Бездна Вероятностей

      Пустым взглядом Скорпион уставился в край столешницы из орехового дерева. Где-то неподалёку от него шуршал песок в киранийских часах, отмеряя каждую минуту — нет, секунду — упущенного времени. Напротив, в кресле, расположился Болдрик, спасшийся из Логова благодаря лишь чуду. Аарон боялся смотреть на отца. Чувство вины и стыда не позволяло ему даже попытки.       Рассказ наместника о том, что он пережил в плену, был размытым. То и дело Болдрик сбивался с мысли, сам до конца не уверенный в том, что пережил на самом деле, а что додумал, находясь в состоянии глубочайшего шока. Наверняка о многом он не упомянул — или по забывчивости, или специально. Но даже так кровь Аарона стыла в жилах, стоило ему только представить бойню, устроенную таинственным колдуном в подвале Логова. А ещё — от мысли, что отец оказался в этом кошмаре исключительно по его, Аарона, глупости и недосмотру.       — Сынок. — Первым тишину, воцарившуюся в кабинете Скорпиона, разрушил Болдрик. Его голос хрипел и срывался, но вместе с тем звучал мягко. — Я… Я знаю, о чём ты думаешь. Но ты не должен корить только себя. Уж если говорить начистоту, то каждый из нас повинен в том, что сейчас происходит на Восточном береге.       Скривившись, Аарон встряхнулся, с силой растёр лицо и поднялся на ноги.       — Не говори ерунды, — возможно, излишне резко сказал он. Подойдя к столику у кресла, занятого отцом, он плеснул в свою чашку остывший кофе. Болдрик тем временем грел ладони о стакан с травяным отваром, приготовленным Табакусом специально для наместника. Алхимик утверждал, что это питьё тонизирует истощённый организм старшего Крепкощита и запустит какой-никакой процесс самолечения. Было ли это правдой или нет, но казалось, что каждый новый глоток возвращает бледным щекам Болдрика краску. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что винить всех бессмысленно. Ответственность за ошибки всегда ложится на плечи того, в чьих руках находится власть.       — Но…       — Мало кто не знает, что на востоке Эндерала господствует Скорпион. А значит, именно Скорпион повинен во всех его бедах.       Краем глаза Аарон увидел, как дрогнули руки Болдрика.       — Он тебя не простит, — тихо пробормотал отец.       — Я бы не простил. А значит…       Звук открываемой двери прервал Аарона. Гоняя во рту вязкую кофейную горечь, он оглянулся и увидел застывшего на пороге Даррена. Выглядел тот паршиво, но тоже держался на чистом упрямстве.       — Заходи, — произнёс Скорпион, прежде чем наблюдатель успел открыть рот, и Пыльномох ограничился кивком. — Что расскажешь? Есть хотя бы одна хорошая новость?       — Даже несколько, — повёл плечами Даррен. — Гюнай только что сообщила: её люди нашли ещё четверых наблюдателей, действовавших заодно с Джулианом. Главной у них была Ханна Железобой.       Аарон мрачно уставился на остатки кофе на дне чашки. Это имя ему было смутно знакомо.       — Это, случаем, не та женщина, у которой в конце зимы от болезни скончался ребёнок?       — Она, — глухо подтвердил Даррен, спиной привалившись к стене.       — Ох, Ханна!.. — Болдрик прикрыл глаза ладонью. — Перед этим, осенью, у неё скончалась мать. Тоже от болезни. Наши лекари не смогли помочь им. Неужели эти смерти настолько подкосили её?..       — Это не оправдание, — отрезал Аарон и оглянулся на Пыльномоха через плечо. — Проблем с этими четырьмя не возникло?       Губы Даррена скривились в горькой усмешке. Наблюдатель отвёл взгляд.       — Люди Гюнай своё дело знают. Все мертвы. Только Ханна успела оказать сопротивление. Но… — Даррен покосился на понурого Болдрика. — Она считала, что поступает правильно. Сказала, что полагаясь только на собственные силы Восточный берег рано или поздно погибнет. А раз на прежних хозяев полагаться нельзя, то следует искать новых.       — Какой бред! — не выдержав, выплюнул Аарон. — И она думала, что неримцы помогут Дюнному вернуть своё былое величие? Пришлют нам своих лучших лекарей, восстановят производство? Им бы свою страну поднять после десятков лет гражданских войн. Они здесь не для благотворительности, и надо быть последним идиотом, чтобы верить в обратное.       С одной стороны, Скорпион и сам хотел стать идиотом — хотя бы на день. С другой стороны, разве именно им он и не был? Сколько Джулиан планировал своё предательство, готовил под него почву — прямо под носом брата? Аарон сам выбрал быть слепым и глухим. Винить в этом отца, умолявшего сыновей забыть о противоречиях между ними и покончить с многолетней враждой, было нелепо.       Аарон оказался не лучше этой несчастной дуры Ханны, возомнившей, будто под протекторатом неримцев Дюнное заживёт прежней, богатой жизнью, в которой каждого больного человека можно излечить, а голодного — насытить. Он захотел поверить, что однажды Джулиан изменится: вырастет достойным мужчиной, который будет способен заменить правую руку их отца, старину Пыльномоха, ушедшего в отставку. И его заблуждениям также не было оправданий. Скорпион даже не собирался их искать.       Наказание за его ошибки было близко, он знал это наверняка. И где-то в глубине души признавал, что готов безропотно принять его.       — Мечты о лучшей жизни могут затмить любой, даже самый холодный рассудок, — пробормотал Болдрик. — Наверняка и Джулиан… — продолжил было наместник, но осёкся и замолчал.       Впрочем, даже этих слов было достаточно, чтобы Аарон вспыхнул в бессильной злобе. Ненароком он встретился взглядом с Дарреном и увидел, что наблюдатель, почуяв его состояние, покачал головой в немой мольбе: держи свой гнев в себе — сейчас не время. Однако унять бурю, поднявшуюся в душе Скорпиона, на этот раз было не так-то просто.       Джулиан появился на свет на третью зиму Аарона — в обмен на жизнь их матери, которая протянула после родов едва больше декады. И с тех самых пор этот мелкий ублюдок занял особое место в сердце отца. Даррен однажды осторожно предположил, что Аарон завидовал младшему брату, ведь не получал столько же родительской любви, однако Скорпион всячески это отрицал. Он чувствовал не зависть, а гнев.       Всякая шалость Джулиана оставалась безнаказанной. Он рос во вседозволенности, но всё равно считал, что получает недостаточно. Тем временем делать что-либо, чтобы заслужить реальное расположение людей, не желал — лишь копил обиды, не понимая, отчего никто, кроме отца, не поёт ему хвалебные песни.       Болдрик устроил его в штабе наблюдателей, мечтая о том, что хотя бы его младший сын будет следовать богоугодному Пути. Джулиан плевал на его мечты, и не было ни одного наблюдателя, который когда-либо не жаловался на лень и безответственность отпрыска наместника. Крепкощит спускал ему это с рук, но затем, будто позора на отцовскую голову было недостаточно, Джулиан начал жаловаться, что Болдрик намеренно задвигает его в тень и не даёт повышения. Как поступил отец после этого? Всё так же — никак. А когда узнал, что Аарон отловил сосунка в тёмном переулке и преподал ему урок, укорил старшего сына за излишнюю жестокость.       И даже сейчас, когда руки Джулиана были обагрены кровью наблюдателей, людей Скорпиона и простых дюнновцев, когда благодаря его содействию неримцы продвинулись вглубь Эндерала и никто не знал, что принесёт им следующий день, Болдрик искал своему любимому сынку оправдания. Это было немыслимо!       — Я хочу поговорить с Джулом, — со вздохом сообщил отец, не видя, как Аарон кусает губы, чтобы, следуя совету Даррена, смолчать. — Где он сейчас?       — Где ему и следует быть, — процедил Скорпион. — В темнице.       Наместник осоловело моргнул, будто до сих пор до конца не осознал действительность, в которой его младший сын стал преступником и предателем. Аарон не удивился бы, узнав, что отец воображал, будто Джулиан всё это время нежился на кровати в своей спальне. И конечно же, лил слёзы, коря себя за дурные поступки.       — Вам следует отдохнуть и восстановить силы, мессир, — осторожно вклинился в разговор Даррен, то и дело посматривая на Аарона. Пыльномох не был уверен в его выдержке и имел на это все основания. — Поговорить с Джулианом вы можете и позже.       — Я просто хочу посмотреть ему в глаза, — тихо ответил Болдрик, сгорбившись в своём кресле так, что казался ещё меньше, чем был на самом деле. Ни Аарона, ни его отца природа особым ростом не наградила. — И узнать причину, по которой он поступил… как поступил.       — Мы уже вытянули из него всё, что было нужно, — произнёс Скорпион и широко улыбнулся. Правда, улыбка эта мгновенно превратилась в оскал. Он всё же не сдержался. И наконец прямо взглянул на отца. — Или ты, как всегда, рассчитываешь услышать от него какую-нибудь благородную чепуху?       Обычно после таких высказываний Аарона начинался безобразный скандал, граничащий с постановкой в театре абсурда. Однако сегодня Болдрик был слишком устал и раздавлен пережитым. Он только посмотрел на Скорпиона потухшими карими глазами и пожал плечами.       — Вовсе нет. Я уже ни на что не рассчитываю, сынок.       — Аарон. — Даррен сжал плечо младшего Крепкощита. — Пускай. Святоши готовятся к походу в Логово, а Кальперин настраивает портал на «Кракен». У нас есть время.       В раздражении Скорпион дёрнул рукой, вырываясь из хватки Пыльномоха. «Не рассчитываешь — как же! — подумал он, глядя на Болдрика и разъярённо раздувая ноздри. — Я знаю тебя наизусть».       — Да, ты прав, Даррен, — протянул Скорпион, истекая ядом, — для семейной драмы время всегда найдётся! Что ж, отец, раз ты того желаешь, то следуй за мной! — И первым сорвался с места. Грохнул дверью о стену, открывая её, и вышел в коридор.       — Я пойду с вами, — услышал он испуганный голос Даррена и высоко вскинул подбородок.       Аарон рассекал коридоры Крысятника, твёрдо чеканя шаг. Его лицо превратилось в непроницаемую маску — так было всегда, когда Скорпион достигал критической стадии гнева, — но одновременно с этим он источал ауру, в которой явно ощущалась жажда убийства. Каждому, кто находился под его пятой, приходилось сталкиваться с этим состоянием хозяина — и не раз. Будучи людьми по-житейски далеко не глупыми, они предпочитали прятаться от него по самым тёмным углам. Так было всегда, так было и сейчас. Дорога к темницам оказалась неестественно пуста.       Даррен и Болдрик едва поспевали за ним. Иногда истощённый и ослабленный наместник спотыкался на ровном месте, и тогда Пыльномох придерживал его за локоть, не давая упасть. Краем уха Аарон слышал, как отец сбивчиво благодарил наблюдателя и тяжело вздыхал, но сбавлять темп не намеревался.       Темницу Джулиана охраняли двое, и оба посерели лицом, завидев разгневанного Скорпиона. Они были бы и рады тоже броситься врассыпную, но деваться им было некуда. Оба понимали, что нарушить хозяйский приказ на глазах у самого хозяина, было куда страшнее, чем обосраться от перспективы попасть под его горячую руку.       Но им повезло: Скорпиону не было до них никакого дела. Один из охранников едва успел провернуть ключ в замочной скважине двери, как Аарон отворил её пинком ноги и вошёл внутрь.       Разбуженный шумом, Джулиан подскочил на жёсткой койке и уставился на брата во все глаза. Темница освещалась лампой, масло в которой прогорело уже почти полностью, и в полумраке на его лице, помимо синяков и ссадин, проступили не пойми откуда взявшиеся морщины. «Вот же блядь!» — скривился Аарон: как будто само мироздание было против него и подарило ублюдку образ, способный ещё больше разжалобить их сердобольного отца.       Даррен и Болдрик появились в темнице немного погодя. К тому времени Аарон уже выбрал себе место — у дверей, подальше от брата и страстного желания прибить его прямо сейчас. Джулиан же так и остался стоять у койки, весь съёжившись под злым тёмным взглядом Скорпиона. При виде наместника ублюдок вздрогнул всем телом, явно не веря своим глазам.       — Отец?.. — заикаясь пробормотал он спустя несколько секунд растерянной тишины.       По иссушенным губам старшего Крепкощита скользнула печальная улыбка.       — Вот мы и свиделись, сынок.       Шёпотом перекинувшись парой слов с охранниками и плотно затворив дверь темницы, Даррен остановился рядом с Аароном. Тот чувствовал тепло, исходящее от его плеча, и едва сдерживался, чтобы не отпихнуть наблюдателя подальше. С его языка рвались истеричные обвинения: Пыльномох должен был быть умнее взбесившегося Скорпиона и сделать всё возможное, дабы избежать этой глупой встречи родственников.       Болдрик помолчал ещё немного. Судя по всему, пусть он и хотел увидеть младшего сына, что говорить ему не знал.       — Как же так получилось?.. — наконец почти рассеянно протянул наместник, однако Джулиан, тряхнув кудрями, перебил его.       — Я не собирался бросать тебя там, отец! — выпалил он и подался чуть вперёд. — Я…       Аарон язвительно фыркнул. Он уже знал, отчего его братец бежал из Логова. Аршай в допросной работать умел. Стоило Сафран сломить псионическую печать с сознания Джулиана, вытрясти из него ответы на все возникшие у Скорпиона вопросы не составило труда.       Джулианом руководила не трусость, а возникшие внутри Логова дрязги. Ему не нравилось странное поведение тёмного мага Коарека, Этронара, и его абсолютное безразличие к тому, что творят с пленниками некоторые из заскучавших неримских солдат. При себе у Джулиана было магическое средство связи, выданное ему ещё в Кристаллическом кулаке, и он хотел воспользоваться им, чтобы сообщить командирам о возникших проблемах. Однако при первой его попытке случилась осечка: стоило только Джулиану забраться дальше по коридорам Логова, как из темноты на него напала некая колдовская тварь, принявшая форму чёрного волка. Никакого вреда она ему не причинила, но напугала до усрачки: мелкий ублюдок понял, что в лабораториях Этронар следит за каждым его шагом — других магов в Логове в то время не было. И тогда Джулиан решил улизнуть оттуда с помощью одного из тайных подземных ходов. Его план удался, но его удача закончилась совсем скоро — когда он наткнулся на людей Скорпиона, отправившихся к Логову на разведку.       Так что, да: в каком-то смысле Джулиан был честен, говоря, что не собирался бросать Болдрика. И всё же он сделал это. Кроме того, он даже не подумал, чем может закончиться его вылазка — если ещё до неё Этронар, зная о каждом его шаге, натравил на него свою бестию. Наместник Дюнного не был нужен неримцам. Его оставили в живых лишь затем, чтобы Джулиан не вздумал предать их «сотрудничество». И когда он, по их мнению, совершил эту ошибку… Какая бы участь ждала Болдрика после предполагаемого побега его тупого сынка, не окажись в рядах неримцев другого колдуна, шпиона некой «третьей стороны»? От одной мысли об этом Аарона трясло в новом приступе злости.       — Я бы обязательно вернулся, отец!.. — с жаром продолжил вещать Джулиан, но Болдрик вяло махнул рукой, и у чёртового сосунка хватило ума замолчать.       — Я не это имел в виду, — хрипло вздохнул старший Крепкощит. Даже злость не отнимала у Аарона чувство жалости к отцу: злоключения оставили на наместнике явный след, и казалось, что всего за несколько дней он постарел на десяток зим. — Я не понимаю, как получилось, что я не уследил за тобой. Осознаёшь ли ты, сколько бед причинил дюнновцам? Да и не только нам. Теперь в большой беде весь Эндерал, Джул.       Глаза Джулиана расширились в удивлении, взгляд дико заметался по темнице. Таких слов от отца он не ожидал. Буквально парой фраз Болдрик разрушил его фантазию, в которой даже после всего случившегося отец безоговорочно оставался на его стороне. Признаться честно, Аарон тоже был изрядно изумлён. Ведь он приготовился увидеть очередную отвратительную сцену родительского всепрощения… Однако расслабляться было рано: не раз и не два наместник принимался бранить младшего сына, но заканчивалось всё слезливым и сопливым примирением. Скорпион мог лишь надеяться — робко, едва дыша, — что сегодня всё изменится.       И если не благодаря проснувшемуся благоразумию отца, то хотя бы благодаря глупости Джулиана, который наверняка примется защищать себя. Он всегда поступал так, но сейчас был не тот случай. Ни один из предыдущих проступков этого придурка не приносил столько губительного вреда.       — Но отец, — облизнув пересохшие губы, дрожащим голосом проговорил Джулиан, — Эндерал был в беде задолго до… всего этого.       — Прошу прощения? — нахмурился Болдрик, и Аарон с хрустом повертел шеей, разминая затёкшие, ноющие от перенапряжения мышцы.       Кажется, братец собирался воплотить его надежды в реальность. До прихода старшего Крепкощита Джулиан даже не пробовал выгораживать себя — знал, что ни на Скорпиона, ни на его людей должного впечатления это не произведёт. Но мягкосердечный отец — другое дело, верно? Пусть ублюдок и не подозревал, что свидится с ним в темнице Крысятника, но наверняка заранее приготовил страстную речь.       «Вероятно, планировал поговорить с ним в Логове, да всё пошло наперекосяк», — усмехнулся про себя Аарон и приготовился лицезреть чарующее представление. Больше всего на свете ему хотелось подскочить к брату и проредить его зубы смачным ударом кулака, но этот поступок мог лишить весь Восточный берег чуда, которое заставит наконец прозреть наместника Дюнного. Потому он решил довольствоваться малым.       Какая-то часть Скорпиона осмелилась верить, что Джулиан способен сказать хоть что-то оригинальное. Однако — зря. Запинаясь, заикаясь и экспрессивно размахивая руками, тот завёл обыкновенный гундёж, который можно было услышать во всех тавернах Эндерала. Чаще всего простые люди, где бы они ни жили, думают одинаково, недовольны одним и тем же и желают одного и того же. Любой, кто прожил на земле Святого Ордена больше двух-трёх зим, мог с лёгкостью узнать, что тревожит эндеральцев.       Закрытые границы страны и безразличие к регионам, далёким от Храма Солнца. Бедность, голод и моральное разложение. Попрание Путей самими хранителями и грабёж со стороны власть имущих. Равнодушие грандмастера к угрозе со стороны неримцев и их ереси, к странной и страшной болезни, которую назвали Красным безумием, и его одержимость вещами непонятными и бредовыми для большинства людей, которыми он, так или иначе, правит… Об этом говорили везде: в Дюнном и на Фермерском побережье, на Солнечном берегу и в Сердцеземье, на Морозных и Западных утёсах. И слова Джулиана, которым он пытался придать возвышенную окраску, были лишь отголоском ропота толпы. Аарон не чувствовал в них глубины, а в самом Джулиане — искренности.       Ублюдок пускал пыль в глаза.       Плечи Болдрика опускались всё ниже — как будто на них давил неподъёмный груз. Он тоже чувствовал ложь.       — … И скажи мне, отец, что сделал Храм Солнца, когда узнал, что неримцы высадились на Полумесяце? — едва не кричал Джулиан, возбуждённо блестя глазами. — Ничего! Наша береговая линия ничем не защищена — нападай, вперёд, с какой угодно стороны! Теалор Арантэаль мог сделать хоть что-то, но он — занят! Какой-то пирийской машиной, которая якобы защитит нас от смерти! Всё это бред, скажу я тебе, отец. Единственная беда, которая у нас, эндеральцев, есть, это — выживший из ума старик, управляющий Храмом Солнца. Если бы это его Очищение действительно грозило Вину, он должен был разнести весть о нём по всему Цивилизованному миру! Над тем, как побороть его, должны были думать лучшие учёные умы, а не кучка дурных святош в Арке. Но Альма права: у этого пердуна наверняка есть план, как запудрить всем мозги и удержать ускользающую власть в своих дряблых руках! Херов защитник всего Вина!..       — Альма? — зачем-то переспросил Болдрик, медленно моргая. Рядом с Аароном беспокойно завозился Даррен: кажется, он тоже переживал, что наместнику вот-вот окончательно станет дурно.       — Она одна из командиров Коарека Таранора, — ответил Джулиан, нервно взлохматив вихры на затылке. — Грубоватая, но очень надёжная женщина, поверь мне… Неримцы всё равно пришли бы на Эндерал, отец. Что бы мы ни предприняли, их не остановить — они сильнее. Да и зачем их останавливать?! Когда они снесут загнившую власть Ордена, Эндерал получит шанс на новую достойную жизнь! И Дюнное наконец перестанет перебиваться какими-то ошмётками под гнётом разбойников и контрабандистов.       Аарон вновь широко улыбнулся. Наконец-то он услышал крупицу правды. Точнее, того, что на самом деле двигало Джулианом.       — Неримцы так и сказали? — перебил Скорпион пламенную речь брата, и тот вздрогнул, словно только сейчас вспомнив, что отец не единственный его слушатель.       — Конечно! — опомнился Джулиан через несколько мгновений и уставился на него со всей враждебностью, на которую был только способен. Правда, получилось не очень: враждебность перебивал страх. Вполне, между прочим, естественный.       Аарон рассмеялся и покачал головой.       — Ну что, отец, — протянул он, разглядывая кольца на своей правой руке, — услышал ли ты всё, что хотел? Или нам стоит продолжить разговор?       Болдрик в ответ пошатнулся. Даррен тут же сорвался с места, уже привычно подхватывая наместника под локоть. Джулиан тоже было бросился к отцу, но одного взгляда Пыльномоха оказалось достаточно, чтобы он замер испуганным сусликом.       — Думаю, это означает одно: продолжения не требуется, — резюмировал Аарон. — Даррен, будь так добр, отведи моего отца в какую-нибудь из свободных комнат, где есть кровать. Ему не помешает отдых. И повторный осмотр лекаря.       Даррен перевёл взгляд с Аарона на Джулиана, а затем на побледневшего пуще прежнего Болдрика.       — Послушай, — заговорил наблюдатель, но Скорпион не дал ему возможности закончить.       — Сейчас, — ледяным тоном приказал он, и больше Пыльномох не осмелился спорить.       В наступившем гнетущем молчании Аарон проводил их взглядом. Болдрик шёл медленно, едва волоча ноги. Его взгляд сделался бессмысленным. Реальность нанесла ему сокрушительный удар.       «Не повезло тебе, отец. Оба твоих сына выросли теми ещё ублюдками. Чего-чего, а этого ты точно не заслужил», — подумал Скорпион, глядя, как худая спина наместника скрывается за закрывающейся дверью в темницу. А затем вновь посмотрел на Джулиана и — увидел, как тот беззвучно, но с облегчением вздохнул.       И тогда внутри Аарона что-то лопнуло — как будто оборвалась последняя, натянутая до предела струна лютни.       В следующее мгновение младшего Крепкощита впечатало в стену, да с такой силой, что воздух покинул его лёгкие. Его выгнуло, но пальцы Скорпиона крепко вцепились ему в глотку, удерживая на месте. Джулиан, зажатый между деревянным изголовьем кровати и расшатанным столиком, мог только бешено вращать глазами и задыхаться.       — Если ты… навредишь мне, — умудрился просипеть он, — отец будет… в ярости!       — Закрой пасть, — почти ласково посоветовал ему Аарон, сжав пальцы ещё сильнее, — или я сверну тебе шею — пикнуть не успеешь.       — Ты, кажется, как будто успокоился, — продолжил он, насмотревшись на потуги Джулиана вырваться. Это было бесполезной тратой сил — младший брат был выше, но слабее Скорпиона физически. — Возомнил, что раз отец не устроил тебе даже словесную трёпку, то тебе уже нечего бояться? Неримцы далеко и не смогут достать тебя здесь, да и от меня ты защищён родительской опекой, верно? Но я готов тебя разочаровать. Моё терпение подошло к концу, милый братец. Мне уже безразлично, что подумает отец, узнав, что я сделал с тобой.       Кадык Джулиана заходил ходуном под ладонью Аарона. Обеими руками он вцепился в его запястье, оцарапав кожу над наручем ногтями.       — Ты… не осмелишься… убить меня!       — Ошибаешься, — оскалился Скорпион, — смелости во мне с избытком! В конце концов, именно так поступают с такими как ты. Предательство — политическая измена, если хочешь! — карается смертной казнью. Везде и всегда. Хоть здесь, в клоповнике под гнётом разбойников и контрабандистов, хоть в идеальном городе из твоих якобы мечт.       — Якобы?! — надрывно взвизгнул Джулиан, пытаясь пнуть его в колено. — Я… Я говорил искренне!       — Неужели ты думаешь, что все такие же дураки, как ты?! — расхохотался Скорпион и резко отпустил шею брата. Но лишь за тем, чтобы отвесить ему такую оплеуху, что мелкий ублюдок свалился на кровать, ошалев от боли и звона в ушах.       Присев на корточки рядом, Аарон схватил его за загривок и вдавил лицом в прохудившийся матрас.       — Ты даже не постарался придумать ложь поубедительнее. Решил, что красивые слова растопят любые сердца. Но ты действительно безмозглый увалень — чего от тебя ещё ждать? Хочешь, я за пару минут расскажу, как всё есть на самом деле? Поверь, теперь я управлюсь.       Джулиан что-то задушено промычал и взбрыкнул ногами. Скорпион от души врезал ему по почкам и заговорил, заглушая болезненные хрипы:       — С тех самых пор, как нам сообщили о подготовке неримцев к войне с Эндералом, я постоянно следил, не проникли ли в Дюнное их шпионы. Только идиот мог бы подумать, что война обойдёт Восточный берег стороной. Наоборот, он должен был стать для неримцев лакомым куском — перевалочным пунктом, местом для перегруппировки. Ни один из других регионов Эндерала для подобных нужд не подходит. А такие острова как Полумесяц могут быть лишь временной мерой.       Однако всё было тихо. Ни с кем из подозрительных личностей, на которых я думал прежде всего, неримцы не связывались, с другими — тоже, и я позволил себе поверить в лучшее. Однако оказался тем ещё дураком, ведь и помыслить не смел, что бриллиант, который надеялся найти враг, попал в его руки почти сразу. Что этот бриллиант — мой брат, что он оказался способен ради своей выгоды предать всё и всех, даже свою семью… Право слово, шпионам и не нужно было излишне напрягаться — ты со своим вечным недовольством и комплексом недооценённости был всегда на виду. Тебя обработали быстро, не так ли?       Как ты там сказал? Хочешь Дюнное без гнёта разбойников и контрабандистов? Уверен, вы с неримцами сторговались до того, что при них наместником будешь ты. Отец в твоём воображении уступил бы тебе своё место, а меня, мерзкого ненавистного Скорпиона, казнили бы толпе на потеху. Великих родственных чувств между нами никогда не было — ты бы не проронил ни слезинки у моего трупа. Наконец ты бы получил власть, о которой так мечтал всю жизнь!.. Ты уверился, что всё пройдёт по плану, и позабыл, что вероятностей много и каждая из них может случиться. Любимая присказка магов, знаешь ли.       Джулиан затих — лишь тяжело, хрипло дышал. Однако стоило Аарону замолчать, как его плечи затряслись от смеха. Скорпион ослабил хватку, позволяя брату с ненавистью уставиться на него.       Кажется, продолжать спектакль он был уже не намерен. Или до сих пор искренне верил, что ещё сможет обернуть ситуацию в свою пользу.       — А почему ты решил, что эта небольшая накладка что-то изменит? — прошипел Джулиан.       — А почему бы и нет? — дёрнул свободным плечом Аарон. — Впрочем, если и случится так, что неримцы выпустят мне кишки, то и ты не проживёшь дольше меня. Не успею тебя прибить я — это сделают твои новые друзья. Ты теперь для них тоже предатель, мой дорогой Джул, а предателей никто не любит. Особенно если они были предателями изначально — только другой стороны конфликта. Неримцы ведь и так не доверяли тебе, раз наложили псионическую печать на твой разум, а уж сейчас… Альма, Этронар или кто там ещё?.. Они не наш отец. Они не купятся на твои честные глаза или жалкие оправдания. В конце концов, зачем им рисковать и верить тому, что ты не бежал из Логова и очутился в Дюнном по чистой случайности, в качестве пленника?       Губы Джулиана задрожали, и Скорпион, довольно улыбнувшись, отпустил его и распрямился. Того, что брат вдруг нападёт на него, он не боялся. У ублюдка не было и шанса против него.       Заложив руки за спину, Аарон принялся расхаживать по темнице. Джулиан, приподнявшись на локтях, зверем следил за каждым его движением.       — Да, — протянул Скорпион, — убить тебя сейчас было бы хорошо. Но слишком уж просто и безвкусно, понимаешь? Для тебя, мой милый братец, мне хочется расстараться как следует. Надеюсь, ты не обидишься, когда узнаешь, что я уже начал действовать иначе — без твоего ведома. По моему приказу, убийцы нашли почти всех людей, подкупленных тобой. Но мы оба знаем, что с одними наблюдателями и разбойниками твоему плану пришлось бы туго… Эх, Джул, как печально осознавать, что в тебе таки были зачатки хитрости и ума, но ты растратил их не по назначению!..       Джулиан так и подскочил на койке. Кровь отлила от его лица. Иногда он всё же соображал довольно быстро.       — Если ты хоть пальцем её тронешь!.. — закричал Джулиан и — тут же закашлялся, потирая горло.       Аарон издевательски усмехнулся.       — Как страшно, я весь дрожу!.. Даже не хочу думать, что со мной сделает великий и ужасный Джулиан, когда я принесу сюда, в темницу, голову его шлюхи!       — Она не шлюха! Оставь её в покое! — вновь запальчиво завопил младший Крепкощит. — Квитайся со мной, но она…       — Брось, — поморщился Скорпион, отмахнувшись от его паники. — О рисках нужно было думать раньше. А сейчас… Я поквитаюсь и с тобой, и со всеми твоими сообщниками. С твоей шлюхой в особенности. Никто и ничто не остановит меня, будь в этом уверен.       