***
Чёрные волосы разметались по подушке, спадая красивой волной. Губы цвета спелой вишни, были закрыты. Длинные ресницы слегка содрогались, Лисе казалось, что вот-вот и Джису откроет свои глаза. Только этого уже не случится. И причина этому кома, чертово последствие аварии; отчетливо виднеющейся многочисленные синяки, перебинтованная голова, глубокие кровоподтеки на молочной коже скрытые за бинтами, доказывали о состоянии Джису. Все чувства и эмоции смешивается в общий ком и подступает к горлу, перекрывая дыхательные пути, подобно яду попадает в кровь, добирается до мозга оставляя пятна, которые будто приостанавливают мысли, мешают сосредоточиться воспринимать реальность. По позвоночнику пробежал липкий, неприятный холод. В глазах все на мгновение потемнело, а ноги вот-вот не выдержат её. Это было слишком. — Лиса? — вдруг неожиданно раздается сбоку голос, от чего Лиса дергается, чуть не упав, и медленно оборачивается. В метрах от неё стояла Дженни. Кажется, Дженни не спала сутками, судя по её мешкам под глазами. Её искусанные губы уже не имели тот прежний светло-красный цвет, он заменился какой-то бледностью. На скуле виднелся порез, не так глубок, как порез Джису в палате. Стресс пожирал её. Это было видно. Больничный халат был настолько помятым, что казалось его и никогда не гладили. Волосы были уложены в небрежный пучок. Отражение Дженни, как равномерная гладь. Лишь на секунду, минуту, но Лиса знает, что это лишь на короткое время, а дальше будет штормить, бросаться холодными брызгами. И вправду. Дженни срывается с места, и заключает ту в свои объятия. Глаза Лисы распахиваются в удивлении, пока до неё не доходят тихие всхлипы, и не ощущает, как её халат сжимают пальцы Дженни, впиваясь в ткань её кофты. — Что мне делать? — еле слышно прошептала она, но Лиса услышала. Она пару раз моргнула, чтобы непрошеные слёзы не скатились по её щекам. Перед глазами всплыл вечер ужаснейшего бала, и Лиса нехотя оттолкнула от себя Ким. Дженни открыла глаза, в которых отчетливо был виден страх и непонимание. — Лиса? Дженни видела, как напряглась Лиса. По тому как сверкнуло отчаяние в её глазах, а спина перестала быть расслабленно изогнутой, она выпрямилась, будто напряженная струна, а руки крепко сжали ткань халата. Только теперь Дженни замечает отсутствие пирсинга на нижней губе. Багровое пятно на скуле, черные впадины около глаз, чрезвычайная бледность её шелковой кожи, порез на алой губе. Дженни тянется к лицу Лисы, но та вздрагивает и словно от огня, отходит. Это был лишь спор. Это был лишь спор. Это был лишь спор. Лиса чувствует крик вырывающийся из нее, она почти готова была заплакать, но вместо этого горечь искажает её губы. Она разворачивается и уходит прочь, но её догоняет Дженни. — Это правда? — спросила Лиса, не замедляя шага. Беззвучные слёзы стекали по её щеке, а поставленный вопрос не нуждался в подтверждении. Лиса просто хотела услышать «нет». Губы Дженни неслышно шевелились, будто она не могла подобрать правильные слова. — Что? — Дженни непонимающе хватает её за руку. — Что все что было между нами, был лишь спор. Дженни ощущает, как неприятная дрожь пробегает по её коже. Её язык будто прилипает к нёбу, когда Лиса вновь задает вопрос. — Да, — ответила в конце концов Дженни. Этим ответом тело Лисы стало дрожать пуще прежнего. Ответ разрушил веру в её любовь, разрушен выдуманный мир перед действительностью. — Но это было только в начале! Послушай меня, Лиса… — Дженни подошла к ней и схватила за руку, но та сразу же отдернула. Сердце Лисы сжалось, когда она краем глаза заметила слёзы стекающие с побледневшего лица Дженни. — Прошу, послушай меня… Лиса закусила губу до крови, а потом помотала головою. Дженни с замирающим сердцем, смотрела на неё. Она провела рукою по