Господство слабых

      Рука привычно тянется за пультом, лениво нажимая на мягкие кнопки. Парень включает огромный телевизор и останавливается на рандомном канале лишь для того, чтобы привести сумбурные мысли в порядок: фоновое сопровождение кажется жизненно необходимым фактором в таком безжизненном состоянии после тяжёлого дня.       «В районе Мёндон сабмиссив поднял руку на своего доминанта и получил пять лет в колонии строгого режима».       Юноша шумно вздыхает, понимая, что среди всех трёхсот каналов попал на новости о сабмиссивах, которые не свыклись со своим низшим статусом в их мире. В очередной раз верхушка решила устроить что-то вроде «публичной порки», показывая остальным, как не стоит себя вести, и что будет в ответ на непослушание, но он ощущает себя слишком уставшим, чтобы подниматься и искать пульт, поэтому просто продолжает невольно вслушиваться в чужие слова.       «Бунт у дворца Кёнхигун: радикальные эгалитаристы напали на мирных жителей и представителей закона, что привело к дальнейшем действиям со стороны».       Юнги прикусывает щеку изнутри, ощущая, как каждая заученная фраза девушки монотонным голосом вызывает всё больше и больше раздражения. Ему совершенно неинтересно, как они себя называют, эти недалёкие «борцы за свободу и равноправие».       Они ведь просто глупцы, которые слишком самонадеянно пытаются что-то исправить в мире, где сабмиссивам запрещено поднимать голос на доминанта, не важно, связаны они своими судьбами или нет; где домашнее насилие со стороны доминантов считается нормой; где те, у кого метка появляется на ключице, сразу становятся ведомыми слабаками, которые не имеют собственных прав и автоматически превращаются в служанок или, проще говоря, рабов; где те, у кого метка, как символ власти, пробуждается на запястье, сразу забирают все лавры мира и срывают большой куш в лотерее под названием «жизнь», становясь словно всесильными лишь по одному критерию, и не важно, каков этот человек на самом деле. В мире, где те, кто не нашёл свою родственную душу, считаются средним классом — и сколько бы ни работали они на своих должностях, они всё равно не имеют права на уважение и хорошую, счастливую жизнь. Эта прогнившая со всех сторон система настолько хорошо въелась в образ жизни всех граждан, что людей с мягким характером, который показывает их слабость, считают отбросами общества, а от сильных духом и с крепким стержнем внутри ожидают больших побед и свершений.       Природа и закон встали на сторону доминантов, из-за чего они могут спокойно избить своего соулмейта до полусмерти, несмотря на то, что те априори считаются слабее, и получить штраф в размере около двух процентов от общей зарплаты, а сабмиссивов, которые не подчинились и не приняли свою новую роль, могут привлечь к судебной расправе и уголовной ответственности. Это даже звучит смешно и неправильно, но на самом деле является правдой.       Хотя радикальное движение эгалитаристов*, поддерживающих социальное равенство и выступавших против несправедливого отношения к сабам, дало возможность получить высшее образование всем желающим (что было невозможным полвека назад), не все решили воспользоваться выпавшим шансом. Существовал и всё ещё существует риск того, что, проучившись восемь лет на врача, ты встретишь своего соулмейта и пробудишь метку, вмиг став представителем низшего слоя, из-за чего получить работу станет гораздо сложнее. Только с рекомендацией от всех преподавателей ты мог устроиться в нормальное место, но и те, как только узнавали, что ты относишься к «слабому» классу, помогать особо не стремились; также это могло сработать с разрешением от доминанта, но многие из них не всегда были рады такому рвению, считая подобный жест оскорблением их финансового положения. И всем становится совершенно плевать на то, какой ты умный и способный, и как хорошо мог послужить стране и людям… Всего лишь какая-то метка, которая, по большому счёту, в реальном мире ничего не решает, стала эквивалентом, определяющим, какой жизнью тебе будет дано жить.       Хотя, конечно, находились и смельчаки, решившие попытать счастье, но таких было меньшинство. В основном учились, как и прежде, доминанты и люди без меток, сабы же, уже нашедшие дома, практически и не пытались это делать.       Они должны беспрекословно подчиняться своему доминанту, рожать или воспитывать детей, держать дом в идеальной чистоте, обязательно уметь готовить и ублажать своего супруга или супругу. Чем чёрт не шутит, ведь соулмейтом может стать и человек твоего пола. Мужчины-сабы наравне с женщинами принимали роль домохозяек, имея возможность лишь устроиться на подработку, пока находятся на учёбе. Однако всё это было ограничено, ведь их брали в роли нянек, посудомойщиков, официантов, разнорабочих и других профессий, не требующих больших способностей — собственно, и оплата была соответствующей. Женщины-сабы имели такие же права, как и мужчины-сабы, однако у них также было ограничение, запрещающее идти на работу с применением большой физической силы. Однополые соулмейты брали детей из детских домов, создавали «счастливую» семью благодаря эко или суррогатному материнству, ведь одно из главных правил нового государства — счастливая семья.       