Кладбище разбитых надежд

      На вокзале Кингс-Кросс привычно пахло суетой. Мерзкий привкус оставался на языке, после вдоха через рот. Пыль, поднимаемая тысячами ботинок, смесь духов в воздухе и дым от старого поезда.       Драко никогда не понимал, почему нельзя было привести платформу к нормальному виду. И сейчас, стоя на вокзале в семнадцатый раз в своей жизни, с учетом восьмого курса и возвращений домой, был готов отдать любую сумму, лишь бы это место привели в порядок.       Он лениво пробегал взглядом по поверхностям, прикидывая, сколько на это нужно будет потратить. Нанять хорошего мага, который сможет подготовить современный поезд для детей. Еще несколько авроров, которые организуют безопасные входы на платформу, кроме как через стену. Ещё обязательно обновить облицовку стен и отреставрировать скульптуры. Такие мелочи, которые так сильно изменят внешний вид всего. И, конечно, инфраструктура. Здесь обязательно должны появиться телефоны для маглорожденных, информационная будка и помощник при входе на платформу, чтобы избавить это место от испуганных детей и родителей, столкнувшихся с магическим миром второй или третий раз в жизни.       И может пара магазинов для забывчивых, и кафе для ранних пташек.       Малфой давно был уверен, что все, что окружает детей, влияет на сознание взрослых, которые из них получатся. Старый обшарпанный вокзал никак не помогал формироваться эстетическому вкусу, любви и уважению к себе.       Его сын, однако, не разделял этих мыслей. Одиннадцатилетний Скорпиус с восхищением разглядывал каждый сантиметр платформы, цепляясь за руку Астории. Драко хотел было его одернуть, объяснив, что это в корне неверно, восхищаться старостью, обшарпанностью, неухоженностью и откровенным забиванием на удобство людей, но во время успел себя остановить.       Тебе не нравится это место по другим причинам.       Когда он был здесь в последний раз, Гарри был жив. И был его другом.       Эта мысль больно ударяет ниже пояса, заставляя забыть о восхищенном сыне и ностальгирующей Астории. Он опускает взгляд на ботинки, стараясь не смотреть по сторонам, абстрагироваться от происходящего. Перенестись в прошлое, где все было сильно проще. Вернуться туда, где, как ему самому казалось, его ждали.       Из под начищенных черных ботинок известной марки предательски торчал кусочек ярко зеленых носков. Драко поправил брюки, чтобы скрыть это недоразумение. И ещё через секунду наложил заклинание, чтобы окружающие видели обычный черный цвет. Не нужно никому узнавать, что он сохранил, пусть и очень отдаленно, привычку Гарри. Тот впрочем шел куда дальше. Малфой зажмурился. Незачем было об этом вспоминать. Незачем было позволять себе подобные вольности.       — Привет! Я Поттер. — Драко дернулся на звук голоса, поймав взглядом лицо мальчика с взъерошенными черными волосами, протягивающего руку ровеснику. — Джеймс Сириус Поттер.       Внизу живота скрутило так сильно, что Малфой едва смог сдержать появление гримасы на лице. Ногти впились в кожу ладоней, желая прорваться до мяса.       Джеймс Сириус Поттер.       А голос едва ли отличался от голоса его отца на первом курсе. Такой же звонкий, такой же задиристый. Именно им Гарри когда-то отказался от его дружбы. Именно таким голосом Поттер раздражал его некоторое время, пока он не сломался, как и у всех мальчиков в подростковом возрасте. Если бы можно было бы вернуться в то время и всё повернуть вспять.       Драко заставил себя поднять глаза ещё раз. В этот раз его взгляд пересекся с теплым взглядом Грейнджер. Годы оставили на ней весомый отпечаток. Под глазами образовались уверенные морщинки. Она определенно научилась усмирять свои волосы и напрочь отказывалась маскировать первую седину, появившуюся слишком рано. Малфой не мог исключать, что это было связанно с Гарри, никому его смерть не далась легко. Все, кто был тогда с ним, взяли на себя груз ответственности жизни после, хоть и не были виноваты в его раннем уходе. Они все были связаны чем-то незримым, тянущим их на дно.       И Гермиона не была исключением, но смотрела тепло. И даже выдавила улыбку, указав головой на юного Джеймса. Копия отца. Драко ненавидел себя, Джинни и Асторию за то, что не мог полноценно участвовать в его взрослении. Что не имел права даже просто сказать ему привет при встрече. Научить его играть в квиддич на позиции ловца вместо отца.       — Пап. — Скорпиус дернул его за рукав мантии слишком неожиданно, чтобы успеть переключиться.       — Что? — голос прозвучал грубо, рука сделала попытку вырваться из рук сына.       — Просто хотел попрощаться. — он сделал шаг назад. Стараясь до конца оценить обстановку и поведение отца.       Только что смотревший с теплотой во взгляде на чужого ребенка Драко, теперь бросил злой взгляд серых глаз на сына. Всего доля секунды. И снова пустота. Абсолютная тишь без эмоций.       Такой похожий на мать. От Малфоев мальчику достался только платиновый цвет волос. Но во всем остальном он был настоящей копией Астории с одной небольшой разницей. Несмотря ни на что, ему до безумия хотелось заслужить внимание отца. Увидеть в его глазах гордость и заинтересованность.       Но сейчас что-то оборвалось. Скорпиус сжал губы в тонкую полоску.       — До встречи, отец. — он сухо кивнул, повернувшись к матери. — Я буду очень скучать. — его руки обхватили талию Астории, крепко сжав. Он прижался к ней так сильно, как только мог, чтобы почувствовать тепло и поддержку. Чтобы сказать, что теперь он её понимает. Не зная причины и не видя прошлого, но чувствует ее боль и его отстранённость.       — Веди себя хорошо, ладно? Не позорь наш род. — выдавил из себя Драко, стараясь сказать что-то правильное.       — Береги себя, сынок. Я люблю тебя. — тихо добавила Астория в макушку сына.       Когда первокурсники зашли в поезд, родители еще долго махали руками, наблюдая, как удалялся поезд.       — Ты уверена, что он не слишком юн, чтобы вести метлу в Хогвартс? — когда все выдохлись, спросила Гермиона у Джинни. Уже ничего нельзя было изменить, но она не могла оставить этот момент без внимания.       — Ну, не пропадать же ей без дела целый год, метла первоклассная, тем более, что Гарри когда-то разрешили иметь метлу и играть в квиддич за сборную на первом курсе. Теперь очередь Джеймса. — Джинни пожала плечами, словно не произошло ничего сверхъестественного. — Герм, ты просто не понимаешь, от такой метлы нельзя отказаться на почти десять месяцев.       — Её можно было просто не покупать. — спокойно заметила в прошлом Грейнджер.       — Я и не покупала, её прислали в подарок на его одиннадцать лет.       — Кто? — Гермиона подняла бровь, невольно обернувшись на уходящего с платформы Драко.       — Не знаю. Да мало ли доброжелателей? Каждый год нашей семье приходит столько подарков и писем!       В этом году с новыми моделями метел в Хогвартс ехали только два первокурсника. Джеймс и Скорпиус.

***

      Уилльям не может понять: тошноту внутри вызывает вчерашний эль или речь, которую он вынужден слушать последние пятнадцать минут.       Нынешний министр магии с упоением вспоминает подвиги великого Мальчика, который выжил, но совершенно не помнит Гарри Поттера. И люди вокруг пускают слезы. Уилл отлично понимает, что их глаза становятся мокрыми вовсе не в память об этом самом мальчике. Каждый оплакивает своих родных, погибших во время долгой войны. Каждый скорбит сам с собой, не обращая внимания на речь, не находясь здесь и сейчас.       Уилл вздыхает, вспоминая вчерашний вечер. Во время него никто не грустил, не было столько слез и боли, однако Гарри Поттера помнили. Им не восхищались, его не обожествляли. Но любили и хранили в сердце.       Ночью для него это было странным. Ночью он ненавидел Пола и Драко, ненавидел откровенность последнего. А сегодня понимал, что благодарен за наконец-то открывшиеся глаза. Его дед был живым человеком. У него было свое прошлое и свои скелеты в шкафу. И это тоже нужно помнить и уважать.       У Гарри Поттера словно появились кровь и плоть в глазах внука. Он больше не был фантомом, который, возможно, и не существовал никогда и был придуман для красивого слова.       Джинни крепче сжимает руки на груди. Располневшая, как когда-то ее мать, она так и не смогла исполнить свою мечту о большом доме полном детей. Но с помощью свадьбы Джеймса она сначала получила дочь, а после у них появился Уилл. Сейчас же младшая из всех детей Уизли стала центром всей своей семьи. У нее в доме собирались старшие братья с семьями, у нее дома доживали свой век Молли и Артур. Она превратилась в хранителя семейных традиций, придуманных ей самой и гордо тащила за собой статус жертвы, который приобрела с годами для большей собственной значимости.       Но от этого всего нежности к бабушке Уилл, обративший на нее теперь свой взгляд, найти не мог. Всматривался весь сегодняшний день и не находил.       