***
Как они и планировали, общий сбор состоялся на следующий день. Странно, конечно, называть это так, ведь их всего шестеро. Ждать им пришлось только Скотта, что так долго добирался на базу Мстителей. Питер и вовсе оставил Локи пока в Башне, чтобы тот присмотрел за Феликсом, потому что ему самому просто необходимо было присутствовать при постройке машины. И, возможно, он всё ещё пытался попробовать оставить его в безопасности. Правда, всё это оказалось глупой затеей. В тот же день, когда они заканчивают с постройкой и уже планируют путешествие, в зал заходит Лафейсон. Не сказать, что настрой у него был дружелюбным, а взгляд и вовсе испепеляющим, из-за чего Лэнг даже нервно сглотнул, сползая на стуле ниже. — Не дёргайся, Муравей. Я убиваю только Пауков, — машет рукой Локи и подходит к парню, опираясь бедром на стол рядом. — Ничего не хочешь мне сказать? — Ты вовремя, — фырчит Питер, беря его ладонь в свою, и мягко поглаживает по тыльной стороне. — Кто сдал? — Тор. Только меня волнует другое. Хотя нет, уже не волнует, — хмыкает он, покачав головой, и отвешивает ему слабый подзатыльник. — В следующий раз за такое будешь сидеть под домашним арестом. — Не будет следующего раза, — бормочет Паркер и кивает. — В общем. Распределение камней остаётся тем же. Я, Мистер Лэнг и Кэрол идём за тремя Камнями в Нью-Йорк… двенадцатый год. — Ты уверен? — обеспокоенно спрашивает Лафейсон, замечая его заминку, и оглядывает всех. — Да. Уверен, как никогда, — слегка натянуто улыбается Питер, надеясь, что у него не появится желания всё исправить там, в прошлом, а не сейчас. — Кхм. Так вот. Небула, на тебе Камень Силы. Ты говорила, что знаешь, где он. На Торе Эфир или же Камень Реальности. Локи, тебе достаётся Камень Души. На Вормире, если я не ошибаюсь. Вопросы? Вот и замечательно. Можно собираться. Главное, чтобы никаких перехлёстов не произошло, — хмыкает парень, проведя взглядом по комнате и по команде, задерживаясь на золотой пластине. — Перехлёст. Синхронизация. Одно время. Одна система. Небула, есть вероятность, что твоё сознание начнёт синхронизироваться с тобой из прошлого, если вы окажетесь в одном времени? — Никогда такого не было, но никто не может гарантировать то, что этого не произойдёт, — кивает она, обдумывая это. — Тогда… в шесть утра собираемся в этом зале. Отдохните перед этим, ребят. Будет нелегко, а шанс у нас один из четырнадцати миллионов шестисот двадцати пяти. Так давайте вернём их, — выдыхает Паркер, вставая, и протягивает ладонь Небуле, предчувствуя долгую ночь. — Нам же следует поработать над тем, чтобы не было перехлёстов. — То есть ты не собираешься отдыхать? — хмурится Локи, когда в зале остаются только они втроём. — Пит, ты и так эти дни не отдыхал почти. — Мы вернём их, и я сполна отдохну. Можно будет даже отправиться куда-то, где не будет никого больше, — улыбается он, подходя к нему ближе и целуя быстро в губы. — Всё будет хорошо. Слышишь? — Слышу, — вздыхает Лафейсон, уже с нетерпением ожидая того отдыха, и снова целует его. — Я буду сидеть с тобой. Так, на всякий случай. Вдруг решишь сбежать от меня к моей прошлой версии. — Ты мне нравишься любым. Поэтому не сбегу, — качает головой Питер и ведёт обоих в другой зал. Промучившись пару часов, парень откидывается на спинку кресла и смотрит, как дальше всё делает Пятница. Небула лежит на кушетке рядом, а Локи сопит на маленьком диванчике около стены. Достав телефон, он тяжело выдыхает и набирает сообщение, надеясь, что Пеппер ещё не спит. Паучонок Пит: «Привет. Ты ещё не спишь?» Вторая причина жить: «Привет, ребёнок. Ещё нет. А что? Что-то случилось?» Питер слабо улыбается, не в силах сдержаться. Всё-таки Мисс Поттс лучшая. Продолжает волноваться даже сейчас, хотя у неё других забот полно. Но нужно её успокоить, иначе нервы шалить будут у обоих потом. Паучонок Пит: «Нет, всё хорошо, Пеппер. Честно. Просто… хотел узнать, как малыши. Мы переживаем.» Вторая причина жить: «Всё хорошо. Пару часов назад легли спать, даже не подозревая ни о чём. Я надеюсь, что всё пройдёт хорошо, Питер. Пройдёт ведь?» Паучонок Пит: «Конечно. С нами Боги, поэтому иначе не может быть. Если что, то подъезжайте на базу к восьми утра. У нас всё начнётся в шесть.» Вторая причина жить: «Почему