Золотой век.

11 глава. В этом году осень была особенно дождливой. Покрывая асфальт тонкой пленкой дождя, утром застывая, дожидаясь тусклого, не такого теплого, как некогда солнца и все дальше удаляющихся лучей. Вторая осень. Повторные неудачи и несбывшиеся мечты. Плач ребенка, раздающийся в шуме дождя. Его галлюцинация так и не отступила. Даже спустя одиннадцать лет. Спустя боль и смерть близких. Спустя крики. Через окно со второго этажа он отчетливо видел малыша под осенним ливнем. Незнакомый человек, в очередной раз опаздывающий на важную встречу, пронесся мимо, задев мальчика, не оглянувшись и не увидев, как он упал в лужу, захлебываясь солеными слезами и сладкими каплями дождевой воды. - Сестричка Ка-а-а-рин, - истошный детский крик окатил округу. В тот миг над ним нависла маленькая серая тучка в виде девчушки того же возраста. Ее необычайно редкие большие рубиновые глазки с удивлением оглядели мальчишку с ног до головы: ребенок был похож на маленького котенка, которого выбросили злые люди, не желая оставлять только из-за того, что он родился с другим цветом и оттенком глазок. Красные волосы были собраны в маленький аккуратный пучок. Она видела его слезы. Знала, как скучает названный брат по своей семье, раз за разом ища родственников в толпе. Сидя на подоконнике и смотря сквозь пелену дождя, ищет два образа. Грезит получить желанную ласку и поцелуй от матери в лоб перед сном. Еще и еще раз сыграть с отцом в разбойников, попытаться взять реванш, помечтать о младшем брате и выпросить на Новый год у своего старика какую-нибудь чудную вещицу. Но за окном шел снег, таяли сугробы, люди предвкушали начало весны и всеми любимое лето. Желания отпадали, ребенок становился на ноги, но надежда на встречу не отпускала его. - Братишка, прекрати жевать сопли, это не по-мужски! - уперев маленькую ручку в бок, поучительно сказала девочка. Шмыгнув носом, ребенок, схватившись за протянутую ладонь, поднялся. Карин уверенно поддержала его за краешек испачканной футболки, скрыв под зонтом от дождя и таща в известном только ей направлении. Тогда для него, мальчика шести лет, жизнь являлась адом, удерживаясь на плаву лишь за счет поддержки сестры. Нет, винить небо за свое положение в этом мире глупо. Оставалось продвигаться, не дожидаясь подачки. И если бы только они… - Киба, - тихонечко шепнула девушка, незаметно для всех двинув соседа по парте в бок. Отвлеченный от своего воспоминания о прошлом Инудзука моргнул. Малыш исчез вместе со своей маленькой спутницей, оставив парню шум дождя за школьным окном и прохладу, заглянувшую в класс на короткий промежуток времени. - Не витай в облаках. Сосредоточься на уроке. Сняв свои очки, Карин устало потерла глаза. «Одиннадцать лет… веришь?» - Прогуляемся потом? – рассматривая свою загипсованную руку, спросил он. Ее молчание он счел за согласие, пока она наспех закидывала в сумочку учебник и тетради под рев школьного звонка. Новый класс и новые лица. Инудзука не любил перемен, но, находясь под опекой, приходилось переезжать из места на место. В первый же день парень ввязался в драку, получив перелом правой руки. Да поделом ему, оно и к лучшему - писать ничего не надо, слушая лепет учительницы, пропуская контрольные. В центральной больнице Токио он соседствовал с блондином. Тот с недельку все еще лежал, но визжание одной молоденькой медсестры, с которой Киба флиртовал на днях, разбудило Инудзуку, и, выйдя в коридор, он застал Удзумаки, шарахающегося от этой ненормальной. Юноша усмехнулся. Это было весело. Капельница, которой он защищался и орал. Ревущая девушка, просящая пациента успокоиться. И не в тему прошедший мимо санитар, забивший на суматоху. «Дура! Уйди! Уйди, больная!» - смеясь над ними, слушал он крики парня. Возможно, до несчастного случая у Наруто была веселая жизнь – так он подумал. Вторая неделя набирала свои обороты. Первое время его посылали, обзывали, но блондин смягчился и изредка позволял давать себе слабину, разрешая посидеть у него. «Год назад