***
Тоф никогда в этом не признается, но с возрастом она поняла, что Зуко — Солнышко — был её самой любимой родственной душой. Не то чтобы с остальными было что-то не так. Просто… ну, Катара всегда заботилась о ней, и хотя она сильно отличалась от родителей, иногда Тоф было сложно различать их. Хотя было здорово всегда иметь при себе огромный пакет льда, который залечивал синяки и порезы. Суюки, как правило, предупреждала её об опасности, когда драка заходила слишком далеко. Сокка помогал ей придумывать шутки или обманывать родителей и прислугу, что было довольно весело. А Аанг всегда приходил поиграть, в чем она отчаянно нуждалась в детстве. Но Солнышко? Он бросал ей вызов. Он помог ей усовершенствовать покорение, оттолкнул отца, и всегда поднимал её на ноги. Это был, наверное, его самый главный урок: всегда поднимайся. Не важно, как много раз ты упадешь или в какой ситуации окажешься, ты должна подняться. Никто больше не говорил ей такого. Когда она падала, все вокруг жалели её и успокаивали. Все, кроме Солнышка, потому что он всегда знал, что она может лучше. Поэтому она поднимается, даже когда дирижабль рушится под её ногами. Она продолжает сбивать остальные дирижабли даже когда они с Соккой разделяются с Суюки. Она продолжает идти, даже когда уже не чувствует под ногами землю.***
Зуко не может встать. Дело даже не в боли. Он может дышать сквозь боль, он делает так всю свою жизнь. Если честно, даже когда ему сожгли лицо, было не так уж и плохо. Проблема в том, что он не может дышать.***
Ты гиперопекающий, тупой, эгоистичный, сукин сы- Внутренний монолог Катары прерывается, когда она уворачивается от очередной молнии. Один удар и она труп. И тогда некому будет вылечить Зуко. Если конечно он все еще жив. Конечно же он жив, одергивает она себя. Нелепо даже думать о таком. Зуко никогда не сдается, даже перед лицом нереальных, непреодолимых трудностей. Они могли бы попросить его достать жемчужину из глубин самого холодного океана, и он спросил бы какого размера. Она прячется за колонной, во дворце, который знает как свою собственную деревню. Зуко лежит посреди двора и не двигается. Это её вина. Если бы она не дернулась, не встретилась бы с Азулой взглядом, Зуко бы выиграл этот бой. Но она позволила страху взять верх. Она видела слишком много горя, которое принесла Азула, слишком много разрушений, и не поверила, что Зуко справится с ней сам. А теперь он умирает. Азулу нигде не видно. Катара бежит.***
— Обычно тем, кто старше, кланяются в знак уважения, — говорит Пакку в развалинах стены Ба Синг Се. Он раскрывает объятия. — Но почему бы вам не обнять вашего дедушку? — Да ладно! — кричит Катара, обнимая его, а Сокка визжит у неё за спиной. Хоть её родственные души и рядом (почти все, Аанг все еще нет), получить реального члена семьи — настоящее чудо. — Добро пожаловать в семью, Дедуля! — Ликует Сокка, тоже обнимая его. Катара дает им немного пространства, пока Сокка пытается придумать более смешные прозвища для бедного Пакку, и видит, как Зуко открывает рот. Она поворачивается к нему и тихо шипит: — Будь милым. Он поднимает руки вверх, будто сдается: — Я еще ничего не сказал! — Но ты собирался, — она смягчается. — Пожалуйста, Зуко. Он никогда не причинял нам вреда. Ни мне, ни Сокке. Лицо Зуко слегка искажается, но он продолжает молчать, до тех пор, пока Пакку, наконец, не отрывается от Сокки и не спрашивает: — И кто эти трое? — Наши родственные души! — кричит Сокка. — Это Тоф, моя девушка Суюки… — И гиперопекающий Зуко, — заканчивает Катара. — Я не гиперопекающий, — огрызается он. Они все принимаются доказывать, что он не прав, но Катара видит, как он закатывает глаза, пряча улыбку, и знает, что Зуко не сердится. В любом случае, все они иногда чересчур опекают друг друга.***