волосам, сжала их. Крик рвущиеся из глубин её груди готов был вырваться. По щекам потекла солёная влага. Лиса надрывно втянула воздух и, сжав кулаки, ожесточенным шагом собралась уйти, как Дженни снова схватила её за локоть. — Лиса… — Отпусти. Дженни втянула воздух. — Прошу тебя. Я все объясню, — умоляла она. Недоверие в полюбившихся янтарных глазах, общее разочарование, идиотский спор — уничтожал Дженни. Какой немыслимой глупостью оказалось поверить, что Дженни не такая, как все! Всё ложь. Обман. Горячие слёзы оставляли новые дорожки на раскрасневшихся щеках. Но больше всего Лису пугало, что ещё чуть-чуть и она простит Дженни. Простит всё. Стирая слёзы, Лиса усердно пыталась сказать хоть что-то, но вместо этого её рот приоткрывался, из-за чего она начинала злиться. — Дженни, я не думаю, что смогу тебя простить, — Лисе удаётся ледяным тоном уничтожить последнюю часть надежды Дженни. Лиса вырвала свою руку из её ослабевшей хватки. Дженни хотела было что-то сказать, но к ним подошёл БэмБэм. Лисе не пришлось больше вести с ней диалог. — Лиса, иди в машину, я сейчас подойду, — сказал парень. Лиса заглядывает в его лицо, кивает и уходит к выходу. И прежде чем Дженни успевает сделать шаг, БэмБэм тянет девушку на себя, сжимая воротник больничного халата. — Тебе не надоело разбивать чужие сердца и жизни? Дженни прикусила губу, понимая что это так. — Какой тебе требуется ответ, чтобы ты отстала от неё раз и навсегда? — презрительно спросил Бувакуль. Он отпустил её, поджав губы. Дженни медленно покачала головой. — Я не отпущу её. БэмБэм ухмыльнулся. — Тебе мало было ответа «нет»? Из-за тебя случилась эта херня! Дженни ошеломлённо замерла. — Что? Что случилось? — Не делай вид, что ни черта не знаешь, что произошло на балу, — гневно выдохнул Бувакуль. Он забрал её смартфон с рук. — Дженни, перестань притворяться! Дженни совсем сбилась с толку. Она пытается вырвать свою вещь, но Канпимук перехватывает её за запястье, давя на него. — Отпусти её, БэмБэм, — строги мужской голос раздаётся сзади парня. Канпимук выдыхает через ноздри и отпускает запястье девушки. Он задыхается от возмущения, ему не приходится оборачиваться, чтобы столкнуться лицом к лицу с Бэкхёном, который, будто взялся из ниоткуда. Бэкхён сам подходит к ним, кладя свою ладонь на плечо БэмБэма, слегка сжимает, словно держит парня от Ким. — Нам пора уезжать, — все также строго говорит он. Дженни совсем не узнает своего друга детства. Он ни разу не посмотрел на неё. Его губы плотно сжаты, а движения резки и торопливы. БэмБэм смахивает с плеча его руку и тыкает пальцем в Дженни. — Ты дашь ей так просто уйти? — Мы ничего не сможем сделать, — отвечает Бэкхён. БэмБэм кидает убийственный взгляд на Ким, а после на парня. Он наступает, и Дженни кажется, что сейчас он ударит Бэкхёна. Дженни совсем растеряна, ничего не понимает. Ощущает что вот-вот расколется, сломается как стёклышко. В позвоночник вонзается тысяча игл, когда она вспоминает лицо Лисы. Сердце сжимается, а дрожь её рук уже не скрыть. — Ты что не понимаешь, что она играла, мать твою?! — все же БэмБэм переходит с шепота на крик. Пару работников и посетителей недоуменно кидают на них взгляд. До Дженни доходит, и чувство вины заполняет каждую оболочку её мозга. БэмБэм кивнул на телефон Дженни, который сжимал в своей руке. — Может быть, она успела уже собрать какие-то фотки или видео! Почему ты просто… — Прекрати, Канпимук, — заканчивает с раздражением в голосе Бэкхён. Его темные глаза словно две холодные острые льдинки пронзали БэмБэма. — Отдай ей телефон, — приказывает Бэкхён. Канпимук сжимает губы в тонкую линию, закрывает глаза, пытается нормализовать дыхание. Не смотрим в сторону Дженни совсем. Молча протягивает телефон, и когда Ким дрожа берет смартфон в