***
Алагадда была странным местом. И дело даже не в том, что он прежде никогда не видел столь дивного одновременно. Хотя и это, конечно, играло свою роль. Проблема заключалась в реальности, как он решил прозвать свой мир, пока находился... тут. В его вселенной не было совершенно никакой мистики, только разруха и страдания, которые приносила Чёрная смерть. И бесконечная боль без единого проблеска на что-то светлое, на долгожданный счастливый конец этому творящемуся безумию. Это была болезнь. Чума, как называли её люди, бежавшие из городов ради спасения. Он встречал много беженцев. Так много, что его сердце разрывалось на множество осколков от их неживого и болезненного вида. Ему было досадно осознавать, что у него не было должных знаний, чтобы спасти тех, кто верил в него. Это, наверное, самое паршивое в его профессии — видеть не только смерть, эту бедную угасающую жизнь, но и то, как рушатся последние надежды. В Алагадде этого не было. Здесь не было никаких надежд, никаких разрушений, страданий, слёз, паники… Здесь — как в идеальном мире, когда ещё не существовало чумы, когда люди смеялись, плясали, шутили, без страха общались и никуда не убегали. Они ничего не боялись. И вот это его пугало. Пугали эти безжизненные маски самой разной формы, этот яркий контраст между его реальностью и этим приятным… сновидением? Могла ли Алагадда быть Раем, куда люди попадали после смерти? Но тогда выходит, что он погиб? Нет. Разумеется, нет. Он не верил во все религиозные глупости. Он был человеком науки, и он прекрасно знал, что Землю держали не какие-то нелепые черепахи с китами. Он не объяснял природные явления злыми богами и был уверен, что чума — это не кара божья за все грехи человека. Всему есть логическое объяснение, даже Чёрной смерти. Нужны только знания. И здесь он оказался ради своей жажды знаний. Ради желания наконец-то спасти всё человечество от чумы. Ради лечения. Но он, к сожалению, даже не мог представить, сколько прошло времени в реальном мире, пока он пребывал в этом странном месте, полном развлечений. Он потерялся в пространстве, а цель… Его цель почему-то расплывалась и с каждым часом, минутой — секундой! — становилась всё более ничтожной и бессмысленной. Ему было сложно в этом блеске роскошных костюмов, среди разнообразия венецианских масок осознавать себя, свою сущность, за которую он всегда так тщательно цеплялся. Он был всего лишь доктором. Одним из тысячи. Простым человеком, жертвовавшим всем ради других. Какая самоотверженность! Браво! Он всё записывал, ведь если память его подведёт, то всегда будут записи, которые восстановят воспоминания. Он доктор, и даже если он и умер… Если он действительно умер, то, может быть… Он сделал последнюю запись в своём толстом, кожаном дневнике, в котором была чуть ли не вся его жизнь, осмотрелся по сторонам и, обречённо потрогав свою маску, продолжил идти дальше, не разбирая ни дороги — ничего.***
Единственное, что выделяло Доктора на фоне остальных — одежда. Да, несомненно, его костюм можно было принять за особый итальянский писк, но надо было быть закоренелым идиотом, чтобы действительно так подумать. Впрочем, люди — существа — вокруг него вполне адекватно относились к Доктору. Иногда на него посматривали снисходительно, — этот взгляд невозможно было не почувствовать, он буквально обжигал, — однако большая часть населения всё же предпочитала игнорировать его. Он был почти как все. Вероятно, его спасала маска, которая непонятным образом приросла к его лицу, когда он только-только появился здесь. Данные наблюдения он записал. Это определённо могло пригодиться ему в будущем, когда он наконец-то сможет отсюда выбраться и в здравом рассудке проанализировать всё происходящее с ним прямо