Маршрут

Последние дни октября были холодными, даже морозными, и люди раньше обычного переоделись в тёплые пуховики и пальто. Однако природа, как это часто бывает, стала подшучивать над поспешившими согреться горожанами, и последний осенний месяц начался с небольшого потепления: вновь пошли дожди, растаял первый снег, пожухлая трава на пару дней как будто вновь приобрела зеленоватый оттенок, а запах опавшей листвы в последний раз в году охватил улицы, тротуары, дворы, площадки. Осень словно решила ещё на какое-то время задержаться, показать себя. Жаль, что порой люди не замечают таких прекрасных изменений и всё куда-то спешат, несутся, торопятся — сами укорачивают свою жизнь.  Джеку было тоже всё равно на такие перерождения. Весна, зима, лето — в любое время года он был готов бегать по городу в поисках интересных мест и событий. К чему погода, когда столько новых людей можно встретить вокруг, когда года проносятся как минуты, когда ты юн и нов для мира. Ему было не понять людей, зависящих от температуры за окном, от давления, направления ветра или, того хуже, солнечных бурь. Он сам был как буря, может, не солнечная, конечно, но однозначно яркая и меняющая всё и вся вокруг.  Вот и сегодня Джек мчался в соседний район, совершенно взбудораженный. Потепление позволило ему не укутываться в душную, тяжёлую зимнюю куртку, а накинуть простую ветровку, даже не застёгивая. В кармане — крохотный старенький плеер и спутанные наушники, без которых парень уже и не представлял свою жизнь. «Сейчас добегу, а обратно можно пойти долгим путём, мимо больницы» — подумал Джек, несясь прямо поперёк неглубокой лужи и распугивая стайку отдыхающих голубей брызгами.  Был примерно девятый час вечера, и хотя в такое время в ноябре солнце обычно уже давно заходит за горизонт, небо казалось ещё темнее из-за заволакивающих его тучек. Огни города отражались от них, поэтому небосвод как бы давил сверху, создавая светящийся купол из ваты влажных облаков. Пахло осенней свежестью, хотя воздух к ночи плотнел и тяжелел, и наш непоседа даже был вынужден приостановиться на половине пути, чтобы отдышаться.  Квартира Ричарда была ему уже почти что вторым домом, так что когда друг открыл ему, он начал раздеваться совершенно по-домашнему, не стесняясь. Хозяин и не был против — Джеку самому было так легче, пусть уж чувствует себя расслабленно. Ричард отметил, что обувь друга была абсолютно сырая, а волосы растрёпаны так, что он стал похож на ёжика. - Опять в кедах носишься? Уже не лето, пора бы переобуться, — весело, но всё же с предостережением произнёс Ричард. - Да ладно, я до тебя и назад. Как раз подсохнут, пока посидим. Джек отметил, что друг направился не на кухню, а к себе в спальню, хотя обычно спешил поставить чайник или по крайней мере достать чего перекусить, когда он приходил. Ричард знал, что Джеку с его постоянными прогулками и проездами не приходит в голову взять денег на еду, и часто кормил чем-нибудь, что давно завалялось в холодильнике. Однако сейчас у него совсем не было времени на посиделки или чаепития, и он вернулся к столу, надеясь, что Джек пойдёт за ним. Так и случилось, хотя вспотевший до последней нитки Джек был совершенно смущен таким жестом. Вероятно, стоило предупредить друга о визите, чтобы он немного подготовился, а не врываться вот так, заставляя Ричарда чувствовать неловкость. С другой стороны, обычно он и не говорил, что придёт, прекрасно зная, что дом у друга всегда чист и опрятен, а кроме как в колледже и с ним на вылазках он нигде не бывает. Пройдя в уютную тёмную спальню, Джек увидел разложенные на столе тетрадки, книжки, разного рода конспекты и прочую чепуху. Тут же стояла небольшая тарелка с перекусом — что-то вроде овсяного печенья или орехов — и чашка кофе.  Ричард сел обратно за стол, указав другу, что тот может расположиться на кровати, и взял в руку карандаш, продолжая делать пометки в тетрадке. Джек медленно присел, всё ещё растерянный, и наконец вспомнил, зачем пришёл.  - Я тут ещё одну заброшку присмотрел, пошли завтра, а? Погоду хорошую обещают.  - Это та, в которую ты меня в прошлый раз звал? Это же далеко, — Ричард перевернул страницу и сунул карандаш в рот, доставая какие-то бумажки из-под груды книг. — Я жумал, ты уже тужа сшеждил. - Да какой «далеко»? У нас тут куда не пойди — всё рядом. Не ешь ты ручку.  Ричард тихо вздохнул, откладывая письменную принадлежность, и прикусил губу. Несмотря на то, что он был рад приходу Джека, тот появился не очень вовремя.  - Не могу я завтра. Ты же знаешь, у нас практика скоро, а я совсем из графика выбился с твоими вылазками. Джек промолчал. Потом он встал, подошёл к столу и присел на краешек, одной ногой упираясь в перекладину между ножек стула, на котором сидел Ричард. Друг не смотрел на него. - В тот раз ты мне то же самое сказал. Рич, ты чуть ли не лучший студент курса, ну даже если не будешь готов разок, преподы тебя не сожрут.  Для Ричарда эти слова стали уже молитвой. Он слышал их практически ото всех: от семьи, от однокурсников, от знакомых. И от Джека. Только он совсем не хотел им верить, ведь думал, что эти его усилия не будут напрасными. Нужно просто подождать, и всё окупится. Его очень расстраивало, что многие этого не понимали, в особенности лучший друг, который всегда поддерживал, помогал, утешал, нередко был единственной опорой. Поэтому прямо сейчас, прямо в это мгновение, он почувствовал, как внутри него закипает некогда маленькая и незначительная обида, ставшая огромным, разъяренным зверем. В обычное время он не позволил бы себе такого, но сейчас решился высказать Джеку всё, что он думает:  - А тебя с удовольствием, — Ричард поглядел слегка исподлобья. - В каком смысле? — Джек привстал. - Слушай, если тебе всё равно, это не значит, что должно быть всё равно другим. Я сказал — я не могу. Как сдам всё, так пойдём, куда скажешь. Джек почему-то подумал, что слышит подобное от него уже где-то месяц. С тех пор, как они поступили на последний курс, Ричард стал сам не свой. А если быть точнее — начал сидеть над книгами чуть ли не круглосуточно. И Джек скорее всего соврал, когда сказал, что преподаватели не «сожрут» его. Ричард стал даже засыпать на семинарах и получил уже несколько выговоров от декана. И Джек сам понимал, что такая ситуация несправедлива как со стороны друга, так и со стороны преподавателей. Другие студенты тоже не прочь вздремнуть на лекциях, но почему-то в этом нет никаких проблем. При этом Ричард совсем себя изводит, а свободного времени становится всё меньше и меньше — они стали даже реже созваниваться и болтать в перерывах между парами, не то что ходить куда-то вместе. - Врёшь ведь опять. Плюнул бы ты на это, а то останутся от тебя только твои тетрадки да конспекты. Зря я наверное пришёл. Джек спрыгнул со стола и направился к выходу из комнаты. Ричард встал. - Джек, стой, — тот обернулся. — ты так говоришь, будто я нарочно. Я же не виноват, что хочу нормально всё сдать, — в его голосе стало слышно раздражение. - О, конечно! Только я тоже не виноват, что мой друг меня избегает. - Я не избегаю! Я просто хочу сделать всё хорошо! И я не понимаю, почему ты никак не возьмёшь себя в руки. Тебя уже не один раз пытались исключить! - Причём здесь это? — Джек даже возмутился. — Как будто я один такой! Это ты у нас заучка всех заучек. Не удивительно, что только я один всё ещё с тобой вожусь… Ричард слегка дёрнулся, но виду не подал, только чуть вцепился пальцами в спинку стула. Он смотрел на Джека и думал о том, что никогда не видел его настолько рассерженным. В нём самом кровь закипала с невероятной силой. И сколько же они оба копии это в себе? - Действительно, — сказал он со злобной иронией. — Чудеса да и только! Только тебе почему-то плевать на то, что я пахаю день и ночь! - Это тебе не плевать на всех вокруг! А на меня — в особенности! Никуда ведь твоя учёба не денется. Джек чувствовал, что вот прямо сейчас он имеет полное право подойти к Ричарду и ударить его, но вместо этого подскочил к столу, схватил ту самую тетрадь, в которой друг писал пару минут назад, и рванул вон из комнаты. Ричард помчался за ним, задев ногой стул, и раздался грохот от его падения. Парни добежали до гостиной, отчего кот Ричарда, преспокойно спавший в кресле, испуганно дёрнулся и бросился под тумбу, стараясь не попасться им под ноги. Джек запрыгнул на это самое кресло, поднимая руку с тетрадкой высоко над головой.  - Отдай! — Ричард потянулся вверх, тоже заскакивая на мягкую мебель. Тут Джек почувствовал, что опора под ним примялась, и потерял равновесие. Он хотел было схватиться за друга, но вместо этого обеими руками вцепился в пресловутую тетрадь и полетел прямо на него. Ричард же, не имея в доступе ничего, за что можно было бы ухватиться, начал падать на спину, чувствуя, как тело Джека приминает его. В следующую секунду Ричард услышал три отчетливых звука. Первый, самый громкий, прозвучал прямо под ним. Он был глухой, но звучный и отзывался в ушах мерзким звоном, а в спине — тупой болью от удара об пол. Второй звук пронёсся откуда-то из угла — это закричал бедный кот, убегающий прочь из гостиной. А третий заставил Ричарда буквально подскочить на месте. Падая, Джек зацепил рукой стоявший возле дивана журнальный столик. Уголок деревянной столешницы больно прошёлся по предплечью, расцарапывая кожу и заставляя парня коротко вскрикнуть — больше от испуга, чем от боли. Когда оба друга приподнялись, Ричард увидел, что его тетрадь разорвана пополам, а Джек сжимает пальцами ушибленную руку. Друг глянул на него с горящей в глазах яростью, он часто дышал, а нижняя челюсть у него мелко подрагивала. - Придурок… — процедил он сквозь зубы и выбежал в коридор. - Кто бы говорил! — крикнул ему вслед Ричард, поднимая с пола обрывки тетради, и в следующий миг квартиру разразил оглушительный грохот входной двери. Кот опасливо заглянул в гостиную и посмотрел на хозяина, сидевшего на полу посреди комнаты. Он не поднимал головы и сжимал пальцами светлые волосы.

***

 Джек размашисто шагал по тротуару, вжав голову в плечи и спрятав руки в карманы. В его мыслях вертелись всякие гадостные слова, адресованные в сторону Ричарда, и пару из них он даже пробормотал себе под нос. Он не имел понятия, почему друг так поступил, но чем дольше он думал об этом, тем злее становился. Ему хотелось пнуть что-нибудь, но асфальт был как назло чист от мусора. Даже голуби не попадались.   Как и хотел, он отправился обратно длинным путём. Широкий проспект шумел, сверкал, только теперь Джека это ужасно раздражало. Он хотел немного сосредоточиться, поразмышлять над сказанным и услышанным, забыться, наконец. Однако всё, что он мог сделать — смириться с обстановкой и просто вслушиваться в биение пульса, которое непонятно отчего гремело в ушах: то ли от падения и бега, то ли от бившей через край ярости.   Джек в один момент понял, что не очень-то и следит за дорогой, а потому решил немного осмотреться. Нет, дом ещё не так близко. Оставалось пройти пару кварталов, чтобы добраться, и тогда можно будет спокойно запереться в комнате и долго-долго смотреть на потолок, лёжа на вечно несобранном диване. Обычно он так не делал, но разве люди не занимаются чем-то подобным в таких ситуациях? Только он об этом подумал, как заметил заворачивающий на проспект автобус, неспеша продвигавшийся вдоль тротуара. Остановка находилась буквально в двух шагах.   Джек и сам не понял, зачем он побежал к ней. Автобус подхватил его почти что на ходу: парень запрыгнул в салон, и тут же за ним закрылись двери. Ни номера, ни маршрута Джек не посмотрел, он очнулся только в тот момент, когда холодеющее стекло огромного окна коснулось его головы. Ему и не хотелось знать, куда он отправится. Идти домой он пока не был готов.   Рука сама нащупала проводок и сунула его конец в ухо, потом во второе ухо. Зазвучало что-то тяжёлое и тусклое — и в этот раз Джек не переключил.   Людей в автобусе было совсем мало, и парень даже не обратил внимания на них. Он решил доехать до конечной, а оттуда уже пешком добраться до дома. Всё равно город был ему знаком хорошо в тех окрестностях, которые охватывают большинство маршрутов. К тому же, хотелось скорее покинуть район, где жил Ричард. Оставаться в нём стало как-то болезненно.   