Джинни безусловно остается самой сильной из всех женщин, что он знает, но теперь существует еще и сильный мужчина, который смог сохранить больше любви внутри себя, пережив такую же потерю, что и она.       Последнее осознать было сложнее всего.       Уилл не мог уснуть всю ночь, сбежав из замка к Гермионе, сразу после признания мистера Малфоя. Было бы правильнее сбежать к Лавгудам, у которых он ночевал по легенде, но портал из любой точки мира у него был только в дом к крестной. Она когда-то давно подарила его ему на день рождения и попросила носить на шее на всякий случай. Уилл никогда не думал, что он действительно сможет пригодиться. Но сегодня был счастлив.       Второй глупостью было ответить на вопрос что случилось правдой. Дядя Рон крепко спал в своей комнате после дежурства, пока Гермиона в своем бордовом махровом халате поверх пижамы хлопотала на кухне, заваривая травяной чай. Она не изменилась в лице, когда услышала про то, что Джеймс был на вечере у Малфоя. Не испугалась, когда узнала, что вечер был в честь Гарри.       Удивился Поттер, когда допив чай, она полезла на чердак, попросив Уилла подержать лестницу. А после вручила тетрадь завернутую в ткань, заверив, что никогда не читала записи в ней, хранила для внуков или правнуков Гарри, ждала нужного момента и сейчас он явно настал.       Потом были часы изучения дедушкиного дневника, который чудом уцелел вне дома Драко.       Интересно, знал ли Пол, когда приглашал его к деду?       И что дальше делать с этой информацией?       Уилл абсолютно точно понимает, что у него нет проблемы в том, чтобы принять как данность, что его дед был особенным. Что он тоже любил и совсем не свою жену. Словно был готов к этому открытию всю жизнь. Удивительнее было осознать за прошедшую ночь, что все те мечты о том, каким волшебным человеком мог быть его дед, оказались правдой. Удивительнее было осознать, что он не зря хотел добраться до истины в рассказах про него. И что быть похожим на него — не значит сломать в себе себя.       Ещё болезненнее было осознавать, что абсолютно нормально, что Пол до сих пор его не нашел, чтобы обсудить произошедшее. Даже не помешал сбежать из дома деда. Не сделал ничего. Это не его боль и совсем не его проблема. Уилл должен в одиночку пережить свалившееся на него открытие.       А ведь оно идет в разрез всему тому, чему юного Поттера учили с самого детства. В разрез всему, что для него привычно и правильно.       — Милый, скажешь пару слов? — Джинни поворачивает лицо к внуку, рукой приглашая его к микрофону. Их семья давно стала частью шоу на празднике Победы.       Но раньше его этой чести не удостаивали.       И раньше нечего было сказать. Теперь слова есть, нет только уверенности, что они должны быть произнесены.       — Наследник Гарри Поттера, Уилл Поттер. Наш будущий аврор, как отец, верно? — шутит министр, уступая место. И подбадривающе похлопывает по плечу.       Уилльям знает, что должен сказать, всегда знал. В меру помпезно, достаточно обтекаемо и постараться никого не обидеть, обойдя все действительно важные темы стороной. Он слышал миллион таких речей и сейчас произнесет миллион первую. Потому что не может и не должен подводить семью.       Пол протискивается в первый ряд с большим трудом. Приходится грубо растолкать зевак, чтобы пробиться к сцене. Но он успевает ровно в тот момент, когда Уилл набирает в легкие воздух. Он боялся, что деда придется долго уговаривать доставить его сегодня в это место. Но Драко сдался довольно быстро, когда услышал причину.       Другу нужна поддержка. Этого больше, чем просто достаточно.       Но теперь мистер Малфой замер далеко позади, наблюдая за развитием событий, это не его ход.       Уилл пробегает глазами по первому ряду собравшихся. Они все не здесь.       Помпезно-траурно одетые. Ждущие, когда все закончится. Поскорее бы. Потому что ничего нового они не услышат. Потому что дома их ждет семья. Потому что дома ждут их мертвые. Потому что они тоже устали.       Становится страшно от происходящего.       Его взгляд цепляется за яркую мантию парня в первом ряду. Она явно ему не по размеру, словно он стащил её у своего отца или деда, а прежде она долгое время пролежала на чердаке. Зеленая с вышитыми осьминогами на груди. Как он только догадался надеть её сегодня, как ему хватило смелости?       