Semi-erotic

      Кайло всё ещё опьянён битвой. Он взирает на своих воинов с возвышения перед троном и кивает: да начнётся пир.       Их голоса сплетаются в один мощный рёв, в едином порыве они вскидывают кубки и рога, кто только что вытащенный из сокровищницы, кто привезённой из дома. Бочки с винами из графских погребов подняты прямо в большой зал, ох и намучились слуги. Кайло отпивает и тут же сплёвывает. Кислятина. Может, он и дикарь, грубый варвар, но в винах толк знает.       Кайло выливает остатки на мраморный пол и отшвыривает золотой кубок в сторону. Звеня и дребезжа, тот катится прочь.       Рен садится на трон как есть, в пропавших смертью и потом доспехах, с ноющими мышцами.       Запуганные слуги точно мыши, что боятся потревожить кухонных котов. Подносят, подливают и в страхе пучат глаза на его людей. Ближе к концу пира самых хорошеньких служанок затащат на колени, затискают, облапают грубыми ручищами, жирными от мяса, с засохшей под ногтями кровью.       Кайло не нужна пища, он пожирает глазами происходящее. Он сыт и пьян от праздника победы, эйфория бурлит внутри, гоняя кровь и заставляя сердце стучать в ритм с боевыми барабанами. Это лучшая часть, то, ради чего он вступает в битву первым. Самое сладкое.       Кайло Рен громко требует музыку. Сначала на своём языке, а потом на языке проигравших.       Эти понятливые. Выполняют приказы так быстро, как только могут. Наверняка слышали, как их соотечественники стонали, а то и визжали как свиньи. Как они говорят? Перед смертью все равны? Чушь. Перед смертью вскрывается, кто обладал достоинством и бесстрашием, а кто не лучше червя, извивающегося в луже после дождя.       Музыканты устраиваются слева от него, долго спорят, активно размахивая руками и то и дело оборачиваясь на него. Ему даже не нужно подслушивать их, и так ясно, не знают, чем развлечь тупых варваров. Сыграть весёлый мотив про дочку князя и взявшего её сына кузнеца, спеть про зелёные рукава или затянуть какую тоскливую балладу? От замка к замку, от княжества к княжеству картина примерно одна и та же. И, как назло, репертуар. А Кайло любит музыку. Почти так же сильно как женщин и сражения.       Они начинают с песни о Тэмлине.       Кайло устраивается поудобнее на резном троне мёртвого графа и подпирает кулаком подбородок. Болтовня и смех войска вплетаются в мелодию столь же естественно, как арфа или лира. Он весь во внимании, эту балладу слышал всего раз, но почти не помнит сюжета. Скорее всего, тогда Кайло был вусмерть пьян.       Последняя нота тянется целую вечность вечность, эхо гуляет меж лавок и отражается от каменных стен, или ему так кажется. Что ж, хитрость может стать серьёзным препятствием даже для могущественных фейри. Он запомнит.       Свечи оплавились уже наполовину, потёки воска уродливыми наростами остаются на столах и полу, когда Кайло осушает ещё один кубок. Всего три, — в бочках нашлось вино получше, — а тело будто размякло. Хорошо.       Музыканты стали уставать, это слышно, потому в зал залетают скоморохи в колпаках и ботинках с острыми носами, будто убогих одёжек достаточно, чтобы вызвать смех. Они жонглируют, потешно дерутся и разыгрывают сценки, пока отдыхают музыканты.       Воины радостно гудят и звонко свистят в след. Да, здешний граф умел подбирать прислугу. Кайло задумывается над тем, чтобы зазимовать в этом замке.       Музыка звучит вновь, но на этот раз иная. Густая и возбуждающая. Шутов заменяют девы, отчего все мужчины в зале напрягаются, расправляют плечи. Войско определённо задержится здесь подольше.       Они двигаются с изяществом и плавностью воительниц, но мягкостью молодых дев. Длинные тяжёлые платья прячут всё самое важное, заставляя голодное мужское начало представлять. Воображение рисует заманчивые картинки. Кайло нравятся все трое, разные и неуловимо похожие, и он с удовольствием пригласит их в покои как только они закончат танец.       