Разъярённо взревев, Джулиан бросился на него. Он замахнулся, но Аарон с лёгкостью ушёл от атаки и — впечатал кулак в беззащитный живот брата. Когда же его согнуло пополам, ухватил за вихры на затылке и ударил коленом в лицо. Раздался хруст, и Джулиан с воем повалился на пол, зажимая обеими руками сломанный кровоточащий нос и разбитые губы.       — Я сделаю так, чтобы каждый прожитый день ты сожалел, что не сдох сегодня, — пообещал ему Аарон, медленно направляясь к выходу из темницы. — Думаю, надолго тебя не хватит. Совсем скоро ты приползёшь ко мне, умоляя оборвать твоё жалкое существование. Или же… Ты и вовсе упростишь задачу — как себе, так и мне. Ну, если ты понимаешь, о чём я.       ***       Вернувшись в свой кабинет, Аарон рухнул в кресло за столом и спрятал лицо в ладонях. Ярость и злое веселье ушли, оставив его опустошённым и болезненно слабым. Казалось, на разговор с братом Скорпион истратил всего себя. До прихода Кальперина, закончившего с приготовлениями и открытием портала, он не шелохнулся. Даже звук открываемой двери не заставил его встрепенуться и постараться придать себе достойный вид.       Право слово, Кальперин видел его в состоянии и более худшем.       Некоторое время маг постоял на пороге; Аарон чувствовал его скептический изучающий взгляд. Затем, мягко ступая, Кальперин приблизился к нему.       — Мессир. — Прикосновение к плечу заставило Скорпиона уронить руки на колени и наконец приоткрыть тяжёлые веки. — Нам пора в путь.       — Верно, — кивнул Аарон, но даже не подумал подняться на ноги.       Впрочем, Кальперин его не торопил. Оглаживая бородку, он продолжал рассматривать своего господина.       — И всё же преступный путь даётся вам нелегко, — невесело хмыкнул маг, и Скорпион поморщился. Меньше всего ему хотелось слушать философские речи. — Однако в этом можно найти утешение. Раз вы всё ещё способны испытывать боль, значит ваша душа цела, и вы не превратились в бесчувственного подонка.       — Это заблуждение, — покачал головой Аарон и таки поднялся с кресла. Он не питал в отношении себя никаких иллюзий. Порядочный и добрый человек никогда бы не стал Скорпионом. — Взял то, о чём я тебя просил?       — Конечно, — ответил Кальперин, похлопав по карману своей мантии. В его глазах застыла печаль. — Можем отправляться в любую секунду.       Завихрения портала выплюнули их посреди верхней палубы «Кракена». Взошедшее из-за горизонта солнце слепило глаза и пекло ничем не прикрытую макушку Аарона. Ветер пытался надуть спущенные паруса, но силёнок у него хватало лишь на то, чтобы едва заметно, почти игриво покачивать их. На море стоял полный штиль.       Скорпиону и Кальперину повезло: Этьер, капитан «Кракена», в минуту их прибытия оказался на мостике, наслаждаясь утренней трубкой. Выглядел он как типичный лихой пират из приключенческих романов, но за его колоритной внешностью скрывался острый ум и абсолютная преданность Болдрику Крепкощиту и его старшему сыну. В некоторых вопросах Аарон доверял Этьеру не меньше, чем себе.       Покусывая мундштук, капитан приветствовал своих гостей. От его расслабленного состояния не осталось и следа: он понимал, что Скорпион и его маг не пожаловали бы на его корабль без веской причины. Совсем скоро все трое оказались в его кабинете, а ещё через полчаса Этьер вознамерился проводить их к той, ради которой Аарон и затеял всё это путешествие через порталы.       Спускаясь по скрипучей деревянной лестнице в трюм, Аарон чувствовал лёгкое волнение. Освещение внизу было скудным, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы его глаза привыкли к полумраку и принялись различать очертания узкого коридора за пятачками золотистого света от масляных настенных ламп. Глубоко вздохнув, Скорпион поправил ворот камзола и зашагал к самой дальней двери.       Кальперин и капитан «Кракена» последовали за ним.       — В каком она настроении? — тихо спросил маг у Марселя, и тот раздражённо цокнул языком.       — Тут не угадаешь. С вечера она была в приподнятом расположении духа. Даже забралась на палубу и поприставала к моим ребятам со своими предсказаниями. А сейчас… Всё могло перемениться за ночь, вам ли не знать?       Кальперин в ответ фыркнул, и даже Аарон позволил себе кривую усмешку. Любой, кто имел удовольствие столкнуться с Номусой в Крысятнике, был готов подтвердить: характер у скараггской колдуньи оставлял желать лучшего. Вздорная, всегда себе на уме, в одно мгновение она могла травить неуместные шутки, а в другое — обещать проклясть какого-нибудь бедолагу, имевшего неосторожность пройти мимо неё.       Для кого-то её характер казался удивительным, ведь десятилетиями Номуса прислуживала Тирнасу, славившемуся своим умением приструнить любого выскочку. Однако Аарон полагал, что тот не стал бы терпеть колдунью так долго, не сложись между ними трепетное и нежное взаимопонимание. Пользуясь расположением бывшего благодетеля, она раскрепостилась сверх меры, а сейчас считала себя слишком старой, чтобы подстраиваться под новые порядки. Да и зачем? Прекрасно зная себе цену, Номуса понимала, что останется безнаказанной за любую свою выходку. Когда Скорпион сослал её на «Кракен», она лишь посмеялась: карга предвидела, что наступит день, когда он придёт к ней за советом и помощью.       Не дав себе и секунды на промедление, Аарон толкнул дверь и твёрдым шагом вошёл в каюту, давно облюбованную Номусой для гаданий.       Здесь всегда царил полумрак, пахло травами, воском и кровью. Аарон знал, что в первые дни на «Кракене» Номуса ссорилась с Этьером: она желала, чтобы её обеспечивали необходимым количеством свечей, но ни один капитан в здравом уме не дозволит открытый огонь в каютах. Колдунье пришлось довольствоваться масляными лампами. Точнее делать вид, за спиной Этьера разжигая в своих новых владениях колдовское пламя. Вот и сегодня она предстала перед своими гостями в окружении нескольких глиняных мисочек, заполненных сухими травами, на которых плясал синевато-фиолетовый огонь.       То там то здесь по полу были разбросаны листы с рабочими записями. Разобрать в них что-либо не представлялось возможным даже при великом желании: Номуса могла лишь говорить на инале, но, когда дело доходило письма, до сих пор пользовалась лишь письменностью Скараггских островов. Та, состоящая из непонятных знаков и рисунков, казалась для жителя Цивилизованного мира самым настоящим шифром.       Под низкий потолок каюты были подвешены куклы — из костей, из воска, из соломы и даже из волос. Некоторые из них колдунья мастерила веселья и удовольствия ради, придавая им вид животных или растений, но большинство из них она использовала для работы, и обманываться их забавным видом было себе дороже. Человеческие фигурки, их рожицы могли быть нарисованы красными чернилами, а могли — кровью; в их головки могли быть вставлены конские волосы или — человеческие. Аарону совершенно точно не хотелось бы, чтобы однажды Номуса изготовила куклу из чего-то, что принадлежало ему.       Скорпиону удалось сохранить лицо при виде колдуньи, но что-то внутри него привычно дрогнуло. Стыдно признаться, но старуха пугала Аарона — заставляла его мысленно возвращаться в те года, когда он, будучи мальчишкой, трепетал перед любой байкой о дикой магии. Она была воплощением всех его детских страхов, и ничего не могло заставить молодого Крепкощита поменять своего отношения к ней. Но он научился скрывать свой испуг — как и многое другое — за маской равнодушия. За неимением лучшего этого было вполне достаточно.       