сейчас. Доктор предпочитал также зарисовывать всё, что видел. Ему было интересно подмечать схожесть между реальной Венецией и этим местом. Если бы не вся мистика, преследовавшая его на каждом шагу, то, возможно, он бы решил, что находился в настоящей Италии. Но, насколько он мог судить, он не был прежде в Италии в реальном мире, поэтому Алагадда на фоне всей странности становилась ещё более загадочной и уж тем более непредсказуемой. Это было не очень весело. Совсем не весело! Прежде попытки заговорить хоть с каким-то существом также не увенчались никаким успехом, хотя он отлично слышал чужую речь и понимал её. Это было донельзя ненормально, ведь говорили они на французском, на его родном языке, хотя в Алагадде не было совершенно ничего французского. А, может, это были галлюцинации? Доктор не был в этом уверен, а он ненавидел неизвестность и эту гадкую неопределённость. Он попытался заговорить с проходившим мимо существом, чья маска напоминала пёструю, карнавальную маску шута со звонкими бубенчиками, издававшими звук при каждом его шаге. Но и он, небрежно отмахнувшись от Доктора, как от противной мухи, проследовал дальше — вперëд, куда шла основная масса народа. Относиться без уважения к гостям здесь было, видимо, в порядке вещей. Доктор понаблюдал за тем, как некоторые существа держали своих партнёров под руку и общались между собой достаточно дружелюбно, и сделал запись о том, что все живущие в этой вселенной были недоверчивы и не воспринимали всерьёз других созданий. Доктор не знал, насколько его предположение было верным, но это единственное, что пришло на ум. И это ему совсем не нравилось. Да, бесспорно, он не имел никакого права требовать к себе даже минимальное почтение, но он действительно нуждался в помощи. В совете. Хоть в чëм-то! Он по непонятным причинам остро чувствовал головокружение и неподконтрольное желание идти за всеми, и только здравые частички, оставшиеся в мозге, твердили ему об обратном. О том, что ему надо выбираться отсюда. Что это место не поможет ему в избавлении людей от чумы. Что он здесь умрëт. Противоречия, которые им овладевали, мешали рационально мыслить, однако Доктор, оставив все тщетные попытки узнать у кого-то информацию, всё же решил пойти за всеми. Это был проигрышный номер, но ему надо было сделать хоть что-то, пока у него было заветное время. Широкая улица казалась бесконечной. Существа всë шли и шли, и Доктор, подчиняясь невидимым правилам, сам того не ведая, смешался со всеми. Он не знал, почему весь народ был взбудоражен, но это больше не вызывало у него подозрений. Доктор думал, что это вполне естественно — чувствовать радость. Он благополучно отгородился от всех проблем, пока пальцами не прикоснулся к дневнику — к единственной вещи, связывавшей его с реальностью. Доктор отмахнулся и вновь избавился от проклятого наваждения, которое овладело его сознанием. Он, бесцеремонно расталкивая недовольных существ, наконец-то смог выйти из основного потока, настойчиво двигающего его вперëд. Оглядевшись ещë раз, Доктор схватился за голову, встретившись не с тёплой кожей, а с холодным металлом маски. Отвратительно! Виски противно пульсировали, однако это не помешало Доктору приметить совсем рядышком огромную, загадочную лестницу, ведущую в такой же большой проход. Он впервые видел настолько крупное строение, поражавшее воображение своей красотой. Все здания в этом месте обладали индивидуальной и прекрасной архитектурой, но это… От него исходила непонятная энергетика. Доктор не знал, как можно было описать свои чувства, испытываемые в данный момент, но он ощущал бодрящий прилив сил. Это заинтересовало его. Оглядев равнодушно толпу, он поднялся по крупной лестнице. Доктор не останавливался ни на секунду, не