В своём почти что змеином танце они подступают к трону ближе, струятся, подкрадываются, точно дикие звери. Одна из них с волосами, в свете свечей отливающим красновато-коричневым, смотрит прямо на него.       Манит и отталкивает, зовёт и проклинает.       Между лопаток бежит струйкой пот, и кровь приливает к чреслам. Фантастика. Ни одной обученной искусительнице не удавалось вызвать отклик, будучи полностью одетой.       Он желает раздеться и прыгнуть в студёную воду, оказаться посреди бурана или забраться на самый высокий пик, чтобы погасить жар внутри. Служанка наполняет кубок за кубком, а Кайло никак не может напиться. Подбородок липкий от пролитого вина — глаз не отвести от танцовщицы и её животной грации — рубаха мокрая и грязная.       И она не сводит с него глаз.       Улыбается или скалится, не отличить одно от другого.       Кайло готов поклясться, что в этой улыбке, острозубой и опасной, ровно столько же похоти, сколько и в нём.       Музыка обрывается, больно и резко. Девы кланяются и поспешно удаляются. В образовавшейся тишине слышен треск пламени и тяжёлое дыхание зрителей, нет, свидетелей шаманской, колдовской пляски. Даже прислужницы трут раскрасневшихся щёки и стыдливо прячут глаза.       А затем они все возвращаются к празднованию. Голодные до ласки и страсти.       Кайло встаёт и покидает душный зал, следуя зову плоти. Он успевает заметить подол её коричневого платья, скрывшегося за поворотом. Прибавляет шагу, почти что пускается бежать, но одёргивает себя. Ноги несут его с лёгкостью, будто утром не было битвы, а вечером вина.       Она оглядывается и недвусмысленно улыбается. Девушка выводит его из замка, точно на невидимой, но прочной цепи.       Всё, о чём он может думать, это о том, что кажется увидел кончик хвоста, игриво высунувшегося из-под длинной юбки. Разве так бывает?       В лесу темно, Кайло то и дело спотыкается. Он едва ли может услышать пронзительный писк летучих мышей и шуршание ночных зверей в кустах.       Она сбрасывает туфли, вытаскивает шпильки из волос, и он следует правилам игры: срывает рубаху, путается в завязках штанов, но всё же сдирает их вниз. Скидывает сапоги, переступает через одежду и ждёт. Её платье сползает медленно и неохотно точно вторая кожа.        Облака бегут прочь, уступают место истинной хозяйке ночи.       Луна, сегодня она надела алое, милостиво позволяет Кайло рассмотреть чаровницу.       Девушка стоит прямо, не таясь и не стесняясь себя. Тонкокостная, невесомая. Прямая и дикая.       — Как тебя зовут? — сначала спрашивает на своём языке Кайло, но тут же исправляется.       — Рей, — она улыбается и облизывает острым длинным языком губы.       — Иди ко мне, Рей.       Рей не двигается, потому плюнув на просьбу, или даже свою мольбу, он шагает навстречу. Она не противится, когда он подступает почти вплотную, когда проводит руками по её ключицам и груди. Гладит живот и очерчивает лобок, повторяя за линией роста волосков.       Кайло готов трогать и ласкать хоть всю оставшуюся ночь.       Рей решает, что с неё достаточно, потому толкает Кайло на землю. Пошатывается и падает, ударившись копчиком о выступающий корень. Не успев подумать о боли, отвлекается на иные ощущения: Рей встаёт прямо над ним, хватает за волосы на затылке и впечатывает носом в промежность.       И Кайло вдыхает её, дышит ей. Мускусной, лесной. Ест и пьёт её. Горьковатую, но слаще мёда.       Рей стонет и трётся о лицо, острые ногти, а может, когти, впиваются в чувствительную кожу. Её волосы колют подбородок, её суть стекает как то вино, по подбородку прямо на грудь. Кайло прежде не целовал женщин снизу, не стонал от смешанного с унижением наслаждения быть покорённым. Он всегда брал, а теперь готов отдавать.       Она прерывисто кричит и отстраняет его от себя.       — Рей.       