ты тогда не спишь?! Быстро ложись.» Паучонок Пит: «Хорошо, Пеп. Ты тоже ложись. И… просто знай. Я очень рад, что оказался тогда в том переулке и встретил тебя.» Вторая причина жить: «Не смей прощаться, Питер! Но я тоже очень рада, что встретила однажды тебя. Ночи.» Паучонок Пит: «Я не прощаюсь. Честно. Сладких снов.» Он не прощается. Никогда бы не смог нормально попрощаться, даже если бы знал, что ему осталось немного. Нереально просто сказать «прощай» тем, кого любишь, и знаешь, что больше не увидишь их ни разу. Тем более, ему бы никогда не хотелось видеть в глазах родных безысходность и отчаяние. Поэтому Паркер отключает телефон и берёт первый попавшийся плед, чтобы накрыть им Локи и поцеловать в лоб, шепча слова, звучащие очень редко: — Люблю тебя, мой король, — и уходит из зала, с улыбкой вспоминая, реакцию Лафейсона на то, как он однажды назвал его так вслух. Таких больших глаз парень ещё не видел у него, но было весело. Не всем, конечно. Проверив всё в сотый раз, Питер садится в удобное кресло и смотрит внимательно на эту конструкцию, именуемую машиной времени. Если у них всё получится, то вся семья снова будет вместе. Не только у них даже, а у всех миров. В таком случае они не могут подвести. Если не получится, то не хочется думать о плохих вариантах. Главное верить в себя и свои силы. Как там говорил Старк? Досчитать до пяти, и всё наладится? Нужно попробовать снова. Вдруг получится? Один. Все собираются в этом зале, уже одетые в специальные костюмы. Всё же это не прогулка по парку, а опасное путешествие в далёкое прошлое. Кто-то тихо переговаривается, кто-то морально настраивается на лучшее, кто-то обещает вернуться. Паркер лишь надеется, что Локи сдержит своё слово и вернётся. Поцеловав его в последний раз, он равняется с остальными и поднимается на платформу, сжимая руки. — У нас лишь одна попытка на то, чтобы вернуть их. Давайте же сделаем это, — тихо говорит Питер, но в тишине это звучит намного громче. — Встретимся через минуту, — улыбается ему Лафейсон, подмигивая, и их затягивает во временной туннель. Два. Сколько бы времени ни прошло в прошлом, для настоящего всё равно всё случилось за минуту. Это парень понимает очень хорошо, когда возвращается и потерянно осматривается. Все вернулись, что радует, правда вид у них был потрёпанный и потерянный. И почему-то его волнует это намного сильнее, чем Камни, сияющие в руках у каждого. Они справились. Победа. Теперь всё получится. Только отчего-то внутри осадок, не желающий рассеиваться. И каждый молчит, не рассказывая о том, что произошло там. Три. Питер, немного придя в себя, собирает Камни и идёт в другой зал, где находится готовая перчатка. Через десять минут к нему приходит и крепко обнимает со спины Локи, всё ещё молчаливый и бледный. Лафейсон всегда был бледным, что не удивительно, в принципе, если знать о его происхождении, но сейчас эта бледность усилилась в разы. Здесь даже гадать не нужно, с чем это связано. Правда, давить Паркер не хочет, поэтому дождётся, когда тот сам заговорит. Пока же тихо говорить начинает только он: — Я пошёл за Камнем Времени и встретил Стефана. На мгновение захотелось остаться там, чтобы перекроить историю так, как мне хотелось бы. А потом я вспомнил, что ждёт меня здесь. Любимый муж, ребёнок, странная семья, лучше которой не придумаешь. И пришло осознание. Зачем кроить и менять прошлое, если мы можем сделать будущее ещё лучше? — Я рад, что ты вернулся. Рад, что ты жив, — чуть хрипло произносит Локи, обнимая его сильнее, и целует в макушку, чувствуя, как внутренний холод, появившийся на Вормире, исчезает. — Ты не поверишь, как рад я, что ты вернулся живым, — еле слышно шепчет Питер и оборачивается к нему, прикасаясь после к щеке. — Что бы там ни произошло, мы снова вместе. Живые и здоровые. Относительно. Поэтому выкинь все мысли из головы и расслабься. Теперь никто не пострадает. — Да, кроха. Ты прав, — кивает Лафейсон, слабо улыбаясь, и наклоняется, целуя его в губы. И правда, живы. Однако риски были слишком велики. Четыре. — Кто щёлкнет? Этот вопрос мучает всех уже десять минут. Никто не решается, но все спорят, стоит только кому-то предложить себя. Страх, волнение, предвкушение и неуверенность. Всё это смешивается, не