В АД И ОБРАТНО

      Взволнованный стук сердца. Прерывистое дыхание. Онемевшие пальцы, сжимающие холодную и чуть влажную автоброню.        «Только бы подошла».       Пара шагов назад, чтобы упереться спиной в сырую стену. Глубокий вдох. Тихий щелчок.       Взрыв всеобъемлющей боли пронизывает душу, разрывает тело на части изнутри. Из скованного спазмом горла вырывается крик, сливающийся с рыком грозы. Тело безвольно сползает по стене на пол. В нос бьет отвратительный запах гнили, вызывая рвотные позывы. Каждая вспышка молнии ослепляет и отдается в воспаленном мозге всплеском новой боли.       Агония вскоре закончилась, оставив после себя лишь легкую дрожь и слабость. Эд не без труда перевернулся на спину и разлепил глаза. Взгляд его еще был затуманен; то и дело вспыхивали зеленые и красные круги. Он пошевелил металлическими пальцами и измученно улыбнулся: идеально подогнанные детали двигались без сопротивления и скрипа.       Взгляд рассеянно скользнул под стол, остановившись на массивном ящике, из которого торчали как минимум две металлические пятки.       Бах!       Резкий хлопок выстрела разрезает ночь. Совсем близко.       «Должно быть, кто-то из солдат сумел добраться до ружья».       Алхимик потянулся к ящику, опрокинув его. Из груды запчастей, деталей и металлолома он вытащил три, на первый взгляд, одинаковых протеза. Они лишь незначительно отличались друг от друга весом и длиной некоторых элементов.       Эдвард отсоединил старую осточертевшую автоброню. Он здорово вырос за прошедший год, поэтому она теперь была ему коротковата, из-за чего походка получалась хромой. К тому же, старый скрипучий механизм давно нуждался в чистке и ремонте.       Из разложенных перед ним протезов, Эд выбрал средний по размеру как наиболее подходящий. В душе он в сотый поблагодарил Уинри за такой немыслимый подарок, о котором он и не смел мечтать.       Парень скомкал подол плаща и с силой стиснул его в зубах прежде чем присоединить нервы. Последнее, что он услышал сквозь нарастающий шум в ушах — это перекрикивание приближающихся людей. И его захлестнула новая волна боли. Она прорезала все его тело обжигающими молниями, вызывая мучительные судороги. Агония заглушила собой все чувства, дезориентируя, нарушая ощущение времени. Невидящим взором алхимик уставился в черноту, не силясь разглядеть в ней что-то.       Яркая вспышка молнии освещает комнату. Эд прикрывает глаза рукой, смотрит сквозь пальцы на неровный потолок, на дверь… Дверь?!       «Что это такое?»       Эдвард с трудом поднимается. На онемевших ногах, держась за стену, пробирается к двери. Трясущейся рукой касается ее шершавой поверхности. Сердце сжимается в комок, когда пальцы нащупывают грубые глубокие царапины, цепляющиеся острыми краями за кожу. Отметины на двери образуют буквы и складываются в единое слово. Что это: подсказка или ловушка?       За окном уже слышны отдельные негромкие голоса солдат, подоспевших на помощь.        — Очевидно, они перегруппируются для штурма дома после того, как осмотрят всех раненых на улице, — бормочет Эдвард, хлопая в ладоши, — я этого не допущу!       Голубоватый отсвет алхимической реакции на мгновение вспыхивает во мраке, подсвечивая выцарапанную на двери надпись, прежде чем стереть ее навсегда. Никто не должен больше прочитать этого.              Эдвард выскакивает на улицу и с силой захлопывает за собой дверь. Тихий хлопок, неяркий блеск — и дверь «врастает» в стену, замуровывая проход в комнату. Парень бросается к куче обломков и ловко забирается по ним на крышу: новая автоброня кажется ему легкой, почти невесомой. Его глаза, наполненные решимостью, горят огнем. Он уже знает, что должен сделать.       Вскарабкавшись на мокрый конек крыши, он распрямляется во весь рост и расплывается в улыбке: представление начинается.       — Э-эй, придурки! — надрывается Стальной алхимик, стараясь перекричать шум грозы. — Поднимите головы, я здесь!       