руки, он тут же отпускает и выдыхает сквозь зубы: — Бэкхён, я не позволю разгуливать этим ублюдкам по коридору кампуса. Мне плевать какие ожидают меня последствия. БэмБэм словно выплёвывает слова и уходит в сторону выхода, оставляя их наедине. — Бэкхён, что случилось? — тихо спрашивает Дженни. Парень сглатывает, сводит брови. — Тебе не следует видеться с Лисой. Дженни смотрит на Бэкхёна, но он лишь пялиться куда-то в сторону. Наверняка на регистратуру. Если он здесь, то скорее всего искал Джису. Нашёл ли? — Что о-они сделали? — заикается Дженни. Когда Бэкхён все же встречается с ней глазами сердце Ким перестаёт биться: в его глазах читалось сочувствие, гнев, непонимание. — Они пытались изнасиловать её, — Бэкхён ослабляет галстук, пока его слова эхом крутились в голове Дженни. Она перестала дышать, а крепкий пол под её ногами будто растворился в тягостном воздухе. Телефон с шумом шлёпнулся об пол, но Ким не спешила брать. — Я бы хотел поговорить с тобой. Но мне нужно отвести их домой. И я… правда надеюсь, что ваша влечение к друг другу было взаимно. Потому что я видел это. Бэкхён нагибается за телефоном, протягивает его девушке. — Пожалуйста, скажи мне что это было взаимно, — он берет её холодную руку, кладёт смартфон. Слёзы Ким беззвучно стекают с подбородка, её ладонь еле сжимает вещь и почти вновь его роняет, когда резко отступает назад. Перед глазами избитое лицо Лисы, немая мольба в глазах. Лиса стояла и ждала от неё честного «нет», но Дженни ведь обещала не врать ей. Но она всё время и делала это, пока Манобан с теплой улыбкой на губах разогревала им кофе и включала телевизор для очередного просмотра глупых и скучных фильмов. Там тот же сюжет, почти те же роли, но в присутствии Лисы казалось всё новым и интересным. Или всё казалось так лишь Дженни. Держа горячую чашку в руке, наблюдая за эмоциями Лисы вечер всегда скрашивался в какие-то необычные и естественные цвета. С ней действительно было хорошо и уютно. Рядом с Лисой Дженни ощущала, что была дома, была в защите. Лиса сияла, как самая яркая звезда на черном небе среди всех звезд. Но Дженни насквозь фальшивая, искусственная эмоциями, неественно живая, погасила свою единственную звезду. Теперь вместе с соленым ветром, вместе с слезами в янтарных глазах, Дженни поняла насколько сильно ошиблась. — Я не стала бы тебе врать, — Дженни не может остановить поток слез. — Бэкхён, я не хотела… Я не знала… Парень вздыхает, обнимает Ким. Та не сопротивляется, вместо этого она прижимается и дрожит. Уткнувшись в плечо Бэкхёна, Дженни всхлипывает. Парень лишь успокаивающе гладит её по спине.***
Любовь Лисы ко всему жёлтому походило на навязчивую идею. Проходить рядом с бутиками или милых вещиц, где обязательно есть желтый цвет — было выше её сил. Дженни всегда умилялась с её реакции. Отогнать воспоминания помогает холодный ветер, что шквалом вклинивается в тёплый, резко выталкивая его вверх. Тёплый воздух, мгновенно поднимаясь, быстро охлаждается. Комнату постепенно заполняет ветер окутывая за собой каждый её уголок. Солнце только поднималось, окрашивая здания розовым оттенком, внизу ходили люди пряча руки в карман от ветра. В комнате царил полный бардак: лежали краски, валялись на полу цветные карандаши, разбросанные по столу бумаги, фотоаппарат лежал на паркете. Хотелось плакать, сорваться на крик, проклинать этот мир, этих людей. Но Лиса продолжала названивать Хансену. Сухие, искусанные губы кровоточили, отдаваясь мелкой болью. По сравнению с тем, что чувствует Лиса, это не имело никакого значения. Каждый раз Лиса хотела написать эсэмэс Дженни или позвонить, как это было раньше. Каждый раз доказывал, насколько слабой являлась Лиса. Она успела возненавидеть себя за это, а итогом становилось —разбросанные по комнате вещи, пару