давая сделать последний шаг к победе. И снова начинается спор, прекратившийся только тогда, когда чуть поодаль раздаётся сдавленное шипение. — Читаури тебя дери, — почти рычит Паркер, подбегая к Локи, на чьей руке сейчас красуется перчатка. — Умереть захотел? Так я тебе устрою, как придёшь в себя. — Не убьёшь, — усмехается кривовато Лафейсон и прикладывает дрожащий палец к губам, сосредотачиваясь и щёлкая, не давая энергии Камней добраться до плеча. Всё-таки хорошо быть Богом. Пусть и таким. Питер ловит его в последний момент, начиная быстро стягивать проклятую перчатку, и передаёт Локи Тору, вместе с ними направляясь к Хелен, которая со вчерашнего дня находится в медблоке базы. Теперь остаётся только надеяться на лучшее. Пять. Успокоительное действует ужасно. Это может подтвердить каждый, кроме Небулы. Ей оно не понадобилось, хотя переживали за результаты все. Доктор Чо вышла из палаты через двадцать с чем-то минут, говоря, что с Лафейсоном всё хорошо. Предплечье и часть плеча восстановятся, но какое-то время придётся проходить с бинтами, а сейчас он без сознания. Паркер на это только кивает, утыкаясь после лбом в руку Одинсона, что приваливается к стене от облегчения. Они перебираются в гостиную, дожидаясь хоть чего-то. Не могло ведь всё пройти не так, как надо? Скотт придумывает какие-то теории, но Питер его не слушает, сосредотачиваясь на чутье. Какое-то странное ощущение, будто через несколько секунд что-то случится. — Три, два… — произносит парень, резко оборачиваясь и направляя шутер в пустоту. — Один. И правда. В эту же секунду там, куда указывает его рука, появляются оранжевые искры, а после открывается несколько порталов, выпуская в зал Мстителей, тех самых знакомых незнакомцев, и самое главное — Стрэнджа и Старка. Паркер не знает, что делать: то ли плакать, то ли смеяться, ведь вот он, Стефан, живой и невредимый, смотрит с таким же шоком на него, пока все приходят в себя и пытаются осознать, кто они и где. — Папа, — шепчет Питер и быстро налетает на него, удерживаясь в стоячем состоянии только благодаря плащу. — Боже, ты вернулся. Ты жив. У нас получилось. Пап. — Пит, — резко выдыхает Стрэндж, осматривая его и снова крепко обнимая, не веря, что всё это наяву. — Кажется, больше не ребёнок, да? — Нет. Для тебя я всегда ребёнок, помнишь? Будь мне шестнадцать или двадцать два, — шмыгает носом Паркер и отстраняется от него, поворачиваясь в сторону Старка. — Вы… Я подаю в отставку. Сами управляйте своей компанией. У меня семейный отпуск. — Ну, хоть не убил, — смеётся Тони, притягивая его к себе и обнимая. — Я тоже рад тебя видеть, Паучок. — Боже… — Питер обнимает его в ответ и через пару минут отходит, даже не пытаясь сдерживать слёзы, и поворачивается к Тору, который в этот же момент с озорными искорками смотрит на него. — Расскажешь ему, скажу, кто стащил его кинжал на самом деле. — Молчу-молчу, — хмыкает Одинсон и снова поворачивается к Валькирии, что с интересом наблюдала за ними. — Кому? — спрашивает уже Старк, не понимая, кажется, ничего совсем. — Локи. Знаете, ему удалось тогда выжить, и вот. Все пять лет мы жили под одной крышей с… — договорить Питер не успевает, как со стороны входа в зал раздаются детские голоса. Резко обернувшись туда, парень замечает своих карапузов и присаживается на корточки, подзывая растерявшихся детей к себе. Да, они ещё ни разу не были в компании стольких людей, но сейчас не было выбора. Улыбнувшись им, Паркер снова манит обоих пальцем и падает назад, не удержавшись от двойного вихря. — Папа, представляешь… — начинает Феликс, только его перебивает Морган: — Братик, мама сказала, что здесь для нас может быть… — Сюрприз. Это правда? — Так, так, так. По одному и медленно, — смеётся Питер, качая головой, и как-то становится неважным, что на него обращены все взгляды сейчас, а на губах появляется хитрая улыбка. — Вы где Пеппер потеряли? — Она сейчас придёт, — медленно говорит мальчик и хмурится. Совсем как Локи. — Папа, ты плакал? Тебя кто-то обидел? Мне разоба… разоб-раться с ним? — Мой маленький герой, — нежно улыбается парень, вытирая щёки, и смотрит на Морган. — Цесса, помнишь, что ты говорила, когда я последний раз читал вам сказки? — Что мне хочется увидеть папочку? — неуверенно