***
На первом этаже больницы было тихо и пусто, лишь иногда слышны были постукивания пальцев по клавиатуре за стойкой ресепшена. Девушка то печатала что-то в спешке, то отвлекалась на рядом лежащую стопку бумаг, перебирала ее и снова печатала. Это было похоже на нескончаемую и нудную работу: звонков не поступало, вокруг ни души, отойти на перерыв было нельзя. Однако девушка делала все по большей части размеренно и невозмутимо, словно эти действия в виде заполнения таблиц в документах выполнялись ею автоматически и даже бездумно. Впрочем, если такое ей было положено проделывать ежедневно, то, несомненно, могло и в привычку войти. Рабочая идиллия резко прервалась в тот момент, когда девушка неожиданно заметила вошедшую в приемную пациентку. Взгляд задержался на спокойно идущей со спрятанными за спиной руками больной, и девушка на секунду даже обрадовалась тому, что хоть кто-то решил составить ей компанию. Ровно до того момента, пока не заметила, что сопровождающей рядом с пациенткой не было. — Девушка, вы с какой палаты? Вы чего тут ходите? — громко спросила та в недоумении. Ответа не последовало. Пациентка молча направилась к стойке, и девушка тотчас же напряглась, схватившись за свой телефон, что лежал на столе. Взаимодействовать с больными у работников на ресепшене не было никакой нужды, оттого контактировать с ними было труднее. Еще и будто назло поблизости не было ни одного врача: все как сквозь землю провалились! Пациентка подошла к стойке и, облокотившись на нее, начала осматриваться. На глаза не попадалось ничего необычного: темное кресло, стол, куча канцелярских принадлежностей и старый рабочий телефон, проводной и весь поломанный. В этот момент девушка смотрела на больную непрерывно, точно затаив дыхание: не всякий раз к тебе пациент психиатрической больницы мог подойти в одиночку. И страшно было то, что здоровому человеку неведомы были намерения больного! Не успела девушка и глазом моргнуть, как пациентка ловко выхватила у нее из рук телефон, хихикнула и помчалась прочь от стойки в сторону лестницы на второй этаж. Девушка тут же встрепенулась, в панике переводя взгляд то на рабочее место, то на убегающую больную, выкрикнула ей что-то вслед и побежала за ней, оставив стойку пустовать. Сработало! Мишель выглянул из угла и, убедившись, что поблизости никого не было, подбежал к компьютеру. Сейчас вся надежда была на Лизу, добровольно отвлекающую работника ресепшена, пока Миша мог бесцеремонно копаться в чужих файлах в попытке раздобыть информацию. В эту секунду его не могло не радовать то, что все пошло в точности по плану! Главное, чтобы сейчас его никто не заметил. Хотя это были сущие мелочи: камер видеонаблюдения в здании не наблюдалось — вот, что хорошо! Миша зашел в базу данных и начал торопливо выискивать вкладку номеров. Ух, как у него руки дрожали в этот момент! Благо вкладка тут же нашлась, и он в предвкушении перешел на шестое число декабря — день, когда тот самый человек позвонил в психиатрическую больницу с целью узнать состояние Сережи. Мишеля все это время не покидала мысль, что именно он здесь был замешан, и это нужно было обязательно выяснить. Где-то этажом выше послышались крики, и он, с силой прикусив губу, ускорился. И думать не хотелось о том, что было бы, если бы его сейчас поймали! Заметив, что на шестое число поступило порядка семи вызовов, Миша в спешке достал свой телефон, включил камеру и сделал пару фотографий экрана компьютера. Затем тут же закрыл все окна и открыл те самые таблицы, что стояли изначально. Мишель шумно выдохнул от облегчения, отскочил от стойки и прислушался к голосам