***
Лиса сейчас не чувствует, что живет. Дженни убила словом, поступком… спором. Растоптала. Но прямо сейчас она стоит и просит подвезти до дома, поговорить. Лиса едва кивает, как лицо Дженни тут же становится светлым. На её лице появляется улыбка, а движения становятся менее резкими и торопливыми. Но Дженни одергивает себя от глупых мыслей, ведь она только получила шанс объясниться, испортить момент, значит больше никогда не вернуть Манобан к себе. В миг, когда Дженни увидела Лису и свою мать, она замерла, не понимая того, что в метрах от неё стояла Лиса. Увидеть её, девушку, которой ты причинила боль непременно обдавало Дженни холодом, но в то же время заставляло комок мяса стучать в груди, который буквально пробил бы дыру и выскочил бы наружу. Резкий тон миссис Ким грубо оборвал Дженни от ступора. Несколько секунд Дженни осознала, что таращится, и вспыхнула. Она целенаправленно прошагала к ним и схватила Лису за руки. Когда Дженни осмелилась поднять на неё глаза, то ярость вспыхнула из ниоткуда, заставляя руки сжать в кулак. Красный след на щеке Лисы горел. Дженни перевела свой взгляд на мать, в чьих глазах ясно читался страх, недоумение, но Дженни знала, что вот-вот и все прикроется сардонической улыбкой, до крайности неприятной. С её языка чуть ли не сорвался резкий и грубый ответ, но Дженни вовремя вспомнила, что еще рано обрубать связи с матерью. Сначала нужно собрать по возможности все вещи, а после начать жизнь так, как ей всегда хотелось. Теперь, когда Дженни надевала пальто, она еще тверже пойдет по своему плану. Она что-то говорила, но Лиса старалась унять свое сердце, которое билось уже в районе её горла. Они вышли из особняка, Лиса буквально ощущала взгляд миссис Ким. Спину обдавало каким-то липким и неприятным холодом, даже через плотную ткань её пальто. — Садись, — говорит Дженни тем самым прерывая её мысли. Лиса даже не заметила, как они дошли до машины в полной тишине. Она села в салон, сразу отворачиваясь к окну. Смотреть в глаза Дженни было выше её сил. — Зачем ты приехала сюда? — тишину нарушает голос Дженни. Она вела машину осторожнее и медленнее обычного, и голос её был неспокойным, осторожным. На небе неслись тучи, бледное солнце освещало дорогу. Лиса не хочет отвечать на её вопрос, да она не хочет говорить вовсе. Ком застрял в области горла, а непрошеные слезы застелили её глаза. Вся прелестная утренняя картина за окном дорогого автомобиля размазалась так, словно художник нечаянно пролил воду на уже готовый рисунок. — Можешь не отвечать, — говорит Дженни. Лиса ощущает её взгляд на себе, сдержать соленую влагу не удается. — Прости меня, Лиса. Я совершила огромную, просто черт… самую ужасную ошибку в моей жизни. Я планировала тебе рассказать… — Когда? — перебивает Лиса. Её голос на удивление выдал и без намека на то, как горло было обмотано мелкими осколками, а слезы стекали по её щекам. Слова не были пропитаны желчью, но это не помогало Дженни избавиться от боли и вины, она даже задумывается о том, сможет ли простить её Лиса. Автомобиль останавливается. Пару студентов пробегают дорогу. — Я… — теряется Дженни. Она вздыхает. — Когда закончился бы бал. Знаю, что это самый наитупейший план, но когда мы проводили вместе время, я не хотела портить его. Потому что это были самые важные моменты в моей жизни. Лиса, все благодаря тебе. На светофоре загорается зеленый свет, и Дженни запоздало реагирует на это. Ей помогает недовольный сигнал автомобиля сзади. — В тот день… Я ничего не хотела бы сделать. Я покончила со всем этим, — добавляет она. — Покончила? — хрипло выдаёт Лиса. — Что ты ещё не успела сделать, Ким Дженни? Дженни втягивает в себя воздух, и на мгновение её глаза заполняются слезами. Она пару раз моргает. — Лиса, да соглашусь, я приняла пари. Но когда узнала тебя получше я перестала соблюдать правила сделки… — Получше? То есть, ты говоришь, что