Только вот автобус ехал долго. И всё никак не объявляли конечную. Музыка в ушах плавала негромко, уходила на фон, куда-то дальше в закрома разума. Мелькали огни, яркие пятна витрин, свет машинных фар. Здания проносились одно за другим, всё больше людей оставались в домах, и улицы редели и опустевали. Вскоре автобус тоже стал пуст и повёз одного лишь Джека. Вёз через дворы и бульвары, сворачивал в тёмные переулки, и вся эта череда нескончаемых поворотов казалась ему всё менее значимой. Автобус стал его проводником в мир мыслей — в мир пустых слов и эмоций, которыми заполнялась его маленькая беззащитная голова. Только Джек и пустой мрачный салон — и больше никого в этом мире.   Ричард. Ричард! Смотри, что же ты натворил! Твой друг потерян, он не знал, совсем не знал, что этот самый автобус был одним из тех, чьи маршруты пролегают сквозь весь город и останавливаются только на самой окраине, там, где улицы постепенно растворяются, где дома стоят совсем тесно, так что дворы тянутся между ними словно бы бесконечно. Он не знал, что машинист думал, будто бы Джек уснул, и на каждой остановке всё ждал, когда же он откроет глаза. Он не знал, что бульвары и переулки, которые он оставил позади, уже совсем ему неизвестны, и если он ступит на какой-то из них, то не сможет ни за что сказать, откуда он приехал и куда ему следует идти.   Смотри!   Когда Джек наконец услышал заветное «конечная» и поднялся к дверям, то уже не мог думать ни о чем. А мысли так и лезли, заставляя задавать всё новые вопросы: был ли прав Ричард? Стыдно ли ему? Сидит ли он до сих пор за своими тетрадками или бросил всё и не может унять крики совести? А есть ли ему, за что стыдиться? А у Джека есть?   Когда Джек ступил на остановку, то первым делом поднял взгляд на окрестности. Вдалеке виделся автопарк — туда помчал теперь пустой автобус; маленький магазин прямо в первом же доме, за ним несколько спортивных площадок. На другой стороне дороги точно такая же остановка, позади высокий тёмный забор детского сада. Всю дорогу окоймляли высокие, массивные клёны, пусть и опавшие, но всё ещё достаточно грозные, чтобы держать улицу во тьме и мраке. Людей почти не было видно, и Джек заметил, что практически во всех окошках горит свет. Район показался ему, несмотря на это, каким-то мёртвым и глухим. И то ли от этого, то ли всё же от ночной прохлады он поёжился слегка.   В последнюю очередь Джек глянул на небо. Мутная туча набухала, как губка, и вот-вот готова была отпустить всё то, что в себе хранила. 

***

- Я вам уже сказал — его у меня нет. Наверное, забыл зайти. Спокойной ночи.   Ричард вскочил с кровати, бросил телефон на тумбу и подошёл к окну. По босым ногам тут же пробежал холодок, и парень привстал на носочки, чтобы его унять. Часы показывали одиннадцать вечера, и только сейчас Ричард решил передохнуть, как вдруг позвонили Джековы родственники и стали спрашивать, нет ли друга у него. Оказалось, что тот обещался зайти перед сном, передать какие-то вещи или просто поужинать, но не явился. Сути Ричард так и не уловил.   Его почему-то разозлил и раззадорил звонок. Такое чувство, что Джек никуда больше не может пойти, кроме как к нему в гости. Нет же, наоборот, совсем наоборот! Этот непоседа никогда не заходил надолго, только если Ричард сам его не приглашал. Видимо, больше он этого делать и не будет. Наверное, именно поэтому Ричард ответил на звонок как-то грубо, даже сам от себя подобного не ожидал. А может потому что не очень любил, когда его отвлекали. Да, с Джеком отвлекаться приходилось часто и порой надолго, но Ричард к этому уже привык, причём иногда друг возникал посреди работы очень даже вовремя. «Только не сейчас», — пронеслось у парня в голове. Действительно, сейчас так хотелось забыть и о работе, и о Джеке, и том факте, что конспект был нещадно испорчен, и даже о том, что пора было бы покормить бедного