Always gold

Больно. Серое море захлёстывает с головой, методично пытаясь задушить, а он уже и не силится противостоять. Спину вместе с грузом — мечом и посохом — тянет вниз, лишь голова и раскинутые конечности каким-то чудом помогают удержаться на поверхности. Любой другой бы уже давно скинул лишний вес, любые вещи, но только не Ингрессус. Настоящий член клана Волтарис умрёт, но не бросит оружие, особенно алмазное. Что уж говорить о посохе мастера — ценнейшем артефакте любого клана. Поэтому он терпел. Терпел боль от многочисленных ушибов и трещин на каменном теле, куда забивалась соль, боль от удара Песней, от падения со скалы в воду… душевную боль от потери всего и всех — но сохранял то единственное, что ему доверили сородичи. Глаза снова вымученно прошлись по грузным тёмным тучам слева направо, от горизонта до горизонта. Нигде не было видно ни следа земли. Усталая шея повернулась обратно. Опять лицо залило ледяной солёной водой. Вовремя затаить дыхание, грудь снова сжимает от воспоминаний. Как же больно… Flashback На них снова напали. Конечно, это было ожидаемо — это всегда было ожидаемо, — но они оказались не готовы встретить настолько большую группу охотников. Изгнанный в высокие горы клан Волтарис был разделён, чтобы другие Ардони не смогли найти и истребить их всех разом. Повезло Ингрессусу, или нет — он был сыном их мастера, Доминуса Волтариса, и в одной с ним группе. Вот только… маленькую цель легче уничтожить. Ингрессус всегда страшился такого, да что там, даже взрослые боялись и не скрывали. И вот этот день настал. Их кровь, красная, как и цвет клана, бесконечно лилась на снег, за чем наблюдал рано повзрослевший ребёнок. Доминус отчаянно пытался защитить подопечных, но его силы иссякали. Ингрессус видел из-за уступа, как тяжело ему держать посох в левой руке, как жалостливо он обводит взглядом заснеженное поле боя — и останавливает взгляд на сыне. Мальчик видит, как принимается какое-то сложное решение, и Доминус подбегает к нему, протягивая посох и перекрикивая бойню: — Бери Волтар и беги! С этим, ты теперь мастер клана Волтарис. За Доминусом прибегают враги, какой-то молодой Сэндарис стремится первым достать алмазным мечом Волтариса, но тот быстро выхватывает свой широкий меч, защищая подростка. Ингрессус, за долю мгновения увидевший историю становления и бытия отца мастером, вернувшись в реальное время вынужден бежать, но внезапно осознаёт: мастер клана меняется только когда умирает предыдущий. Он оборачивается — и ужас охватывает в полной мере. Его отец, его мастер, тот, кто научил сражаться и выживать — падал в сугроб, мёртвый. Мальчик спотыкается, останавливается — и бежит назад. «Никогда не оставайся без оружия», — бьётся в черепе наставление Доминуса, вперемешку с жаждой мести, когда Ингрессус подбирает отцовский меч, которым неплохо научился сражаться — в отличии от посоха, что впервые вообще в руках держал. Теперь он может отбиться, отомстить. Но его уже ждут. Волтарис пытается отпрыгнуть, увернуться, даже защититься мечом или напасть — но Песня Агрессиум того же Сэндариса задевает, сталкивает его с обрыва, и он с криком летит в бушующий океан. End of flashback Вокруг плещутся серые волны. Ингрессус пытается сдержать слезы горя — зачем рыдать, в море соли полно, да и он уже взрослый. Но смысл… Перед кем ему держать гордость, перед природой? Особо большая волна выводит тело из равновесия, а такая же волна следом выбивает дух и последнее сознание из юного мастера Волтарис.