Аанг почти убивает Озая. Не Аватар Аанг. Аанг Аанг. Не из-за истребления воздушных кочевников. В этом виноват Созин, и было бы несправедливо возлагать ответственность за его действия на другого человека. Не из-за того, что маму Катары и Сокки убил народ огня. В этом виноват отец Озая, Азулон. Даже не потому, что Озай хотел уничтожить мир. Из-за Зуко. Из-за каждого грамма боли и страданий, которые он испытал из-за этого человека. Аангу даже не нужно убивать Озая, чтобы вернуть должок. Просто сжечь половину лица. Но он не может. Воздушные кочевники говорили, что он должен быть выше этого. Гиацо так говорил. Духи, даже Зуко говорил это. Используй огонь, чтобы согревать людей холодными ночами, а не убивать. Аанг сделал все возможное, чтобы отплатить ему тем же. Как только он понял, через что прошел Зуко, он попытался показать ему, что в мире еще есть хорошие вещи. Даже когда его мама ушла, даже когда его изгнали, все еще оставалось счастье, которое можно было найти. Немного прекрасного в ужасном мире. То же самое и с людьми. Независимо от того, насколько они злы, сам факт того, что они люди, заслуживает уважения. Если он убьет Озая, то больше никогда не сможет посмотреть Зуко в глаза. Поэтому он входит в Состояние Аватара и находит другой путь.***
Зуко чувствовал, как умирает. Было бы лучше, если бы молния сразу сожгла его сердце. Но нет, он не настолько удачлив. Поэтому молния обжигает его легкие, из-за чего дыхание становится похожим на костер в груди. Каждая секунда превращается в агонию. Он понимает, что не чувствовал родственные души с тех пор, как связал их с другими ребятами. Никто не понимал этого, потому что они все видели друг друга вживую, так что не было необходимости в присутствии духа. У судьбы не было причин вмешиваться. Но может быть, дело не только в этом. Может быть, это был знак, что Зуко суждено умереть здесь и сейчас, и он больше никогда не сможет связать их души снова. Он крепко зажмуривается. Мне очень жаль, ребята. Присмотрите за дядей вместо меня.***
— Так какой у нас план на случай, если все провалится? — спрашивает Сокка. Сейчас рассвет, команда стоит в кучке, освещенная солнечным светом, пока вокруг них постепенно оживает лагерь Ордена Белого Лотоса. Четыре подростка ждут завтрака. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Тоф. Он тычет большим пальцем в сторону палатки Айро. — Что, если что-то пойдет не так? — Ничего не случится, — возражает Катара. — Это же Айро. — Знаю, знаю, он хороший человек. Но никогда не знаешь наверняка. Люди могут измениться. Я просто хочу быть готовым к худшему варианту развития событий. Катара закатывает глаза, но Тоф, похоже, наслаждается происходящим. — Вряд ли нам удастся победить его в честной схватке. Он ведь Дракон Запада. — И лидер Белого Лотоса, — уточняет Суюки. — Он нам нужен. До тех пор, пока комета не улетит. — О, да, — ворчит Сокка. — Нам, наверное, стоит дождаться Аанга. Уж он-то точно его победит. — Он не будет драться, — говорит Суюки. — Аанг и Катара будут утешать Зуко, пока мы втроем будем мстить. Глаза Сокки сияют. — Вот поэтому я с тобой встречаюсь. — И в чем будет состоять наша месть? — спрашивает Тоф, веселясь еще сильнее. У нее на лице улыбка «я-знаю-что-то-чего-ты-не-знаешь», но Суюки не знает, что именно она означает. — Все просто: мы нацелимся на то, что он любит больше