я начистил морды трем хулиганам из-за одной бестолочи. Не успел вовремя. Этот придурок был избит. И сказать, что он слаб… Откуси мне руку! Нет! Мой друг позвонил мне, когда я вел машину по пути в больницу, но из-за крика я потерял всякую связь, напрочь забыв о руле и дороге. Вот… так и попал, - уплетая кашу за обе щеки, рассказывал он шатену и тут же подсел ближе. - Ты не знаешь, есть ли где-нибудь поблизости парень с фамилией Собаку? Может, он в какой-нибудь из этих палат? Меня больше не пускают никуда. Или Учиха? Учиха Саске». - Эй, Карин, - окликнул Киба свою сестру. - Ты знаешь кого-нибудь с фамилией Учиха? - Совсем идиот? – покрутила красноволосая пальцем у виска, после махнув рукой в сторону брюнета. - Учиха. Глаза разуй. В одном классе больше месяца, а так и не удосужился запомнить фамилии одноклассников. Брюнет откликнулся на свое имя, кинув полный мрачности взгляд на парочку. Дни не были такими уж и радужными. Одно дело Наруто, тихо сидящий и внимавший каждое слово Учихи, будь то новая тема по литературе, алгебре, иностранному или же обычные разговоры о пустом. Другое – Итачи, которого Удзумаки избегал молча и старательно. На вопрос «Почему?» он не ответил, сделав вид, что не слышит вовсе. Сам Саске придерживался стороны блондина, прикрываясь заботой о нем и видясь с братом только за столом. Шопен вошел в привычку. Как знак. И тяжесть нот. Что творится с этим бренным миром? - Саске? – крикнули снова. - Удзумаки Наруто у тебя, значит? – в первый раз за весь день застал его врасплох совершенно чужой человек. Некоторые обернулись в сторону шатена. - Этот ненормальный? Неужели по другим школам идут слухи? Позор какой, - шепнула одна, смотря то на одного, то на другого. Киба дернулся, навострив слух. От блондина он слыхал подобное. Изгой класса. - «Проходили, знаем каково». - Разве он не сдох? Слышала, что Саске-кун пострадал из-за него в том году. Вот тварь, - пораженно сказала вторая и вздрогнула из-за удара кулаком по поверхности парты. - Заткнись, - одновременно бросили парни, не прерывая зрительного контакта. - Карин, иди сегодня домой одна, меня ждет друг. *** - …сегодня можно, - донесся обрывок фразы. Послышался щелчок замка. Дверь открылась, впуская в палату вонь медикаментов и холод. Не беря в счет поздний октябрь, стремительно падающую температуру и вой ветра за тонкими стенами, топить еще долго не собирались. Единственным местом, о котором слышал Гаара, являлся кабинет заведующего всем этим балаганом. И если бы не одеяло, кое-как согревавшее по ночам, то парень мог считать себя мороженым на ножке. Окоченевшим, но тихим. Белые стены и старая штукатурка, обсыпающаяся от каждого шороха, стали привычными для бирюзовых глаз. Полтора года не прошли незамеченными. «Частые перепады настроения, апатия, депрессия на пустом месте и убитое здесь время. Галлюцинации, посторонние шумы», - про себя пересчитывал красноволосый, молча поднимаясь с кровати. - Тсукури-сан отсутствует, поэтому за тобой буду приглядывать я, - открыв штору, разъяснил Хатаке. - Тоби отстранили, - юноша никак не отреагировал, медленно подходя к двери. - Да, сегодня всем пациентам можно покинуть свои палаты и погулять по отделению. Окна закрыты, так что ты не сбежишь. И без глупостей – повсюду охрана., - Какаши быстро выпроводил парня, оставив его обитель не запертой и предупредив, что если станет дурно, тот сразу должен вернуться на свое место. Множество людей озирались, будто боясь чего-то, осторожно ползли кто куда. Такое скопление народа напомнило Гааре бал, но на размышления об этом не было ни сил, ни желания. Мужчины, женщины, девушки, парни и даже дети – никто не уходил из-под зоркого глаза охранника. Одно было непонятно: зачем? В чем смысл «прогулки»? На вид обычные люди, одетые в одинаковые серые халаты, мельком - детишки в пижамах, глазами говорящие друг с другом. В отделении царила мертвая тишина, изредка прерываемая чьим-то шажком или известным только ему или ей мычанием. Большинство уставилось на