Номуса медленно подняла голову на шум, и её татуированные губы растянулись в ехидной усмешке. Сука.       — Кто бы мог подумать, — протянула колдунья, хлопнув сухими ладонями по своим коленям, едва различимым за напяленным на неё тряпьём, — мой юный господин соизволил навестить меня! И даже почти не опоздал.       Аарон не удержался и недоуменно приподнял бровь, и чёртова карга хихикнула, ткнув пальцем в птичий скелет на полу подле себя. Он был выскоблен добела и тлел ядовито-зелёным пламенем. В его отблесках лицо Номусы выглядело не смуглым, а землисто-серым.       — Мы как раз наладили связь для обстоятельной беседы, — пояснила она. — Кости рассказали мне, что сегодня, стоит только солнцу взойти, я увижу тень скорпионьего жала… и в этот же миг прозвучит голос из-под горы, поведав нам о своём неудовольствии. Но вот — голос уже говорит, а ты только явился по мою душу. Несостыковка!       — Результаты твоих гаданий всегда полны несостыковок, ведьма. Удивляться нечему, — щёлкнул клювом птичий скелет, и Аарон почувствовал, как пустеет в его голове и груди.       Размышлять, что же это за «голос из-под горы», было вовсе не нужно, и всё же Крепкощит до последнего малодушно надеялся, что ошибается в своих догадках. Этого разговора он опасался даже больше, чем наступления неримцев.       Мечтая найти хоть какую-то опору, Скорпион вцепился в рукоять кинжала на поясе. Всяческие сожаления и размышления о правильности своих поступков мигом покинули его, уступив место страху лишь перед своей участью.       Одно дело думать, что готов к наказанию, другое — наконец принимать его.       — Первый… то есть… Отец, — запнувшись, выдохнул Аарон.       Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что Первый Провидец отныне занимает самую высокую должность в Ралате. Нет, Крепкощит был уверен, что звёздник подходит на роль лидера организации, державшей в кулаке весь преступный мир Эндерала, куда больше, чем его предшественник. Однако с языка рвалось ставшее привычным и естественным его старое звание. В обычное время бывший Первый Провидец не обратил бы на эту оплошность никакого внимания, но сейчас… Сейчас всё могло поменяться.       — Аарон, — откликнулся голос. Пронесло. — Ты пришёл один или в сопровождении кого-то?       — Я тоже здесь, Отец, — выступил вперёд Кальперин, и Скорпион украдкой покосился на него. Лицо мага было белым как мел, и он даже не собирался скрывать своей нервозности.       Каждый из присутствующих в каюте — возможно, за исключением блаженной Номусы — понимал, в какой щекотливой ситуации оказался. Капитан «Кракена» и вовсе улизнул быстрее, чем кто-либо успел опомниться. Хотя это было и к лучшему: мелким сошкам не позволено присутствовать при разговорах высокопоставленных лиц… Особенно при разговорах, которые могут запросто сократить количество тех самых лиц до критического минимума.       — Очень хорошо, — холодно произнёс Отец. — Тогда не будем ходить вокруг да около. Вы, все вы, разочаровали меня до глубины души. Должен ли я говорить, что мне не по вкусу узнавать, что люди, в чьей компетенции я не был склонен сомневаться, подвели меня?       Каюта погрузилась в напряжённое молчание. Аарон не удивился бы, узнав, что Кальперин, как и он сейчас, всерьёз размышлял, как жестока будет расправа над ним, и когда она произойдёт.       — Должен ли я говорить, — продолжил Отец, и птичий скелет забился словно в агонии, отражая всю клокочущую внутри звёздника злобу, — что мне также не по вкусу узнавать, что по моей земле бродят не только Красные, но и неримцы — как у себя дома? Узнавать не от вас, а от чужаков, не имеющих никакого отношения ни к Ралате, ни к Дюнному?       И вновь молчание было ему ответом, и это было единственно правильным решением. Никакие мольбы о пощаде не смогли бы смягчить главу Ралаты — лишь распалить его гнев. Да и что ещё Аарон мог сказать ему? Что он сходил с ума от волнения за отца, от злости на брата и не мог думать ни о чём другом? Проклятому звёзднику не было никакого дела до его человеческих чувств — старший сын Болдрика Крепкощита всегда был нужен ему как Скорпион, хладнокровный и находчивый теневой правитель Дюнного. И ожидать от него другого отношения было бы абсурдно.       — Последнее ваше донесение содержало ложную информацию, однако совсем скоро вы и сами поняли это, не так ли? И вместо того, чтобы известить меня о вторжении, вы, дюнновские крысы, усугубили ситуацию донельзя. А ещё… Кто надоумил тебя, Аарон, стать столь независимым, чтобы заключать какие бы то ни было союзы с Красными без моего ведома? Твоя могила уже была достаточно глубока, когда стало известно, что ты не уследил за своим тугоумным младшим братом и позволил ему снюхаться с неримцами. Неужели это показалось тебе чем-то незначительным?       — Мне нет оправданий, Отец, — облизнув пересохшие губы, хрипло ответил Аарон. Интуиция подсказала ему, что дальше надеяться на молчание было уже нельзя.       — А ведь я предупреждала тебя, мой юный господин, — хихикнула Номуса. Птичий скелет бился у её ног словно бешеный, и колдунья, не побоявшись колдовского огня, опустила на него ладонь. — Но ты не послушал меня!       — Не тебе злорадствовать над кем-то, ведьма, — усмехнулся глава Ралаты, и карга с деланной заинтересованностью склонила голову набок. — Как по мне, ты излишне поверила в свою неприкосновенность. Неужто ты думаешь, что Тирнас защитит тебя даже сейчас? Или что я побоюсь разделаться с тобой, зная, что когда-то ты ходила у него в любимицах? Эти времена прошли, да и ты кое о чём позабыла. Ты — вещь, которой было позволено жить в мнимой свободе, и ничто не изменит твоей природы. Как вещь, тебя подарили мне, когда того пожелал твой прежний владелец, а я отправил тебя — как вещь — на Восточный берег с одной лишь целью — быть полезной, предсказывая опасность. Однако ты тоже возомнила себя независимой, не так ли? Когда сосунок, поставивший родственные чувства выше своего долга, оскорбил тебя своим невниманием, ты решила отомстить ему молчанием. Но с какой стати твои идиотские обиды затронули меня, затронули репутацию Ралаты?       Аарон подавил злую улыбку. Пусть и без толку, но слышать, как кто-то опускает дряхлую суку с небес на землю, было приятно.       Скорпион не знал, как Номуса оказалась в подчинении Тирнаса, но мог предположить некоторые варианты. Будучи одним из главарей Зеробилона, Тирнас был прекрасно осведомлён обо всех алмазах, попавших в сети неримского рабовладельческого рынка. Скарагги продавались редко: их свирепый нрав с трудом поддавался усмирению и дрессировке, и этих дикарей было проще убить во время разгрома их очередного набега на южные берега Нерима. Однако Номуса стала тем самым редчайшим исключением — и наверняка по своим хитроумным причинам, а не благодаря усилиям работорговца, завладевшего ей в самые первые дни.       Так или иначе, колдовство и дар предвидения этой скараггской рабыни весьма ценились как в Зеробилоне, так и во всём теневом мире за его пределами. Аарон был готов дать руку на отсечение, что многие завидовали Тирнасу, заполучившему в своё распоряжение такую поразительную вещь, и что сам Тирнас никогда не расстался бы с ней, не диктуй обстоятельства обратного. Номуса появилась в Дюнном ровно тогда, когда шпионы Зеробилона из неримской столицы впервые принесли весть о готовившемся вторжении на Эндерал.       