Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

Андрей даже приблизительно не знает, во сколько вернётся Харон, они как-то забыли обсудить это, а теперь — ближе к ночи — звонить и спрашивать, кажется, не к месту. Андрей не хочет отрывать Харона от его дел или отвлекать в процессе возвращения. Если прикинуть навскидку то, раз Харон не говорил, что будет совсем поздно, он уже должен быть в пути. Так что ждать осталось совсем недолго. Андрей подпирает плечом стену у окна, выглядывая во двор. Сознание, подогретое алкоголем, рисует заманчивые и будоражащие кровь картинки их встречи. Андрей представляет себе, что вот Харон открывает дверь своим ключом и, ни слова не говоря, набрасывается… да, именно так… набрасывается. Тут Андрей прикусывает губу и жмурится от удовольствия — кадр, возникший перед глазами, заставляет сбиться дыхание. Воображение продолжает рисовать разворачивающееся действие… Харон, совсем не нежно и ласково, как это происходит между ними в последнее время, а грубо и даже жёстко освобождает Андрея от одежды… Андрей почти явственно слышит треск отдираемых от рубашки пуговиц и подпрыгивающий стук их по полу. Но никто не обращает на это внимания, потому что оба охвачены возбуждением, требующим немедленного удовлетворения. Дальше… тут Андрей почти стонет, представляя это… Харон рывком разворачивает его, почти втискивая в стену, давит ладонью на поясницу, заставляя прогнуться на максимум и… сразу, без подготовки, одним толчком вонзается в ждущее его проникновения тело… — Блядь, — Андрей стискивает зубы, чувствуя болезненное требование эрекции. — Вот же блядь… А ведь так хочется именно так… чтобы без разговоров, без всяких поглаживаний и осторожности… Внутренности скручивает от потребности ощутить такое удовольствие. — А может… — Андрей смотрит на одинокий фонарь, отражающийся тусклым светом по стенам кухни… Действительно, вдруг Харон тоже соскучился настолько, что захочет вот так… неистово и стремительно… и если он, Андрей, будет к этому готов, то всё может получиться. Тут Андрей краснеет, размышляя над мыслью, пришедшей ему в голову. А почему бы и нет… Ему так не хочется сегодня никаких прелюдий, что остаётся только один способ избежать долгой и мучительной подготовки, оттягивающей момент удовольствия — подготовиться самому. Андрей кусает губы, медленно направляясь в сторону ванной, невыветрившийся алкоголь добавляет смелости, туманя мозг сладким дурманом. Он ещё ни разу не делал этого… Харону нравилось наблюдать за ним в процессе неторопливой подготовки перед их близостью… И если вдруг Андрей сделает это сам… насколько понравится это Харону? Андрей уверен, что понравится, особенно если тот едет домой в таком же нетерпении. После контрастного душа, чуть остудившего желание, Андрей в полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, смотрит на себя в зеркало, проводит пятернёй по мокрому ёжику волос: — Ну что, детка, развлечёмся, — нервно усмехается он, вспоминая, как точно такую же фразу он говорил себе, когда решил в первый раз провести эксперимент со своим телом в плане гигиены. Он берёт в руки флакон с массажным маслом, льёт в ладонь, и, глядя в свои глаза, расставив ноги и чуть прогнувшись, от чего полотенце падает на пол, заводит руку за спину и скользит мокрыми от масла пальцами между ягодиц. Поглаживает вокруг входа, кусает губы, осторожно проникает одним пальцем внутрь… массирует там, медленно и поступательно двигает пальцем. Опускает взгляд вниз, смотрит, как подёргивается член, намерено игнорирует эрекцию… и добавляет ещё один палец… чувствует внутри тянущее ощущение удовольствия… и вдруг представляет, что вот сейчас дверь неожиданно открывается, а на пороге ванной стоит Харон и смотрит на него… — Ох-блядь, — Андрей только сильнее прикусывает губу, вздрагивает от простреливающего удовольствия от двигающихся внутри пальцев, растягивающих всё более поддающийся стимуляции проход… Когда он наконец выходит из ванной, натянув на себя спортивные штаны, возбуждение не только не становится меньше, оно усиливается в несколько раз. — Ну же, ну где ты… — чертыхается Андрей, уже жалея, что так распалил себя, не зная, сколько ещё Харон будет