где-то вдали. Пронесло! Еще раз оглядев рабочее место в надежде на то, что он ничего не оставил за собой, Миша попятился назад, пытаясь не обращать внимания на то, как бешено в этот момент билось его сердце, а затем и вовсе направился к выходу. Идя по дороге и пялясь в экран телефона, Мишель все шумно вдыхал да выдыхал так, словно шел после долгой и мучительной пробежки. Больница уже была далеко позади, а сам Миша направлялся к метро, дабы поехать домой и наконец начать работу над статьей. Всю дорогу он пытался унять дрожь в коленках и сам себе дивился: вот тебе и вместо всяких вредных энергетиков — самый настоящий адреналин! Мишель зашел во Вконтакте и, недолго думая, начал вбивать нужные ему имя и фамилию в поисковике. Профиль тут же нашелся без особых затруднений (хотя Миша откровенно удивился бы, если бы было наоборот). Мишель еще раз обдумал все произошедшее и после решительно открыл диалог. В глаза бросился статус онлайн, Миша зажал кнопку микрофона и принялся записывать голосовое: — Привет! Ты, верно, брат Сергея? Тот самый Ипполит, да? — помолчав пару секунд, Мишель продолжил едва ли не умоляющим голосом: — Послушай, мне ну очень нужна твоя помощь…***
Все три часа, проведенные за ноутбуком, Миша практически не отвлекался от работы над статьей. Все шло наилучшим образом: вдохновение нашло на него сразу же, никаких проблем с текстом не было и материала хватило сполна; ему на миг даже показалось, что это могло быть его лучшей работой и определенно заслуживало похвалы от самого Романова! И пока сомнения (нынче звавшиеся загонами) не нашли на него, он работал, работал и работал. Иногда Мишель поглядывал на часы в надежде рассчитать время правильно и не опоздать на запланированную встречу. В общей сложности на статью у него оставалось минут двадцать, поэтому он с каждым разом все больше ускорялся, дабы закончить ее уже сегодня и тем самым поскорее отмучиться. Остальные дни, собственно, были запланированы на редактирование текста и исправление опечаток, поскольку для него так было гораздо удобнее. Такой процесс работы у Миши вошел в привычку еще с университетских времен. Кстати, о встрече. По дороге домой Мишель все же разговорился с Ипполитом и, изложив всю ситуацию в подробностях, попросил его пробить найденные им номера. Младший Муравьев-Апостол отвечал охотно, хотя поначалу и с некоторым недоверием, а затем и вовсе стал записывать в ответ многочисленные голосовые. Помочь-то он согласился, да еще и встречу ему назначил, мол, к вечеру информацию быстро найдет, а поговорить им вживую определенно стоило бы. Договорились в итоге встретиться в Галерее в восемь вечера и посидеть где-нибудь в фуд-корте. На часах же было уже семь, поэтому Миша, поставив в конце заветное «Леонид Бичевин», ликующе вскочил и побежал собираться. Уже в восемь Мишель стоял у входа в торговый центр, пялясь в экран телефона и иногда озираясь вокруг в надежде наконец увидеть Ипполита. Погода стояла не совсем холодная, поэтому Миша ограничился лишь зимним расстегнутым пальто да черной толстовкой с капюшоном. Капюшон же он предпочел надеть, поскольку все это время долго и беспорядочно валил снег; да еще и нагло падал прямо на экран телефона, тем самым закрывая большую часть переписки с младшим Муравьевым. Из-за своей близорукости и небольшой застенчивости Мишель не особо старался выискивать взглядом в толпе Ипполита, поэтому, задумчиво глядя в экран, намеренно создавал вид своей занятости и особой важности. Мало ли, обознался бы еще, и вышла бы неловкая ситуация. Наушники он не надевал, поскольку мог не услышать в любой момент подошедшего