переводил духа, хотя ноги быстро уставали. Он предвкушал в этом здании свою победу. В нëм зародилась вера в то, что он сможет найти здесь нужные знания. Ведь иначе и быть не могло, верно? Когда Доктор зашëл внутрь, то в первую очередь увидел очередное бесконечное пространство, которое простиралось чуть ли не до горизонта. В ряд аккуратно стояло множество стеллажей из неизвестного материала, а в них находились книги. — Библиотека, — судорожно выдохнул Доктор. Его глаза радостно загорелись, он нервно сжал пальцы на трости и снова набрал в лёгкие побольше воздуха. Он почти близок к своей цели. Доктор, не теряя ни минуты, принялся проходить мимо стеллажей и всматриваться в практически одинаковые корешки книг. К сожалению, похожесть и отсутствие всяких опознавательных знаков усложняли его и без того проблемные поиски, но его это не волновало. Взяв наобум первую книгу, Доктор пролистал несколько страниц, на которых чёрными чернилами были письмена на неизвестном языке. Он взял другую книгу, третью, четвёртую… Все они были подобны предыдущим и все они были на чужом для него языке, который даже не подлежал расшифровке. — Чëрт! Он открыл ещë одну книгу, поводил пальцем по спиралевидным элементам, не значащим для него ровно ничего. Но вдруг они начали изменяться. Доктор моргнул и уронил книгу, но тут же поднял еë. Они действительно изменялись. Расплывались и приобретали знакомую форму. Символы становились буквами, и уже спустя считанные секунды письмена были переведены на французский язык. — Я не… — Доктор перевернул на другую страницу, и там тоже был его родной язык. — Я не понимаю… — Такое состояние бывает всегда. Особенно если это… человек? Впервые вижу здесь человека. Доктор повернулся на голос, мигом встретившись со странным существом, отличавшимся от всех остальных: он был куда больше, а мантия, хоть и была роскошной, явно была выполнена не в стиле этого места. Доктор глянул на перья, покрывавшие руки незнакомца, а после на маску с клювом. Практически такая же маска была и на нëм. — Я так полагаю, вы тоже учёный? — спросило существо, внимательно рассматривая Доктора. — Я сразу отличу невежу от образованной личности. — Я практикуюсь в медицине, — осторожно ответил он. — Кто вы такой? — Ах, старая добрая медицина! Я побывал в таких жутких вселенных, что там, представьте себе, даже не было медицины, кар! — существо возмущённо махнуло головой. — Прошу меня простить за моë непрофессиональное поведение. Мне редко удаётся с кем-то пообщаться. Меня зовут Жезлоносец Кул-Манаса, но, так полагаю, это вам ничего не даст. — Куда приятнее общаться с чел… — Доктор на секунду запнулся и поправил себя. — С тем, кого знаешь. — Верно подмечено, кар-р! — Жезлоносец хрипло посмеялся. — Так что же вы здесь делаете, коллега? Как попали сюда? Доктор настороженно положил книгу обратно на полку и, подобрав сумку с тростью, постарался придать себе максимально невозмутимый вид. — Признаться честно, я не имею ни малейшего понятия, как попал сюда. Однако я ищу лекарство, которое помогло бы мне спасти человечество от Чëрной смерти. — Невероятно! — Жезлоносец цокнул языком. — Ваша вселенная погибает, коллега, а ваши мотивы… Они заслуживают уважения. Но я боюсь, что в Алагадде вас ждëт только погибель. — Погибель? — Кар! — согласно кивнуло существо. — Это место не так прекрасно, как вам может показаться, коллега. Тут правят четыре… О, боюсь, я не могу произнести их имена, но, поверьте мне, их необходимо опасаться. И не надо забывать о После! — Посол? — Именно! И если четверо советников Короля устраивают развлечения, то Посол… — он произнёс какое-то восклицание, которое Доктор не понял. — Он придумает изощрённую пытку ради собственного веселья и будет наблюдать за