в пути. Когда же он слышит проворачивающийся в замке ключ, то чуть сам не бежит к Харону, сталкиваясь с ним, с такой же скоростью несущемуся навстречу, и со стоном отвечает на его страстный, требовательный поцелуй. Крепко сжимая Андрея в объятиях, Харон жадно вгрызается ему в губы. Именно вгрызается, сминая, настойчиво прорываясь языком вглубину, практически трахая языком такой податливый рот. Но ему этого мало, и он всасывает сильнее, жёстче, прикусывая и чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Где-то в затылке взрывается кипятком оглушающее возбуждение, срывая к чертовой матери все тормоза. — Хочу тебя, — рычит Харон, на мгновение отпуская рот Андрея. — Прямо сейчас. — Хочу тебя, — срывающимся шепотом вторит ему Андрей. — Пиздец как хочу, уже потёк даже. — Блядь, — услышав эту фразу, Харон окончательно слетает с катушек. Ещё бы, его скромный мальчик, отчаянно стесняющийся любых проявлений своей физиологии, и такие заявки. — Блядь, это невыносимо. Невыносимо, — Харон с хриплым и каким-то звериным стоном-рыком снова впивается в губы Андрея, стискивая ладонями его ягодицы. Забирается под резинку штанов, тискает половинки, настойчиво пробираясь пальцами между ними. Надавливает на влажный сфинктер, чувствуя отклик ответным сжатием. И понимает, что такая увлажнённость — ни что иное, как следствие того, что Андрей ждал его. Ждал и готовился, самостоятельно смазав и, возможно, даже растянувшись… — Твою ж мать, — Харона окончательно замыкает. Резким движением он разворачивает Андрея спиной к себе. Обхватив запястье ладонью, слегка заламывает его руку за спину, вынуждая прогнуться сильнее. Сдёргивает свободной рукой штаны и проникает вовнутрь сразу двумя пальцами, практически не осторожничая. Убеждается, что всё именно так, как он и подумал, отчего в виски шарашит со страшной силой, а сердце с грохотом выламывает рёбра. — Ты… Ах ты ж… — и уже мысленно заканчивает начатую фразу, — «сучонок». — Да, да-а, да-а-а, — задыхаясь, стонет Андрей, выпячивая задницу ещё больше и пытаясь потереться о Харона. — Да-а-а, вот так. Ещё. Сильнее… Харон вынимает пальцы и, резко дёрнув молнию на джинсах, прижимает уже чуть ли не дымящийся член к пульсирующему сфинктеру. Андрей сам толкается назад, пытаясь насадиться глубже. Харон подаёт вперёд тазом и бёдрами, вообще не задумываясь о том, что нужно бы осторожнее. Одним толчком, одним движением, преодолевая несильное сопротивление мышц, врывается, заполняя собой, заявляя свои права, помечая. — Да-а-а, — подвывает Андрей, содрогаясь в конвульсиях накатывающего предоргазменого кайфа, ощущая как стенки заднего прохода дрожат и сжимаются вокруг движущегося внутри подобно отбойному молотку члена. — Да-а-а, — срывается в крик, исступленно подмахивая и прогибаясь ещё сильнее. — Да-а, ещё, ещё… Ох-да-да-да… — Пиздец, пиздец, пизде-е-ец, — повторяет Харон, жёстко вдалбливаясь в податливую дырку и из последних сил, какой-то нечеловеческой способностью сдерживая себя от того, чтобы не сказать вслух все те эпитеты, которые взрываются в его голове. — Меня порвёт сейча-а-с, — Андрея натурально трясёт под Хароном, и тот себя окончательно отпускает. Какое-то время слышны только обоюдные стоны, тяжёлое дыхание, похабные звуки шлепков тела о тело. Какое-то время в головах обоих только звенящая и пульсирующая тишина космоса, взрывающаяся яркими вспышками удовольствия. Какое-то время, которое безумно хочется растянуть в бесконечность… — Не могу, не могу, не могу больше, — рука Андрея тянется к члену, но Харон перехватывает её и заводит назад ко второй руке, которую продолжает держать за спиной Андрея. — Не-е-ет, — почти рыдаёт Андрей и тут же заходится скулежом, прохватывая судорожные спазмы анального оргазма. — Не сметь, — рычит Харон, заламывая руки Андрея выше и продолжая двигаться внутри него мощными толчками, дёргая на себя за руки. — Обойдёшься без стимуляции, — Харона накрывает кипящей волной, полностью застилающей способность соображать. — Сейчас. Прямо сейчас. Без рук. Подо мной, только от ощущения, что я тебя имею. Имею, как… Кончай! — Харон отпускает себя, чувствуя, как мощным потоком извергается — иначе это не назвать — вовнутрь