кота, громко мяукавшего из кухни. Ричард тихо вздохнул, чуть поджав плечи, и стал рассматривать улицу из окна. Мутный воздух казался тяжёлым даже через стекло, а верхние этажи высоток пропадали в тумане низких облаков. Рыжие от фонарей дороги блестели влагой. Пока Ричард рассматривал их, начал капать дождь, сначала совсем обычный, очень осенний, а потом переходящий в какой-то тёмный, зловещий ливень. От него туман даже словно бы сгустился, нахохлился. Ричард слегка поёжился и перевёл взгляд на заваленный книгами и листами стол. Жалкое зрелище, если так подумать. Может, Джек был прав? Пора перестать строить из себя героя и дать себе возможность попробовать свои силы без таких жертв? Ведь Ричард делает это скорее от своей неуверенности, чем от незнания предмета. Постоянно ему кажется, что он будет недостаточно хорош, недостаточно оправдает чьи-то надежды, недостаточно сделает, чтобы гордиться собой и чтобы им гордились. Не то что Джек. Тот всегда уверен в себе, даже если знает, что не сможет что-то сделать. Он просто берётся и пробует, а если не получается — продолжает всё так же улыбаться. Быть может, это не очень хорошо, что он относится ко многим вещам слегка безответственно, но и эта черта в нём искореняется довольно легко, если очень постараться. Джеку не нужны сложности, тонкости, нюансы, ему нужно лишь быть собой — и всё у него получается. Ричард взял из стоявшей на столе тарелки последнее печенье и ещё раз оглядел рабочее место. Всё это в один момент стало каким-то незначительным и пустым. Порван конспект — а дальше что? Он и так знал весь материал в нём на отлично, знал даже того, что в нём не было написано. А знал ли он Джека? Да, несомненно знал. И именно поэтому его сейчас здесь нет. Тарелка отправилась в раковину, а бардак на столе остался бардаком. Ричард залез под одеяло с охотой, чуть ли не мурлыкая. Прозябшие ноги наконец согревались, а звон дождя за окном успокаивал и убаюкивал. Нечего думать о Джеке и его словах. Может, именно из-за них Ричард бросил свои дела и так беззаботно лёг спать, но это он решил сам и только сам. Тот пусть дуется, бесится, завидует. Он говорил, что Ричард сможет всё — так он и сделает! Назло ему сделает всё своими силами! И будет таким же беспечным и свободным, только с чистейшей репутацией и, между прочим, невероятно высокой самооценкой. Назло, сделает всё нарочно! Несмотря на грузность погоды и общую сонливость, Ричард смог уснуть лишь на короткое время. Когда он открыл глаза, то почувствовал невероятную тревогу, идущую откуда-то из глубины сознания, из самых его тёмных уголков. Первые минуты он даже не был уверен, что это ему не снится, но вскоре сомнения развеялись. Ричард скинул с себя одеяло и присел на кровати. Непривычной была тишина. Стук капель по стеклу прекратился совсем, гул дороги практически утих. Комната стала намного светлее, и парень сначала подумал, что это дождь закончился, и теперь с неба ярко светит луна. Однако и в этот раз он оказался неправ. Часы показывали первый час ночи, а за окном во всю сыпали густые снежные хлопья. Их блеск и был причиной тусклой светлоты. Тревога не отпускала сердце Ричарда. Что-то ужасающее он увидел в этих белых комьях, летящих с сердитого неба. Он наблюдал за очертаниями вещей, до сих пор разбросанных на столе, за отблеском на полу и стенах, и вскоре ему на глаза опять попался телефон. Не было ничего, что действительно могло бы заставить Ричарда взять гаджет в руки, но это уже не казалось проблемой. Гудок, ещё один, третий. «Аппарат абонента отключён». Понадобилось не больше десяти минут, чтобы Ричард вскочил с места и принялся натягивать джинсы. Рюкзак, мобильный, ключи от машины — всё это оказалось в руках у парня моментально, и он выскочил из квартиры настолько быстро, насколько мог. Слегка заснеженный двор был тих, поэтому быстрые шаги Ричарда были единственным, что нарушало спокойствие. Впрочем, из-за густых осадков и они терялись в глухоте ночи. «И чего мы как дети малые…» — думал парень, получше укутываясь в пуховик.