вышедшего Гаару большими, зверскими и голодными глазами, анализируя. Девочка с какой-то ярой завистью пожирала глазами его чудной цвет волос. А ведь совсем недавно она, смеясь и бегая от мальчишек, играла в салочки, испытывая внимание родных. Окруженная счастьем, заботой и любовью. Не зная горя, предательства, боли, потери. Так почему же дорожка скривилась, забросив малютку в конуру? В опечаленный уголок, полный забавными созданиями, ожившими их фантазией, их мыслями, ощущениями. Нет, она мечтала о светлом будущем. Вырасти, освободив свою мать от груза, который та несла, прокармливая в одиночку троих детей за счет нескольких низкооплачиваемых работ. Стать учителем. Следить за детишками, трепать самого веселого по волосам и хвалить за хорошо выполненную домашнюю работу. Влюбиться. Стать счастливой. Увидеть в ночи шумного города звезды. Узнать жизнь. Отплатить матери за ее труд. Завести кота, о котором грезила в детстве. Дать своему ребенку все то, о чем когда-то сама мечтала. Разве она повинна? Рядом расческой, непонятно откуда взявшейся, расчесывал ее длинные волосы мужчина, а второй рукой, что немного подрагивала, поглаживая их, словно шелк или нечто очень дорогое, едва касаясь, перебирая прядки, затем сплетая в тугую косу. Жаль, резинки не оказалось… Сплетенная дорожка рассыпалась в который раз за день, потеряв несколько тонких «нитей», плавно ложившихся на ледяной пол. В его глазах была забота. В них была радость. Наверное, до попадания сюда, мужчина трудился на престижной работе, судя по перстню, который чудом не забрали или не стащили. Дома ждала семья. Старший сын и малютка-дочка, которая, смеясь, рассказывала о том, что в детском саду какой-то неугомонный малыш нервировал воспитательницу. О том, какой красивый пейзаж для своих юных лет нарисовала. О солнце, о теплом лете и красивом мальчишке, как принц из сказки про Золушку. Мужчина обнял бы и сказал, что мала дочурка, но все впереди, и спустя года, ее зимы и дни рождения, она станет еще более очаровательной принцессой, заставляя сердце любого парнишки замереть. А там и сын закончит институт, став опорой своего старика, продолжит семейный бизнес. У него появится спутница, дети, а за этим и круг того, через что прошел отец. Старость не станет чем-то страшным, видя отцветшими глазами свое детище и труды, которых добился он, получив заботу в последние годы. Мечты? Разрушены одним звонком, двумя-тремя людьми и четырьмя стенами. Пожизненное заключение, уколы, таблетки, врачи. Занавес его жизни. Конец. Разве он шел к этому? Покой позабыт, не услышав и слова, день успеет закончиться, на страже оставив ночь и далекие звезды, хранящие в себе людские желания. Эти лица новы, но так знакомы, словно видел их, но где – неизвестно. Нет. Знает. Только взгляды. Почти опустевшие, но сохранившие самое последнее чувство – боль. В них не было нездорового отблеска. Не бешенство, только одиночество. Поодаль, отрешенная от всех, сидела женщина. Нервничая, она то и дело ерзала на месте, с нарастающей паникой оглядывая каждого. Ее темно-синие, почти черные волосы привлекали к себе внимание ровно столько же, как и Гаара. Тонкая фигура дрожала от холода. Видимо, она не сочла нужным взять одеяло и, закутавшись, выйти в еще больший холодильник, нежели отдельная палата, наполненная ничем иным, как пустотой. Приблизившись к ней, Собаку медленно опустился, выкрадывая у собственного тела тепло, которое он буквально подарил вместе с одеялом, накинув его на дрожащие плечи. Ностальгия. Да-да, именно она, от того, как незабытый его памятью человек испуганно повернется в сторону бывшего ученика. - Нет, я не заслужил подобного! - накинувшись на санитара, заорал только вышедший пациент. Несколько людей окружили их, создавая шум вокруг, что шло на руку. Теперь Гаара мог сказать: - Что Вы здесь забыли, сенсей? – надломившийся пропавший голос сухо скользнул из уст юноши. Похоже, только услышав его, женщина впала в шок, ошарашенно смотря медовыми глазами на своего бывшего