Дорога в никуда

      Утро следующего дня я встретила звонком в дверь. Открыв глаза, я посмотрела на время, было 4:40, черт бы побрал того, кого занесло сюда в такую рань. Надев поверх пижамы толстовку, накинув сверху одеяло и, надев тапочки, я поплелась открывать дверь, чувствуя рядом моего незаменимого товарища - холод. Открыв дверь, я ожидала увидеть кого угодно, да даже вчерашних негодяев, но только не новообретенных «друзей».       — Быстро собирай вещи, за нами можно сказать охотятся, у нас самолет Амстердам в 5:55. Как минимум мы должны быть в аэропорту за 40 минут до вылета. Возьми все необходимое, господи, почему тут так холодно, у тебя на сборы 10 минут, — сказал мужчина, c фингалом цвета спелого винограда. Другой стоял возле дверей и осматривал мое так называемое «жилье».       — Давай, поторапливайся, детка, у нас нет времени, — он подталкивал меня к действиям, направляя к кровати. Я остановилась как вкопанная посреди спальни, стараясь собраться с мыслями. Мне потребовалось минута, чтобы отбросить одеяло, достать из-под кровати рюкзак, вытащить деньги, забрать кое-какие вещи а также прокладки. На этом моменте, мой старый знакомый бросил что-то на подобии, — ну, этим мы тебя обеспечить смогли бы, вообще, судя по всему, всем, — я проигнорила мужчину в шляпе и поплелась в ванную, собрав необходимые принадлежности. Через 7 минут и 46 секунд я была одета и все вещи были уложены в рюкзак. Мужчина в кожаном плаще кивнул, и мы спустились к машине. Открыв дверь от заднего сидения, я плюхнулась туда, мне отдали новый паспорт, билеты и, мы, стремительно набирая скорость, поехали в сторону аэропорта. Я и правда чувствовала напряженную атмосферу, будто за нами гонятся по пятам.       — А…,— не успел мужчина договорить, как его друг строго взглянул на него, — ты поговорил с профессором, он встретит нас в Мадриде?       — Да, говорил, он не встретит нас, но арендовал машину, мы поедем сразу к нему. На этом их разговор закончился, дальше мы ехали в тишине.       Приехали мы в аэропорт как раз вовремя, так как если бы еще немного, то пропустили бы не только рейс, но еще столкнулись бы и с бандитами, хотя кто тут бандит, кто нет, сложно спорить.       Уже, будучи в самолете, мне по счастливой случайности досталось место возле окна, но его у меня отобрал тот, кого я спасла вчера, может, не стоило его спасать тогда. В итоге, я сидела между двумя мужчинами, один из них был возле окна и в наушниках, другой читал книгу и попивал вино, а я же сидела с красным рюкзаком на коленях.       — Придумай себе прозвище, название города, так тебя будут позывать в команде. Меня зовут Берлин, его Палермо, — на этом он вернул взгляд обратно на книгу, ею оказалась «Божественная комедия», видимо судьба всячески намекает на мое будущее, вот только она не учла очень важный фактор, я привыкла к таким ударам уже давно.       Закрыв глаза, я представила, что я нахожусь в большом доме. Вокруг нас суетились люди, они что-то приносили, относили, спрашивали разрешения войти, выйти. Я видела очень много незнакомых лиц в тот день, но помню, как отец подошел ко мне, поднял на руки и закружил в воздухе. Я смеялась, мне было весело, и не хотела отпускать его плечи, а он все продолжал кружить меня, называя принцессой. Он звал меня принцессой всегда. — Принцесса, однажды ты тоже повзрослеешь, будешь свободна, ты станешь как ветер безмолвной, но сильной, ты сможешь управлять своей жизнью, но, принцесса, папа всегда будет рядом, он будет поднимать тебя, так что не бойся падать, дорогая, не бойся совершать ошибки, я буду рядом, чтобы поддержать.       Меня вытолкнуло из мыслей, когда Берлин дотронулся до моей руки, указывая, что пора сменить рейс. У меня кружилась голова. Каждый раз после таких воспоминаний, головная боль пульсировала с новой силой. Я едва волочила ногами, и когда мы выбрались, прислонилась спиной к стене, переводя дыхание. Это естественно не скрылось от Берлина, он молча наблюдал за мной, пока Палермо протягивал мне воду. Я поблагодарила его и выпила, затем удалилась в уборную, чтобы ополоснуть лицо водой.       Стоя перед собственным отражением в уборной, я всматривалась в черты лица. Темно-синие глаза в сочетании с темными бровями и каштановыми волосами. Набрав воду из крана, я ополоснула побледневшее лицо. Папа, кажется, я совершила и правда много ошибок, ты разочаровался бы во мне, увидев, куда меня занесло. Через десять минут, я вышла, благодарно кивнув моим напарникам за ожидание. Повернув голову в сторону лестницы, ведущей к выходным воротам, мне захотелось хоть раз побыть в этом городе. Амстердам из окон казался одиноким, мрачным, но величественным. Он как холодный тип мужчин, а меня такие, как правило, привлекали, этот город стал бы для меня особенным, с ему свойственной непостоянной погодой и частым ветром.

