Сердце из пены морской

Двоим оставшимся стриптизёрам пришлось разогревать публику за троих. Они покачивались из стороны в сторону, медленно расстёгивая пуговицы на жилетке, затем обводя ареолы тёмных сосков и размазывая по ним масляный крем. Ло после этого решительно отказался от куска торта, который преподнесла ему Виолетта. Он уже не мог дождаться танца с Дофламинго, надеясь, что после этого мужчина разрешит ему покинуть это место. Но Доффи вознамерился вызвать в Ло ревность, потому удостоил одного из стриптизёров чести упасть перед собой на колени и кормиться его с руки тортом, как какая-то собачонка. В глазах танцоров исчезло всякое вожделение, остался лишь страх, и, кажется, Доффи это более, чем устраивало. Вытерев руку салфеткой (хоть это он сделал не как Требол, который просто вылизал ладонь после торта, не сводя масляных глаз с Ло), он поднялся со своего места и объявил медленный танец. Ло надеялся, что он не для них одних, но надежды исчезли, когда никто из гостей не поднялся из-за стола. Подав Ло ту самую руку, с которой безымянный танцор слизывал крем, Доффи расслабленно сверкал своими очками. Кажется, он сделал вид, что инцидент с не—Луффи исчерпан. Поднявшись с трона, Ло снова почувствовал себя маленьким ребёнком. Он был буквально задавлен ростом мужчины, который возвышался над ним, как гора над равниной. Ло даже не представлял, как будет с ним танцевать, не говоря о том, что Доффи был его первым мужчиной-партнёром по танцу. Доффи же взяв его за одну руку, другую положил ему на шею, крепко прижимая к себе. Ло это не понравилось, и он сделал шаг назад. Возможно, над этим танцем стоило посмеяться, но никто во всём замке не посмел бы пошутить сегодня над ними. Пика, решив выслужиться перед Доффи, переманивал внимание на себя: — Ну, что вы смотрите на них? Дайте нашим молодожёнам насладиться друг другом. Его писклявый голос отвлёк гостей, и те продолжили опустошать алкогольные запасы замка. Заиграла тихая мелодия, и Доффи, по-хозяйски поглаживая плечо Ло, сказал: — Я хотел подарить тебе того мальчишку-танцора, знаешь ли, у теньрьюбито принято дарить людей. Но ты… меня расстроил. Поэтому я решил забрать у тебя этот подарок. Может, попросишь другой? — Я никогда ничего от тебя не хотел, — вздохнул Ло, чувствуя острое желание заехать кулаком по чужому лицу. Сейчас, когда Доффи был рядом, воспоминания о той единственной близости, что была столь противна Ло, но соединила их, захлестнули с особой силой. Ло мечтал впечатать светлый лик Дофламинго прямо в праздничный стол. — Тогда давай проведём эксперимент. Проси у меня, что хочешь. — Даже твои очки? — Ло не удержался от желания наступить на чужую туфлю при резком повороте. Но Доффи не отреагировал. Словно ему каждую минуту наступают на ноги взрослые мужчины. — Хочешь мои очки? Нравится малиновый цвет? Не замечал в тебе этого. — Просто всегда хотел увидеть глаза, что скрываются под ними. Ну, и чего греха таить, я с удовольствием потоптался бы на твоих очках. — Ммм, нет, тебе не нужны очки, поэтому я их тебе не подарю. Зато могу открыть тебе свои глаза, — с этими словами блондин убрал руку с плеча Ло и приподнял свои малиновые очки так, что они оказались по центру его высокого лба. Ло растерялся. Он не ожидал увидеть столько обиды в чужих глазах. А глаза Дофламинго оказались мутно-голубого оттенка. Не такие яркие, как глаза Коры. Как будто выцветшие, словно кто-то пожалел красок. Но Доффи не позволил долго любоваться на собственные глаза, и вернул очки на место: — Что ещё хотел бы от меня в подарок, Ло? — Твой пистолет. — И снова ответ неверный. Я долгое время не доверю тебе оружие, Ло. Ты —пленник, им и остаёшься, даже в статусе моего…супруга. — Отлично. Зачем тогда спрашивать, чего я хочу? — Ну… Я могу подарить тебе это… — Доффи извлек из кармана, что-то похожее на железную коробочку. Присмотревшись, Ло увидел зажигалку. — Зачем мне зажигалка? — Хм… Что если я скажу, что она принадлежала моему брату? Может, ты даже вспомнишь её? — Ты врёшь. — Нет. Мне незачем. — Даже если она принадлежит Коре-сан, я уверен, он не захотел бы, чтобы я брал её у