тела Андрея. — Да-а-а-а, — заходится в крике Андрей, финишируя перед собой на стену и, захлёбываясь, натурально во весь голос завывает. Мир возрождается из пепла, а мерцающая пыль удовольствия кружит вокруг, медленно оседая и плавая в воздухе. Харон не помнит, как поднимал обессиленного Андрея с пола и укладывал в кровать. Не помнит, как ложился сам рядом. Не помнит, как обнимал, зацеловывал и шептал на ухо что-то успокаивающее, ласковое, благодарное. Ничего этого Харон не помнит, его будто выключило из реальности. Тем не менее, состояние Андрея он способен отслеживать. И момент, когда Андрей возвращается, отлетавшись, им не упущен. — Привет, — улыбается Харон, нежно целуя ещё плавающего в волнах кайфа Андрея. — С возвращением. — М-м-м, — Андрея хватает только на невнятное мычание. — Это просто… Это вообще… я полностью… Ты меня… — Я люблю тебя, — Харон крепко сжимает Андрея в объятиях. — Безумно люблю тебя. — И я тебя, — повторяет Андрей. — Безумно. И я весь твой. Полностью. Абсолютно. Совсем. — Мой, — Харон стискивает Андрея ещё крепче, погружаясь в расслабленное и умиротворённое состояние. Дрёма укутывает, заволакивает, хочется лежать так вечно, прижимая к себе самое драгоценное, что есть во всем мире. Вот только ещё и курить хочется так, что уши чуть ли не заворачиваются. Харон прислушивается к дыханию Андрея и пытается подняться. — Ты куда? — Андрей сонно жмурится, когда Харон, осторожно освободившись из-под его руки, встаёт с кровати. — Тс-с-с. Ты спи, — шёпотом отвечает Харон, стараясь не перебить сон своего наваждения. — Я перекурю и вернусь. Андрей кивает и снова закрывает глаза. Харон смотрит на него, такого расслабленного и удовлетворённого, и улыбка сама собой проявляется на его губах. Кто бы мог подумать, что его мальчик способен так удивлять — Харон никак не мог ожидать, что Андрей так быстро дозреет до самостоятельной подготовки перед сексом. Нет, Харону очень нравится самому заниматься прелюдией, нравится наблюдать за Андреем, как тот смущается, как яркий румянец стыда расползается по его щекам и вниз по шее. Это добавляет градус возбуждению. Но вот то, что сегодня Андрей сам, совершенно неожиданно показал ему степень собственного желания, как сильно он ждал… а фантазия сама дорисовала то, как он это делал… кадры такие яркие, будто Харон сам присутствовал при этом — зашёл в ванную именно в тот момент, когда Андрей, прогнувшись перед зеркалом и закусив губу, растягивал себя своими пальцами для него, Харона… — Ч-чёрт, — шипит Харон, чувствуя, как снова просыпается либидо, — что ж такое… Выбивает из пачки сигарету, прикуривает, приоткрывая окно и прижимаясь плечом к стене. Глубокая осень вступила в полные права — за окном кружат в порывах ветра опадающие листья, фонарь раскачивается со скрипом и натужными вздохами, оплакивая ушедшее лето. Но сейчас Харона не трогает этот осенний декаданс. Сейчас его голова занята совсем другим. Мысли о недавнем сексе всё не отпускают — Андрей был таким заведённым, таким раскованным. Харон понимает, что поведение Андрея можно объяснить воздействием алкоголя, но как же это было хорошо. Эмоции и ощущения, наложившиеся на фон проведённой Сессии, дополнили её и сложили в целостную картинку. В итоге, образ того мальчика в клубе Антонины стёрся и заменился образом Андрея, с которым Харон поставил чёткую и уверенную точку в сегодняшнем дне. «А насколько было бы острее, если бы там в клубе и в самом деле был Андрей. Как же я хочу…», — Харон чертыхается и выбивает из пачки ещё одну сигарету. Закуривает, чувствуя во рту горечь… — Родной, — тихо подошедший Андрей, обнимает его со спины и укладывает подбородок на плечо. — Много куришь, тебе не кажется? — Наверное, — не спорит Харон, наклоняя голову и прижимаясь щекой к щеке Андрея. — Просто задумался. — О чём? — Андрей улыбается краем рта. — Ни о чём, а о ком, — тоже улыбается Харон, вдавливая почти целую сигарету в пепельницу. — Я могу думать только о тебе. И ещё о тебе. И снова о тебе. — Постарайся курить меньше, хорошо? — серьёзно просит Андрей. — Мне очень важно твоё здоровье. — Я постараюсь, — кивает Харон, вспоминая недавний разговор с Маратом на эту тему. — Обещаю.