разбитой посуды. Лисе все равно. Знает, что уедет, так зачем же тратиться на эти бессмысленные вещи деньги? Сейчас она живет в плену своей привязанности к Дженни, воспоминаниям, мечтам, привычкам. Ей не хватает свободы, попытаться отпустить. Чувство неизбежности означает зависимость. Лиса давно поняла, что стала рабом этого чувства. — Черт, — тихо шикует Лиса, когда на той стороне трубки отвечает оператор своим монотонным голосом. Она собирает хвост, застегивает пальто и выходит из квартиры, оставляя уснувшую Пак на диване. Доезжает до дома семьи Ким. С какой-то надеждой смотрит на окно Дженни, и почти с бесстрастным чувством заходит внутрь. Миссис Синхе говорила, что никого дома не будет. Похоже этой женщине все равно на Джису, что попала в аварию. Поднимаясь вверх по холодным мраморным ступенькам, Лису словно потянуло в противоположную сторону от комнаты, где нужно встретиться. Она нажала на ручку двери, и та тихо скрипя отворилась. В глаза сразу бросился рабочий стол, на котором был идеальнейший порядок. Лиса заходит внутрь, оглядывается. Полка для книг стояла слева стола, забитая всякими документами и рабочими бумаги. Лиса проводит рукой по столу не обнаружив пыли. В кабинете стоял запах древесно-ирисовых духов. Звук трещащих дров в камине странно успокаивал Лису. Она потянулась к фотографии, что была среди стопок книг, слегка удивляясь этому. Её глаза округляются, а рот невольно приоткрывается. На фотографии была запечатлена маленькая Лиса, совсем еще маленькая. Само фото помятое, местами выцветшее. Лиса нахмурила брови. Зачем миссис Синхе хранить её фотографии? Лиса сглотнула, подняв глаза. Она перевернула фотографии, где обнаружила на обратной стороне молодую девушку: лёгкие морщинки, ещё не такие глубокие, чтобы портить. На губах улыбка, ряд ровных и белых зубов украшал её. Лиса устремляет взгляд на согнутый край бумаги, только замечая неровную надпись: Бунси. — И где же… — Лиса не успевает спрятать фотографию от неожиданно вошедшей Синхе. Женщина побледнела, превратившись в статую. Но это секундное замирание лишь на мгновение. Её глаза тут же сверкают молниями. Синхе быстро преодолев расстояние, вырывает фотографию с рук. — Как ты смела зайти в мой кабинет?! Лиса не успевает среагировать на слова, и еще больше теряется, когда женщина замахивается, заполняя кабинет громкой пощечиной. Лицо горит, но Лиса не обращает на это внимание. — Почему ты… — дрогнувшим голос начинает Синхе. — Ты что забыла о последствиях? Миссис Ким вздыхает, а на её лице появляется ядовитая улыбка. Лиса завидует тому, с какой легкостью женщина меняет эмоции. — Ты думаешь авария была случайной? Лиса перестаёт дышать, медленно переводит на Синхе взгляд, не убирает руку с места, где была нанесена пощечина. — Что? — теперь Лиса желает разнести к чертям кабинет. — Но мы договорились по-другому… — Ты сама виновата, — перебивает женщина. Она складывает фотографию, убирает в карман рубашки. — Ты растягиваешь время. В этом твоя ошибка, Лалиса. Лиса глотает. Не успевает ответить. В дверном проёме появляется брюнетка, Лиса с дрогнувшем сердцем узнаёт Дженни. — Лиса? — спрашивает удивленно Дженни. Переводит взгляд на мать затем снова на неё. — Что тут происходит? Синхе фальшиво вздыхает, на мгновение дарит улыбку Лисе. Но Дженни подходит к ним, хмуриться. Хватает Лису за руку и тянет на себя. — Вы что ударили её? — Возможно, — натянуто отвечает Синхе. Женщина подходит к окну, совсем не обращая внимание, что дочь потянула за собою Манобан и уходит прочь. Дженни задыхается от возмущения. Она что-то говорила про миссис Ким, но Лиса не слушала её. Лиса боялась, что Дженни отпустит её руку, и едва уловимое тепло пропадёт навсегда. «Дженни похудела» — отмечает про себя Лиса, пока они спускались по ступеням. — Лиса, — зовёт её Дженни. Все происходящее словно во сне. — Что? Дженни закусывает губу, смотрит куда-то в сторону. — Позволь я тебя довезу до дома. Я хочу поговорить с тобой. Лиса глотает. Хочет ответить «да», но боится вновь быть обманутой.***
