***
— Уинри! — дверь в комнату со скрипом распахнулась. — Сколько можно работать? Ты когда в последний раз спала? — Только что, — буркнула светловолосая девушка, сонливо протирая глаза. Она сладко потянулась, любуясь переливами солнца за окном, и неуклюже встала на онемевшие ноги. — Не стоит так себя перетруждать, — с беспокойством заметила Пинако и, взглянув на стол, ахнула: — Этот что, новый? Уинри рассеянно провела рукой по металлу: — Ага. — Ты же только недавно закончила делать предыдущую автоброню! Зачем Эду столько? Девушка с тоской улыбнулась своим мыслям, прикрыв глаза: — Я не видела его почти два года, — сказала она тихо, — и вот я подумала: а что если он вырос? Вернее, он совершенно точно вырос! И теперь ему не подойдет старая модель. — Эта фасолина навсегда останется мелюзгой, — улыбнулась Пинако, поднимая палец вверх. — Готова поспорить на что угодно, что ни один генерал не способен заставить его выпить стакан молока! Приблизившись к столу, она не без гордости взглянула на разложенные в строгом порядке детали, пробежалась глазами по чертежам. — Но если он и вправду стал выше, то сделать автоброню идеально почти невозможно, не зная точного роста. — Ты права, — рассмеялась Уинри, — поэтому я сделаю их столько, сколько смогу! Тогда есть шанс, что хотя бы один протез точно подойдет! Девушка, выдавливая улыбку, выпроводила бабулю из комнаты, после чего вновь села за работу. Она не могла сидеть без дела. Только не сейчас. Если останавливалась, то в мыслях снова слышала тот полный отчаяния голос на другом конце провода: — Уинри! Послушай, со мной все будет в порядке. Я знал, на что иду. А ты… бери бабулю и поезжай на Север... Ал присмотрит за тобой. «Я тогда не нашлась, что сказать. Он наверняка ждал от меня каких-то слов, а я просто молчала!» Капли падают на холодную гладь стали. «Однажды он вернется. Израненный ли, покалеченный ли, но вернется! И все, что я сейчас могу сделать для него — это ждать. Я сделаю для него самую лучшую автоброню». Стук в дверь. Топот ног. — Кто вы? — послышался взволнованный голос Пинако. — Уинри!6. ГРОМ
18 июля 2020 г. в 18:00
— Слышал?
— Да. Со стороны реки.
Черная тень выскальзывает из-за угла, со всей силой обрушиваясь на дальнего караульного. Глухой удар — и противник со стоном летит к земле, хватаясь за бок. Он обезврежен. Пока. Эд хватает его ружье и со всей мощью бьет под дых подбегающему второму, заставляя согнуться пополам. Ярко вспыхивает вырезанный на руке круг, окисляя металл.
Не давая противнику отдышаться, алхимик перекатывается через его сгорбленную спину, срывая оружие с ремня. Пинком с полуоборота толкает его во второго, едва вставшего на ноги. Хруст, короткий вскрик и звуки возни: похоже, противники потеряли равновесие.
Небольшая пауза, чтобы выровнять дыхание и успокоиться. Эд до хруста суставов сжимает ружье. С одной рукой использовать его как оружие неразумно, и стрелять он не намерен. Единственное, что осталось — уничтожить. Голубоватый отсвет — рыжее от ржавчины дуло смялось словно мокрая бумага и рассыпалось в руке.
— Дьявол, — прохрипела темнота, — что ты творишь?
— Не стоит геройствовать. Мне нужно пройти.
— Ты знал, что тебя здесь ждут, ведь так? — противник явно тянет время. — Зачем тогда пришел? Я думал, ты не настолько глуп!
«Я лишь хочу убедиться, что они сумели спастись».
В ослепляющем свете молнии Эдвард встречает взгляд своего противника — караульного, успевшего вылезти из-под товарища и встать. Тот, разминая кулаки, медленно заходит справа. На его изуродованном лице расползается неприятная кривая улыбка.
— Проверим, так ли ты хорош, ангелок? — гремит он, срываясь с места.
Эд прыгает. Мощный удар, не встретив препятствия, со свистом рассекает стену дождя. Враг рычит и отскакивает в сторону, уворачиваясь от встречного хука. Противники расходятся, двигаясь по кругу, выжидая. Эд бросает быстрый беспокойный взгляд на дом.
«Время на его стороне — и он знает это. А потому больше не будет рисковать и не подпустит меня близко».
Нападение — вот наилучшая тактика.
