Блики вечности

Небольшой южный город просыпался после ночи. Короткая и теплая, она давала начало шумному и бестолковому дню, похожему на рыночных торговцев, уже галдящих в рядах. Дел много. Разложить товар – что подороже и покрасивее, ближе к покупателям, остальное подальше, следить, чтобы никакой наглый мальчишка, вроде него самого, не утянул фрукты. Он фыркнул, пониже натянув капюшон, из-под которого выглядывал только тонкий, веснушчатый нос. ...Поймайте сначала, господа. А когда в животе, как в пересохшем колодце, бегать научишься. Особенно когда по пятам ещё беззвучной, но смертоносной змеёй крадётся нечто худшее, чем смерть. Рабство. Бесчестье. "Беги, как ветер, лисенок, ни за что не попадись им. Они черный яд Юга. Как гниль, пожирающая спелые фрукты. Помни: ты смелее и быстрее них. Ты ничего не боишься. Беги же!" Ноги страшно гудели, но мальчишка заскользил между людьми дальше. Рыночные ряды были полезны. Можно не только разжиться съестным, но и узнать информацию. Например, где в последний раз пропадало больше людей. Разноликая толпа неслась мимо, скрывая, но не поглощая его, и, наконец, осталась позади. Информации сегодня на грош, а мерзости на пару горстей. Спешащие серые слуги, громкие женщины с корзинами, полными снеди, нахальные торговцы с грязными шутками и руганью. Они все звучали как ржавый тромбон на деревенском празднике. Душно, режуще, громко. Площадь за рынком ему нравилась больше. В этот ранний час она звучала голосами невидимых птиц, звоном браслетов с колокольчиками, тихим напевом лютни. Черноглазая, черноволосая уличная танцовщица отбивала замысловатый ритм по стертым булыжникам. Волосы растрепались, глаза блестели тысячезвездной ночью. Если рынок был безликой толпой, то эта девушка была собой. Гибкой, грациозной, свободной. Низковатый, но звучный голос переливчато соединялся с лютней ее спутника. Оба расцелованные солнцем и ветром, они были детьми своей страны, но они были и другими. Здесь прохожих пока не было, и они пели для себя, просто выплескивая песню и музыку, которые звучали в сердце. Закончив петь, девушка заметила замершего в тени дерева мальчишку, который не сводил с них глаз. Грязный, похожий на затаившегося зверька, он, казалось, постоянно был готов нападать или защищаться. В тени капюшона блестели любопытные зелёные глаза. Цепкий и хитрый взгляд. Она много повидала людей, но этот пацаненок совсем непрост. Девушка переглянулась со своим спутником, встретив его понимающую улыбку. – Держи путь левее большого тракта. Те, кто тебе угрожает, в другой стороне. Мальчишка ощутимо напрягся. Не привык быть на виду и таким понятным. Далеко пойдет, выживет, это точно. – Да не бойся ты. Я меньше всего хочу лишить тебя свободы. Вот он тоже. – Кивок в сторону молодого мужчины. – Но дело говорю. Левее дороги будет меньше растительности, потом вообще начнется пустыня. И ни один раб туда не побежит. Пустыня жестока, слабых убивает. Но ты силен, сможешь добраться до оазиса – держись юго-востока. Там ты точно будешь в безопасности. Упрямый взгляд из-под капюшона. – Почему я должен вам верить?.. Переливчатый, как недавно звучавшая песня, смех. – Ну хотя бы потому, что ты слышал наши песни. А если мы поем о любви и свободе, зачем нам такого внимательного слушателя обманывать. Мальчишка недоверчиво фыркнул. И тут впервые заговорил мужчина. – Правильно не доверяешь людям, пацан. Но ты идёшь с рынка, значит, что-то успел узнать. Так? Мы видели сегодня ночью несколько пойманных детей. Семеро торговцев не увидели рассвет. Поэтому держи путь на юго-восток. Мальчишка понимающе кивнул: так вот, кто неизвестный герой – нет, два героя, девушка точно не проста! – который спасает многих людей от рабства. Власти объявили их преступниками, ловили уже многих, но без толку. Торговцы людьми все так же оказывались убиты, а на земле рядом была вырезана буква "с" на древнем южном наречии, похожая на летящую птицу. Девушка вдруг оглянулась, быстро подошла к нему – он ощутил запах ночной акации – и сунула небольшую сумку. – Бери. У нас ещё есть, а тебе пригодится. И убегай отсюда. Мальчишка помедлил. – Вас тоже ищут. Тот же смех. – Мы умеем быть незаметными. Прощай. ...Растительность слева от дороги и правда становилась все более скудной. Нужно где-то укрыться на ночь, вдруг торговцы изменят свои привычки. Вот только где... Из-под ног вдруг выскользнул лисенок. Повел носом – из сумки пахло съестным, – посмотрел на ее хозяина. – Не дам. И не смотри. Пока не найдем ночлег, никакого ужина. Лисенок вильнул хвостом и сделал шаг в сторону, снова оглянулся на мальчишку. – Ты знаешь, куда идти? Тогда пошли... Шагов через двадцать показался пологий спуск. Лисенок нырнул в него и исчез. – Эй, ты куда? Мальчишка огляделся. Вокруг по-прежнему было безлюдно, сгущались сумерки. Ну, что ж... Выбора у него все равно нет. Укрепил ремень сумки, присел над склоном и начал спускаться. В густой, порыжевшей на солнце траве оказалась весьма большая нора. И что главное – полностью пустая, если не считать его хвостатого приятеля, который предвкушающе облизывался. Мальчишка развязал сумку, вытащил одну из лепёшек и фляжку с водой. – Держи. – Вгрызся во вторую половину, не переставая прислушиваться к происходящему на поверхности. Чуткий, почти звериный, слух не раз выручал, но сейчас было слышно только вездесущих цикад, птиц и шорохи мелких животных. Как же хотелось спать... Рассудив, что с пустыней лучше встречаться на свежую голову, он свернулся серо-рыжим клубком, вздрогнул от пушистой морды у ладони. – Спи давай. Я, конечно, ничего не боюсь, но по ночам высовываться опасно. ...