всего, - говорит девушка, сцепив пальцы. — И если это не Зуко, то, очевидно, чайная лавка. Сокка оживляется. — О, точно! Мы могли бы попросить Тоф расплющить её. Или спустить дюжину обезьяносвиней! — Зачем тебе столько обезьяносвиней? Сокка и Суюки съеживаются и оборачиваются. Айро стоит позади, выглядя совершенно безразличным к тому, что услышал, как они планируют уничтожение его чайной лавки. Зуко стоит рядом, уткнувшись лицом в ладони. Сокка поворачивается к хихикающей Тоф. — В следующий раз, предупреждай, ладно? — Но так намного веселее, — говорит она. Зуко поднимает голову. Его глаза немного припухли, будто он совсем недавно плакал. И Айро, и Зуко выглядят расслабленными и счастливыми, даже если Зуко немного раздражен. — Почему вы планируете уничтожить дядин чайный магазин? — На тот случай, если он окажется тупым мудаком, который обидит тебя, — говорит Сокка, абсолютно не стесняясь. Зуко поворачивается к Суюки. — И ты это одобрила? — Все, кроме обезьяносвиней. — Признается она. — Крысогадюки будут лучшим выбором. Их легче достать и они гораздо эффективнее. Лицо Зуко встречается с ладонями. Айро смеется. Затем он кланяется. — Я очень рад, что мой племянник нашел таких хороших друзей и союзников, — искренне говорит он. — Спасибо, что присматриваете за ним. Внезапная искренность застает всех врасплох, за исключением Зуко, который уже переборол смущение, и теперь просто тепло улыбается. — Мы должны поблагодарить Зуко, — говорит Суюки, отчего покоритель огня снова розовеет. Айро выпрямляется и жестом приглашает их следовать за ним. — Пойдемте. Завтрак уже готов.***
Связывать Озая кажется немного излишним. Он потерял способность к покорению и даже не может стоять. Но Сокка настаивает, и Суюки соглашается с ним, поэтому Тоф использует покорение металла, чтобы сделать наручники из обшивки дирижабля. — Зуко и Катара? — спрашивает Аанг. — Разбираются с Азулой, — говорит Тоф. — Но, если честно, у меня болит плечо. И я не понимаю, я просто ударилась, или дело в метках. Суюки напрягается. Во время боя она почувствовала боль в ноге, но решила, что это из-за того, что неудачно приземлилась. Сокка, которому приказали лечь на койку, резко выпрямляется и разворачивает бинты на запястье. Как только он видит метки, его лицо становится до ужаса бледным. — Едем в Кальдеру. Сейчас же. — Кто? — требует Тоф, а Аанг и Суюки переглядываются. — Зуко. Он на грани. Кто-то смеется. Суюки останавливается на пути к штурвалу. Озай, очевидно, более чем в порядке, раз смеется над ними. — Значит, вы родственные души. Не удивительно. Слабаки, как правило, держатся вместе. Она скрипит зубами. Даже после того, как она увидела всю жизнь Зуко, она не понимает, как кто-то может жить с таким ублюдком под одной крышей. Сокка разворачивается так, чтобы Озай четко видел его метки. Обычно ярко золотое пламя на запястье почти белое. — Твой сын умирает. — Тихо говорит он. — Твоя дочь тоже, возможно, мертва. Неужели тебе плевать? Озай пожимает плечами. — Им стоило быть лучше. Суюки, возможно, не очень изобретательна, когда дело касается оскорблений. Но вырубить придурка с разворота… Всегда пожалуйста.***
Катара приковывает Азулу к решетке и бежит к Зуко. Первое, что она замечает — как он весь сжался, свернувшись калачиком и прижимая руку к груди. Это выглядит так неправильно. Он самый высокий и крупный из них, способный обернуть свой дух вокруг кого угодно, чтобы подарить тепло и безопасность. Не умирай, молит она, переворачивая Зуко на спину, в ужасе от кровавой раны на груди. Не смей умирать.***