тебя. — Тогда я просто её выкину. — Только попробуй. Хорошо, я принимаю её. Что-нибудь ещё? Доффи вдруг сделал ему подножку и подхватил за талию в последний момент, как величайшую драгоценность, так словно он — фарфоровая статуэтка: — Не так быстро. Я отдам тебе её, если ответишь на вопрос. — На какой? — За что ты мог бы полюбить меня, Ло? Доффи продолжал держать его за талию, и Ло потребовалась вся его гибкость, чтобы извернуться из его рук и отойти к окну тронного зала. Доффи хмыкнул и треснул по стеклу ладонью рядом с его лицом: — Не убегай от меня. — Музыка закончилась, чего ты ещё от меня хочешь? — Просто ответь на вопрос. — Хорошо. Но сначала скажи ты. Почему ты зациклился на мне? Что ты видишь во мне такого, что стоит взрывать новостью о нашем браке весь Гранд—Лейн и держать меня здесь заложником? — О, мне легко признаться, Ло. Ты с самой первой встречи приковал к себе внимание, дорогой мальчик. Ты единственный выбрался из Флеванса, затем из лап смерти, которую задолжал тебе белый свинец, и, наконец, смог сбежать из моей птичьей клетки. Ты удачлив, Ло, и такой невероятный человек, обыгрывающий судьбу много раз, достоин быть со мной. Ко всему, ты — один из немногих, кто может остановить мои струны прямо в воздухе. Если я — Бог, ты — ангел, поднимающийся ко мне, Ло. Знаешь, однажды я решил, что мне нужно убить собственного отца, чтобы стать сильнее. Смотри, и ты пришёл к этому выводу. Я был и остаюсь твоей приёмной семьёй, Ло, но ты до сих пор мечтаешь убить меня. Но сегодня я прощаю тебе это желание. Потому что вижу в тебе собственные амбиции. Мою боль можешь понять, только ты… Нас обоих поразило горе по имени Росинант. Оба испытали эту потерю… — Ты не вправе говорить о нём! — Как раз вправе. Я потерял его дважды — сначала из-за его предательства, а потом, когда мне пришлось убить его на глазах у моих подчинённых. Ты же понимаешь, что я не мог по-другому? Лидер должен оставаться сильным. — Даже слышать это не хочу… — А я хочу, чтобы ты знал обо мне ещё кое-что. Я так долго ждал своего героя, Ло. Давно, когда на мою семью теньрьюбито напали обычные горожане, я ждал, что кто-то придёт и спасёт меня. Избавит от полыхающего огня. Но, в итоге, я сам спас себя королевской волей… Но, после гибели Росинанта, никто не может защитить меня от пожара внутри. Сам я бессилен и как будто умираю каждый день. И только ты можешь быть избавителем, средством от боли. Помоги мне, Ло… Ведь Роси оказался на том проклятом острове лишь потому, что хотел спасти жизнь тебе! Трафальгар поймал себя на том, что хочет заткнуть уши руками. Так жалко и подло. Это признание в любви походило на муки совести и желание облегчить вину, сбросить её на другого. Ло и сам часто думал, что виноват. Что, если бы не он, Кора бы не погиб. Но он не собирался помогать убийце Коры, спасать свою душу. Доффи прогадал, если видит в нём своего избавителя: —Ты спросил меня о том, за что я мог бы полюбить тебя. Есть две вещи, Дофламинго. Первая — твоё отношение к семье Донкихот. Ты заботишься о них, например, о Детке и Баффало так, как не смог я. Ты горой стоишь за семью. И это мне всегда в тебе нравилось. Вторая — с первой встречи я признавал тебя за своего кумира. Мои родители были слабыми, потому и погибли. Я знал, что ты сильнее, поэтому присоединился к тебе. Ты бросил вызов мировому правительству, стал Небесным демоном, собрал людей. Я восхищался тобой. Ты был сильнее их, потому что оставался жив и мог защитить тех, кто рядом. Но я не видел главного. Ты никогда не хотел делиться своей свободой. А по-настоящему сильный человек не только поделится, он может подарить её, как Росинант. Прости, но… до сих пор ты держишь всю семью Донкихот в страхе. Как можно полюбить такого человека? Как можно полюбить того, кто держит тебя в неволе? Доффи усмехнулся уголками губ и протянул ему зажигалку: — Может, однажды, я стану сильнее и подарю тебе свободу. Но только при условии, что ты останешься со мной, Ло. Трафальгар сунул зажигалку в карман и отвернулся к окну. За окном зажигались ночные огни далёкого города: — Ты не понимаешь само слово «свобода», Доффи.