Уилл поднимает взгляд, чтобы посмотреть на лицо безумца. И замирает с воздухом в легких, так ничего и не произнеся. Пол улыбается, смотря на него в ответ. У него была целая ночь, чтобы выслушать дедушкину историю. Но красных кроссовок в стиле Гарри Поттера на слушанье, не нашлось. Однако, зеленая мантия казалась вполне в стиле Малфоев.       — Добрый день! — Уилл в полной мере осознает, что бабушка вероятнее всего с ним больше никогда не заговорит, а у отца будет масса вопросов. Но это они с Полом продолжение Драко и Гарри, они, а не Скорпиус с Джеймсом способны повернуть все в правильное русло. И сейчас он не имеет права отступить. — Сегодня принято вспоминать своих родных. У меня было время понаблюдать и я видел на ваших лицах скорбь. Видел, что каждый из вас пришел сюда не просто так и нет здесь случайных людей, как и нет семей в Лондоне, которых не затронула война. Позвольте мне тоже вспомнить деда, позвольте вспомнить его вслух.       Уилл оборачивается на свою семью и ловит встревоженные взгляды.       — Мой дедушка ненавидел день Победы. — эта фраза слетает с губ слишком быстро. — И ненавидел выступать перед публикой. Он терялся перед толпой. Но любил свою семью и своих друзей. И был горой за людей и справедливость. — Пол кивает на его слова, чем придает Уиллу больше уверенности. — Знаете, у него была отличная традиция: собирать родных людей вместе перед этим праздником, чтобы на один вечер забыться и быть обычным, счастливым человеком. Думаю, если бы он был здесь, он бы хотел обнять каждого из вас, сказать, что тоже чувствует скорбь, что ему тоже есть, что вспомнить. Но мы остались жить не для того чтобы нести на себе груз ответственности за смерти. А наши родные погибли не для того, чтобы мы теперь страдали. Он бы сказал, что нам пора научиться жить дальше. И что те, кого мы потеряли всегда рядом с нами, а не только сегодня. А ещё он очень хотел быть обычным, но на самом деле был восхитительным и неординарным человеком. Мой дед любил рисовать, разбирался в магловском кино и видел в людях душу. И министр прав, я определенно пойду по его стопам, но не буду аврором, а буду собой. И не буду отдавать честь выдуманным из ниоткуда традициям. Извините, это все не про него и не про меня. Может и не про вас? Меня не было на той войне. Там был мой дед, там были Рон и Гермиона. Там был мистер Малфой, который сейчас жмется в последнем ряду, потому что вы его не позвали. И они все устали быть героями или антигероями. Они устали делать шоу ради шоу. Ещё там была моя бабушка и, боюсь, что и ей это все порядком надоело, но по-другому она не умеет. — единственный человек из старших, на кого теперь решается посмотреть Уилл — Гермиона. Он ожидает увидеть на ее лице гнев. Но она улыбается так же тепло, как пару минут назад Пол. Улыбается и поддерживает, что сбивает с толку. Она не читала дневник деда. Но жила той жизнью вместе с ним. Она знала, она точно знала и поддерживала. А сейчас гордится Уиллом, видя в нем молодого Гарри. — Извините за грубость. Захотелось быть честным. Я люблю своего деда, я горжусь им и общей Победой. Думаю, вы испытываете тоже самое по отношению к своим родственникам. Давайте же помнить и чтить память о них, а не о картинках, которые нам удобнее. Давайте разрешим им продолжаться в наших сердцах теми, кем они были. И будем добрее друг к другу. И думаю мне пора. Благодарю за внимание!       Он ещё раз оборачивается на семью и ловит растерянность в глазах отца и страх в глазах бабушки. Его мать, вытянутая, как струна, смотрит на него строго и гордо одновременно. Улыбаются и Рон с Гермионой, словно с них только что упала многолетняя цепь.       Уилл спрыгивает со сцены прежде, чем кто-то из них успевает опомниться. И, схватив Пола за руку, смешивается с толпой, пробираясь к свободному пространству, где позади всех стоит мистер Малфой.       Впереди Поттера ждет долгий разговор с семьей, ещё дольше будет разговор с самим собой. Но сейчас хочется сбежать.       Драко поднимает взгляд вверх, улыбаясь.       — Представляешь, он и меня приплел! Кажется, что твой внук даже больший псих, чем ты сам. — и закрывает глаза, стараясь сдержать слезы. После речи Уилла нашлось с десяток человек, стоявших рядом с ним, кто хлопнул по плечу и поздравил с днем Победы, впервые за много лет. — Теперь мне будет не стыдно с тобой встретиться. Я выполнил свое обещание, пусть не дети, но наши внуки будут счастливы и выберут сами свою жизнь.