Она мне как-то говорила, что любила составлять странные фразочки. До тысячи сиреневых лун — по её идее это должно означать невероятно долго. Но здесь, в пыли степей, где тучи превращаются в море, скрывающее углы тёмных квадратов городских высоток. Здесь, с цепью из гаражей в облупившейся, но ещё яркой краской, эти сиреневые луны мигают так часто, словно фары сине-красного автомобиля, что починил Лукас месяца четыре назад. Тогда любвеобильный к технике Янян грустно вздохнул. По его словам, этот цветной корпус вызывал странное чувство печали и ностальгии.
— Сычён, ты видел горелку? Он поднимает глаза на Лукаса. Тот перебирает инструменты в одном из множества пластиковых ящиков, а громоздкий предмет починки скрывает некоторые лучи из окна. Дун молча осматривает рабочее место Юкхея, двигает папки, инструменты и увесистые чемоданы, открывает коробку под столешницей, — в ней оказывается куча картона и обрезков от обоев, — даже отодвигает стул от стены, но садится обратно, делая вид, что не задевал железными ножками пятнистые обои. — Здесь нет. Тебе стоит включить лампу, — он снова берёт дрон в обе руки и начинает откручивать нижнюю пластинку. Пока Лукас гремит железяками, Сычён отставляет выпуклую верхнюю часть корпуса и аккуратно вынимает камеру, разглядывая провода внутри корпуса. Устройство со всех сторон хорошо освещается большим окном, и на грязном полу остаётся чёткая тень. «Нужны некоторые замены,» — Дун ставит беспилотник на свободное место на столе. Белый пластик немного блестит, также, как и цветные рукоятки отвёрток. «А пропеллеры совершенно целы, хотя корпус местами обцарапан.» Китаец открывает верхний ящичек стола Лукаса и достаёт прозрачный пакетик. Все мелкие части, такие как миниатюрные шурупики, он запечатывает в пакет. Поиск перманентного маркера оказывается сложнее, но зато чёрная надпись не сотрётся. Если только Сяо не брал маркеры. Сычён садится на корточки и подбирает тёмно-синий пенал с пола. Проходит пальцами по выемкам для отвёрток и их большого количества насадок. Сычён не разбирается, но, кажется, некоторые из них притягивают иголки. Он вкладывает отвёртку и три наконечника в пронумерованные углубления и с щелчком закрывает створки. Коробочка и ещё несколько таких пеналов должны лежать на полке в дальнем конце помещения к другим комплектам инструментов. О, Юкхей снова будет его подкалывать. Но пока он он не замечает за звуками поисков другие звуки. Пройти неуклюжему — но, к сожалению, упёртому, — Сычёну через эти горы мусора и железного барахла, которое Вон запрещал убирать, никогда не представлялось удачным. Остаётся надеяться, что тут не было ничего важного. В комнате поднимается и блестит в лучах пыль. Вздыхая, Сычён кладёт инструменты на нижнюю полку, единственную свободную. Не удержавшись, Дун поправляет жестяную банку с шурупами. В это время на пол падает железный лист, звук эхом разносится по комнате. Пылинки в хаосе больше разлетаются, словно взмешанные миксером. Лукас откашливается, но поднимается с прибором в руках. Сычён растерянно смотрит на горелку, отставляя бывшую банку ананасовых кубиков. — Ага, я тоже удивился, — Юкхей поочерёдно обтирает руки о чёрные спортивные штаны, — А он обещал прибраться тут. Ты всё? — Для дрона нужно заменить внутренние детали, в передатчиком видео всё в порядке, проводами и контактами тоже. Похоже нужен двигатель или контроллер. — Тогда остаётся только найти этого лентяя, — Лукас ярко улыбается и идёт к ближней полке. За баллончиками, видимо. Сычён (в целостности) подходит к черному лакированному столу, на котором кроме снеков и серебристых обёрток раскиданы какие-то бумаги. Он накидывает лямку рюкзака на плечо и, будто на последок, ворует пару чипсин из пакета. С грохотом поток света врывается помещение. Кажется, сегодня пыли устроили хорошую встряску. — Так, сегодня у нас будет.. великий мальчишник, а вы не должны тут сидеть! — только начавший греметь запчастями Лукас поворачивается, подняв брови. Вошедший парень оглядывает помещение и на миг сужает глаза на столе Юкхея. — Тэн, ты может и закончил работать, но забрать получится только Сычёна. — Это ещё почему? — продолжил парень, разворачивая чуток дезориентированного Сычёна к двери, — Я же не знаю, где у нас уголь и жидкость для розжига! Фу, ну и бардак у вас. — Ладно, я приду. Ты, что, правда думал о моём отказе? — Так бы и сначала! Их смех дарит Сычёну последующую улыбку на его лице. Его друзья словно человеческие моторчики. И чинить их никогда не придётся. Они — истребители с нескончаемой солнечной энергией. Когда Тэн закрывает дверь, то ещё держит китайца за плечо. Возможно случайно Дун скидывает чужую руку, когда потягивается, прикрывая