Все готовятся уходить. Мастер Пиандао обеспечит транспортом Тоф, Сокку и Суюки, а Катара и Зуко возьмут Аппу. Сокка надевает броню, хотя его руки не престают трястись. На третьей попытке застегнуть ремни, его руки накрывают более бледные. Сокка подпрыгивает и ругается. — Я скоро надену на тебя колокольчик, Огненный парень. Зуко закатывает глаза и принимается застегивать ремни. — Хорошо, если ты боишься. Сокка бормочет. — Что? Я не боюсь. О чем ты говоришь? Зуко бросает на него взгляд, и он сдувается. — Хорошо, если ты боишься, — повторяет Зуко. — Значит ты не идиот. Сокка нервно смеется. Он, Тоф и Суюки собираются выступить против нескольких дирижаблей, набитых покорителями огня и усиленными кометой Созина. Он, черт возьми, в ужасе. Вдобавок ко всему этому, его три другие родственные души будут сражаться либо с Хозяином Огня, либо с его сумасшедшей дочерью. Любой из них может умереть. Он бы солгал, что не переживает о Катаре больше чем… чем любом из них, на самом деле. Конечно, он был бы разбит, если бы умер кто-нибудь из его друзей, но если умрет Катара, он уверен, что просто сойдет с ума. — Так, Катара прибьет меня, если услышит, но… — начинает он. Зуко улыбается. — Я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось. Сокка испускает порывистый вздох облегчения. — Спасибо, старик. Зуко заканчивает с ремнями и отступает. Сокка неловко потирает затылок. Хоть теперь они и друзья, он не уверен, что делать дальше. Первые несколько месяцев, когда они знали друг друга, Зуко был плохим парнем. Он мог принимать удар за ударом и все равно возвращаться, преследуя их по всему миру. Когда он присоединился к группе, чтобы обучить Аанга покорению огня, он все еще был страшным и грозным парнем, которому плевать на препятствия и раны. Но когда выяснилось, что он их родственная душа, тот самый Огненный парень, которого Сокка любил как брата…. Он всегда считал, что человек, который дважды спасал его жизнь, согревал во время охоты и рыбалки, был ходячим пушистым одеялом. Оказалось, что он был не так уж и далек от правды. Потому что, на самом деле, Зуко — неуклюжая уткочерепаха, которого Сокка считает милым и забавным. Желание укутать его в кучу одеял и держать подальше от злого мира начало появляться, как только они с Аангом соединили души. А затем превратилось в неистовую потребность, когда Сокка связал с ним свою. Что было очень глупо. Умом Сокка понимал, что Зуко остался таким же страшным, грозным и свирепым воином как всегда. Возможно, даже страшнее, когда он нашел более серьезный повод для борьбы. Его покорение стало сильнее, чем раньше. Духи, да даже без покорения, он опаснее большинства людей на планете. Как и Катара. Но это не мешает Сокке беспокоиться за сестру. — Не умирай, ладно? — спрашивает он. — Ты, типа, нужен нам. Зуко закатывает глаза, и это тот самый взгляд «я отвратительный человек», который Сокка ненавидит. — В худшем случае, дядя Айро займет трон, так что- — Я говорю не о гребанном троне, не о Стране Огня и не о мире, — огрызается Сокка. — Ты нужен нам. Пойми это уже, наконец. Зуко пристально смотрит на него, а затем слегка улыбается. — Я постараюсь не умереть сегодня. Обещаю.***
Сокка правда не знает, сколько они уже летят до Кальдеры. Все это время он, не отрываясь, смотрит на запястье. Ну же, Зуко, думает он, сжимая руку так сильно, что оставляет синяки. Ты обещал. Аанг снаружи, подгоняет корабль с помощью воздуха. Тоф прислоняется к стене, недалеко от Озая, который все еще пускает слюни на пол после удара Суюки. Сама Суюки управляет дирижаблем. Метка мерцает, переходя от золотого к серому и обратно. Она мерцает, словно настоящий огонь, или какое-то другое подходящее под метафору дерьмо. А потом, внезапно, все останавливается. Сокка не дышит. — Сокка? — зовет Суюки, обеспокоенная. — Что случилось? Почему ты плачешь? Он плачет? Сокка поднимает пальцы к лицу и понимает, что да, он определенно плачет. Он поднимает глаза, улыбаясь, и показывает запястье. — Он в порядке.***