ученика. - Вот, мать твою! – ругнулся охранник, оттаскивая взбунтовавшегося мужчину. Он кусался и брыкался, не желая слезать со спины работника. - Ты? Я, конечно, знала, что отклонения присутствуют, но… - А сами-то? Последнюю неделю нас выгуливают, как собачонок, однако я Вас не видел ни разу. Учитель, принимающий наркоту? Сомневаюсь, - окинул ее завистливым взглядом Собаку. Хаюми Конан, с удовольствием укутавшись в одеяло, нежилась в тепле. Зря. Зря отдал. Зря подарил его той, кто понимала, но струсила когда-то протянуть ему руку помощи, не стала мягче. Учительница английского, тихая и ничем не примечательная сейчас сидела в стенах психушки. Что может быть смешнее? - Я переломаю тебе все кости, выпотрошу твое чертово жалкое тело, купаясь в фонтанах крови. А кишки намотаю… мпфх… мм… - зажав рот пациента, его, вместе с бедным санитаром, потащили в одиночную палату. У красноволосого в комнате располагалась вторая кровать, но соседа так и не появилось, как и матраса, и второго одеяла. Жмоты. Как-то раз к нему привели паренька, но он попытался прирезать Собаку в тот же вечер, отчего лишился собеседника. Дейдара объяснил это тем, что сам Гаара оказался очень похожим на обидчика, потому попал под руку. С тех пор он не видел его. В подобных палатах, для особо душевно больных, происходили не менее странные вещи, чаще все заканчивающиеся самоубийством. - Я ничего не сделала, - шмыгнула носом женщина. Уж больно холод пробирал. - Меня сюда насильно приволокли. Помню только, как выходила из круглосуточного супермаркета. Двое спросили, где находится ближайшая аптека, там не работали фонари, поэтому я совсем не помню лиц. Один сказал, что отойдет из-за звонка, но, повернувшись… - качнув головой, оборвала рассказ Хаюми, но бледное лицо скривилось, стало злее, глаза зажглись. - Это из-за того гандона, - не обращая внимания на ругань, прикусила ноготь синевласка. - Кого-то отсюда? – имея в виду персонал, безразлично спросил он. Его не интересовала участь глупой учительницы. Хотелось поговорить хоть о чем-то. С кем-то. Чтобы не свихнуться окончательно. А руки чесались все чаще. Болели раны и кровоточили новые порезы. Боль не ощутима. Но жалость к себе как была, так и осталась, не желая видеть собственное отражение в зеркале. - Да. Рыжий такой. Познакомились неделю назад, вроде как. Цветы, прогулки, кафе. Предлагал быть с ним. Хах, мне сколько лет, по-твоему? Отказала. Сегодня думала, что показалось, когда мельком увидела. Только-только поняла, что не показалось, - грызя ногти, сказала она. «Без особой причины? Человека… не наркомана?» - брови сошлись на переносице. Не веря, пялясь в пол, он сжал кулаки. Одеяло упало на прозрачные плечи, вновь согревая. - Что? – думая, что ослышался, переспросил Гаара. Женщина покинула свое согретое место, мелькнув в толпе единожды, вскоре исчезнув из виду. - Это же Пейн… *** Потопив таблетку в стакане воды, Наруто не услышал должного шипения. Голова шла кругом, норовя упасть с его шеи. Он, конечно, не был сторонником классики, предпочитая из всех ему известных Шопена, но слушать одно и то же на протяжении всего дня оказалось выше его сил. Уши свертывались в трубочки, затыкая, обезвреживая мозг. Только бы не слышать. Только бы не заорать. Выпить мутное содержимое стакана, помыть, вытереть, убрать. Пройти в гостиную, сесть в кресло, протянуть ноги, закрыть глаза и продолжать насиловать себя. Каждый день. Спасала ночь и те дни, когда старший брат Саске отлучался. От вопросов брюнет увиливал, молчал, чаще всего говоря только с фортепиано на его любимом языке – музыке. Вечера, проведенные за книгами и разговорами о школе, ценились Удзумаки. В них хранилось спокойствие, уют и медленный, неспешный голос Саске, легкие подзатыльники с толикой насмешки - «Ну ты же можешь!» А блондин угрюмо водил носом, решая еще одну задачу. Примеры, тексты, переводы, даты – все казалось игрой, правила которой Учиха раскладывал по полочкам. Огонь камина отражался в глубоких глазах, бегающих по строчкам