спрашивает она, задумчиво морщась. — Это ведь? — Да, малышка. А Ликс хотел увидеть тоже кое-кого, да? — хитро произносит Питер, вставая с пола, и поворачивается с детьми к шокированным мужчинам. — Знакомьтесь. Морган Старк. Цесса, обнимешь папу? Кажется, стоило предупредить Тони заранее, ведь тот выглядит сейчас так, будто в обморок собирается падать. Но нет, он присаживается на корточки и широко распахнутыми глазами смотрит на дочь, которая сначала также его рассматривает, а после со счастливым визгом: «Папа!» прыгает на него, чуть не роняя назад. И Паркер может только догадываться, каково ему сейчас, ведь в глазах Старка застывают слёзы, пока руки несмело обнимают её, словно хрусталь. Оно и понятно. Исчезнуть на какой-то левой планете и лишь спустя пять лет узнать, что у тебя, оказывается, есть ребёнок. Через пару минут к ним присоединяется Пеппер, сразу падая на колени рядом и обнимая обоих. Питер соврёт, если скажет, что больше слёз у него не было, ведь невозможно смотреть на них иначе. — Ликс, тебе тоже есть, с кем знакомиться, — прокашлявшись, произносит парень и берёт сына на руки, подходя к Стрэнджу. — Пап, знакомься. Это Феликс. Мой ребёнок. — Твой… ребёнок? — сдавленно спрашивает Стефан, шокированно разглядывая мальчика, что разглядывает его в ответ, а после и вовсе протягивает к нему руки. Сглотнув, он осторожно берёт Феликса на руки и смотрит на такую знакомую улыбку, не понимая, кого тот ему напоминает. Кажется, шок делает людей глупее. От этой мысли отчего-то становится смешно, из-за чего на губах появляется улыбка. — А от кого? В смысле… — Мини-босс, вы просили сказать, когда очнётся… — начинает Пятница, но Паркер её не дослушивает, сразу бегом направляясь в медблок и успевая заметить, что Тор тоже быстро следует за ним. — Ница, никого не впускай, пожалуйста, — глухо просит Питер, уже спокойно заходя в палату, и слыша шаги за дверью. Да, ему нужно приватно поговорить с одним не думающим Богом. — Кроха, — осторожно зовёт его Локи, присаживаясь на кровати и морщась от неприятных ощущений. — Нет, молчи. Сейчас я буду говорить, — шипит парень, начиная ходить вокруг кровати. — Ты чем думал, когда брал перчатку? А ещё меня эгоистом называл. Даже я не полез к ней, но ты…***
Стрэндж переглядывается со Старком и Пеппер, стоя около стеклянной стены палаты, и прокашливается, когда некоторые обрывки фраз долетают даже до них. — Кто-нибудь знает, что произошло? Ребёнок на него так даже после Нью-Йорка не кричал, — спрашивает всё же Стефан, переводя взгляд на Тора, что довольно ухмыляется. — Мой братец решил почувствовать себя героем и щёлкнул перчаткой, пока мы спорили, кто это сделает. Кстати, он вас и спас, — пожимает плечами Одинсон и подхватывает Феликса, который слезает с рук Стрэнджа и пытается зайти в палату к родителям, но дверь не пропускает даже его. — Дядя Тор, папа ведь и так герой, — задумчиво произносит мальчик, осмыслив его слова. — Не все так считают, кроха. — Почему? Разве Пит делал что-то не то, что его больше не принимают героем? — непонимающе спрашивает Старк, так и не выпустив из рук Морган, которая и сама не жаждет спускаться. — Не-ет, вы чего? Разве не видите? Там папа снова ругает моего второго папу, — смеётся Феликс, невинно глядя на них, пока Одинсон старается не уронить его от смеха. Какие только эмоции не мелькают на лицах этих двух, но самой яркой является неверие. — Что, прости? Ты, наверное, что-то путаешь, ребёнок, — осторожно говорит Стефан и проклинает свою неспособность вести диалоги с детьми, потому что на него сейчас смотрят, как на дурака. И, чёрт бы побрал, ведь теперь всё сходится. Этот мальчик словно копия Локи и Питера. — Разве? Посмотри туда, Стрэндж, — усмехается Тор, кивая на стеклянную стену. Они направляют туда взгляды и сначала непонимающе смотрят на продолжающего кричать Паркера и уставшего Лафейсона, которому окончательно надоедает терпеть нервные ругательства, вызванные страхом его потери, поэтому он просто притягивает здоровой рукой парня к себе и затыкает поцелуем. В первые секунды Питер пытается вырываться, а после кладёт обе ладони ему на щёки, отвечая. — Знакомьтесь. Это Лафейсоны. Уже четыре года как. Перед вами, кстати, мой маленький племянник — Феликс Лафейсон.