Юнги невольно усмехается, услышав в очередной раз заезженный лозунг. Семья. Их правительство обязывает каждую пару соулмейтов безоговорочно образовывать семью — и чтобы обязательно детьми обзавелись, став образцовой ячейкой общества. Вводят такие жизненные ценности, говорят о важности института брака и прочего, а сами — угнетают большую часть населения, ведь слабые люди — ненужные люди.       Он привык к такому суждению — его папочка прививал эти мысли с ранних лет, дабы его сын не стал позором семьи, и метка с чужим именем появилась исключительно на запястье. Хотя, по большому счёту, воспитание никак не влияет на характер его метки: это, на самом деле, невозможно предугадать, но даже так Мин не допускает мысли, что он может встать в один ряд с сабмиссивами, ибо изо всех сил старается отличаться от всех слабаков, кому не повезло носить метку на ключице.       Доминанты были рождены со способностью и умением господствовать в этом мире, и никто даже не сомневался в этой истине. Кроме проклятых приверженцев эгалитаризма, неспособных принять такую извращенную действительность мира.       Мин с облегчением расслабляется, когда начинается реклама, однако даже тут продолжается рубрика для отсталых — советы сабмиссивам. Пусть он и не поддерживает, скажем так, интересы слабых, но настолько откровенная пропаганда даже ему кажется противной.       «Первый совет — никогда не перечить доминанту! Доминант устал после работы, поэтому вы должны молча сидеть и ждать, пока он насытится вашей едой. Лишь после этого вы можете начать с ним разговор, но только если ваш партнёр в хорошем настроении.       Второй со…»       Юнги резко встаёт с удобной поверхности, принимая сидячее положение, и переключает этот идиотский канал, больше не в силах терпеть писклявый голос противной ведущей. Юноша как-то слышал отрывок из этой же программы, только советы в тот раз были доминантам, которым говорили оставить своих сабов после секса, отпустить, уйти в ванную и не тревожить какое-то время, ведь так они могут свободно плакать и выпускать ненужные эмоции. Подобное отношение считается нормальным, а у Юна внутри что-то противится такому дикому строю общества, хоть парень и пытается это подавить или хотя бы скрыть. В своей голове он может думать как угодно, но для всех снаружи — и в особенности для своей семьи — он должен всё это поддерживать.       Юнги думает о том, что его не привлекает противоположный пол в принципе, только если это не доминанты, что внешне не так уж и отличаются от мужчин. Хотя встречаются и длинноволосые, с женскими чертами лица, что любят носить платья пастельного оттенка и вместо классического костюма выбирают наряды светлее серого. Мин такого никогда не понимал и не желал принимать, отчего в своё время на влюблённые взгляды одноклассниц в школе совсем не обращал внимания. О своей ориентации он узнал так же в юношестве, когда не видел никакой особой реакции на обнажённое женское тело, о коем так одухотворённо болтали его одноклассники. Закрывшись однажды в своей комнате, он из интереса включил гей-порно и, ощутив накатившее возбуждение, забрался пальцами под резинку боксёров. Мина это нисколько не смутило и не удивило, он и раньше замечал со своей стороны интерес к другим парням, просто не обращал на это особого внимания, ведь отношения тогда ему в принципе не были интересны. Однако единственное, что его волновало, — это то, что его соулмейтом, с неплохой вероятностью, может оказаться и девушка. И вряд ли она сможет изменить его ориентацию, это даже звучит смешно. Всё, что ему остаётся, — особо не переживать по этому поводу. В равной степени он может вообще не встретить своего соулмейта, что тоже не слишком-то хорошо.       Юнги бы хотел не принадлежать ни к безвольным сабам, ни к, якобы, всесильным доминантам, а прожить спокойную жизнь без жгучей метки на запястье или ключи…       Парень тряхнул головой, дабы выбросить ненужные мысли в прямом и переносном смысле, ибо отец учил его быть сильным, выносливым и не зацикливаться на всяких глупостях. Мин Джинхо заставил своего сына поступить на юридический факультет, и плевать он хотел на то, что изначально тот хотел поступить вообще на другой. Желания самого юноши закрываются на сотни замков, ибо родитель даже не удосужился узнать, какая специальность ему больше по душе. Да и если бы узнал, не одобрил бы наверняка. Он вообще в принципе мало что одобрял.       Журналистика остаётся лишь тайным желанием, а ощущение того, что сам Юнги не причастен к своей жизни от слова совсем, увеличивается в геометрической прогрессии. Из-за этого он чувствует себя безвольной марионеткой в руках сильного доминанта. Ему это не нравится, однако юноша тушуется под тяжёлым взглядом отца и оказываемым давлением, из-за чего срывается на более слабых людях. Он ненавидит эту сторону себя в глубине души, но и меняться не старается, ведь, а смысл? Из него старательно все эти годы лепили именно такого человека — холодного, грубого и всякого такого, что там ещё приписывают доминантам.       На самом деле, в этом мире свободы нет ни у кого, как ни посмотри. Кто-то всё время притворяется, терпит, строит из себя что-то, а система всё процветает, губя при этом невероятное количество жизней.       И вряд ли кто-то сможет это изменить. Да и нужно ли это?       Парень жмёт на пульт, выключая телевизор, и комната погружается в тишину.       Действительно, нужно ли?