текста. Минута, две, и мимолетная улыбка от того, что все выполнено верно. Радость, может, счастье, но в ней была одна из этих эмоций. В тот миг в голове всплыла мысль: «Чудной такой». Но краски вновь сгущались, и привычная безразличность играла на лице брюнета. «Я… больше не буду к тебе приставать». Сказать, что Наруто огорчен или рад – нет. Смешанное ощущение разочарования и… обиды? Словно им успели наиграться и устать. И все закончилось, не успев начаться? «Черт, не веди себя в голубую степь, Удзумаки. Не к добру это», - одернул он себя, замотав головой. О прогулках на улице блондин не смел заикнуться, в душе желая еще раз глотнуть прохлады предстоящего вечера. Ноябрь стучался в окна, приближая их к зиме. К холоду, забытой тоске и глубоким разговорам с самим собой. И если бы он только не был так глуп и наивен… - Наруто! – словно лай, послышался посторонний голос, как и грохот в коридоре. Пианино смолкло. «Да-а-а, Господи, да», - победно протянул внутренний голос. - Наруто!!! – ввалился в гостиную шатен, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Ворчание второго не дошли до него. - Да, будет тебе, Учиха, я всего-то одной левой задел, оно само упало! Подумаешь, тридцать пять тысяч йен! – рассмеялся он, смотря на полосатые щеки больного. Бледность так и не сошла, как и недавно подхваченный грипп. Глупый, глупый Наруто. - Ты меня и из-под земли достанешь? – поднявшись со своего места, пожал протянутую руку блондин. - А как же, - засиял Инудзука, тряся кисть. - Я тебе не говорил, но мой дядя, родной брат матери, работает неподалеку. Покопаться мне удалось, взломав все базы наших «усовершенствованных» больниц, - почуяв огонек паники, Киба улыбнулся. - Его нет ни в одной. Он жив, Наруто. Жив, - заверил парня шатен. Упавший, хоть и крошечный камешек с души – огромное везение или только то, что где-то все еще его ждет друг. На радостях парень издал девчачий визг, кинувшись на шею новому знакомому. Тот, еле устояв на ногах, хохотнул. Скрип чьих-то белоснежных зубов не был слышен ни одному, ни другому. - Я умереть готов, - поклялся он, чуть ли не прыгая на месте. Искренний смех впервые за долгое время отдался в голове брюнета. Уже не ребенка, но еще и не взрослого. - Как ты? Справился с переездом? - Хлопотно, но терпимо, - улыбнулся шатен. - А еще я с неделю учусь в твоей школе. Ну разве это не судьба? Правда, на уроках в сон клонит и поговорить не с кем. Ну, кроме сестры. Я тебе рассказывал о Карин? - Карин? – безучастно повторил за ним Наруто. - Будешь чай? Или кофе? Сейчас сделаю. - Сиди, - отозвался Саске, желая стереть гостя в порошок за свои слишком длинные ручонки. - Сам принесу. - Как жена, - прыснул Киба, смотря на удаляющуюся спину. Он-то знал о наклонностях Учихи и сам был не против позабавиться над ним и развеселить блондина. - Да, сестра. Мы переезжаем из-за работы ее отца. Но эта остановка конечная, так что позаботься обо мне, - наигранно сложив ладони, подмигнул парень. - Мм, спасибо, миссис Учиха, Вы так великодушны и добры, - принимая горячую кружку из рук брюнета, слащаво вымолвил Киба, но был снова проигнорирован. Под пристальным взором нового знакомого Удзумаки чувствовал себя неудобно, находясь рядом с Саске. Как если бы жена застала мужа с посторонней женщиной. - Д-да, спасибо, Саске, - промямлил блондин, случайно коснувшись холодной ладони и чуть не упустив свой кофе, если бы его не подстраховали те самые руки. Киба устроился поудобнее, наблюдая за разборками «мужа» и «жены», как успел окрестить их для себя парней. - Идиот! – шикнул на него младший брат Итачи, сморщившись. - Осторожнее. - О, кстати, я подумал и над тем, о чем ты меня попросил, - загадочно шепнул Инудзука, привлекая к себе внимание Наруто. - Помнишь бар, о котором я тебе рассказывал? Так вот, рядом с ним есть небольшая кафешка. Она только-только открылась. Смекаешь? – отпив горячего напитка, Инудзука покосился на лестницу, откуда кто-то спустился. - Я скоро, - оживился брюнет, поспешив за