дождь. Вот только птички не пели, а радуга не появилась. Лишь группа парней и одна девушка стоят прямо у входа в Лабиринт, ожидая своего товарища и вожака. Все были взволнованы, однако звук грохота ворот, что уже были готовы закрываться, заставил ребят напрячься от негодования, волнения, страха и ожидания. — Может ещё кого-нибудь послать за ними? — Томас теряется, одновременно испуганный их отсутствием. — Это против правил. Либо они вернутся, либо нет, — сидя на корточках, отвечает Галли. После его слов сердце черноглазой сжимается от боли, такой ужасающей и неприятной, из-за чего на мгновение дыхание сперло. — Нельзя рисковать кем-либо ещё. Громоподобный раскат раздался со всех сторон. Заставив многих вздрогнуть и оторваться от своих невесёлых мыслей. Затем послышался скрежет камня о камень: стены двигались — Двери закрывались на ночь. — Вот они! — тут краем глаза Томас заметил слева какое-то движение. Что-то происходило внутри Лабиринта, в конце длинного коридора прямо напротив входа. Вскоре показались ясно различимые две фигуры — спотыкаясь на заплетающихся ногах, они изо всех сил торопились к Двери. Пелена страха спала с глаз Изабеллы, и она узнала Минхо: тот буквально тащил на себе Алби, висевшего у него на плече. Минхо вскинул взор и увидел Изабеллу. Глаза у неё едва не выскакивали из орбит. Бегун был измождён до крайности. Казалось, каждый его шаг мог стать последним. Шатенка со страхом смотрела на происходящее в Лабиринте. Минхо не смог удержать Алби, и тот тяжело рухнул на землю. Бегун из последних сил пытался вновь поставить его на ноги, но безуспешно, и наконец, оставив попытки, схватил безвольные руки товарища и потащил его по каменному покрытию. Но до спасительного выхода оставалось ещё добрых сто футов. Правая стена, казалось, наращивала скорость, тогда как девушка отчаянно желала, чтобы она замедлила движение. До полного закрытия оставались считанные секунды. У них не было ни малейшего шанса выбраться вовремя. Ни малейшего. Штыри справа походили на направленные вперёд клинки, они стремились в отверстия слева, как меч в ножны, желая найти отдых на всю ночь. Оглушительный грохот и скрежет металлов Двери наполняли воздух. Пять футов. Четыре. Три. Два. Она знала, что ничего не получится. — Давай Минхо, ты сможешь! — Давай! — Минхо! Давай! — Минхо, ты должен бросить его! — Они не успеют, — эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба для девы, но и она сама знала. « — Нет! Нет! — мысленно беспокойно кричала Изи, молясь дабы ворота задержались ещё хотя бы на несколько минут.» Все вокруг кричали, торопили парня, ждали и подзывали. А Изабелла лишь молча стояла, сжимая руки в кулак. В горле пересохло, будто бы там настоящая Сахара, хотелось крикнуть, однако не могла, голос словно пропал. Их взгляды встречаются, вновь. В его глазах страх и отчаяние, а в её надежда и желание. Но в какой-то момент их зрительный контакт прерывается тем, что новичок решился на «героический» поступок. Он побежал прямо к двум парням, оставшихся в Лабиринте, пока остальные попытались поймать его от необдуманного действия. Стены столкнулись прямо перед ней, послышалось эхо громогласного «бум!», тем самым заставив Изабеллу почувствовать неимоверную боль, в области груди, где билось сердце. Однако, биение, что должно было означать о жизнеспособности, лишь отдавалось тупой болью, медленно высасывая жизненные соки. — Нет! Нет! — истерично закричал Ньют, после чего подбегает к воротам, и начинает бить его ладонью. — Ньют, успокойся, — попытки ребят успокоить рыжевласого увенчались успехом, лишь спустя десять минут. — Надо лечь спать, а завтра утром…мы все разузнаем, — лишь один Галли был здравомыслящим, сохранявшим хладнокровный ум. — Я лягу здесь, — голос грустного Чаки, был слышен очень жалко и трогательно.***
Иногда, так больно и трудно представить, что в любой момент ты можешь потерять самого близкого тебе человека, а ещё сложнее уже потерять навсегда. И сердце сжимается на столько сильно, что не успела так много рассказать, не успела попросить за всё прощения, и не успела сказать последние значимые слова. Кажется в мгновение обрушился весь мир, земля уходит из-под ног, тело цепенеет, хочется кричать, а горло сдавливает чья-то зловещая рука, хочется все изменить, вернуть, отмотать время назад… Но ты бессилен что-либо изменить, и это бессилие еще больше бесит, давит, раздирает на части… Только что самое ужасное, так это то, что мы ценим, когда потеряем. Данные слова так подходили сейчас, особенно Изабелле, которая всё ещё не спала. Теперь, девушке, ночные красоты уже не казались такими необыкновенными, завораживающими и красивыми. Ночь казалась холодной, а звезды лишь мелкие-мелкие крошки от чего-то яркого. Черные глаза перестали видеть хоть что-то красивое. — Почему ещё не спишь? — голос, чей обладатель был единственным рыжиком на весь