Полю. Это он так его в переписке начал называть, ссылаясь на ленивое нежелание постоянно набирать его полное имя. А еще его уже в который раз поправляла пресловутая автозамена с имени «Ипполит» на чертов «Ипподром». Мишель сначала истерически смеялся при каждом подобном исправлении, а затем понял, что это уже начинало надоедать. Все хорошее и даже забавное должно быть в меру, все-таки! Ну, кроме шутки с Достоевским: ее Миша, если честно, готов был цитировать когда и где угодно. Тем временем вблизи проносились машины, мигали разноцветные новогодние фонари и вывески на здании торгового центра, слышались людские разговоры и смех молодежи. Мишель перевел беглый взгляд на толпу людей и, завидя на противоположной стороне курящих, видимо, также ждущих кого-то, вздохнул и резко ощутил навязчивое желание покурить. Только потянулся за недавно купленной пачкой в кармане, как вдруг… — Миша! — раздался голос где-то слева, и Мишель, повернув голову, увидел неловко улыбающегося Полю. Одетый в зеленовато-коричневую парку, растрепанный весь, видимо, от бега, с кучей снежинок в волосах и красными щеками, Ипполит тяжело дышал, но при этом улыбка не сходила с его лица. Миша по-доброму усмехнулся, обнял мальчишку и, подняв указательный палец с просьбой немного подождать, вытащил из кармана сигарету с зажигалкой. — Ой, а мне можно? — поинтересовался Ипполит, смотря на то, как Миша подносил пламя к концу сигареты в попытках ее зажечь. — Тебе? А тебе сколько лет? — вопросом на вопрос ответил Мишель с сигаретой во рту, затем затянулся и невольно вспомнил разговор с Пестелем на этих днях; тут же смутился и добавил добродушно: — Можно, конечно, если восемнадцать есть. — Так мне восемнадцать в августе еще стукнуло, — Поля поправил челку и, заметив, что та была вся в снежинках, принялся отряхиваться. Затем с гордостью заявил: — Мне, между прочим, Сережа давал свои, пока мама не видела. Мишель неспешно выдохнул дым, потянулся в карман за пачкой «Parliament» и подал ее Ипполиту. Однако подал не сразу, а чуть отвел пачку в сторону, когда тот собирался ее взять, и спросил с негодованием: — Сережа давал? На постоянке, что ли? — Нет, редко, — Поля отрицательно покачал головой и лихо выхватил у Миши желанную пачку из рук с лукавой улыбкой. — Говорил, что я мелкий ещё. — И правильно говорил, — хмуро ответил Мишель и затянулся. Приняв зажигалку от Миши, Ипполит щелкнул ею пару раз и наконец зажег сигарету. — Ну, и куда пойдём? — поинтересовался Поля и выдохнул сигаретный дым через нос с таким лицом, будто намеревался впечатлить Мишеля своими невероятными навыками начинающего курильщика. — А номера я, кстати, пробил. Тебе кто был нужен-то? Миша на приемы Ипполита никак не отреагировал и в лице изменился лишь тогда, когда тот завел тему о номерах. — Парень один, — ответил Мишель, затем, невольно отвлекшись на просигналившую поблизости машину, хмыкнул и продолжил: — Впрочем, разберёмся по делу. Пойдём в Мак уже, так и замерзнуть можно... А ещё есть хочется. — В KFC, может? — Ипполит наскоро потушил сигарету и поспешил вприпрыжку к уже уходящему Мише. — В какой KFC? — с негодованием обернулся Мишель. — Настоящие мужчины едят как раз-таки в Маке. — Ты бы ещё указательный палец поднял и с серьёзным лицом «Ау-у-уф-ф» проговорил, — рассмеялся Поля. — Ну хоть не Бургер Кинг, на том спасибо.***
