Однажды утром ты проснёшься, и твой старый мир умрёт для тебя...

Не летать соколу и ворону вместе, не делить на двоих одно небо. Но той ночью делили они не только небо, но и город, и тайну, и цель, и безудержное чувство воли, что знакомо лишь тем, у кого есть пара крыльев. «Сокол и ворон» Ульяна Черкасова

Кофе постепенно остывает в бумажном стаканчике, который с силой сжимают озябшие пальцы. И поставить бы его на столик перед собой, но только так можно скрыть дрожь в руках, что никак не отпускает. А сердце заходится как бешеное, бьется о ребра раненой птицей. Грудную клетку словно обручем сдавливает: не вдохнуть, не выдохнуть. В глазах застывают слёзы, которые приходится постоянно смаргивать, чтобы не выглядеть совсем уж жалко. Радует только отсутствие невольных свидетелей. Когда песок за спиной чуть слышно скрипит, мне едва удается сдержать улыбку. Закусываю нижнюю губу, чтобы скрыть её от тебя и не выдать свою радость. Несмотря на всё захлестнувшее меня отчаяние и боль, где-то внутри всё же теплилась слабая надежда на то, что ты придёшь, не оставишь даже после всех тех слов, что в запале ссоры были брошены вчера. Мы оба отличились, желая задеть другого как можно сильнее, причинить как можно больше боли, заставить страдать. Этот разговор должен был состояться очень давно, но никто не решался первым начать его. Возможно, оба прекрасно понимали, что не сможем остановиться, стоит только дать себе волю. И разговор этот должен был либо поставить точку в наших непонятных отношениях, либо дать начало чему-то новому. Меня всегда поражало только одно: как можно безумно любить и ненавидеть одновременно? Любить до дрожи, до темных кругов перед глазами, до головокружения, до подгибающихся коленей от одних только твоих невесомых прикосновений, до трепетания сердца от одного твоего присутствия рядом. И тут же ненавидеть до сжатых кулаков, до впивающихся в ладони ногтей, до зубовного скрежета, до помутнения рассудка и нестерпимого желания стереть эту нахальную усмешку с твоих губ. Но сейчас, когда ты стоишь позади меня, крепко прижав к себе, вся ненависть, всякое желание подавлять и властвовать отступает на задний план. Здесь и сейчас есть лишь твои теплые руки, биение твоего сердца и тёплое дыхание, что щекочет шею и заставляет задерживать дыхание. И пусть весь окружающий мир катится в тартарары со всеми своими принципами, условностями и устоями, всё это давно уже потеряло свой смысл. И хочется хотя бы раз позабыть обо всём и просто ловить каждую секунду, наслаждаясь бликами солнца в твоих волосах. Просто дышать, не думая ни о чем. Жить этим моментом, потому что он может никогда уже не повториться. И там, за следующим поворотом, тебя уже может просто не быть в моей жизни. Закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть нахлынувших чувств и ощущений, позволяя себе в кои-то веки расслабиться и ни о чем не думать. Чувствую, что меня затягивает в этот омут, окутывает твоим теплом, твоим запахом. Я словно растворяюсь в тебе, потеряв себя, своё собственное Я, но меня это совершенно не пугает. Теперь уже нет. И хочется вдохнуть наконец полной грудью так, чтобы голова закружилась от обилия кислорода. Хочется освободить себя от оков предрассудков, от страхов и сомнений, отбросить всё лишнее, забыться и помнить каждое мгновение, поймать свет и разогнать им тьму внутри и снаружи. Потерять себя и вновь обрести рядом с тобой, найдя при этом нечто большее, идеальное, цельное. И наконец обрести свободу, о которой так долго мечтали. Свободу не друг от друга, а свободу от мира, разделить её на двоих, связывая себя узами более крепкими, чем любовь. Узами, что не разорвать уже никому. Ни мне, ни тебе. Как бы мы ни пытались. И вдруг меня с головой накрывает осознанием, что мы с тобой словно две стихии — огонь и ветер — одинаково способны созидать и разрушать. Две неукротимые, своенравные силы, что не поддаются полному приручению, но привыкают к умелому обращению. Оба можем быть смертельно опасными, но в заботливых руках становимся едва ли не ручными. Ты всегда был ветром, не подконтрольным, своевольным. Тебя невозможно было укротить. Подобно ветру ты менялся: мог быть ласковым морским бризом, что путался в волосах, вызывая легкую дрожь по всему телу, или же ураганом, сносящим всё на своём пути. Порой тебе, как и стихии, неведома была жалость и сострадание, ты нёс лишь разрушение, ломая судьбы тех, кто имел неосторожность приблизиться к тебе слишком близко. Во мне же всегда жил огонь, дарующий тепло, согревающий и оберегающий. Но он тоже мог выйти из-под контроля, если рядом был ветер. Если рядом был ты. И не нужно даже было подливать масла в огонь, чтобы пламя моментально вспыхнуло, достаточно только лишь дуновения ветерка. И разгоревшееся пламя уже невозможно было остановить. Ветер волен и свободен, он может странствовать по жизни в одиночестве, не задумываясь совершенно о том, что его где-то ждут. Огонь же не может существовать без ветра, без него он теряет всю свою силу и постепенно гаснет, цепляясь за существование крохотными искорками, что ещё тлеют где-то в глубине некогда великого пожарища. И даже самое слабое дуновение ветерка способно вселить в него жизнь, дать ему разгореться вновь, обретя былое могущество. Выныриваю их своих мыслей, ощутив тепло твоих губ на виске. Лёгкое, едва заметное прикосновение, но меня словно током прошибает от нахлынувших ощущений. Разворачиваюсь и ловлю твой взгляд, полный нежности и какой-то едва уловимой грусти. И мне хочется бросить весь мир к твоим ногам, лишь бы только твои глаза всегда светились счастьем. Но могу лишь дать тебе свободу, если ты её попросишь: потому что ты всегда будешь странствующим по свету ветром, а я огнём, что готов ждать твоего возвращения сколь угодно долго, чтобы вновь вернуться к жизни. Только сейчас понимаю, что все еще держу в руках стаканчик с кофе. Делаю большой глоток — кофе давно уже остыл и оседает на языке лишь горечью. Сминаю пустой стаканчик и точным броском отправляю его в ближайшую урну. Поднимаюсь со скамейки, слегка потягиваясь, разминая затекшие мышцы. Нам давно уже пора, мы и так потеряли слишком много драгоценного времени. Беру тебя за руку, ощущая легкую дрожь и покалывание на кончиков пальцев. Осторожно касаюсь твоих губ своими. Они сухие, в небольших трещинках, от того, что ты постоянно до крови их кусаешь, когда нервничаешь, но мне стоит больших усилий оторваться от них и потянуть тебя в сторону припаркованной рядом машины. Когда-нибудь я наберусь смелости и пошлю ко всем чертям весь этот опостылевший мир, поселюсь с тобой в небольшом домике на берегу моря, чтобы каждый день любоваться закатами, пропуская через пальцы мелкие песчинки и слушая крики чаек над головой. Когда-нибудь моя мечта обязательно станет реальностью. А пока перед нами лишь бесконечная дорога и разделённые на двоих сомнения и нерешительность. Пока между нами лишь тишина, нарушаемая только едва слышным ритмом, которые отбивают твои длинные тонкие пальцы по кожаной оплётке руля. Все слова давным-давно произнесены, смысла в них уже не осталось. Они канули в лету, оставив после себя лишь легкое послевкусие словно от пузырьков шампанского, что оседают на языке едва уловимой сладостью с примесью горечи.