смертью того, кто его ослушался. Я слышал, что даже Король — всего лишь пешка в руках четверых и Посла. Вам надо уходить, пока не поздно! — Но как же… — только и мог произнести Доктор, порядком ошеломлённый всей услышанной информацией. — Я понимаю, что вы пришли сюда ради знаний, коллега. Я сам — просто путешественник, ищущий то же, что и вы. Но, не зная всей сути, вы погибнете здесь. Вы всего лишь человек, кар-р! Я уверен, что вы сможете найти лекарство иным способом. Люди изворотливые создания. Прямо как, — он хохотнул, — крысы! Доктор, скептично хмыкнув, сравнение не оценил. — Позвольте мне задать ещë один вопрос, — Жезлоносец без промедления кивнул. — Куда идут все… Все жители Алагадды? — Вы очутились здесь в самый пик развлечений четверых, — неоднозначно сказало существо. — Поэтому… Нет!.. Вам не надо это знать. Если вы ещë не потеряли связь с реальностью, то уходите отсюда. У вас есть шанс, я чувствую это, коллега. — Но я не помню, как сюда попал, — с сомнением ответил Доктор. — Как же мне выйти отсюда? — Это не сложно. Вам… Жезлоносец резко умолк. Он задрал голову вверх, словно принюхиваясь. Или прислушиваясь. Доктор, следя за ним, затаил дыхание, не понимая причин изменившегося поведения незнакомца. Ему было сложно на полном серьёзе воспринимать всё не как сон. Только недавно он доказывал себе, что не верил ни в каких богов, что всë можно было объяснить наукой. И сейчас, смотря на это существо, напоминавшее огромную птицу, Доктор был вынужден признаться, что наука его подвела. Ему стало не по себе. — Срочно! Бегите! Он здесь! Вдруг прошептал Жезлоносец, исчезнув буквально на глазах Доктора. Чертовщина! Доктор сделал пару шагов назад, опасливо оглядываясь по сторонам. Он мельком посмотрел на выход, который в этот момент казался слишком далеко. Сердце бешено забилось, готовясь вот-вот выпрыгнуть из груди. Доктор услышал, как что-то острое проводило по корешкам книг. Медленно, тягуче, будто пытаясь усилить эффект или напугать. Это почти удавалось. Доктор, не теряя самообладания, схватил покрепче сумку. Звук нарастал, пробирался в самый мозг, продолжая испытывать на прочность. Он закрыл на пару секунд глаза, собираясь с духом. Жезлоносец предупредил его об опасности, но ничего не объяснил. Это было похоже на шутку, которая казалась слишком правдоподобной и несмешной. Противный звук тем временем исчез. Открыв медленно глаза, он лицом к лицу… маска к маске встретился с новым непонятным существом, в чëрных глазницах которого ярко горели фиолетовые зрачки. — Интересно, — самодовольно сказало это нечто, и грусть на маске сменилась широкой улыбкой. Доктор сглотнул, не зная, как правильно себя вести. Аура этого существа буквально подавляла всю его волю, выворачивала все мысли, воспоминания наизнанку, не оставляя ничего человеческого. Доктор не знал, кто он, но он был уверен, что это не просто обычный житель этого дурдома. — Тут было та-ак скучно, что мне казалось, что моя бессмертная натура умрëт вместе с этой унылой публикой, ха! Доктор тихо промычал, упорно борясь с тем безумием, которое творилось у него в голове. Много картинок голых тел, валяющейся повсюду одежды… одни сплошные разрушения, умирающие люди, маски, маски… Маски! — Но, представляешь, теперь я вижу новое лицо. Какое счастье, — продолжило существо ехидным голосом. — О да, я просто обожаю гостей. А как они меня обожают... Ненастоящая улыбка, казалось, стала ещë шире. Головокружение было невыносимым. Доктор видел только фиолетовые глаза и пугающую черноту вокруг них. Больше не было никакой библиотеки. Он даже не ощущал под ногами материальную поверхность. Доктор, не смея отвернуться от угрозы, сильно пожалел, что так халатно отнёсся к словам того помешанного Жезлоносца.