Сборник зарисовок по Kuroshitsuji

Тяжелое дыхание отдавалось в заложенных от давления ушах. Сколько раз он пытался увильнуть от жизни, наполненной болью и беспросветным безумием? Попыток не счесть. Искренне хотел приставить к лицу дрянного старика средний палец (давно всем известный жест, однако не демонстрировавшийся никогда в светском обществе), а затем рассмеяться всласть. И тут же получил бы в качестве приза ещё одно наказание, заключавшееся в выборе: "насладиться" жесточайшими ударами по телу или попросить прощения и доставить удовольствие тому, кого он всей душой презирал. "Я у вас не единственный. Какого чёрта должен заниматься такими вещами?" — извечная мысль, закравшаяся в голову и не отпускавшая до тех пор, пока ситуация не разрешилась в лучшую для Джима сторону. *** Холодно. И снова нестерпимо больно. Некоторым жильцам своеобразного Ада под названием поместье Транси перепадало мало еды, а в тот вечер Джим и вовсе остался без ужина благодаря громадной оплошности. Очередная попытка побега была "вознаграждена" жгучими ударами кнута. Ранее приходилось терпеть увечья лишь от длинных палок, но белокурый мальчик сильно отличился и наказание оказалось более жестоким. Закусив губу, чтобы не разрыдаться вновь, он глядел на холодный каменный пол и не находил нужных мыслей. Почему никто иной не попытался пойти против своры людей, наплевавших на все законы морали? Дети находились во власти страха, а глупый Маккен лишний раз подтвердил, что бывает с теми, кто посмеет ослушаться главу дома. Всего навсего игрушки, без души, созданные для потехи. Одному сломали руку. Другого прикончили за то, что назвал деда грязной свиньёй. Всё-таки, нашёлся такой. И сразу же исчез. Заикавшись от слёз, Джим прокручивал в голове всевозможные усилия по установлению анархии в забытом Богом месте. К сожалению, всё, что удалось припомнить — ни коим образом не помогло. Отравить Эрла Транси не представлялось возможным, поскольку за приготовлением еды тщательно следили, а так же проверяли её пригодность на собаках. Мерзкие отродья. Ничего святого. Подстроить несчастный случай? Утопить в водоёме? Поджечь дом? Если бы хоть что-то можно было сделать, дабы прекратить мучения. Юноша поклялся себе, что однажды умертвит хозяина сего борделя и будет пировать на тлеющих останках, если сам не скончается раньше. *** Вам доводилось видеть ума лишенных людей?... — Будь благодарен Богу за то, что тебе удалось вернуться живым. — Богу? — недоумевая, блондин позволил себе резко выйти из-за стола во время трапезы. — Это шутка такая, дядюшка? Как та, которую рассказывают на Рождество? Словно некий толстозадый приносит детям подарки за хорошее поведение. Арнольд Транси скривился в лице от выражений мальчишки и тотчас попытался сохранить самообладание. Люди знатного происхождения выполняли обязательства перед Богом, а слышать такое от юного графа весьма странно. Родственник Алоиса искренне сомневался в том, что тот является его племянником, особенно после подобных выходок. — Алоис, насмехаться над религией — верх аморальности. — О, — мальчик присел на подоконник, как ни в чем не бывало, закинув ногу на ногу, чем вызвал нервный тик у дорогого дядюшки. — Значит, я могу пойти и снести голову твоему кучеру за то, что паршиво выполняет работу? Чёртов мальчишка. Бестактное создание. Голубоглазая дрянь. Что же ты вытворяешь каждый раз? Почему не можешь спокойно согласиться? Ты способен на это лишь тогда, когда рядом кто-то есть? Нет, он явно не потерянный наследник рода Транси. Самозванец, пылающий вседозволенностью. — Моему кучеру?! — стиснув зубы, прошипел глава дома, рассчитывая хоть на толику уважения со стороны мальчика. — Ты ведь говоришь, что это верх аморальности. А то, что сделал бы я, в этом ничего такого, правда? — тихо и с еле заметной издёвкой в голосе поинтересовался юный граф. "И конечно же ничего в том, что ты явно был в сговоре с паршивым боровом. Ничего в убийствах и надругательствах над совсем юными членами общества, превращёнными в моральных уродов. Почему именно ты заливаешь мне про Бога?" С появлением Клода обладатель небесного цвета глаз всё же задумался о существовании некой силы, что возможно, имеет над всем некий контроль. А вот отношение к религии оставалось не самым лучшим. Общество лишь говорило о высокодуховных началах, вытворяя откровенный беспредел, который невозможно было остановить. Да и сам юнец не гнушался потешиться каким-нибудь поступком, противоречащим божьему гласу, так что...нет. Вряд ли бы он хотел обременять себя поклонением Богу.