***

      Нам оставалось пережить еще одну пересадку в Париже, и мы попадем в Испанию. Пока мы ожидали открытия выхода на посадку, Палермо прикупил нам еды и сока. От еды я точно не откажусь, как бы вам объяснить, аппетит у меня очень хороший, я не прочь вкусно поесть, только вот денег не хватало на хорошую вкусную еду. Увидев у него в руках сэндвичи, апельсиновый и клубничный сок, я посмотрела на него. Он собрался отдать мне второй, но заметив мой взгляд, который не собирался сдаваться без боя, понял, что спор будет долгим:       — Нет, апельсиновый я взял себе, я спрашивал, когда отходил что брать, но ты ничего не ответила, — упрямо продолжал Палермо, держа напиток ближе к себе.       — Ты спросил «Эй, я иду купить что-нибудь, чтобы перекусить, сделай одолжение и скажи, что тебе взять, если не хочешь тащить свою задницу, я не собираюсь еще раз идти за едой», — передразнила его я.       —Не моя вина, что ты тугодум, не собирался же я тебя травить всухомятку, — закатив глаза, ответил он.       Сложив руки на груди, я выразительно взглянула на него, а потом протянула руку, требуя свой обед, естественно, не получая апельсиновый сок,       — В следующий раз, когда я пойду с Берлином, куплю тебе самый невкусный сок, — Берлин на это усмехнулся и покачал головой, наблюдая за нашим спором. Мистер-я-весь-правильный, взял себе кофе. Я бы тоже предпочла кофе, нежели этот невкусный сок. Палермо протянул мне клубничный сок, я взяла его, демонстративно отвернулась от него и отдала какому-то парню, видимо, студенту, так как его студенческий находился подле него. Я не наглая и не бескультурная, но клубничный сок и правда, ненавижу.       Благополучно пережив пересадку в Париже, мы опять сидели в самолете. Кто бы сомневался, что Палермо опять отберет у меня место. В любом случае, на этот раз я даже была не против, так как хотела спросить у Берлина кое-что по поводу нашей встречи. Он продолжал читать книгу, и мне было интересно, на какой главе он сейчас. Заметив мой взгляд на себе, он закрыл книгу, используя карандаш вместо закладки. Я только сейчас обратила внимание на эту письменную принадлежность, предназначенную не только для заметок. Он был темно-бордового цвета под цвет его пиджака. Колпак карандаша, сделанный из сплава белого золота с палладием, где сверху выгравирован герб Graf von Faber-Castell инкрустированный тремя безупречными бриллиантами, был надет на заднюю часть карандаша. Этот карандаш был остро заточен, я уверена, если прикоснуться к его основанию, то можно почувствовать, будто дотрагиваешься до иглы. Этот был опасный карандаш под стать своему хозяину.       — Спрашивай уже, иначе ты во мне дыру прожжешь, как и в первую нашу встречу, — я усмехнулась над его замечанием.       — Как ты тогда догадался, что я собиралась что-то красть?       — Ты слишком сильно нервничала, все время поправляла экран ноутбука, постоянно смотрела на часы либо у себя на ноутбуке, либо на моих руках, а еще твои глаза бегали по заведению, — когда он перечислил все и я начала вспоминать, как вела себя тогда. Это было больше похоже на действия кутенка, который при рождении ничего не видит и не слышит, поэтому его нужно направлять. Вот только меня направлял тогда незнакомый человек, и я ему доверилась, а сейчас мы сидим рядом и едем в Мадрид. Да, жизнь удивительная штука.       — Хорошо, а как ты догадался, что клиент находился в заведении? — я думала над этим долго, увидеть компромат на него он не мог, крышка компьютера была на половину прикрыта, клиент сидел напротив меня, так как?       — Клиент сидел позади меня, послушай, я не Шерлок, не смотри на меня так, но твой взгляд просто не сходил с того места. Ты каждую минуту смотрела туда, будь я невнимательнее и медлительнее, ты бы сейчас сидела напротив какого-нибудь полицейского, так как твой дружок начал бы чувствовать себя неловко под этими взглядами.       Он был, черт возьми, прав. Как я могла так глупо себя вести, что если бы меня поймали, в чем был смысл заварить всю эту кашу, если я даже не была в состоянии скрыть свои эмоции.       — Скажи тогда, зачем ты спас меня? Какая от этого выгода тебе? — на мой последний вопрос он улыбнулся и сказал, что это мы обсудить еще успеем, а сейчас он утомлен моими вопросами и хотел бы немного расслабиться и насладиться прочтением книги. Я лишь строго взглянула на него, кивая в сторону книги, позволяя ему «насладиться» ею. Я закрыла глаза, мысленно успокаивая себя. В конце концов, Андромеда, ты сама подписалась на это, и он не обязан всячески поощрять тебя. Окончательно успокоившись, я провалилась в царство морфея.       — Андромеда, черт, помоги мне, я-я, мне больно, мне холодно. Я не хочу умирать, — Карлос схватился мертвой хваткой за мою руку, он всхлипывал и просил меня помочь. Я сняла куртку и приложила к ране на груди, пытаясь остановить хоть как-то кровотечение. Руки окрасились в красный цвет, я вся дрожала, по лицу капали слезы. Господи, если ты существуешь, не дай ему умереть, не дай мне жить с этим всю жизнь.       Меня опять отбросило от воспоминаний, когда Палермо потряс меня мягко за плечо, я повернулась к нему с бледным выражением лица, он хмуро посмотрел на меня, затем показал на окно. Там уже виднелась почти земля, скоро мы приземлимся в Мадрид. Берлин сидел рядом, его чашку с кофе унесли, на подставке перед ним лежала книга с тем самым карандашом. У него также были закрыты глаза, ресницы тихо подрагивали, видимо он видел беспокойный сон. Я заметила, что Палермо часто с восхищением смотрит на этот карандаш, тогда я не знала почему.       Выпив лекарство от головной боли, я решила отвлечься от окружающей среды.

***

      Спустя двадцать минут, мы приземлились. Мужчины рядом со мной сидели на месте, давая всем пройти, чтобы не попасть в толкучку. Пока все люди забирали свои чемоданы, верхнюю одежду, я произнесла вслух то, о чем думала последние 9 часов, пережив две пересадки в Амстердаме и Париже.       — Чернобыль, можете звать меня так, — мужчины обернулись на мой голос, посмотрев внимательным взглядом.       — Добро пожаловать в Мадрид, Чернобыль. Теперь твоя жизнь будет совсем другой, — улыбаясь, сказал Берлин, в то время как Палермо, утвердительным кивком поддержал его. Я ухмыльнулась на это, что ж, теперь синеглазая чертовка из трущоб станет катастрофой для кого-то.