братом. - Чего это он? *** - Тебе не надоело? – запустив окурком в окно, лениво отозвался Итачи. Сидя на подоконнике, мужчина то и дело доставал новую сигарету. Многочасовая игра прервалась. - Спасибо, - стараясь не быть грубым, кивнул он, потянувшись за пачкой в карман. - Почему я должен видеть тебя? – гладя пальцами клавиши, дрожа, спросил Учиха. - Это же просто ненормально, так ведь? – скорее себя, чем своего двойника спросил он. В ответ - смешок. - Ну, а почему ты НЕ должен видеть меня? Это весело, не находишь? - Ничуть, - сорвался брюнет, опрокинув стул. - Уйди, исчезни из моей головы! - Не могу, - пожал плечами двойник. - Избавься от тел, будь хорошим мальчиком. Избавься от Наруто. Избавься от Саске или оставь с нами. Мы хотим жить на полную катушку. Не легче ли нам в таком случае избавиться от тебя? - истерический смех оглушил его. - Видимо, я еще и туп. Как ты будешь жить за пределами моего сознания и существовать, если я окажусь мертв? - А ты так уверен, что этому не быть? М? – невинным детским голосом заговорил Итачи, но остался в комнате совершенно один. На втором этаже поднялся шум и тяжелые удары чего-то о стену. - Ну, беги-беги, - хихикнул двойник. - Я все равно быстрее. «Мама, я хочу проснуться», - как от чумы бежал Учиха, на лету хватая куртку. Ступеньки. Три, четыре, прыжок - и вот он пробегает мимо гостиной. Кажется, кто-то, помимо блондина, сидел напротив. Было бы только время подумать, встать под холодный контрастный душ и прогнать страх. Несколько дней подряд ему не удавалось уснуть. Его любимый инструмент спасал. От шума и криков. От посторонних и самого себя. - Ну, И-т-а-ч-и, - намеренно растягивал смеющийся голос с верхнего этажа. Брюнет замер, краем уха слыша, как скрипят первые ступеньки. Словно душераздирающие вопли человека, с которого заживо срезают кожу. - И-та-чи-и-и, ты же знаешь, мы любим играть, - скрежет ногтей по перилам создавал не менее отвратительную мелодию. Мужчина почувствовал, как сердце ушло в пятки, когда его отдернули, схватили за плечо. - Итачи, ты куда? - осведомился брат, но старший хватал воздух ртом, чтобы не заорать от ужаса. Место, где покоилась рука младшего, онемела, и колючий, острый холод прошелся по всему телу. Глаза безотрывно, не моргая, смотрели только на себя. - М-мне надо, надо… надо, - безостановочно бормотал он, то и дело поглядывая на зеркало. Его отражение насмехалось, безумной улыбкой кромсая спокойствие. Подняв руку, чтобы убедиться, он побледнел еще сильнее. - Да что с тобой творится в последнее время? Тебя на работе вообще когда видели? Вчера мне позвонили и сказали, что ты взял отгул, как объяснишь? – Саске тронул Итачи, пытаясь получить хоть какую-то реплику. - Ты какой-то хмурый в последнее время. Давай развлечемся? Вон, вы только посмотрите, - намекая на Саске, жестом показало отражение. - Ему не безразлично состояние нии-сана. Как мило, не находишь? Его било в конвульсиях, и если бы Учиха-младший не видел этого, то не поверил бы, что его брат… чего-то боится. - Какого черта ты творишь? Нет, ты скажи, я помогу, только скажи, что случилось. Приходишь, когда вздумается, брынчишь на этой хрени с ночи до утра и бесследно исчезаешь после нескольких бессонных ночей. - Или мы пойдем сразу к Наруто? А что? Слышал, за изнасилование могут посадить на долгий срок, но… - хмурился двойник, что-то прикидывая и считая на руках, через несколько секунд улыбнувшись все той же улыбкой. Избитой, настолько натянутой, как если бы ее вырезали ножом. - Не попробуешь - не узнаешь, да? - Заткнись… Заткнись, прошу тебя, заткнись, - неразборчиво в бреду шептал Итачи. - Ты скоро так с ума сойдешь! Сдалось тебе твое фортепиано, брат! Даже когда родители пропали, ты ничего! Ничего не делал, чтобы попытаться хоть как-то их найти. И исчез, оставив меня одного. Что я тебе сделал? Эй! – вскипел Саске, занеся руку для удара, но ее перехватили. Лоб опалило горячим дыханием брата, который был выше брюнета почти на голову. Шопен вбился в сознание и нотами