Яркая вспышка освещает фигуру в черном развевающемся плаще, громко хлопающем от внезапно налетевшего порыва ветра. Нависая над группой людей в форме, стоит он неподвижно, сведя руки в молитвенном жесте.       Солдаты в замешательстве переводят ошарашенные взгляды с бездыханных тел товарищей, спокойно лежащих на земле, на черную, на фоне хмурого неба, фигуру.       Человек на крыше со смехом разводит руками — и все его тело окутывают тоненькие струйки искрящегося света, а волосы, словно языки пламени, вздымаются вверх.       Бам!       С оглушительным грохотом столб света, прорезая все небо, ударяет в землю за его спиной.       Человек в плаще во второй раз с силой хлопает в ладоши, взывая к небесам, — и яркая молния, словно меч небесный, поджигает дерево возле дома будто спичку. Желтое пламя освещает искаженное страшной ухмылкой лицо алхимика, придает жуткое свечение его глазам. Раскатистый безумный смех мальчишки, сверкающего стальной рукой, эхом разносится вокруг. Небеса, вторя этому безумству, грохочут и вспыхивают зарницами.       — Прочь! — гремит голос самого дьявола.        Бледные лица обращены на зловещую фигуру. Люди, скованные страхом, не шевелятся. Если бы не отданный приказ, они бы давно отступили — читается в широко распахнутых глазах.       — Это же Ангел Смерти!       — Он убьет нас, как и остальных!       — Всех порешает!       Алхимик, ухмыляясь, в третий раз соединяет руки, не сводя горящих решимостью глаз с людей внизу. Сияющие маленькие молнии бегают по его телу, словно змейки, соединяясь и разрываясь самым причудливым образом.       Несколько человек, неуверенно переглядываясь, сделали пару шагов назад.       — Отставить панику! — крикнул командир, оборачиваясь. — Неужели вы не видите, что он просто запугивает нас! Это просто фокусы для детей!       — Все живы! Они дышат, — поднимаясь с колен, доложил один из солдат, — похоже, они под действием какого-то паралитика, но их жизни вне опасности.       — Все слышали? — надрывался командир под одобрительные возгласы, — Так идите и, черт возьми, выкурите этого засранца оттуда!       С этими словами он решительно повернулся к тому месту, где только что была фигура в плаще. Только что… была.              «Отвлекающий маневр сработал, хоть и не так, как я надеялся, — думает Эд, улыбаясь, — я и не ожидал, что они отвлекутся от меня настолько, что мне хватит времени сбежать».       Скользкая трава под ботинками. Хлесткие капли дождя на разгоряченном лице. Раскисшая почва под ногами. Чернеющая стена леса впереди.       «Наверняка солдаты уже перегруппировались и бросились вдогонку. Скорее всего, они попытаются окружить меня и задавить численностью, — судорожно соображает Эд, перепрыгивая на ходу черные коряги. — В таком случае мне лучше встретить их среди деревьев, чем в открытом поле, где я не смогу скрыться».       Бах! Резкий звук выстрела ударяет по ушам, заставляет сердце, пропустив удар, начать колотиться с удвоенной скоростью.       — Стой где стоишь! — раздался голос из-за спины. Щелкает затвор. — Это боевые. Дернешься — и начну стрелять по ногам.       Алхимик замер. Кровь стучала в висках, легкие горели огнем, а в правом боку чувствовалось острое жжение. Он медленно поднял руки на уровне головы.       — Повернись, — скомандовал другой голос, — медленно. И без фокусов.       Эд послушно выполнил приказ.       Солдат было всего двое. Они стояли близко друг к другу, наставив оружие на беглеца и сводя с него пристального взгляда. Стальной почувствовал, как по спине пробежал холодок:       «Где остальные? Не может быть, чтобы погоню вели только эти двое».       Преследователи начали медленно приближаться, обходя Эдварда с двух сторон. Напряженный, словно натянутая струна, он готов взорваться в любую секунду. Сейчас главное — не замешкаться.       Когда солдаты оказались по бокам, Эд прыгнул вперед, перекатываясь.       Хлопок. Хруст. Два почти синхронных выстрела вдогонку. Глухая ругань и звуки возни.       