глаза. Лёгкий ветер треплет рукава серой толстовки и тёмную голову, под ногами скрипит россыпь сухого песка и камней, мелких, словно жемчужин. Сычён так и оставляет руки в воздухе, на это же таец, смеясь, толкает в бок. Хохот отскакивает от старых окон и кирпичей, словно мячик, стукается о железные сзади и падает в пыль. В стеклах разливается огонь одной из двух ламп. Ярко жёлтая, с красной подводкой и подтёками цвета зданий. Другая почти ощутимо отдаёт серебренным и неземным, что, в принципе, и является истиной. Поскорее бы этот оттенок сливы. — Янян и Сяо укатили за едой. Они первые согласились, Кун задержится, а Хендери.. это Хендери, — Тэн обворожительно улыбается солнечным лучам. Кажется, он будто хочет их обнять, когда распростирает руки в стороны. С этим его бордовая футболка больше выбивается из джинс. — Но тот американец снова сделал заказ? И он же не заметил? — Не знаю, Тэн. Когда он приехал, то был в чёрных очках. С ним говорил Кун. — Слава Куну, — таец в шутливом жесте соединяет руки на груди с поклоном, — у нас будет пицца. Много пиццы! И алкоголь. А отдельно для тебя вишнёвая газировка! — парень задорно хихикает, оборачиваясь по сторонам. Он не очень-то интересовался линиями из гаражей, а потеряться в этих местах иногда не бывает проблемой. — Но блевать потом вы будете не только из-за питья, но и моего супа от похмелья. — Тогда и похмелья не будет! — Читтапон останавливается, зачёсывая волосы пальцами, и серьёзно поджимает губы. Ветер боязливо треплет его макушку, — и.. где угли?***
Иногда солнце зажигает облака как пышную вату, что та приобретает волшебный градиент апельсинового и сладко-красного, как разливающееся вино. Тогда лазурь немного зеленеет и даже розовеет под каплями небесного алкоголя. Ярким звуком тёмное стекло стукается о другую бутылку, когда Сычён протирает бокалы. В них отражается золото, белые искры и мягкость голубого неба. В отражении фигура Тэна смешно корчится, театрально плача над бутылкой вина. Дун старается стереть платком это искривление на бокале, как и улыбку с лица. Повернув голову, Сычён словно видит нежные старинные картины, где по желаниям художников вспархивали образы природы как молодых девушек, качающиеся ветви в весеннем цвету и облака в глубокой дали. Именно такое ощущение приходит в сознание, когда китаец чувствует запах еды из контейнеров, замаринованного мяса и свежеиспечённого хлеба. По словам Тэна, контейнеры передал его коллега в больнице, а что внутри них - секрет. Вот-вот тёплое настроение нахлынет на Сычёна, но остальные ребята ещё не подошли. Тогда собственная картина должна стать полной. Мягкие порывы ветра разносит аромат и трогает большое покрывало с полосатым узором. Под ним — песочная проплешина в этом бескрайне-бесконечном поле. Каждый угол ткани прижат к земле вещами, но середина вздувается в ритм к шороху сумок. Сычён складывает посуду на отдельное полотенце, пока таец пытается справиться со складным столиком. Керамика изящно блестит под пятнами лучей, словно этот свет через мгновение пропадёт. Это заставляет проводить пальцами по белым кромкам и золотистым извилистым рисункам. — Тэн. — Да? — Я, наверно, буду не так часто тут бывать. Экзамены, подготовка и всё такое. Я не справлюсь, — голубой крем за углами заброшенных зданий и гаражей выглядит невесомым. Сычён вытягивает руку, пытаясь его снять. — Просто не напрягай себя. Тебя можно понять, но ты не должен убиваться, — Тэн ставит столик на пыльные травы и встряхивает покрывало, убрав еду и сумки в сторону. Песок с секунду зависает клоками в воздухе и отлетает дальше, — ты точно справишься. Читтапон улыбается, вкладывая поддержку. Сычён молчаливо принимает её, смотря за спину тайца. Яркие футболки заметить очень легко среди пустынной степи в песочных тонах. Когда они бегут, то и издали видна вздымающаяся дорожная пыль под их ногами. Тэн радостно подпрыгивает и размахивает руками, подгоняя ребят. И почему им не тяжело с заказами на руках? — Почему ты не сказал, что степь — это направо от последней двухэтажки, а не налево? — Янян обхватывает пакеты руками и поспешно садится на плед в жёлто-зелёную полоску. Читтапон уже поставил стол на покрывало, поэтому Лю подползает ближе и вытягивает ноги. Его кеды почти касаются джинс Сычёна. — Ну, зато мы это сами поняли, — Сяоцзюнь плюхается рядом и просит бутылку воды. Пот медленными бусинками скатывается по лбу, парень спешит утереть его рукой. — Держи. Сычён подкидывает воду в руки к Сяо. Тот улыбается другу, припадая к жидкости. Живительной, в такую-то погоду. Солнце печёт макушки ребят, только волосы колыхаются под лёнивым дуновением. На открытом пространстве нет холодного