Сборник зарисовок по Kuroshitsuji

— Выбирайся отсюда. — хрипло прорычал мужчина, даже не взглянув на своего спутника, что застыл на месте, являя взгляд, полный безразличия. Действовать следовало незамедлительно. Вскоре прогремит следующий взрыв и им обоим вряд ли удастся выбраться из под обломков. Стоило взять в расчёт тот факт, что помимо них в полнейшей заднице оказался ещё и Клод, потерявший сознание по милости умелых ударов Себастьяна. По неизвестной монгрелу причине план провалился и Михаэлис занял лидирующую позицию, однако с большими потерями: он более никогда не сможет ходить. Ревность творит ужасные вещи с людьми. Белокурый продолжил глядеть на брюнета, ничего не ощущая, словно это всё происходило не с ним. Всего лишь фильм, явно созданный ради многочисленных продаж, где чувства реальных героев — пустой звук. Себастьян не желал встретиться взглядом с блондином, дабы тот не узрел истинных чувств. Алоису не требовалось видеть боль в его глазах, чтобы понять. Он медленно наклонился, чтобы поднять мужчину на руки, однако Михаэлис внезапно отрезал: — Бери Клода. И уходи. Двоих ты не осилишь. В руках юного консула не поместились бы два сильных тела, поэтому проблема выбора осталась неизбежной. Граждане Танагуры в свободные от работы минуты задавали друг другу причудливые философские вопросы в стиле: "Тонут два человека. Одного любишь ты, другой любит тебя. Кого ты спасёшь?" Даже одному из логичных созданий государства не нравилось подобное. Алоис привык брать от жизни всё и сама мысль о том, чтобы выбрать что-то одно, когда тебе принадлежит целое государство — казалась немыслимой. Позволительно ли бросить друга, что всегда был верен тебе, несмотря на запрещенную обществом связь? Друга, влюблённого до глубины души и чьё сердце ты разбил вдребезги? Оставить на погибель? А не грех ли не спасти того, кому принадлежит твоё сердце? Мужчину с простреленными коленями, который никогда не признается в ответных чувствах. Вывести кого-то из них в безопасное место первым делом, означало безотчетно предать другого. Однако, обладатель лазурных глаз сделал вывод, спокойно отходя в сторону и забирая с собой обессиленное тело Фаустуса. Отчётливо послышался звук шагов, удаляющийся вместе с длинноволосым белокурым субъектом. Себастьян еле заметно усмехнулся, решившись посмотреть ему вслед. Всё-таки, определился. Впрочем, ничего удивительного. Несмотря на разрезающие воздух молнии, мужчина задумался на несколько минут о том, что если бы перед ним встал выбор, возможно он забрал бы Алоиса с собой. Одному Богу известно, что бы произошло. Винить консула в предательстве он не стал, лишь спиной прижался к холодному металлическому покрытию, жадно ловив губами палёный воздух. "Алоис..." В голове господствовала вереница воспоминаний. Как юнец незаслуженно давил и желал подчинить его себе, называв своим питомцем. Полнейшее сопротивление вкупе с горечью обид от лишения свободы и резких ударов. Жаркие поцелуи и губы приоткрытые в мольбе. Когда только он успел столь сильно привязаться к нему? К ненавистному, расчётливому, бездушному блондину. Успел ли он стать его персональным псом? Возможно. Закрывал от пуль. Уничтожал тех, кто посмеет прикоснуться. И в итоге нарвался на ещё одного адского пса. Забавно. Оба состояли в сопротивлении и пали под взглядом холодных глаз. В Кересе над ними подняли бы знатную потеху. А если бы знал Сиэль, что они вытворяли с элитным мерзавцем в ночной тишине... Мальчишка бы более никогда не пожелал видеть кареглазого монгрела рядом с собой, послав далеко и надолго. От личных размышлений отвлёк стук обуви. По телу брюнета спешно пробежалась дрожь. Вдали показался знакомый силуэт, что приближался с каждой минутой и наконец достиг заветной точки, присаживаясь рядом с Себастьяном. Скрыв глубочайшее удивление и подметив, что строение потихоньку разрушается, мужчина стиснул зубы. — Убирайся. — холодно изрёк монгрел, чувствуя, как сердце подскакивает в груди. Ему бы очень не хотелось, чтобы юноша был погребен под обломками вместе с ним. — Однажды ты сказал мне, что если лишишься ног — я должен оставить тебя. В таком случае, останусь здесь. — механическим тоном последовал ответ. — Грх...Вали к чёртовой матери. Ты не представляешь для меня никакого интереса. — Себастьян сдержанно выругался, стараясь не повысить голоса. — Как забавно. — слегка усмехнулся собеседник, отреченно взглянув на объект своей любви. — А мне некуда идти. В диалог закралась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием молний и горящих обломков, что плавились позади моста, на котором сидели двое безнадежных фаталистов. Выбор Алоиса остался осужденным среди элиты, а репутацию прилично подпортили фотографии, выставленные в сеть. Перед их удалением многие успели узреть то, чего не должны были видеть. Есть ли впереди будущее? У главы сопротивления, что очнулся несколько минут назад и первым делом спросил у Сиэля, где же тот чертов блондин, по вине которого случилось неизбежное? У обладателя повязки на глазу, волновавшегося за судьбу дорогого возлюбленного — Себастьяна Михаэлиса? У двух персон, что вопреки противоречиям обнимали друг друга столь сильно, словно знавали друг друга в прошлых жизнях? Алоису казалось, что далее нет ничего. Он всего лишь прижимался к груди мужчины, чувствуя слабость от дымовой завесы и прикосновение нежной руки, лёгшей поверх его ладони. Веки медленно тяжелели у обоих возлюблённых. И до последнего стука их сердца звучали в унисон. *** Фаустус вовремя очнулся от незапланированного сна и успел застать зрелище, вселившее в его душе ужас: в мгновение здание закрыла дымовая завеса и ввысь поднялся небольшой столб света, затем опускаясь, разделившись на две части и разлетевшись. Мужчина, ошеломленный от ужаса, приоткрыл губы и с горечью наблюдал за происходящим. Чуть поодаль него стоял юный Фантомхайв, впервые в жизни явив незнакомцу истинные эмоции и прикушенную от боли губу. В том месте находились дорогие им существа, которых не суждено было увидеть больше никогда. Ни улыбки Себастьяна. Ни холодной стати стервозного блондина. Лишь пепел и обломки. В память о любви, что не нашла отклика в строго организованном, но столь порочном обществе.