***

Улицы, улицы, улицы. И ни одной знакомой. Сердце потихоньку отбивало ритм, и Джек уже даже думал, что ритм этот совпадает с тем, который звучит в его наушниках. Он шёл вперёд, не особо разбирая дороги, только помня обрывками маршрут, что показывала ему накануне днём карта в интернете. Поворот, ещё поворот — и после нескольких обязательно должен быть памятник, а за ним уже и пару последних. Пару последних поворотов. Зачем он шёл туда — он сказать не мог. Он просто не отвлекался ни на что, кроме музыки в ушах, и иногда пританцовывал. Не было страха, ведь рано или поздно он всё равно куда-то бы пришёл. Не было огорчения, ведь Ричард сам сказал, что лучше ему ехать в одиночку. Ричард. Нет, больше нет никакого Ричарда. Точно не в этом богом забытом районе на окраине города, где, как в страшных фильмах, мерцают фонари, где даже асфальт на дорогах не раскатан, где вместо нормальных магазинов только маленькие витрины с табаком. Наверняка здесь полно всяких пустоголовых нетрезвых подростков, которые бегают от полиции и грабят прохожих в надежде выцепить что-то покрупнее, чем «сотку у мамки». Джек даже поверил бы, что здесь можно встретить шайки диких собак — что угодно, ей богу. А вы говорите — памятник! Первая влага коснулась лица Джека неожиданно, но он не обратил на неё особого внимания. Просто накинул капюшон и продолжил идти. Дождь занялся быстро, бил тяжело, резко. Он был ледяным, буквально морозным, и от него воздух сразу остыл, стал крепким, тяжёлым. Это не был дождь, под которым приятно постоять с минуту, подставив лицо под падающие капли; который звонко и мягко бьёт по листве, по крышам, от которого цвета становятся ярче и дышится легче, приятнее. Это был злой, разъярённый дождь, какие бывают в грозу или ураган. Такие дожди обычно льют стеной, а вода с них почти что царапает по коже, заставляет кутаться в одежду и спешить поскорее в укрытие. Настоящий, ноябрьский, зимний дождь. Джеку ничего не оставалось, кроме как застегнуть на ветровке все пуговицы и надеяться, что вода не сильно просочится под плотную ткань. Несмотря на всю неприветливость погоды, он был рад такому повороту событий. Вот доберётся он до места, а там уже можно будет и вовсю полюбоваться. Такой дождище — редкость же! Он вздохнул, замахнулся ногой в лужу, и ледяная грязная вода расплескалась повсюду, пачкая и асфальт, и бордюр, и джековы лёгкие джинсы. Парень поморщился, но это показалось ему недостаточным, и другую лужу он не просто разбрызгал кроссовком, а смачно прыгнул прямо посередине, а потом замер на месте, стоя в воде. Обувь промокла мгновенно, вода заполнила её изнутри почти доверху. «Ну и пофиг… Зато без всяких зануд. Сидит там с книжками один, а у меня — целый город как на ладони!» Район и правда был широким, хотя и плотным. Так-то оно так, только ни памятников, ни нужных улиц Джек так и не нашёл. Он стоял посреди мокрой дорожки, слушал уже совсем отдалённый гул музыки, не вникая в звуки, и чувствовал, как колени начинает студить. Идти дальше стало тяжелее. Ночь густела, злилась, и Джек мёрз всё сильнее и сильнее. Он шёл уже не так быстро и резво, шёл скорее лишь для того, чтобы не обморозиться окончательно. Редкие автомобили проносились мимо, ослепляя его, и он зачем-то вглядывался в каждый, повторяя в голове номера. Лица водителей терялись за влажной пеленой тьмы, так что казалось, будто это не человек едет, а безликий робот. От этого становилось жутко. И очень одиноко. Джек долго думал, прежде чем решился повернуть обратно, к остановке. Чего мудрить теперь. Нужно было давно вернуться, ждать обратного автобуса и не упираться. И Джек пошёл. Ему уже не нужны были наушники, ему лишь нужна была уверенность, что он сможет добраться. Этой уверенности у него не было. Не осталось и заряда на телефоне, в котором размещалась карта. Влажная одежда и обувь делали только хуже, и Джек только и мог, что ругать себя за то, что совсем недавно прыгал по лужам как поросёнок. Ветер начал стихать, но температура всё падала, и леденящий дождь очень быстро сменился густым снегопадом. «Я думал, хуже уже не может быть, » — подумал Джек, надеясь, что на сей раз это действительно правда. Джек выдыхал густой горячий пар, чувствуя, как тепло покидает его тело окончательно. Не было сил даже разомкнуть руки, чтобы потереть