Зуко крепко зажмуривается. Мне очень жаль, ребята. Присмотрите за дядей вместо меня. Дышать становится все труднее. Катара и Азула все еще сражаются. Если повезет, он сможет продержаться еще две минуты. Вот тогда он и чувствует это. Легкое прикосновение, постукивающее «Я здесь» по его плечу снова и снова. Аанг. Он моргает, и понимает, что все они здесь. Катара свернулась калачиком у него на груди, охлаждая ожог. Суюки стоит за спиной. Сокка так крепко держит его за руку, что он задается вопросом, могут ли духи оставить синяки. Пальцы Тоф впиваются в предплечье. Он не может сказать, физически ли он здесь, или это лишь духи, или вообще ему все просто мерещится. Он ничего не слышит, в легких с каждым вдохом все меньше и меньше воздуха, и сейчас единственное, что воспринимает его мозг — это боль и прикосновения родственных душ. Не самый плохой способ уйти, но Зуко понимает, что не хочет умирать. Ему нужно продержаться еще немного, потихоньку втягивать воздух вдох за вдохом. Ему удается сделать еще шесть тонких и хриплых вдохов — прежде чем его переворачивают на спину. Прохлада проникает под кожу, успокаивая ожоги на сердце и в легких. Пульсирующая боль останавливается, а затем и вовсе рассеивается. Он делает глубокий вдох и открывает глаза. Его родственных душ нет, только Катара. Сияние освещает её лицо, пока она исцеляет его, но затем она встречается с ним взглядом и голубой свет гаснет. Она улыбается и плачет. — Спасибо, Катара, — шепчет он.***
Ему все еще чертовски больно. Но не то чтобы он собирался говорить об этом. Первое, о чем он попросил, после того как убедился, что Азула надёжно связана, а сама Катара в порядке, — увидеть метки остальных, чтобы проверить их. Метки Катары расположились вокруг пупка. Они все на месте, яркие и красочные, живые. Поэтому, когда военный дирижабль опускается перед дворцом, Зуко делает все возможное, чтобы прикрыть заметную рану остатками обгоревшей рубашки. Однако это не срабатывает, так как первое, что происходит — Аанг буквально слетает с дирижабля и хватает его в крепкое объятие. — Ты в порядке! — кричит он. — Ауч, Аанг! Аватар тут же отстраняется. Он стягивает с Зуко рубашку, морщится, но все же слабо улыбается. — Похоже, теперь у нас одинаковые шрамы. Зуко оглядывает его с ног до головы. В его голове всплыло около миллиона кошмарных сценариев, когда он понял, что Аанг последние полчаса сражался с Озаем, начиная от смерти, и заканчивая ожогом на лице, как у Зуко. Даже увидев метку Катары, подтверждающую, что Аанг жив, он не был уверен, что он не ранен. Он весь в синяках и царапинах. Но он в порядке. Ни единого ожога. Облегчение настолько сильное, что Зуко чуть не падает. Катара и Аанг ловят его и усаживают на землю около стены. — Я в порядке, в порядке, — бормочет он. — Ага, конечно, — говорит Аанг. Зуко закатывает глаза. — Ты цел? — О, да! Состояние Аватара и все такое. — С остальными все в порядке? — спрашивает Катара. — Ну, Сокка сломал ногу… Идиот, о котором идет речь, выпрыгивает из корабля, и только Суюки удерживает его в вертикальном положении. — Прижми свой зад, пока не убился! — приказывает Зуко. — Все нормально — он прыгает, пока