плавно продолжал играть в юношеской голове. Он вырвал свою руку из цепкого захвата. Сзади бесшумно подкрался двойник, положив холодные ладони на плечи Саске, но кроме Итачи его никто так и не заметил. И это была отдельная боль, отражающаяся в горящих глазах и мучительном оскале. - А знаешь, почему он ничего не делал и как помешанный играл марш за маршем? – зрачки мужчины сузились в маленькие точки. - Потому что это мы сделали. Порешили их потихоньку, медленно-медленно убивая каждую частичку, каждую клеточку тела. У мамы большое сердце, а вот отец отличился как всегда, - рука сползла к груди, ловя удары важнейшего органа и демонстративно сжимая в кулак. Только бы чувствовал, но и это никак не действовало на младшего, чего не сказать об оригинале злосчастного двойника. - Как был черств, так и вогнал всю эту желчь, отчего кровь на наших руках стекала, словно смола, и сердце такое… мм… без лжи сказать, прогнившее. И мы вырезали его. Давай? Давай покажем его ему. - Заткнись! – сорвался Итачи, с размаху ударив в якобы живое тело, но промазал, пройдя сквозь ухмыляющееся лицо, приложив брата с такой силой, что парень отлетел к стене, ударившись головой и рухнув замертво. Выбежавший из-за шума Инудзука, не приметив его, врезался в брюнета. - Что же это делается, - завыл шатен, потерев нос, тут же отскочил от лежащего на полу одноклассника. - Черт, Учиха! - Что там случилось, Киба? – донесся взволнованный голос блондина, и входная дверь хлопнула, уменьшив число людей в особняке. - Я-я-я не знаю, но он в нокауте, - сев на корточки и повернув лицо Саске, разглядел ссадину на скуле он. Тихо угарнул над распластанным телом. – Причем, чистом. - Что? *** - Сходим как-нибудь туда, хорошо? – мечтательно смотрел на афишу нового фильма Дейдара, отпустив ручку двери, плечом прижав телефон к уху и крепко держа другой пакет с только что купленными фруктами. - В универе только о нем и говорят! А, спасибо, - улыбнулся блондин мужчине, пропустившего его вперед. Заплатив за себя, он, уставши, рухнул рядом с какой-то старушкой, освободив отекшее плечо и про себя отметив число остановок. С любопытством уставился на проходящих людей, вжавшись в свое место, как только автобус тронулся. - Ты меня слышишь, а? – заорали в ухо. - Ох, прости-прости, задумался. - Задумался он, - проворчал Сасори, - как скоро приедешь? - Еще четыре остановки, а ты доделал этого гоблина? – старушка выпучила глаза, покосившись на студента. Интересно знать, о чем она подумала с такой-то реакцией. - Ты после пьянки – гоблин. Хируко закончен. А я, мать твою, чуть не сломал себе шею, навернувшись на чертежах. И на улице не лето, заметь. - Ты на улице?! Мозги тоже посеял, когда навернулся? Ласты совсем склеить хочешь? - Молодой человек, будьте тише, - сказала пожилая женщина. Маленькая девочка лет пяти, сидящая на ее коленях, приставила пальчик к губам. - Тссс, дядя, - шутливо проговорила она, вызвав у Тсукури и некоторых стоящих, держащихся за поручень людей улыбку. - И это вся благодарность за то, что я стою под дождем в минус тринадцать, легко одетый и вконец промерзший до костей? Я тебя… половой жизни лишу, понял? - Конечно, принцесса, - пошарив в пакете одной рукой, выудил он сладкий персик, вручив в маленькие ручонки. - Слышишь, - в полголоса сказал Дейдара. – У меня ее и так нет, потому что ты променял меня на дерево, а после не будет, если продолжишь так глупо поступать. Я не хочу прийти завтра и застать тебя в палате, привязанного и «больного». - Не каркай. Считай это внезапным приливом любви. Раньше ты на седьмом небе летал от подобных выходок, - язвительно ответили Тсукури. - Прости, что напоминаю, но раньше твои родители были живы, и умом тронувшаяся бабка не пыталась пихнуть тебя в дурку, ага? - Ну, простите, что я такой ущербный для Вашего Величества, - хриплый смех передался блондину. – Судя по морде парня, который будет играть в том фильме, ты потому его и нахваливаешь. «Иллюзия вечности», - присвистнул Сасори. - Ну и название. - Ни