если бы не знала меня так хорошо, ты бы смогла завершить пари? — сердце Лисы сжимается от боли. Дженни теряется. Её губы открываются, но слова будто застревают в горле. — Сколько стоит пари? — спрашивает Лиса. В ее голосе ощущается, насколько ей было противно и мерзко произносить эти слова. Дженни колеблется. — Десять штук. Лиса издаёт нервный смешок, вытирая с лица слёзы. Она проводит рукой по волосам, замечая своё бледное отражение в зеркале. Её белки глаз уже красные от слез, вновь заполняются ими. — Лиса, скажи мне. Что мне нужно сделать, чтобы ты простила меня? — сдавленно произносит Ким. Другой бы в ситуации накричал бы, послал её к черту с извинениями, но Лиса выдаёт хриплое: — Время. Лиса устала. Всё смешивается, тревога судорогой сжимает внутренности, что сил не остаётся больше отвергать свою нездоровую любовь. Лиса простит Дженни. Какую бы ужасную вещь та не выкинула, Лиса позлиться, а потом сама начнёт умолять её вернуться. Такой расклад пугает Лису. Она закрывает глаза, слышит почти едва уловимый ритм музыки из радио, тихий мотор машины и разбирает звук того, как Дженни крепко сжимает руль. В скором времени Дженни плавно останавливает автомобиль и затравленным взглядом наблюдает затем, как Лиса молча выходит из салона, громко хлопая дверцей.***
— Лиса, я вернулась! — снимая с себя куртку, оповестила Розэ. Не получая от Манобан привычного ответа, девушка проходит на кухню, кладя пакеты с продуктами на стол. Пак вдыхает аромат мяты и закрывает настежь открытое окно. Она выходит из кухни и идёт к источнику запаха. Когда Пак тихо заглядывает в комнату Лисы, то вздыхает с облегчением. Она на месте. В этот раз Лиса никуда не ушла проветрить свои мысли, как оправдывалась девушка после того, как неожиданными действиями исчезала из дому. Лиса сидела за письменным столом, кусая заусенец и держа в правой руке ручку. На ней была черная свободная майка, не прикрывающая её темных узоров на руках и плече. Кривая линия похожая на ветку дерева проходила вдоль плеча и еще пару узоров, набитые на руках, но Розэ не успевает рассмотреть ни одну из них. Лиса неожиданно оборачивается, будто ощущая на себе взгляд. — Привет, Рози. Я тебя не заметила, — говорит Лиса, снимая с себя наушники. — Привет, — тихо отвечает Розэ. Её взгляд смотрит чуть правее, тут же замечая несколько скомканных бумаг. — Ты писала? Теперь Лисе пришлось взглянуть на свои неудавшиеся попытки написать письмо. — Ага, — кивает она. Лиса откидывается на кресле, потягивается. — Ничего не получается написать. Выходит какая-то хе… — Я помогу, — перебивает Пак. Ей не нравилось, что подруга в последнее время грубо выражалась. Такое было и раньше, но тогда были совсем другие ощущения и ситуации. Чеён проходит в комнату, радуется тому, что Лиса послушала её нотации о здоровье и закрыла окно. — Что там с БэмБэмом? — спрашивает Пак, останавливаясь возле пустого книжного шкафа. Значит, Лиса все же упаковала. Лиса вздыхает. — Еще злиться. Он ненавидит элиту. Винит себя, что допустил такое. — Но он ведь не знал, — говорит Пак, кидая взгляд на Лису. Лиса колеблется. — Да, — её тонкие пальцы тянутся к фотоаппарату, но почему-то она тут же отдергивает их. — Конпимук должен перестать думать об этом. Розэ удивленно вскинула брови. — Перестать? — Я всё решу сама, — холодно отвечает Лиса, а её зрачок теряет блик лампы. — Просто всё, что нужно от него, так это затаиться и продолжать учиться. Дослушав, Чеён не верила ни единому её слову. Её обдало горячим воздухом. При воспоминании о том, что Пак придется учиться ещё полгода в академии с насильниками бросало её в жар, а тошнотворный ком застревал в горле. Розэ опустила взгляд на татуировку в виде римских цифр, находившуюся в области локтя. Лиса проследила за её взглядом, а когда увидела цифры, то прикрыла их ладонью. Эта татуировка была сделана в день, когда Дженни сбежала с собеседования