Картинки Златограда

       «Дорогие мама и папа. Сколько лет и зим от меня, наверное, не было вестей, прошу простить меня за это. Но за это время в моей жизни успело произойти столько всего: я нашел новый дом, вы слышали про Инквизицию? Я там Инквизингер! И даже был с важным заданием в Зимнем дворце, мама, он еще лучше, чем ты рассказывала! Ой, молчу, как я был няней для сына леди Ренье! Ну, леди Инквизитор! И у меня еще есть для вас сюрпризы, но, надеюсь, дай Создатель, свидимся, и все расскажу при встрече…»        Строка за строкой на бумаге расцветали буквы, выведеные неровным почерком — так пишут те, кто старается выплеснуть все мысли и эмоции сразу, пока они не улетучились. Последние приготовления после завершающей точки — перевязать веревочкой и умудриться прикрепить письмо к птичьей лапке. Ворон, стерпев процедуру, блеснул глазками-бусинками, с хриплым карканием взвился под потолок и черной стрелой метнулся в окно, превращаясь в крохотную точку на горизонте. Кэссиди улыбнулся своим мыслям. На душе впервые было настолько спокойно, как на море в полный штиль.        Прошел год, а кажется, что прожита целая маленькая жизнь. Почти год назад он только-только сбросил котомку на старые мощеные дорожки эльфийского замка, потерянный, с сожженными мостами в прошлое и неясным будущим. Теперь же стопки писем с признаниями поклонниц в любви и приглашений на роскошные вечера были неизменным украшением его творческого беспорядка. Но в один день поверх этого хаоса легло приглашение с гербовой печатью и ленточкой. Обратный адрес — Университет Орлея. Ходили слухи, что к рукам даровитого юношу захотел прибрать сам Поль Легран, известный орлейский драматург, писатель и музыкант. Конечно, сразу встал вопрос об оплате, но одно слово «Инквизиция» уронило цену до смешного, и вот — снова в дорогу, собирать вещи и оставлять новообретенный дом.        Не один Кэссиди покидал эти стены.        По местам былой славы Искателей Истины, собирая осколки легенд прошлого, выдвигалась Кассандра Пентагаст. На выборах Верховной жрицы победила Лелиана, но это вызвало у Искательницы скорее облегченный выдох, как только новая Верховная Жрица Джустиния приступила к своим обязанностям. Нет, Кассандра не могла бы жить по таким жутким регламентам и правилам и уж тем более не носить с собой свой верный меч. Раньше она бы не поняла этого, спала и видела во сне Солнечный Трон и реформы в Церкви, да такие, чтобы новые прихожане тянулись туда, но теперь… нет смысла отрицать огонь в крови и драконий нрав. Создатель уготовил для нее иной путь, простиравшийся далеко за пределы Церкви.        Только одно тяготило обоих. То, что заставило их встретиться на горной тропе, ведущей из Скайхолда. Тяжелые ворота замка захлопнулись за ними, возможно, навсегда. Замка, который свел их судьбы в одной точке и который теперь их же разводит разными дорогами. Теперь они смотрели друг на друга новыми глазами. Не было смысла вцепляться друг в друга, клясться в вечной любви и быть вместе вопреки всему, в том числе и здравому смыслу, даже когда, казалось бы, столько прошли плечом к плечу и рука в руке.        — Еще немного прокатимся вместе? — как ни в чем не бывало спросил Кэссиди. Он все так же улыбался Кассандре, так же не сводил с нее глаз — ну, может, только иногда, чтобы следить за дорогой. Но голос его изменился. Из робкого, тихого он стал уверенным, полным надежды и горячей веры в лучшее. Голос звенел, как льдинки на морозе, тонко и переливчато, и его эхо падало на сердце Искательницы, что цветочный мед.        — Не откажусь, — улыбнулась ему в ответ Кассандра, замедляя шаг своего жеребца. — Мне знаком твой приятель. Это же тот самый орлесианский рысак, подарок какого-то вельможи?        — Ага, которого никуда не смогли приткнуть. Бедолага, всю жизнь гарцевал и тягал карету по мостовой, а теперь, наверное, в шоке от горного воздуха и снега, — рассмеялся Кэссиди, поглаживая фырчащего от снежинок рысака по загривку. В самом деле, этот «подарок» тоже был неприкаянным — там, в суровом климате, где лошади ценились за выносливость, силу и скорость, серый конь с прекрасно поставленной «декоративной» рысью, проживший в холе и неге всю свою жизнь, оказался никому не нужен. Кроме простого сердцем Кэсси, вызвавшего у четырехногого гостя неподдельное любопытство, а потом и симпатию.        — Вы, кажется, сдружились. — Кассандра, много время проводившая в седле, не могла не заметить, с каким спокойствием рысак относился к лишним килограммам человечины на спине. Ее-то таслинский дорожный с рождения воспитывался «под человека», не то что тот орлесианский неженка.        — Ну, он не откусил мне пальцы и не лягнул, уже успех!        — Не прибедняйся, тебя вообще живность слушается, ты за нагами Лелианы смотрел. С драконами только такое не вздумай провернуть, хорошо?        — С драконицей получилось! — Кэсси залихватски подмигнул Кассандре, отчего та вспыхнула алым цветом и спешно отвернулась, что-то пробурчав под нос.        — Да ну тебя!        На что Кэссиди заливисто рассмеялся. Нет, на него невозможно было сердиться дольше трех секунд, так что Кассандра невольно улыбнулась. Но очень скоро улыбка сменилась серьезным выражением. В конце концов, кто знает, возможно, это была их последняя дорога вместе. Но, дай Создатель, может быть, и нет. Очень многое хотелось сказать, но с чего начать?.. А драгоценные минуты шли и шли, и горная тропа уводила их от Скайхолда все дальше.        — Кэссиди… это, наверное, прозвучит глупо, но я не хочу с тобой расставаться, — в повисшем безмолвии произнесла Искательница, поджимая губы, будто жалея о сказанном. — Я имею в виду… год вместе, мне этого ничтожно мало. Вспоминаю и твое «я не согласен на жизнь без тебя». Но я ведь не могу положить тебя в сумку и носить с собой, верно?        — Верно, — попытался поддержать шутливый тон Кэсси, но вскоре так же посерьезнел. — Я не согласен на жизнь без тебя, живой, идущей по дороге своей судьбы и следующей за мечтой где-то там, может, даже на краю света. Я много раз думал о том, чтобы порвать это приглашение и кинуть его в огонь на растопку, собрать вещи и двинуть следом за тобой, повинуясь чувствам. В конце концов, когда еще делать глупости, как не в моем возрасте?        — И… что же тебя удержало?        Кэссиди вскинул кудлатую голову, глядя далеко вперед перед собой. Его черные глаза-угольки слезились от ледяного ветра, но он не пытался спрятаться. Он даже будто прибавил в возрасте, Кассандра не смогла не заметить перемену в его лице.        — Когда-то ты сказала, что может настать день слов «больше не люблю».        — Я поняла тебя. Я хотела, чтобы ты повзрослел.        — И от этого стало легче?        Кассандра отвела взгляд, будто бы выигрывая время для ответа. Нет, от этого легче не было. Напротив, она прекрасно помнила тот ком в горле, с которым произносила эти жестокие и правдивые слова. Но и рисовать воздушные замки было не в ее стиле. А теперь она сама же расплачивалась за эту правду — Кэссиди уходит, приняв решение с тяжелым сердцем. Но простила бы она себе, пристегнув мальчишку к седлу, таская его за собой по опасным тропам и все больше и больше привязывая его к себе, пока он уже не смог бы без нее жить?.. Нет! Одна мысль об этом казалась чем-то ужасным. Если там, в Орлее, который она презирала всей душой, он обретет себя, ему будет лучше, кто она такая, чтобы держать его?        — Не стало, — честно призналась Кассандра. — Но… я все же рада, что, может, ты найдешь место, где тебе будет по душе, даже если им станет этот разукрашенный гадюшник.        — Ты про Орлейский университет?        — Вообще про весь Орлей.        — А я скажу, что моя возлюбленная — Героиня Орлея и всем накостыляет!        — Если бы все было так просто.        — А вдруг будет?        Какой же он наивный. И такой простой, что, кажется, удача улыбается ему только потому, что он тоже ее покорил своим очаровательным любопытством — «а вдруг?» Нет, простаки долго в Орлее не держатся, не то что в университете. Но Кэссиди… демон, он особенный. Кассандра даже не могла сказать, почему. В нем все лежало на поверхности, но его будто ведет сам Создатель. И Он коснулся и ее сердца. Могло ли это быть предназначением, подарком судьбы? Может, Создатель отправил Кэсси к ней, дабы принести наконец то самое успокоение, которого Искательница ждала так долго? Отпустить боль прошлого. Принять свою силу, свою горячую неваррскую кровь, принять настоящее. И вперед, строить новое будущее.        — Возможно, и будет. Иногда получается совсем не то, что мы себе представляем. Может, у тебя лучше сложатся отношения с Орлеем, чем у меня. Я вот так и не смогла привыкнуть.        — А ты приезжай навещать меня, — с ходу предложил Кэсси, — и узнаешь лучше!        — Если долг занесет — непременно, — улыбнувшись своим мыслям, ответила Искательница.        — Значит, решено! — Кэссиди в шутку надул щечки, будто бы собираясь с духом для следующего вопроса. А потом резко наклонился вперед, чуть не вылетев из седла, и заглянул в лицо своей возлюбленной. — Кассандра?        — Да?        — Как думаешь, я им понравлюсь?        — Ну ты нашел у кого спросить… я же отвечу, что ты кого угодно очаруешь своим голосом и щенячьими глазами, это очевидно.        — А на самом деле?        — Там и не таких видали.        — Ну, если таких, как я, много, то, очевидно, именитый университет расшвыривает приглашения направо и налево… — Кэссиди выпрямился и хитро покосился на Кассандру, на что она только фыркнула.        — Ну ладно, ладно, твоя взяла. Ты тако-ой замечательный, всех покоришь и Орлей будет тебе рукоплескать стоя. Так пойдет?        — Очень даже! — гордо задрал нос Кэсси, шутливо рисуясь. Очевидно, что пытается храбриться. Конечно, он думает о том же, о чем и она, уже повидав отголоски Игры на приеме в Зимнем дворце. Его попытаются прибрать к рукам ушлые коллекционеры и запереть в золотой клетке, да взять того же Леграна. Его съедят с потрохами студенты, с которыми он будет учиться, с родословными древнее драконов и кучами золота поболее Морозных гор. Им будут манипулировать, будут вертеть, и все-таки он ехал, ее по-своему смелый и до ужаса беспечный одуванчик.        — Кэссиди, если что-то будет не так, сразу пиши мне, ты понял меня? — голос Кассандры зазвучал встревоженно. Совсем не то, как хотелось бы слышать на последнем пути.        — Не-а, — упрямо качнул головой юноша. — В том смысле, что… я же должен сам наошибаться. Ты же не будешь прямо рядом со мной? А даже если бы и была, ну… солнышко, мы же знаем, что ты…        — Слушай, я знаю, что не разбираюсь в таких вопросах, — закатила глаза Искательница, — но я могу связаться с Лелианой, уж она в этом поболее меня понимает.        — И поставить ради меня на уши всю Инквизицию, да-да-да. У них своих дел нет, что ли? Кассандра, Создателя ради, ты волнуешься так, будто сама туда едешь. Я, демон побери, один от своей деревушки до Скайхолда добрался! Ладно, пол-дороги проехал на попутной повозке. И за это ты не переживала!        — Так еще бы, мы даже не были тогда знакомы!        — А если бы я этого не сделал, я бы тебя не встретил! Ну, или бы меня съели медведи. Не знаю, что хуже.        — Да ты оптимист.        Далеко впереди показался ярко выделяющийся на фоне ослепительно белого снега у подножия горного хребта камень-указатель. Две дороги, последний шанс свернуть с начатого пути. Развернуть поводья и пойти по одной тропе, как того велит сердце. Лошади, неведомым образом чувствуя смуту в сердцах своих всадников, все больше замедляли шаг, пока не остановились вовсе. Серый четвероногий приятель фырчал и тряс гривой, отмахиваясь от пушистых снежинок, будто нарочно указывая темной, словно присыпанной сажей мордашкой в сторону Ферелдена. Кэссиди легко соскочил с седла, ступая по глубокому снегу, пока не коснулся рукой камня, будто желая найти в нем ответ, как же все-таки правильно. Легкое приглушенное поскрипывание дало ему понять, что Кассандра последовала его примеру. Наконец они решились взглянуть в глаза друг другу.        — Кассандра…        — Молчи. Не говори ни слова.        Кэссиди мог бы поклясться, что ее губы дрогнули, а глаза заблестели уж точно не от порыва ветра — ветра не было вообще. Что она чувствовала, впервые отпуская любимого человека самой, по собственной воле, не по веянию злого рока? Знала ли она, как обливалось кровью его юное, еще безрассудное сердце, которое и привело его к его первой любви, которое вдохновляло его на чудесные строки и которым он пел сам? И теперь это все подошло к концу?        Еще шаг навстречу. На ее ресницах драгоценным блеском сверкал иней, но в глазах теплился огонек надежды. На мгновение показалось — она растеряна, не знает, что делать, вот-вот попросит совета. Но… разве она спрашивала его тогда, на стене Скайхолда, когда единственный правильный ответ на все лежал на поверхности, стоило только подойти и взять его?        В который раз Кассандра целовала Кэсси, но никогда раньше — так пылко, так жадно, так отчаянно, что казалось, будто вот-вот сейчас снег растает, и в эти горы, объятые снежным пленом, придет весна. Как можно дольше, запоминая все-все, чтобы пронести этот поцелуй с собой в вечность вместе со всем, что Кэссиди показал ей. С каждой секундой на душе становилось легче, как будто один за другим срывались балласты, тянувшие сердце Искательницы на дно. Все в порядке. Всеведущий, премудрейший Создатель ничто не дает зря, как дал ей этого мальчика, в чьих объятиях она нашла умиротворение и покой.        Кэссиди… ты всегда будешь в ее сердце. В ее вере и горячих молитвах — она услышит твой голос, вторящий ее голосу. В ее отражении — она вспомнит твои глаза, как ты смотрел на нее. В ее делах — она знает, что ты веришь в нее, как всегда верил. Неизвестно, сойдутся ли когда-нибудь еще ваши дороги. Но здесь, под периной неба и ясным взором Создателя, впервые зазвучало искреннее, полное надежды, веры в лучшее, такое пугающее раньше и такое успокаивающее сейчас слово. Наставление. Напоминание. Пожелание.       «Прощай».

«В тот день я смог Понять, что я больше не одинок. Мне сердце шептало всегда одно: Любви лишь все преодолеть дано. О, навечно, навеки, И тысячи дней нам даны с тобой, Да, навечно и вечно Наша судьба — там, за чертой».