хрена! Сам сюжет стоит даже твоего внимания, не умничай мне тут. И не в фильме суть, хочу прогуляться с тобой. Мы не преступники, чтобы прятаться каждый раз, меня достало. Тебе не хочется того же? - Мм… - протянул в ответ парень. - Что за «мм»? Отвечай нормально. Акасуна? Кто-то громко заорал, после чего поднялся шум, шуршание и визги, скорее всего, стоящих рядом с красноволосым горожан. - Сасори? Что там творится? - Следующая остановка Kojima Taito-ku, - предупредил водитель, убрав микрофон. Автобус резко вильнул в сторону, встряхнув пассажиров. Гул голосов поднялся, не позволив услышать Тсукури хотя бы слово. - Сасори!! «Вызываемый абонент выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже». *** Выдыхая на ладони, он хоть как-то грел их, пытаясь продержаться на холоде среди всех одетых и довольных. «Ну, тебя же никто не тянул», - упрекнул парень сам себя. Еще четыре остановки. - Ну, простите, что я такой ущербный для Вашего Величества, - хрипя, рассмеялся Сасори. Недалеко от него висела афиша. Стройный парень, обнимая какую-то красотку, запечатал в фотографии свой надменный взгляд. – Судя по морде парня, который будет играть в том фильме, ты потому его и нахваливаешь. «Иллюзия вечности», - присвистнул красноволосый. - Ну и название. В трубку что-то невнятно проворчали. Народу в такое время становилось все больше, и стоящие рядом парочки скрашивали его холодное одиночество на короткий срок. Автобусные остановки - что может быть омерзительнее в половину десятого вечера? - Ни хрена! Сам сюжет стоит даже твоего внимания, не умничай мне тут. И не в фильме суть, хочу прогуляться с тобой. Мы не преступники, чтобы прятаться каждый раз, меня достало. Тебе не хочется того же? – нотки грусти и печали не остались незамеченными. Да, он прав. Ему тоже хочется ходить в кино, кафе, театры, футбол или просто стоять рядом, как эти глупые подростки, пряча руки друг друга в карманах теплой куртки. - Эй, - окликнули его. Сигаретный дым резал глаза, и то, как грубо его отвлекли от разговора, начинало раздражать. Красноволосый попытался вырвать руку, за которую схватился мужчина, чьего лица он не видел из-за капюшона. На полшага отойдя, Сасори застыл. - Какого черта тебе?.. - телефон отлетел от парня, и что-то острое укололо в предплечье. Грубые руки обхватили его, зажав рот какой-то тряпкой. – Мм… - ударив локтем в живот неизвестного, пытался заорать он, но никто не обратил внимания. Пролетевшая машина врезалась в грузовик, перевернувшись несколько раз. Кого-то задело. ДТП, свидетели, жертвы. Перед глазами начало все плыть: афиша, люди, дым и телефон, валяющийся в грязи, оставшейся от прошедшей грозы. – Фкмм… - руки не слушались, промазывая все чаще, и даже ноги, брыкающиеся в воздухе, повисли. Его подняли на руки, словно малое дитя, разбившее коленку от чрезмерной активности. - Тсу… - тихо прошептал он, перед тем как провалиться в беспамятство. - Я, наконец-то, нашел тебя, пациент номер семь. Слышь, малая, - повернулся мужчина к единственной девушке, - когда кто-то спросит о нем, - кивнул он на спящего Сасори, - отдашь телефон. *** Крики женщин и плач над кем-то умершим поднялся в воздухе с ночной прохладой. Запыхавшийся студент Токийского университета со всех ног несся к своей остановке, бросив сумку и забив на слова водителя о том, что идти своим ходом опасно. Полицейская машина пронеслась мимо него, визжа и прося хода. Какая-то кучка собралась вокруг автомобиля, качая головами, но юноша не обратил внимания, прибыв на место. - Сасори? – огляделся вокруг себя Дейдара. – Слышишь, - упав на скамейку, кинул девушке он. - Ты тут парня не видела? Легко одетого и с телефоном? Подскажи, а. Девчушка порылась в карманах, затем вложила в руки Тсукури мобильник. - Откуда он у тебя? – опешил блондин, тупо осматривая треснутый экран телефона. - Парню стало не по себе, и он его забрал. Сказал, что если кто-то спросит, то поймет, - пожала плечами она. - Кто «он»? - Мужчина. - Нет... Буду очень рад отзывам.