железа гаражей и их теней. Здесь песочные пейзажи, прожаренные до последней песчинки. Степные травы, окружающие всё вокруг свойственным им запахом, немного припадают к земле, словно сам воздух тяжело давит на стебли. Дышится тут, впрочем, свободнее, так, как будто находишься в другом мире. И почти так и есть. Эти картины цветных небес, пышного теста облаков, старых зданий с облупленными стенами и звёзд в лавандовом сиянии кажется не совсем реальными. Не совсем. Резкое шуршание заставляет помочь младшим. На тонких пакетах остаются отпечатки от углов коробок, они почти разрываются в этих местах. Янян сладко жмурится, вдыхая приятный аромат пиццы. Тэн складывает коробки на столик, а Дун помогает с едой из портфелей. Вино предлагают оставить рядом — вряд ли с большим количеством еды все смогут поместиться за стол. Копошение всё продолжается, пока контейнеры от коллеги Тэна не оказываются на складкой столешнице, салфетки не находятся в одном рюкзаке и на посуде не отражается розовато-синяя глазурь неба. Скоро начинка этого пралине будет сиять сиреневым светом. Конфеты, к слову, приносит Хендери. Какие-то с миндалём и малиновой начинкой. Это сочетание кажется странным, но, возможно, на вкус оно будет более чем приятно. Откуда он достаёт все эти сладости? — Мы почти начали есть без вас, — Тэн, ухмыляясь, пододвигает контейнер ближе и четыре резких щелчка неожиданно бьют уши. Приятный запах мешается с ароматом трав и хлеба, — а я так надеялся, что мне больше достанется! — Почему это тебе больше? — Янян ставит бутылку газировки и пакетик со стопкой одноразовых стаканчиков. — Всё-всё, мы же пришли, — Лукас двигает мешающие его длинным ногам сумки, — Кун ко мне заходил, вот и не сразу мы пришли. — Я детали некоторые привёз. Не пойти же мне с ними, — Цянь разглаживает ткань под собой и передаёт каждому тарелки и палочки. Посуда стукается о пластик ритмичными звуками. Сычён сдвигает стенки небольшого мангала. Земля под ним чуть вскопана, а вокруг обложена кирпичами. Длинные травы пришлось смять, чтобы верхушки случайно не наклонились к будущему очагу. Мешок с углём был принесён Сяоцзюнем, который сейчас тормошит Куна за плечи. Если честно, Дун готовит совсем не очень. Кун же на правах опытного домохозяина готовит лучшие блюда, но Тэн всегда заверяет, что им не достаёт специй. Готовка тайца очень странная, но что бы он туда не положил, в конечном счёте выходит как минимум сносно. По крайней мере, для него самого. — А у нас есть пластиковая досочка? Кун улыбается слегка, что только приподнимаются уголки губ. Даже так его лицо излучает доброе сияние. Его лоб прикрывает шоколадная чёлка, чуть завитая, словно ленты на ветру, и отбрасывает мягкие тени на кожу. Сычён выуживает старую зелёную доску, заботливо отданную Тэном до этого. Считая, что вскоре он будет только мешать, парень садится на покрывало. На оставшееся место пледа ложится Сяо и раскидывает свои конечности звёздочкой, скинув носки и кеды рядом на песок. Джинсовка становится некой подушкой под его головой. И Дуну не получается сдержаться не щёлкнуть младшего по носу. — И кто этот твой коллега? И что за блюдо он приготовил? — через приятные звуки стукающихся предметов и запахи еды раздаётся голос Яняна. Газировка под его рукой шипит и, извиваясь, льётся в пластиковый стаканчик. Лю предусмотрительно передаёт бутылку Сычёну. — А, он работает со мной, красивый, умелый и талантливый, - Тэн гордо вздёргивает голову, почти не опрокидывая свой стаканчик, - ну, просто классный он. И там корейское что-то, не вспомнить уже. — А мясо Куна очень вкусное, и хлеб тоже.. Может,.. Сычён наблюдает за пузырьками в своём стаканчике. Газировка подсвечивается закатными лучами, рыжеет с боков и будто наливается жаром сквозь тонкую стенку пластика. Шипящие шарики скатываются к краям и тают, опадая на дно. Он встряхивает жидкость, чтобы она раскрутилась. Некоторые пузырики со стенок исчезают, а сверху вновь образовывается лёгкая пенка. Прохладный ветер касается кожи. И эти тёплые искры внутри каждого из них, что освещены металлическо-серебристым светом и ласковым огнём солнца, будут мерцать, и не один ураган их не сотрёт. Даже если ночь нальётся густыми чернилами, звёзды всегда полыхают, и полыхают в ночи ещё ярче. Сычён желает, чтобы эти сияющие улыбки сохранились на полароидных фотографиях души и были вставлены в неощутимый альбом. Он оглядывается за спину. Небо очерчивается розовым, персиковым и пьяняще-сливовым. Луна набирает цвет над садящимся золотым колесом, невесомые узоры созвездий незаметно разрезают полотно мандариновыми стежками. Вчера с неба выпало три такие оранжевые капли. Вчера кто-то получил три заветных желания.