***

Утро Ахиллеана началось хорошо. Как и ожидалось, впрочем, с чего ему быть плохим? Солнышко встаёт, птички поют… цветов в хвойном лесу почти не водилось, зато был прекрасный запах таёжной свежести. Молодой Ардони умылся, сказал «доброе утро» родителям и сиблингам и натощак отправился рыбачить. Улица встретила мальчика хрустом иголок под ногами и приветствиями проснувшихся соклановцев. Обычно старших — дети, такие как он и младше, предпочитали оставаться в кровати подольше. А Ахиллеан весь просто горел желанием помогать родному клану, просто был скромным и не упрекал однолеток. Невероятно белое под восходящим солнцем море встретило тихим шёпотом волн и утренними барашками, приносящими пену на серый песочный пляж. «Скоро прилив», — подумал парень, меряя ногами воду, прилично откатившую от берега за ночь. Ахиллеан поднялся на маленький пирс, сел на доски, размотал леску, нацепил на крючок жучка и аккуратно закинул удочку. Теперь только ждать. Ардони подпёр голову рукой и примружился от отблесков. Да, то, что океан на востоке, утром делало его одним сплошным светильником, что, однако, ни капли не мешало упорному подростку. — Клюёт? — вдруг послышался спокойный баритон за спиной. Ахиллеан тут же обернулся, уже по голосу наверняка зная, кого увидит. На пирсе возвышался Эгус Несторис, мастер их клана. Если честно, Эгуса Ахиллеан (и не только он) обожал до глубины сознания и считал наилучшим мастером из всех кланов (хоть других мастеров он и не знал). Эгус обладал удивительной тихой харизмой, что успокаивала любых детей, младенцев и иногда даже взрослых. Он, бывало, соберёт малышню под огромным извечным дубом (который, по разговорам, сам посадил), начнёт рассказывать и весь клан заслушается. Историю их земли, Ардонии, легенды и мифы, географию. О расах, населяющих страну-континент. Если очень повезёт, ты мог услышать про другие два измерения, Край и Незер, и про земли за океаном. Казалось, даже животные затихали и слушали бархатный голос. И самым невероятным было то, что такой рассказчик мог и слушать. Мастер очень внимательно относился к каждому члену клана от мала до велика; ко всем, жившим в Нестории, у него был подход. И за это внимание каждый его — по своему — любил. А за спокойствие и одновременно решительность и настойчивость на том, что в итоге оказывалось правильным — уважал. Эгус был мудр, как прадед, и молод, как дядя. В общем, клан Несторис из-за него был большим дружным семейством с превосходным главой. — Да пока не знаю, я только пришёл, — ответил мальчик, постепенно расплываясь в улыбке. — Скоро заклюёт. Какая рыба позволит себе обойти такого замечательного рыбака? — тихо присел рядом Эгус, кладя Нестор между ними. — Надеюсь, никакая, — немного смущаясь от похвалы, ответил Ахиллеан. — Замечательный день. Видел следы оленей на северном кряже — сегодня, может, поохотимся. Но ты всё равно лови, лови, одной оленятиной клан не накормишь. Знаю, ты любишь рыбачить наедине. Не буду мешать в этом славном деле. Ахиллеан кивнул, когда Эгус поднялся, подцепил посох за спину и отправился дальше в лес на осмотр южных границ. Буквально тут же была поймана первая рыбёха. Закинув удочку с новой наживкой, Ахиллеан невзначай осмотрел пляж и вдруг заметил нечто необычное. Камень. Большой длинный камень, который к тому же переливался… красным. И которого десять минут назад не было. Парень встал на ноги, и его глаза расширились. Это было тело. Ардони. Судя по всё ещё светящейся, хоть и тускло, маркировке, живой, но не полностью. Что делать? Решение, как копье, пронзило молодой ум. — Мастер Эгус! — закричал он в сторону леса, бросая удку и по мели подбегая к выброшенному приливом бедняге, которого продолжали омывать волны. И только тут Ахиллеан кое-что понял, кое-что очень важное.

Красный. Не желтый, не синий, не зелёный, не фиолетовый. Не из обычных кланов. Волтарис. Он обнаружил Волтарис.

***

Эгус с облегчением опустил руки и напоследок оглянул «пациента», лежащего на столе у него дома. Раны перебинтованы, ушибы замазаны исцеляющей мазью. Волтарис выглядел немного получше, уже не как полуживой утопленник. Ахиллеан, что до этого резво выполнял команды «принеси-подай», неподвижно стоял немого позади и рассматривал посох в своих руках, который они, вместе с мечом, сняли со спины выплюнутого океаном Ардони. — Кто он…? — почти шёпотом спросил подросток. Эгус глянул из-за плеча, какое-то выражение жалости отразилось в его глазах. Он-то сразу понял, кого они спасли. — Ты держишь Волтар в своих руках, Ахиллеан. Это мастер Волтарис. — Но он так молод… — складка пролегла между бровей мальчика, он сильнее сжал посох, то ли просто от волнения, то ли чтоб не упустить. «Разумеется. Слишком молод. Насколько туго сейчас приходится Волтарис, раз их мастером сделали… ребёнка», — подобная жестокость со стороны охотников не радовала мастера Несториса. Война войной, но дети… А ведь Ардони могут зайти ещё дальше. — Если другие кланы узнают об этом, они наверняка убьют его, — вздохнул Эгус, из души его начинало прорываться милосердие, перекрывая страх — пусть снаружи он и оставался спокоен. — Может мы должны просто убить его. Он Волтарис, в конце концов, — Ахиллеан, как всё ещё ребёнок, делил мир на белое и чёрное. И с такой же детской невинностью желал полного избавления от «чёрного». Эгус повернулся и сел на край стола, продолжая смотреть в лицо спасённого: — Я не убью раненого Ардони под моей опекой. Ты должен понимать, Ахиллеан, многие из этих Волтарис теперь сражаются чтобы остаться в живых. Я сделаю что должен дабы защитить его от обид. Возможно, это даже положит начало заживлению ран между нашими кланами. Он достал Нестор и прислонил к телу Волтариса, инициируя в свой клан. Кораллово-янтарные светящиеся полосы стали желтыми. Вот так. Теперь мальчик будет в безопасности. Ахиллеан вздохнул, принимая решение своего мастера, пусть и не до конца одобряя. Но теперь он понял Эгуса: убить беззащитного, даже ради безопасности соплеменников, даже если это убережёт его от вероятных страданий — неверно, Несторис бы так не смог поступить. Особенно когда его жизнь не забрал сам океан.