и назначенным обеда с будущем женихом. Дженни тяжело дыша улыбнулась, и почему-то именно в тот момент идея набить татуировку в виде римских цифр пришла в голову Лисы. Пока тату-мастер набивал её на руке Лисы, Дженни тихо рассказывала о том, как ей хочется уйти из семейного крыла, где творится черт знает что. Дженни смущенно также рассказала о том, что хотела бы отправиться в какое-нибудь путешествие и горячо соглашалась с Лисой о Париже. Джексон пару раз закатывал глаза и ухмылялся, но в целом ему было все равно на них. При воспоминании о татуировке Лису угнетает всё больше. Но Розэ об этом знать не обязательно. — Что ты хочешь написать? — задает вопрос Чеён. Она садится рядом с Лисой, смотрит на помятые бумаги. — Хочу, чтобы Дженни знала, что я её прощаю. Чеён замирает. Повисло напряженное молчание, во время которого Лиса провела рукой по волосам, ожидая услышать упреков или нотации от Пак. — Может быть, Дженни и приняла спор, но я думаю, что она изменилась, — тихо говорит Чеён. — Изменилась, — эхом повторяет Лиса. Чеён улыбнулась. — Я смогу тебе лишь подсказывать, но за это ты купишь мне белый шоколад. Лиса улыбнулась, вопросительно изгибая левую бровь. — Белый шоколад? Не слишком ли много? — Ну, Лили! — Розэ надула губы. — Тогда я желаю тебе удачи! Лиса закатила глаза, ухмыляясь. — Хорошо, хорошо.***
Дженни вскрикивает сквозь сон и принимает сидячее положение. Пару минут она тупо пялится в одну точку, пытается успокоиться. Вновь кошмары, но в них словно что-то изменилось, они словно стали отчетливее. Дженни встает с кровати и идёт на кухню, на ходу включив свет в гостиной. Дженни ненавидит каждую картину и примитивную вазу в этом номере. Глоток свежей холодной воды действует на её разум будто лекарство, мысли проясняются. Дженни с телефоном в руке направляется в гостиную, но тут же замирает, когда воспоминание всплывает из ниоткуда. Тайсон заходит в гостиную, хохочет и кидает холодную банку пива в Освальда. — Ну и кто она? Рассказывайте, — потребовал он. — Малыш, — зовет Лин в её голосе отчетливо слышны нотки раздражения. — Перестань, мне просто же интересно, — оправдывается Тайсон. Парень проводит рукой по волосам Лин. Дженни не услышала, что ответила Лин, но судя по её раздраженному и обидному выражению лица, можно сказать, что парочка в скором времени расстанется. Но Дженни не удивляется. Насколько она знала своих друзей, то никто из них не имел партнера больше месяца. Редкость — три месяца. — Она живет в вашем доме? — спрашивает Освальд, плюхаясь рядом с Дженни. — Нет, — отвечает она. — Но я выяснила где. — Если хочешь Джен, мы можем разобраться с этой шлюхой, — говорит Шоу. Все в комнате прыскают со смеха. — Не будь придурком Шоу. Ты хочешь иметь проблемы? — рыкнул Зэн, сурово глянув на своего брата. — Я буду иметь проблемы, — ответил Шоу и присутствующие вновь засмеялись. — Шоу, смотри чтобы твой дружок не отвалился, — похотливо хмыкнул Хан. Дженни втягивает косяк и все вокруг вмиг расплывается, даже серьезный Зэн, что со вскочив со своего места ушёл на кухню, казался довольно нереальным и смешным. Голоса словно на целую минуту ушли на задний фон, как в замедленной съемке. Дженни даже видела каплю, каждое движение, до самых малейших частиц. — Дженни, — прорывается голос Освальда сквозь непонятный шум. Дженни поворачивает к нему голову, но все происходит так медленно, странно, расслабленно. — Дженни, они ставят ставки. Ты с нами? — Нет, — отвечает она, улыбаясь. — В этот раз ставка реально повышается! — говорит Тайсон, считая зелёные купюры в руках. Голоса вокруг становятся отчетливее, яснее так, будто наконец видик перестал издавать шумные помехи. Дженни больше не ощущает головокружение, но она и не торопится втянуть в себя ещё. — Можно ли, тебе верить? — удивление Хана сменяется усмешкой. — Обычно наши деньги попадают в твой карман. — Точняк, — протянул