Алхимик кидается вперед, проскальзывая на мокрой траве. Ловко уходит вниз, подныривая под массивный кулак, и со всей инерцией бьет стальной ногой. Здоровяк реагирует скорее интуитивно: поднимает голень в блоке — и тут же с диким воем отступает.
И снова чертово движение по кругу — но теперь враг заметно хромает. Эд снова наступает: он больше не намерен давать противнику время передохнуть.
Три прыжка — удар в корпус — перекат — разворот — подсечка. Удары градом сыпятся со всех сторон, жалят по болевым точкам. Стальной алхимик порхает вокруг, выжидая момент для последнего удара.
Уворот — удар коленом — оттяжка…
«Сейчас!»
Отведенная назад рука распрямляется словно пружина; кулак летит точно в челюсть. Еще чуть-чуть — и нокаут.
Под ребра словно врезается таран. Легкие подпрыгивают к горлу, выплевывая воздух. Рука безвольно падает, едва коснувшись лица. Во рту — металлический привкус.
— Допрыгался, щенок?
— Пошел ты! — хрипит Эд, сплевывая сгусток крови.
Он грузно падает в траву. Алхимик силится встать, но тело, скованное болью, не слушается. Нос тяжелого ботинка жестко упирается в бок, переворачивая на спину. Хрустит запястье под тяжелой ногой врага, а сердце остервенело рвется наружу.
— И на кой черт ты все это устроил? — кряхтит тот, наступая на грудную клетку коленом. — После такой выходки тебя точно казнят!
Сто килограммов веса вдавливают в землю. Каждый вдох теперь стоит неимоверных усилий. В глазах темнеет от недостатка кислорода. Эдвард упирается пяткой в дёрн, собирая остатки сил для удара. Осталось только уличить момент.
— Знаешь, я бы с радостью посмотрел на твою казнь, — хрипит солдат, наклоняясь.
Металлический скрип теряется в раскатах грома, оттого еще более неожиданным для здоровяка становится резкий удар по голове.
Враг с диким воем дергается, но в ту же секунду садится сверху, обрушивая на алхимика серию яростных беспорядочных ударов. Стиснув зубы, Эдвард защищается изо всех сил. Он совершает последний рывок в попытке заставить врага потерять равновесие.
Военный по инерции подается вперед, опираясь на руки.
Стальной зажимает его руку в замок. Толкается ногами — и переворачивает врага, оказываясь сверху.
Последний удар — и голова противника резко мотнулась в сторону, а тело безвольно обмякло.
«Этого лучше бы связать, а то очухается раньше времени, — думает он, поднимаясь на ноги, — но сперва найду второго…»
Чавканье ботинок. Сзади!
Эд припадает к земле — и тут же перекатывается вправо, спасаясь от атаки палкой, с шипением вспахавшей дёрн. Не успев отдышаться, уворачивается от колющего удара торцом, а затем снова и снова. Солдат тычет в него заостренным копьем, намереваясь проткнуть. С треском рвется одежда на боку, а оцарапанная кожа обжигает болью.
Стальной крепко хватает палку, тянет на себя, а затем рывком ударяет вторым концом во врага. Тот сдавленно охает и сгибается, хватаясь за живот. Холодная сталь, коротко блеснув в ночи, со звоном обрушивается на подставленную голову.
Солдат с ревом падает на колени.
Заминка, чтобы прыжком вскочить на ноги.
Алхимик, разворачиваясь в полуобороте, делает два мелких шага, занося палку для удара. Переносит весь вес на левую ногу и наотмашь бьет по хребту. Древесина, не выдержав такого усилия, с треском разлетается в щепки. Эд отпрыгивает в сторону.
Несколько минут солдат, тяжело хрипя, стоит на четвереньках, не в силах подняться. Эдвард не спускает с него горящего яростью взгляда. Наконец тот, глухо ругаясь, встает. Его трясет: то ли от злобы, то ли от бессилия.
В два прыжка враг сокращает дистанцию, занося ногу для прямого удара в корпус. Слишком просто: похоже, он здорово устал. Эд машинально переносит вес на правую сторону и, резко развернувшись, хватает летящую голень — и мощным ударом головы разбивает солдату нос. Тот закрывает рукой лицо, пытаясь остановить кровь и брызнувшие слезы. В этот момент Стальной подсекает опорную ногу врага, опрокидывая того на лопатки, а сам наваливается сверху. Резким ударом ребром ладони отправляет его в глубокий сон.