Там, в темнице, Аарон поведал Джулиану простую истину: перед походом на Арк глашатаи «Нового порядка» обязательно захотят закрепиться вокруг столицы — не на каких-то островах, а на суше, — и Восточный берег станет их главной целью. Оставшись без защиты Святого Ордена, тот давным-давно перешёл во владение Ралаты, которая никоим образом не желала терять контроль над своими землями. Да и Зеробилону, её главному партнёру в теневом мире, не было в этом никакой выгоды. Номуса в связке со Скорпионом должны были стать гарантом, позволяющим главарям обеих организаций узнать о движении армии Коарека в первые же секунды, но…       — Какой толк от твоих гневливых речей, звёздник? — дребезжаще рассмеялась Номуса. — Хочешь убить меня? Ты волен делать всё, что тебе заблагорассудится. Но тебе не запугать меня. Я смерти не боюсь.       — Да-да, до меня доходили подобные слухи. Ты не боишься смерти, а жаждешь её, — неприятно рассмеялся Отец, и птичий скелет так лихо щёлкнул клювом, что едва не порезал скараггской колдунье палец. — Однако, видишь ли, дорогуша, я вполне уверен, что ты жаждешь её от руки того, кому не известно, как сделать твою кончину мучительной. Почему же ты возомнила, будто ни я, ни Тирнас не разузнали об одном преинтереснейшем способе наказать тебя даже после физической смерти?       Аарон видел, как Номуса нервно поджала татуированные губы. Птичий скелет едва не треснул в лихорадочно стиснутом кольце её пальцев. Останься Скорпион на хорошем счету, он бы обязательно выведал, что так испугало каргу — на будущее. Но теперь его волновала лишь собственная сохранность.       Да и к тому же колдунья слишком быстро взяла себя в руки, чтобы заострять внимание на её слабостях.       — Даже сейчас я всё ещё полезна тебе, звёздник, — хмыкнула она, покачав головой. — Юный господин и его люди тоже. У тебя нет времени искать нам замену. Чтобы понять это, не нужно раскидывать кости… Не трать время на пустые угрозы.       — Они отнюдь не пустые, — возразил Отец. — Перед вами самая чёткая вероятность из всех возможных и — последний шанс заслужить моё милосердие.       Переводить дух было рано, и всё же Аарон не смог отказать себе в этом удовольствии. Кальперин подле него изнурённо прикрыл глаза и наконец перестал в волнении теребить своё костяное ожерелье.       — Мы больше не подведём вас, Отец, — проговорил Крепкощит, но мысленно фыркнул. Услышь Скорпион подобные слова от своего провинившегося подчинённого, он бы расхохотался ему в лицо. А затем, когда минует опасность, приказал бы содрать с глупца шкуру.       — Мне не нужны обещания. Мне нужен результат, — отрубил глава Ралаты. — Я отправил своих людей в Крысятник час назад, и они уже узнали обо многом и доложили мне о твоём отбытии на «Кракен». Мне же понадобилось немало усилий, чтобы обуздать дикую скараггскую магию и связаться с этой старой дрянью. Поэтому теперь я жду от тебя самый правдивый доклад обо всём, что произошло с момента, как ты узнал о захвате Драконьего Логова.       Более не теряя ни секунды, Аарон заговорил, стараясь не упустить ни единой детали. Он рассказал Отцу и о разбойнике, чьё сознание было полностью уничтожено псионикой, и о хранителях, Рэйке Сафран и Лиджаме Лунокрыле, которые так кстати объявились в Дюнном, и о Джулиане с его грандиозными планами предателя. Не забыл Скорпион и о чудесном возвращении Болдрика, и о таинственном колдуне, спасшем наместника Дюнного из лап неримцев.       — Вот как, — усмехнулся Отец, когда Аарон замолчал. — Что ж, отрадно слышать, что даже спустя долгие годы Теневик работает с прежними задором и чёткостью.       «Теневик?». Крепкощит нахмурился и переглянулся с Кальперином. Тот, сразу же догадавшись, о чём думает его господин, в смятении пожал плечами: это имя было также ему незнакомо. Впрочем, Скорпион и его люди были лишь незначительными фигурами в теневой империи Цивилизованного мира и знать всех её именитых членов не могли.       — Я уже осведомлён о его присутствии на Эндерале, — протянул после короткой паузы Отец, — и должен сказать, что его участие нам на руку. Он, несомненно, займётся Этронаром, а благодаря его диверсии вы и правда можете не опасаться неримского сопротивления в Логове. Однако… Этот взрыв, о котором рассказал твой родитель, Аарон. Его последствия могут создать сложности. Скорее всего, за ним стоит Этронар, а зная его пристрастия… Пусть ваши маги будут наготове. И ты, ведьма. Ты пойдёшь с ними. Ты уже достаточное время прохлаждалась на «Кракене», а уж мне-то известно, что ты способна на куда большее, чем безделье и гадания.       — Мои кости уже дряхлы, звёздник, — недовольно заметила Номуса, — и свой посох я давно использую только как трость.       — Меня это мало волнует, — равнодушно отозвался глава Ралаты. — Мне не нужно, чтобы ты рубила головы наравне с молодыми вояками. От тебя требуется распознать магическую опасность иного толка, чем та, что подвластна Красным. Кальперин и его ученики вполне сносно владеют тёмной магией, но Этронар — демонолог, а значит им не помешает поддержка. А уж если ты оплошаешь и подохнешь там… Это будет и твоим наказанием, и твоим спасением, ведь тогда я не успею добраться до тебя.       — Но перед этим мне бы хотелось, чтобы она сделала ещё кое-что для меня, — рискнул встрять в их разговор Аарон, хоть инстинкт самосохранения в ужасе возопил в нём. В конце концов, он был слишком виновен, чтобы диктовать условия.       Однако Отец, выплеснув гнев, уже успел вернуть себе холодный рассудок.       — Говори, — позволил он. — Надеюсь, это не станет пустой тратой времени.       — Не станет, — криво улыбнулся Скорпион и подал Кальперину знак рукой. Тот, кивнув, закопошился в кармане мантии и выудил наружу небольшую лакированную шкатулку. — Джулиан предал Дюнное, но действовал не в одиночку. Неримцы смогли перебросить часть своих войск по воде в Кристаллический кулак лишь при одном условии: капитаны нескольких наших кораблей, патрулирующих Восточный берег с моря, заключили сделку с моим братом. Я хочу, чтобы они сдохли в мучениях, на глазах своего экипажа — в качестве моего обещания о том, что я чуть позже сделаю с каждым ублюдком, узнавшем о сговоре и смолчавшем или согласившемся с ним.       — Да будет так, — недолго думая одобрил глава Ралаты. — Джулиан уже в твоих руках и его рассудок свободен от псионической печати, а значит в его подельниках более нет надобности. Однако узнал ли ты о всех капитанах-предателях? И найдётся ли им достойная замена?       — Найдётся. А что касается поисков предателей… Это оказалось несложно, — пожал плечами Аарон. — Мне известно, что вот уже несколько зим Джулиан спит с капитаншей «Жемучины». Мне также известны имена капитанов двух других кораблей, с которыми эта девка водит дружбу. Сегодня Этьер, капитан «Кракена» показал мне график патрулей: последние пять дней именно их корабли бороздят воды неподалёку от Кристаллического кулака. За это время неримцы успели перетянуться с Полумесяца.       — Великолепно. — Словно наяву Скорпион увидел, как Отец кивнул и довольно прищурил глаза. — А что касается людей твоего брата среди наблюдателей и обитателей Крысятника? Не могло обойтись без тех, кто прикрывал передвижения неримцев уже по суше.       — Всё так, — согласно склонил голову Крепкощит. — С большей частью из них мы уже разобрались. Горстка предателей пока скрывается от меня, но надолго эти прятки не затянутся.       Кальперин протянул шкатулку Номусе, и колдунья, приняв её, с интересом взглянула на мага из-под своего капюшона.       — Кости, кровь или волосы? — деловито уточнила она.       — Волосы, — ответил Кальперин и с некоторой брезгливостью поморщился. — Как только ты объявилась в Дюнном, мой господин приказал собрать их со многих, включая капитанов морского патруля. Иметь подобный способ расправы показалось ему сподручным.       — Умно. И весело! — хихкинув, заметила Номуса и откинула крышку шкатулки. — Теперь я ещё больше сожалею о том, что мы с тобой повздорили, господин. Наши мысли и методы на самом деле так схожи!.. Ты напоминаешь моего дорогого Руфия, знаешь ли.       В ответ Аарон недовольно скривился. У Тирнаса было много достоинств, делающих его примером для подражания, но чёртова карга всегда отличалась уникальностью вкусов. Садистские наклонности Третьего из главарей Зеробилона она ставила превыше всего. Для Скорпиона же убийства были естественной, но не приносящей никакого удовольствия частью работы — не более.       — В этой шкатулке волосы капитанов всех кораблей Дюнного, — продолжил он, сделав вид, что не услышал слов Номусы. — Они перевязаны лентами в цвет их флагов. «Жемчужина» — красная лента, «Призрак дюн» — жёлтая, а «Шторм» — синяя. Возьми их, а дальше… Сделай всё по своему вкусу.       — С радостью, — протянула колдунья и двумя пальцами подхватила белокурый локон, перевязанный красной лентой. — Ты посмотри: златовласка!.. Неужели все златовласки мнят о себе слишком многое и встречают печальный конец?       — С ней поработай особенно, — спохватился Аарон.       — Хочешь впечатлить своего братца? — понятливо хохотнула Номуса, и Скорпион ответил ей холодной красноречивой улыбкой.       — Делайте с подонками что хотите, но не смейте тратить на них много времени, — напомнил о себе Отец. — В конце концов, мы не знаем наверняка, не прознали ли неримцы о крушении Логова. Если вы, оказавшись у лаборатории, столкнётесь с прибывшей подмогой, это станет худшей вероятностью для вас.       — Как прикажете, — откликнулся Крепкощит.       — И вот ещё что. Во-первых, Аарон, я всё так же недоволен твоей самостоятельностью, но признаю, что совместная работа с Красными улучшает наши шансы. Постарайся не рассориться с ними. Так называемой подмогой Храма Солнца командует Даль’Лотар. Я отчасти знаком с ним и могу поручиться, что он поможет тебе сгладить острые углы. Пусть он размяк и отупел за десятки зим в Арке, но не настолько, чтобы рисковать своей репутацией перед градмастером… и жизнью.       — Он показался мне весьма разумным, — подтвердил Скорпион. — Как и его заместитель.       — Вот и славно. Во-вторых. По информации, которую я получил после вылазки храмовых псов на Полумесяц, среди людей этого идиота Коарека затесалась весьма неприятная личность. По опасности с Этронаром его не сравнить, но доставить проблем он может. Ты, ведьма, его знаешь. Неримцы зовут его Самаэлем.       Номуса визгливо расхохоталась, постукивая ладонями по своим коленям. Аарон и Кальперин с удивлением уставились на неё.       — Что это так рассмешило тебя? — с подозрением спросил маг.       — Имя! — выдохнула колдунья, утирая выступившие слёзы. — Каждый раз, как слышу его, готова лопнуть от смеха!.. Эй, скажи-ка, звёздник, этот малец всё так же продолжает притворяться немым?       — Он себе верен, — подтвердил Отец. — Видимо, говорить на инале он считает ниже своего достоинства. Но да это неважно. Важно то, что он — весьма умелый энтропист, а также знаток скверных ядов. Я узнал, что один из пойманных вами лазутчиков покончил с собой за секунды с помощью капсулы с ядом во рту. Уверен, к её созданию приложил руку именно Самаэль.       — Хотите, чтобы мои люди нашли и устранили его? — спросил Скорпион, пока Номуса вновь покатилась со смеху.       Он старался, чтобы его голос звучал ровно, однако внутри похолодел от беспокойства. На службе у Аарона было немало способных убийц, и всё же — с серьёзным противником в лице энтрописта они ещё не сталкивались. Скорпион тоже никогда не слышал о Самаэле, но слова Отца и реакция Номусы давали понять, что обычным диким магом его не назовёшь.       «Кто это? Неужели очередной алмаз, найденный работорговцами и оказавшийся на воле?».       — Я действительно желаю его смерти, но не уверен, что твои убийцы сгодятся для такой работы, — ответил Отец, вторя его мыслям. — Гюнай хороша, но в одиночку она не справится.       — Я бы могла подсобить, — задумчиво протянула отсмеявшаяся Номуса. Постукивая костлявым пальцем по губам, карга улыбнулась. — Не только этому юнцу известны смертоносные яды. Ну, знаете, такие, для которых противоядия в Цивилизованном мире так и не изобрели…       — Твоя помощь и правда будет кстати, — согласился Отец, — но даже с ней Гюнай не хватит самого важного — скорости. Я слышал, что этот Самаэль смертоносно быстрый и верткий, что та пустынная змея.       — Возможно, если Гюнай будет работать с кем-то в паре, вероятность успеха станет более осязаемой, — неуверенно пробормотал Кальперин, дёргая себя за бородку. — Кто-то отвлекает, кто-то нападает…       — Верно рассуждаешь, — одобрил Отец. — Именно к этому я и вёл. Кроме того, вам не требуется думать над кандидатурой в напарники Гюнай. Есть у меня один мессир на примете. И на ваше счастье, разыскивать его вам тоже не придётся. Он, скажем так, уже в вашей команде.       Аарон и Кальперин вновь в недоумении переглянулись.       — Я говорю о наёмнике, который притащил вам труп неримца на мираде. Литаэль Гристл, — со странным смешком пояснил глава Ралаты, прежде чем Крепкощит принялся перебирать всех своих людей в уме. — В прошлом он и Гюнай уже работали вместе. Насколько мне известно, именно она посоветовала тебе, Аарон, воспользоваться его услугами.       — Всё так, — проговорил Скорпион, не сумев скрыть растерянности.       Он был в очередной раз поражён осведомлённостью Отца и скоростью работы ралаимов. Они прибыли в Дюнное всего час назад… Неужели за это жалкое время они смогли узнать даже об этом таинственном наёмнике?       Признаться честно, Аарон был немного заинтересован Гристлом. Гюнай редко рекомендовала кого-то со стороны и говорила о ком-то с таким уважением. Будь ситуация, в которой они оказались, спокойнее, Крепкощит бы обязательно узнал об этом аэтерна побольше, однако сейчас ему оставалось довольствоваться малым. А именно — полным доверием к Гюнай. Ещё ни разу киранийка не подводила Скорпиона, и сомневаться в её преданности ему не приходилось. Он решил, что раз она советует ему кого-то, то имеет на то все основания. И потому без промедления согласился на участие наёмника в их делах.       Однако теперь всё стало ещё любопытнее. Раз аэтерна знает ещё и сам Отец…       — Поручи Самаэля им. И пусть за главного будет наёмник. Он, видишь ли, юноша весьма особенный, — подавил смешок Отец и добавил: — У него есть все шансы прирезать эту мразь до того, как тот поймёт, что помер.       — Да кто же он такой? — не выдержал Аарон, и тогда глава Ралаты рассмеялся не скрываясь:       — О, он — настоящий шедевр!