Синхе заходит в комнату, закрывая за собою дверь. Она не спешит разворачиваться и встречаться с той, от которой исходил пряный запах. Синхе всегда знала, что Бунси приходила раньше обычно назначенного времени. — Ты сегодня рано, — говорит она, разворачиваясь. И снова эти проницательные зелёные глаза. Они были схожи с густой травой на поляне старого родительского дома. Именно так сравнивала Синхе. Так было спокойно, так было естественно. Но не естественно совсем вечных и не исцеляющихся синяков на руках Бунси. Она сидела у окна, пряча своё избитое тело в мешковатых одеждах. Но Синхе знала. — Ты ведь знаешь. Я люблю приходить на час раньше, — отвечает Бунси, заправляя светлый волос за ухо. — Да, ты права, — безразлично бросает Синхе, проходя к столу. Ставит горячие стаканчики, наполненные заваренным кофе. Бунси улыбается. Не спешит проходить к столу. — Он имеет куча связей, — начинает Синхе, презрительно скривляя губы. — Участвует в каких-то высокопоставленных проектах, знаком с значительными адвокатами, денег невпроворот, но вот только что с ваше… — Я беременна, — перебивает Бунси. Синхе замирает. Стаканчик с свежо заваренным кофе останавливается в пару миллиметрах у губ. Она удивлённо выпучив глаза, взглянула на подругу, ищет что это неправда и какая-то глупая шутка. Но Бунси смотрела куда-то в окно, будто завороженная и впервые видящая эту обоюдную картину рутину города. — Что? То есть… — От него, — Бунси переводит на неё взгляд, полный серьезности. Она улыбаясь, дотрагивается до своего живота. — Представляешь? У меня будет ребёнок. Синхе словно задыхается. Пульс заметно участился, а руки сжались в кулак. Ей хотелось образумить Бунси. Схватить её за пиджак двумя руками и встряхнуть, наорать, донести до неё что Дохён исчадие ада! Он убивает её день за днём, и рано или поздно Синхе смогла бы помочь Бунси сбежать с его влияния. Но… ребёнок? — Ты сошла с ума? — раздражённо сказала Синхе, окончательно разозлившись. Теперь пришла очередь Бунси хмуриться. Синхе встала из-за стола, понимая почему та месяц была какой-то молчаливой и как-то особенно пялила глаза на неё. — Нет. Я впервые за несколько лет наконец забеременела! Ты могла бы и притвориться, что рада за меня, — по-детски надуваясь отвечает Бунси. Синхе рывком преодолевает расстояние, хватает ту за запястье и чуть ли не сдерает рукав пиджака. Ахает новому количеству синяков и кровоподтеков. — Чт… что? Он опять тебя избил? — дрогнувшим голос спрашивает Синхе. Бунси фыркает. — Он просто разозлился. Вышел из себя и я тоже совершила ошибку… — Что ты такое говоришь?! — рявкает Синхе. Бунси вздрагивает от крика, съеживается, когда та от злости смахивает стеклянную вазу с цветами на пол. Синхе делает пару глубоких вздохов, затем почти спокойным голос произносит: — Мы сможем найти другой путь. Я думаю, что… — «Мы»? — хмуриться Бунси. — Перестань, Синхе. Никогда не было нас. Была только ты. Синхе мотает головой. — Что предложил этот сукин сын? — О чем ты? — хмуриться Бунси. — Он тебе обещал, что измениться? Так? — Синхе разводит руками. — Вспомни сколько лет ты уже в браке. Было ли время, когда он смог сдержать своё слово? — Перестань. — Нет! Ты губишь не только себя, но и… — Синхе замолкает. Переводит взгляд на живот, сглатывает горечь. —…ребёнка. Тогда Синхе показалось, что Бунси поняла. Но она ошиблась. Продолжала ошибаться даже тогда, когда произошел выкидыш. Продолжала верить Бунси и думать, что поступала правильно даже тогда, когда перестала бороться с Дохёном.