Кайло хватается за обнажённые ягодицы девушки и натыкается на мягкий густой мех. Должно быть, ему тогда не показалось, у неё и правда хвост. Вовсе не ногти исцарапали кожу головы. Он отшатывается.       — Что ты за тварь?       Она скалится и склоняется над ним:       — Испугался, воин?       Кончик хвоста ударяет по лицу, а когтистая рука с невиданной силой пригвождает к холодной земле. Сучки и острые иголки впиваются в зад Кайло.       В том-то и дело, что несмотря на отвращение, он всё ещё жаждет её. Потому испугался. Сильно и очень.       Рей опускается на колени, расположившись меж его ног. Она не убирает руку с плеча, а второй обхватывает член у основания. Крепко, ещё немного усилий, и будет больно.       Облизывает головку, проводит своим длинным и гибким языком по всей длине, удерживая всеми силами. Но Кайло не спешит вырываться. Находит кончик её хвоста и гладит, повторяя за движениями языка Рей. Она урчит: не понять, довольна или лучше отпустить?       Стоит ей взять напряжённый пенис в рот, как он забывает обо всём. Мир сужается до её рта. Прелестного и опасного. Клыки всё же царапают нежную кожу на члене, от того Кайло шипит и сжимает хвост Рей в руке. Она тут же принимается зализывать раны, точь-в-точь как мать-кошка вылизывает котят.       Наигравшись, она почти что выплёвывает член Кайло. Разворачивается спиной, приноравливается и трётся о головку. Горячий, нет, он действительно горячий, влажный вход дразнит, потому взяв себя в руку, Кайло одним толчком оказывается внутри Рей. Она сжимается, отклоняется назад. Слегка покачивает бёдрами, но кажется, что ждёт от него инициативы. Хвост бешено вьётся по земле, выдавая нетерпение.       Почти так же сильно как войну и сражения, Кайло любит женщин. Он обожает брать их спереди. Ему нравится, что каждую можно прочесть, к каждой можно подобрать свой ключ. Он всегда смотрит им в глаза, такие мутные, пьяные, когда они стоят перед ним на коленях.       Абсолютное обладание и непоколебимое послушание, — то, что ему необходимо. Однако эта полу-женщина полу-лисица переворачивает и переиначивает всё, что он о себе знал.       В ней жарче, чем в обычных человеческих женщинах, она почти не двигается, но он чувствует себя— знает — в её власти. И это ему нравится.       Они как животные, сношаются под полной луной на лесной поляне. И даже поза как у зверей. В конце концов, он варвар. Дикарь. Это ему подходит.       Хотел бы Кайло продержаться дольше, но Рей выжимает всё до последней капли. Рен изливается внутрь, вбивается в глубже, чтобы ни одна капля не просилась мимо. Ни одна другая женщина не позволяла такое, а сам Кайло не горел желанием заводить ублюдков.       Рей вздыхает и падает голышом и траву. Кайло устраивается рядом, ложится на спину и глупо пялится в небо.       Те же звёзды, что дома, но в ином порядке.       — Любовник из тебя столь же искусный, сколь и воин.       Значит, Рей понравилось. Кайло хмыкает, сочтя это достаточным ответом.       Рей переворачивается на бок, не обращая внимания на неудобства лесной подстилки. Подпирает голову когтистой рукой и говорит:       — Хорошо, что ты убил Сноука. Он охотился за нами с сёстрами.       Кайло понимает, что Рей имеет в виду графа.       — Так вот, почему вы пришли?       — Молва разошлась со скоростью весеннего паводка, — пространно отвечает Рей. — Ты повесил его голову у ворот?       — Я.       Они ещё немного говорят, а затем вновь повторяют то, с чего начали. На этот раз медленнее, растягивая процесс и наслаждаясь каждым мгновением. Чувственно, страстно.       Кайло вдруг понимает, что уйти от полу-женщины полу-лисы будет почти невозможно. Он угодил в силки, запутался и не уверен, что хочет на свободу.       Хорошо, что она предлагает ему остаться. Как повезло, что Рей мечтает отправить к мёртвым ещё много душ. Кайло ей в этом с удовольствием поможет.