И тишина.       Секунду Стальной медлит, приходя в чувства. Обернувшись, рассматривает созданную им земляную стену на предмет сквозных отверстий, после чего резво стартует к лесу.       — Вот черт! За ним! — кричат позади.       Алхимик на бегу сводит ладони для преобразования. Развернувшись на скорости, проскальзывая по инерции, вдавливает руки в мокрую землю. Слышится громкий всплеск и удивленный вскрик.       — Это что, болото?! Но как…       — Будь ты проклят, алхимик, — злобно рычит солдат, поднимая ружье над головой, — я убью тебя!              Ветви молодых деревьев на опушке хлестко бьют по лицу, а мелкие кустарники путаются под ногами, замедляя.       Кто-то неожиданно выскакивает справа, сбивая с ног. Нападающий по инерции летит следом и также валится на землю. Эд рывком поворачивается на спину, наотмашь ударяя стальной рукой. Противник со стоном выплевывает весь воздух и сгибается пополам.       Стальной склоняется над ним, замахнувшись для нового удара, но, услышав легкий шелест, ловко пригибается вперед. Над головой со свистом проносится нечто тяжелое.       Воспользовавшись небольшой заминкой, алхимик вскакивает на ноги и тут же отпрыгивает в сторону: молодой боец, с воплем возникший за спиной, намеревался ударить его прикладом.       «Да сколько же их здесь? — думает Эд, пускаясь наутек. — Хорошо хоть, они не станут стрелять в такой-то темноте и неразберихе, опасаясь ранить своих же».       Триумфальный побег Стального алхимика длится недолго: он буквально врезается в человека-великана. Огромные ручищи моментально сжимают в замок, словно тиски. Ребра сдавливают легкие, затрудняя и без того сбивчивое дыхание, а старые раны отзываются тупой болью по всему телу. Эд предпринимает несколько отчаянных попыток вырваться, но мертвая хватка в ответ только усиливается. Боль заполняет разум, заглушает мысли.       — Попался, — раздается за спиной торжествующий голос, — ангелочек!        «Неужели, это конец? — острая, как лезвие, мысль прорезала затуманенное сознание, — Уинри… Альфос… как же я смертельно устал».       Громила еще сильнее сжимает руки, словно удав, не позволяющий жертве сделать вдох. Грудная летка горит огнем, кровь без кислорода закипает в жилах, а в ускользающем сознании всплывают мучительные картины прошлого: горькие слезы Уинри после смерти родителей; холодная могила матери; заточенный в доспехе младший брат; война и смерть; разрушенный родной дом; та надпись на двери…       Словно сквозь толщу воды, слышит он неразборчивые голоса, слышит стук собственного сердца.       «Эта надпись… теперь она будто выжжена у меня в памяти. Кто же нацарапал ее? Уинри?»       Тело грузно ударяется о мягкую землю. Что-то холодное и твёрдое грубо упирается в щеку. Ружье? Резкая боль в боку и животе — от пинков?       «Нет, здесь что-то не так… Неужели у нее хватило бы сил, чтобы оставить такие глубокие отметины?»       Кто-то хватает его за ноги и тянет. Тело с трудом скользит по мокрой земле, голова подпрыгивает на каждом корешке и кочке. Снова раздаются чьи-то голоса: на этот раз, похоже, раздраженные. Массивные руки подхватывают его и перекидывают через бревно? плечо?       «Возможно, это Ал оставил подсказку как раз для меня на случай, если нас разбросает по стране. Или…»       Постепенно далекие голоса и звуки обретают четкость и ясность:       — …такой сопляк доставил так много хлопот! Эх!       — И не говори! Как доберемся до штаба, я лично буду просить его немедленной казни!       — Да! Этот подлец точно предатель.       — Вот именно! Был бы невиновен — сдался бы!       — Эй, болтушки! Хватит трепаться! Наш ангелок очухался.       Несколько пар глаз остановились на бледном лице парня. Один из солдат прыжком нагнал громилу, несущего алхимика как мешок с картошкой. Хлесткий удар — светлая голова резко мотнулась в сторону, а золотые глаза снова затянулись пеленой.       «Или все это – ловушка… для меня?»