Алхимик, тяжело дыша и шатаясь, поднялся: усталость сковывала мышцы, сбивала дыхание. Готовый ко всему, он побрел к дому. Каждый шаг отдавался тупой болью в правом боку, а в голове словно колокола били набат. Времени и сил на связывание патрульных больше не было, так что ему лишь оставалось надеяться, что они не очнутся раньше времени.
Алхимик вдохнул полной грудью прежде чем натянуть маску, защищающую от парализующего действия газа. Ладонь легла на прохладную ручку двери. Он мысленно сосчитал до трех — и распахнул дверь.
Из черноты проема густым облаком повалил едкий дым. Эдвард опустился вниз и, прижимаясь к полу, начал пробираться вглубь дома. Отсутствие звуков заставляло сильнее напрячь слух. Постепенно глаза привыкли к царившему здесь мраку, позволяя различать очертания и силуэты.
Сиплый вздох справа, переходящий в натужный кашель.
«Нашел!»
В темноте Эдвард схватил чью-то руку и потянул к выходу. Тот кряхтел, но не сопротивлялся.
Алхимик едва ли не физически ощущал стремительный бег времени, пока вытаскивал солдат одного за другим. Скоро, совсем скоро здесь будут остальные, а он так ничего и не выяснил. В его душе бушевала настоящая битва: с одной стороны, эти солдаты были его врагами, но в то же время он понимал, что они скованы приказами, как и он когда-то.
«Парализующий газ идеально подходит для штурма, — Эд вспомнил слова своего командира. — Он моментально поражает нервную систему противника, парализуя тело и замедляя мозговую активность». Такое не проходит бесследно. Стоит человеку чуть дольше пробыть под воздействием — и необратимые последствия не заставят себя ждать. В худшем случае сигналы от мозга перестают доходить до жизненно важных органов. Эд невольно скривился, воскресив в памяти ту картину, развернувшуюся после штурма, с хаотично лежащими телами врагов на грязном полу.
«Шестеро. Их все-таки было шестеро», — подумал Эд, глядя на неподвижные тела у его ног.
Тяжело дыша, Стальной вернулся в дом. Пока он вытаскивал врагов, газ почти развеялся, но снимать маску было пока рано. Интуитивно Эдвард завернул на кухню к верхнему левому шкафчику, где Пинако обычно хранила свечи на случай перебоя с электричеством. Зазвенела посуда, что-то мелкое с шелестом выпало на пол и, наконец, он нащупал небольшой восковой огарок.
Эдвард зажег фитиль и, развернувшись, остолбенел. В скудном свете не узнать было той уютной и горячо любимой обстановки, куда он мысленно всегда возвращался в минуты отчаяния. Комната теперь выглядела так же, как и сотни других, в которых Стальной бывал на войне: разломанная мебель, ободранные стены и сырой запах гнили с плесенью, навевавший ужасные воспоминания.
Подавив тошноту, алхимик на одеревеневших ногах побрел к лестнице, заваленной кирпичами и остатками стропил. Он рвался наверх, а в его душе еще теплилась крохотная искорка надежды. Надежды найти хоть что-то.
Отложив свечу, Эдвард с завидным рвением принялся разгребать доски и раскидывать кирпичи. Все его тело ныло и сопротивлялось такой нагрузке, но он упорно продолжал продвигаться наверх пока, наконец, не вскарабкался на второй этаж. В лицо тут же ударил налетевший из ниоткуда порыв, окатывая его ледяной водой. Вдалеке послышались окрики людей, столь неясные, что вполне могли бы оказаться скрипом вековых деревьев.
Комната Уинри находилась в чудом уцелевшей части дома, а нетронутая груда обломкв перед дверью намекала на то, что никто не вламывался внутрь.
Снова Эдвард в кромешной тьме продирает себе путь сквозь завалы, не замечая боли и кровоточащих порезов. В голове крутятся навязчивые мысли, а перед глазами всплывают картины с Уинри, замурованной в собственной комнате без шанса на спасение.
Рука до судороги сжимает мокрую ручку двери. Эдвард колеблется, не в силах унять пронизывающую все тело дрожь.
В темной комнате пахнет пылью и сыростью.
— Уинри? Бабуля Пинако? — осипшим от напряжения голосом зовет Эд.
Тишина.
На мгновение комната озаряется ярким светом вспыхнувшей неподалеку молнии. Эдвард с тенью улыбки рассматривает привычный бардак, разбросанные по кучкам детали и рабочий стол.
Блеснув глазами, в два прыжка он подлетает к столу. Дрожащими пальцами касается обжигающего холода гладкой стали…
«Уинри!»