Грязный, смрадный подвал. Хищные каменные щупальца, будто оплетающие своего пленника. Оглушающая тишина, грязные ухмылки приближающихся торговцев живым товаром. Не вырваться. Больше не сбежать... Нет... Нет!!! Готовый вырваться крик забил горло, когда он подскочил. Лисенок под боком недовольно фыркнул. Сон. Опять. Побегаешь по этому паршивому муравейнику, не такая ещё дичь приснится... А привычный уже слух уловил звуки борьбы. И совсем рядом с ним. Выбираться и бежать?.. Прятаться?.. Он напрягся, как струна, готовый подорваться в любой момент. Не чувствуя гудящих ног, он медленно начал взбираться вверх, натянув на спутанную рыжину капюшон. Было ещё совсем раннее утро, край неба слегка окрасился фиолетовым, и в первую секунду он не разглядел, а потом... Везде была кровь. Его вчерашние знакомые и те, от которых он бегал уже много дней. Серая одежда торговцев, "серая смерть", "серая паутина", "серые щупальца", как называли их люди, мелькала повсюду. И среди них вихрем проносились две фигуры в белом. Белая ткань закрывала лица и волосы, костюм полностью скрывал тело. Людей крали в рабы специально обученные воины. Тихо, быстро, незаметно. Но уличные музыканты были быстрее и бесшумнее. Двумя светлыми тенями они двигались в грязном пятне среди травы, иногда казалось, будто они летают по воздуху. Теперь ясно было видно, что они принадлежат к народу великой пустыни и великой реки. Их острые, тонкие кинжалы впивались в плоть и несли смерть. Мальчишка однажды видел светлые тени, промелькнувшие в небе. Его мать упоминала, что это драконы, живущие на ее родине, где раньше всего восходит солнце. Может, будь они людьми, они были бы такими... ...Первая мысль оказалась панической. Как его выследили?! Куда теперь бежать? Вторая окатила холодом, убирая эмоции. Их задержат. Надо уходить в пустыню. А потом он совершил чуть не ставшую роковой ошибку. Оступился на спуске. – Вот и ты, паршивец! Он успел броситься в сторону за сотую долю секунды, как мимо, почти касаясь плеча, просвистел дротик. Он видел их раньше. И видел, как забирают усыпленных людей. Как тюки с грязным бельем. А в следующую секунду раздался хрип: тонкое лезвие мужчины-музыканта достигло горла нападавшего. – Беги! Сейчас тут ещё десяток набежит, они за тебя столько золота получат, если поймают... ... Следующие минуты, часы, дни он почти не помнил. Только опаляющее дыхание пустыни, раскалённый песок, раскалённое небо словно испытывали его. Друг?.. Враг?.. Убить? Пощадить? Песок в одежде, горькая соль на губах. Потом, кажется, он падал и уже просто полз. Вперёд, только не оглядываться, не бояться, не чувствовать ничего. Боль, дикая жажда – он экономил фляжку до последнего, пил понемногу. Неслышные укусы лисёнка, который увязался за ним и тянул за рукав, когда он лежал ничком, не в силах пошевелиться. И он делал новый рывок... Он потерял счёт раскаленным дням и ледяным ночам, но вдруг пустыня отступила. Крошечный островок оазиса встретил его шумом родника среди камней. Он долго лежал почти в забытье, а холодная пыль оседала на пылающей коже. Наконец, он, не открывая глаз, растянул потрескавшиеся губы в хищной ухмылке. Он победил. И работорговцев, и пустыню. Победил! Ему нужно ещё много дней, чтобы выбраться отсюда, но сейчас он победил. А потом он отпаивал бесчувственного и отощавшего лисёнка, сам долго и жадно пил ледяную воду, захлёбывался и снова пил. ...Он лежал и бездумно смотрел в небо. Свинцовое, без единого облачка в высоте. И только на горизонте, далеко, там, где заходит солнце, было длинное облако. Прозрачно-огненное, с розовыми отсветами. Как далёкие драконы из старых легенд, в которые он уже почти забыл, как верить. Какие легенды, когда постоянно нужно убегать, скрываться, изворачиваться... Но что-то его тянуло и держало, не давало забыть. ...Его всегда будет тянуть к драконам, фениксам и живому огню, тому, который пока ещё спит. Он не забудет и будет искать его, а однажды найдет в себе самом. Ещё много неисхоженных троп лежит перед ним, изворотливым, не умевшим бояться и отступать мальчишкой. Впереди у него много событий и встреч, битв и ошибок, поражений и побед. Огонь в ладонях. Верные друзья. Любовь. А пока он просто лежит и смотрит на закатные облака, не думая о трудном завтра. Будущий Четвертый лорд Терры, один из четверки Ши Тенно, лорд огня Зойсайт.