Сидя за неприметным столиком, ближе к углу, Миша рассказывал Поле о тех подробностях, что предпочел опустить в сообщениях, поскольку посчитал, что о таком стоило говорить вживую. Ипполит же слушал его внимательно и с каждым разом все более ужасался от его слов. Иногда Мишель прерывался из-за стоящего в помещении шума и позволял себе сделать глоток газировки: от беспрестанных разговоров уже садился голос, да и, помимо его нескончаемого потока рассказов, шел такой же нескончаемый поток Полиных вопросов. — Черт, да я и не предполагал, что все может быть настолько плохо… — с досадой проговорил Ипполит, когда Мишель окончил свой рассказ. — То есть, твоя мать тебе в самом деле не говорила ничего из этого? — негодующе спросил Миша, с каким-то даже осуждающим видом обмакнув картофель в сырный соус. Поля отрицательно мотнул головой и пожал плечами. — Хороша она у вас, и не поспоришь… — не менее осуждающе ответил Мишель. — Ну, у меня сессия была, — попытался оправдать свою мать Поля, — может, тревожить не хотела?.. — У Матвея вашего тоже сессия была? — бросил Миша, чуть ли не перебив Ипполита. Тот растерянно опустил взгляд и вздохнул едва слышно. — Ладно, давай с номерами разбираться. Что там у тебя? Поля тут же оживился и потянулся за рюкзаком, что покорно висел на спинке стула. Он достал оттуда блокнот, открыл его на нужной странице, а затем подал Мише. — Здесь мужские, — объяснил он, указывая на писанину в блокноте, а после немного смутился. — Странно прозвучало сейчас... Кхм, в общем, не знаю, что там по возрасту: тут и все сорок, и двадцать четыре есть, ну, их три всего, сам смотри, — затем он добавил с гордостью, улыбаясь: — А вся нужная информация рядом, сбоку, благодарить не стоит, денег тоже не надо. — Мы на благо работаем, — хмуро отметил Мишель. — Брата твоего спасаем, видишь ли. Спустя пару минут молчания Ипполит спросил с негодованием и каким-то азартом в голосе: — Миша… А ты-то чего его спасаешь? Мишель встал в ступор; внезапный вопрос Поли явно сбил его с толку. Действительно, чего ж это он так мечется спасти практически незнакомого ему человека? Ведь его дело сделано: статья почти готова, на завтра уже был запланирован поход на работу и долгожданная сдача материала. Мише стоило забыть уже и продолжить радоваться жизни, постоянно встречаясь с Кондратием, с Пашей и остальными друзьями, работая в журнале и без остановки смеясь с литературных мемов. Но Мишель не мог. Стоило лишь вспомнить те условия, в которых находился Сережа, вспомнить, как он убивал свои дни и верно шел на дно, имея прекрасное образование и все то, что нужно было для построения хорошего будущего. Ведь никакой жизни в этой чертовой больнице не было! В ней лишь немногие нуждающиеся находили свое мнимое спасение, а Муравьеву ловить там было нечего: не место ему было в психиатрической клинике. А еще он ему доверился. Не сразу, благодаря Мишиным убедительным словам и обещаниям, но доверился. Не это ли было главным? — Хороший человек он, Поля, тебе ли не знать… — ответил Мишель, не поднимая взгляда и продолжая всматриваться в ровный и аккуратный почерк Ипполита. — Таких спасать надо. Хороший ведь? — Очень, — вздохнул Поля. Недолго помолчав, Миша вдруг встрепенулся, словно ударенный током, и сильнее зацепился взглядом за прочитанные строчки в блокноте, будто проверяя, не показалось ли ему. На немой вопрос Ипполита Мишель лишь неопределенно присвистнул, достал телефон и сфоткал нужную ему страницу. — Нашел? — задал вопрос Ипполит, чуть ли не сгорая от любопытства и ерзая на стуле. — Ага, нашел, — кивнул в ответ Миша и, встав из-за стола, добавил: — Ты идешь со мной. — Куда? — не сводя взгляда с уже собирающегося Мишеля, спросил удивленный Поля. Миша вдруг остановился, обернулся к Поле и решительно бросил с самым невозмутимым видом: — Разбираться, — затем направился к выходу из фуд-корта, параллельно набирая номер Пестеля.