ладони друг о друга. Ноги Джек старался даже не чувствовать — просто надеясь, что это поможет не ощущать усталость. Джек был зол. Конечно, он и до этого испытывал злость, но теперь он злился ни на Ричарда, ни на автобус, ни на погоду, а лишь на самого себя. Именно он так несправедливо набросился на друга, он не посмотрел номер маршрута. Ещё и в голову вдарила идея пойти на ту самую заброшку. Джек думал, что судьба дала ему шанс, но только сейчас понял, что на самом деле это он предоставил ей его. Позволил издеваться над собой, и это была лишь его вина. Джек не понял, каким образом ему удалось добраться до остановки. Она встретила его пустой и тихой, совсем нетронутой — ни одного следа не было вокруг. Парень знал, что останавливаться не стоит, но идти он больше просто не мог. Джек присел на присыпанную лавку, приобнимая себя за локти и облокотился всем телом о боковую стеклянную стенку остановки. Снег начал присыпать его обувь. Очень хотелось уснуть, но Джек не позволял себе этого сделать. Он думал, что если уснёт, то отморозит какую-нибудь из конечностей, поэтому всеми силами старался отвлекать мозг от мыслей о сне. Но как на зло было очень тихо, а всё тело буквально замерло в ожидании. Джек наблюдал за светом фонарей, за появляющимися из-за снега очертаниями чёрных ветвей деревьев, за блеском падающих хлопьев. Когда парень вздыхал, то вздох этот получался мелко-прерывистым, а горло обжигало морозным воздухом. Конечно Джек знал, что автобус не придёт. Уже слишком поздно для этого. Джек даже не мог сказать, насколько поздно. Он не знал, чего ждёт, не знал, о чём ему нужно думать, а о чём он думать хочет. Просто в глубине души он был уверен, что, возможно, ему удастся дождаться утра прямо здесь или он всё же сумеет вскоре подняться и согреться. Он стал мечтать о том, что не будь этой ссоры, он смотрел бы сейчас какой-нибудь глупый сериал дома, укутавшись в одеяло и представляя себя на месте героя или даже героини. Да уж, люди в сериалах вряд ли застревают на краю города таким образом. Шум мотора ворвался в сознание резко, словно ураган. Свет от фар стал виден Джеку, лишь когда автомобиль подъехал совсем близко. Парень успел лишь подумать о том, что он приближался уж слишком медленно, как будто нарочно ехал по дороге на довольно низкой скорости. В глубине души Джек молился, чтобы услышанные грохот двери и быстрые шаги ему не причудились. На его счастье, они действительно были реальными. В тусклом свете фонаря цвет знакомой куртки стал единственным, за что хваталось сознание. Хотелось эту куртку на своих плечах. Лицо Ричарда было бледно как мел, а его глаза беспокойно бегали. Джек посмотрел на него и вдруг подумал, что никто из них двоих ещё не извинился за произошедшее. Конечно, Джеку не хотелось быть первым, но и чувство стыда было слишком сильным, чтобы не тревожиться. Парень слегка отвернулся, смущённый, и попытался притянуть ноги поближе к лавке. Ричард, пожалуй, думал о том же. Не хватало всего пары слов, чтобы всё закончилось. Видя, как друг ёжится, Ричард прикусывал пересохший язык и понимал, что чем дольше оба молчат, тем хуже всё может обернуться для Джека. Он сделал маленький шаг вперёд. Оба понимали, что спор совершенно исчерпан. - В машине есть одеяло и термос, — тихо произнёс Ричард, заглядывая другу в лицо. Когда Джек наконец начал хоть немного вновь чувствовать собственные мышцы, Ричард смог слегка расслабиться и взялся за руль. Джек смотрел на него, прижимаясь к тёплой спинке соседнего кресла. Потом перевёл взгляд на телефон друга, который был прикреплён к лобовому стеклу. Включённый на гаджете навигатор показывал адрес той самой заброшки. Джек незаметно улыбнулся, прижимая к груди колени. Ричард притормозил на светофоре. - Чего же ты не дошёл, куда хотел? — произнёс он с поддельной иронией. - А тебе чего приспичило среди ночи покататься? — Джек почувствовал этот ненастоящий тон и с умилением подумал, что очень ценит желание друга пошутить. - Да я подумал, что пока ты не выздоровеешь, ни одну книжку в руки не возьму всё равно. Переживать же кто-то за тебя должен, — улыбка Ричарда постепенно переставала быть нарочной. - Ну ты и выдумщик. Пока полную зачётку пятёрок не принесёшь, ни за что не выздоровею, — говорил Джек, уже чувствуя, как его разум мягко заволакивает сон.