не обнимает одной рукой Зуко, а другой Катару. — Слава Туи и Ла, вы оба в порядке! Катара улыбается. — Да. Сокка бьет Зуко по голове. — Не пугай нас так больше, придурок. — Эй, это не моя вина! Все из-за Азулы. Она выстрелила молнией в Катару. Покорительница воды вздрагивает, когда Сокка резко отшатывается и впивается в неё взглядом. — Ты в порядке? — Я в порядке, — говорит она. — Потому что один придурок выскочил прямо передо мной, приняв удар. — Я перенаправил большую часть! — защищается Зуко. На ровный взгляд Катары, он добавляет: — И этого хватило. Я все еще жив! Сокка смотрит на него, выглядя так, будто вот-вот расплачется. Зуко быстро указывает Катаре на его сломанную ногу, и она заставляет брата сесть рядом и дать ей осмотреть рану. Суюки закатывает глаза и бормочет что-то подозрительно похожее на «мальчишки». Зуко оглядывается, хмурясь. — Где Тоф? — Охраняет Озая, — говорит Суюки. Он моргает. — Он… все еще жив? Это странное чувство. Какая-то часть его испытывает облегчение, на удивление. Другая же наполнена ужасом. Он уже видит, как народ огня разделится на две части, как бо́льшая половина отказывается видеть предателя на троне и следует за Озаем. Они закончили столетнюю войну, но гражданская уже на пороге и… — Я забрал его покорение, — говорит Аанг. Зуко пристально смотрит на него. — Это эвфемизм или что? — Это называется покорение энергии. Очень круто, и я узнал, что именно благодаря ему мы и получили наше обычное покорение. Понимаешь, гигантская лев-черепаха, которая показала мне… — Эй, Солнышко! — кричит Тоф, выходя из корабля, и что-то металлическое летит за ней. — Думаю, ты захочешь это увидеть. Озай закован в наручники и сияет огромным синяком под глазом. Тоф бросает его к ногам Зуко. Озай оскаливает зубы. Зуко смотрит на него в ответ. Через секунду Озай оглядывается и спрашивает: — Ты сам нанесешь смертельный удар или попросишь одного из них сделать это? Зуко поднимает бровь. — Ты думаешь, тебя привели на казнь? — Разве ты не хочешь этого, Хозяин Огня? — он усмехается. — Не хочешь отомстить? Нет. Это то, чего хочет Озай. Зуко же не хочет иметь с ним ничего общего. Он внезапно понимает, что его отец построил свое правление вокруг покорения: используя его для получения власти, для устрашения людей, для того, чтобы показать, что он лучше всех. Без покорения огня он ничто. Смерть стала бы для него милостью. Зуко встает. Катара протягивает руку, чтобы помочь, но ему это не нужно. Он берет голову отца в ладонь, большой палец почти касается левого глаза. — Если бы я хотел мести, ты бы уже горел. Озай напрягается под его рукой. Его родственные души — его семья — не дышат. Зуко отстраняется. — Тоф, ты знаешь, где находится тюрьма? — Ага. — Сделай мне одолжение, отведи его туда. Убедись, что замок не вскроют, я пока не могу доверять охранникам. Она делает это без вопросов.***
Айро находит его позже, после того как посещает госпиталь. Вся семья душ находится во дворце. Зуко мог бы потребовать королевские покои для себя и предоставить всем остальным роскошные гостевые комнаты, но они решили, что им этого не нужно. Айро натыкается на них в одном из залов для аудиенций. Матрасы, одеяла и подушки разбросаны по полу. Некоторые валяются в самых неожиданных местах, еще две аккуратно поддерживают раненую ногу Сокки. Они все навалились друг на друга, как кучка щенков, и каждый ребенок касается как минимум двух родственных душ. Зуко зажат между Катарой и Соккой. Они спят. Айро улыбается и выходит из комнаты, приказав слугам не трогать их до утра. Дети заслужили отдых.