Глэйд. — Тоже самое и к тебе, — шепотом усмехнулась Изабелла. Юноша подходит ближе к подруге, что расположилась ближе всех к воротам, но намного дальше от парней, что кучкой легли на сырой земле. Пока они спали и видели тревожные сны, хрупкой Изи совсем не спалось. Боль в груди не позволяла делать этого. Поэтому молча сидела, прижав колени к груди и не отрывая взора от каменной стены. Ньют плюхнулся на место рядом с ней. — Я спросил первый, — также усмехается парень. — Знаешь, эта боль в груди, — прижимает правую руку к сердцу и сжимает свою футболку, — Она такая… невыносимая. Почему? — Может от того, что ты волнуешься? — пытаясь заглянуть в девичьи глаза, предполагает Ньют, хотя внутренне волнуется, что может ошибиться со словами и поддержкой. — Нет. Это…иное…чувство. Совсем другое. Будто…будто бы потеряла нечто важное в жизни и в себе. Страшное, пугающее чувство. И до Ньюта дошло о чем она говорит. Он видел подобные «симптомы» у своего друга-бегуна — Минхо. Рыжеволосый был единственным, кто заметил их взгляд. Но, если азиат со временем понимал от чего такие перемены в нем (в виде каждодневного посещения медпункта под предлогами о порезах или головных болях), то до шатенки походу доходит очень долго. Как бы Ньют не хотел ей сказать от чего она в таком состоянии, он не хочет влезать между ними, однако если потребуется острая необходимость он влезет и даст каждому наставление. — Мы ценим, когда теряем, — тихий шепот заставил Ньюта отвлечься от мыслей. — О чем ты? — Просто…не знаю, но эта фраза у меня в голове засела, — и разочарованно вздыхает. — Может эта боль невыносима из-за любви? — все же решает немного подтолкнуть к ответу, однако недоуменный взгляд шатенки заставляет объяснится, — Ну, как говорится: «Любовь невозможна без боли». — Разве любовь должна причинять боль? — Ох, милая Изи, в мире много чего, что может причинять боль. Ну, а что касается любви, то мы все о ней мечтаем, но когда она приходит в нашу жизнь, мало кто может ее вынести и сохранить. — Понятно. Они смолкают, и каждый обдумывает сказанные слова. — Откуда ты все это знаешь? Ты любил? — мельком взглянув на рыжика, удивляется Изабелла. — Сам не знаю, — горестно усмехается, — Просто такое ощущение пустоты и грусти, ещё с появления в Глэйде. Может до Глэйда кто-то разбил мне сердце? — Вряд-ли, — и на её аккуратном личике появляется мягкая улыбка, — Ты ведь такой милый. — Спасибо, — и на лице выступает еле заметный румянец, пока по сердцу разливалась тепло. Смерть близкого человека является для нас, наверное, самым серьезным душевным испытанием. Потеря человека — это единственная утрата, которую невозможно ни заменить, ни восполнить, ни компенсировать.***
Сегодняшнее утро — особенное. Об этом Изабелле, что глаз не сомкнула, сказало пение птиц на деревьях — радостное, звонкое, задорное. Прогнав не нужные мысли, шатенка решилась будить Ньюта, который спал рядом на травке. — Ньют, ворота скоро откроются, — несильно треся парня за плечи, шепчет черноглазка. Названный что-то мычит, прося поспать еще немного, однако подкравшаяся мысль о своих товарищах и открытие входа в Лабиринт, мигом отогнали весь сон. Потому он резко распахивает глаза, этим заставив Изи вздрогнуть от удивления. Заместитель вожака принимает сидячее положение, пока остальные начали медленно просыпаться от грохота врат. Все встали на ноги, суетливо внимательно смотря по сторонам. Но все их взгляды устремляются на проход в Лабиринт, на чистую тропу ведущую прямо к лапам смерти. Они все ждали когда же там появятся Томас, Минхо и Алби, с которым что-то случилось. — Их нет, Чак, смирись, — положив руку на плечо парнишки, с сожалением сказал один из парней — Уайлт. Изабелла смотрит, продолжает смотреть, пока сердце разбивалось вдребезги, однако продолжая биться, лишь цепляясь за маленькую надежду, что вот, и они окажутся прямо перед ними. — Идемте, — стараясь не показывать свою подавленность, говорит Галли, после чего разворачивается. За ним последовали и остальные парни, а глаза Изабеллы всё также были направлены на Лабиринт. Хотелось кинутся в этот ебанный-гребанный Лабиринт, отыскать там их, его. Однако страх. Это было единственное, что сдерживало её. Неизвестность. Это то, чего она боялась больше всего. От одной подобных мыслей, её бросало в дрожь. Шатенка хочет переступить через себя, пойти туда, но страх был велик. И именно за это она корила себя. Ей всегда было уютно лишь в своем маленьком домике, мирке, где она чувствовала себя под полной защитой. Спустя десять минут ожидании, её сердце было уже разбито, но маленькая надежда тлеилась в груди, а рядом с ней Чак, чьё сердце, наоборот, было полно надежд и веры в этих самых друзей. Некоторые глэйдеровцы уже разошлись, а некоторые стояли и тоже верили. — Смотрите, — подает тихий голосок Изабелла, как только своим зорким глазом замечает тени у поворота Лабиринта.