Чен, согласно кивая. — Я трачу все свои карманные сбережения на тебя, придурок. Дженни встала с дивана, попутно доставая из кармана телефон. Она проигнорировала недовольные возгласы её друзей. На кухне было чище, тише. Зэна нигде не было. Наверное, вышел из номера. В новостной ленте ничего кроме каких-то глупых мигающих сообщений, прямо в панель входящих мессенджеров. С гостиной вновь слышен смех и раздражающий гул голосов; Дженни облокачивается на подоконник, пытается глазами обхватить как можно больше идущих людей и машин. Телефон вибрирует, оповещая о входящем звонке. Дженни неспешно кидает взгляд, выдыхает, вновь возвращается к картине за окном. — Не возьмёшь? — раздаётся сзади голос Освальда. Дженни не отвечает, начинает злиться. — Эй, тебе звонит Джису… — Освальд, свали отсюда, — перебивает его Дженни. Она все же кидает на него раздражённый взгляд. Его мутные серые глаза всегда казались Дженни вязким болотом, и здесь она не ошиблась. Освальд бесил её не только внешним видом, характером и тупыми привычками, но и своим существованием. — Ты все ещё злишься, что я тогда предложил тебе переспать со мной? — Освальд нахмурился и поднёс к губам сигарету. Дженни закатила глаза. — Или ты злишься, потому что отказалась? Едкий табачный дым быстро перебил запах лаванды. — Не будь так самоуверен, — Дженни поворачивается к нему всем телом. — Мне хотелось подышать свежим воздухом. — Дженни, а мне кажется ты думаешь о ней. Дженни удивленно распахивает глаза. Может быть, она и думала о Манобан, которую привёл отец, но Освальд никогда раньше не говорил об этом. Освальд ухмыляется. — Почему ты не хочешь принять пари? — Почему тебя это заботит? Парень смеётся, опуская голову. Дженни настороженно сжимает в руках телефон. — Ставка повышается. Тебе не придётся подрабатывать, — отвечает Освальд, медленно направляясь к ней. — К тому же она теперь твоя сводная сестра. Освальд останавливается перед Дженни, выдыхая дым в её лицо. — Не думаю, что ты пришёл говорить мне об этом, только потому что на кону стоят большие деньги, — Дженни скептически наклоняет голову. Освальд усмехается. — Она меня заинтересовала. — Заинтересовала? — переспрашивает подозрительно Ким. — Её мать имеет просто огромные деньги на счёту и это не считая компании, имении, — говорит Освальд. Он тушит сигарету в пепельницу. — Её семья какая-то призрачная. — Освальд, ты обкурился… — Дженни, я думаю её семья на прямую связана с твоей. Освальд сжимает желваки, пока Дженни недоверчиво хмурится. — Ты ведь хотела построить свою жизнь после школы, так вот, это твой шанс. — Ты сходишь с ума… — Все что тебе требуется это согласится на спор. Втеревшись в доверие Лисы, сможешь поставить крест на её наследство. Освальд замолкает, нетерпеливо наблюдая за Дженни. — Каким образом я это сделаю? На лице Освальда появляется омерзительная ухмылка. — Фотки и видео. Это разрушит её вмиг. Ты же проделывала этот фокус. Дженни колеблется. — Хорошо, я соглашусь, — отвечает она. Освальд тут же победно сжимает руки в кулаки, и трясет ими в воздухе. — Но хорошо корми Кая. — Какой именно? Тот что пёс или тот что человек? — улыбается Освальд. — Не будь болваном, — Дженни шлепает его по плечу. Дженни хватается за голову. Мерзкое чувство приобретает тело, подобно слизи, прилипает к мозгу, к сердцу, к легким. Давит с такой силой, что Дженни пропускает входящий звонок. Дженни видела ту часть себя, которой дала название: «до того, как влюбилась в необычный цвет янтаря в её глазах». Она смотрит на эти стеклянные глаза, абсолютно фальшивую улыбку. Пародия на человека, вот кем была Дженни. Кошмары действительно стали реальными, осязаемыми. Иначе как можно объяснить, то самое тяжелое дыхание на плече? Дженни не сдерживает слезы, обхватывает себя руками. Слишком грязная. Насквозь фальшивая и сломленная. Сон иногда перестает быть лишь сном, он будто становился реальным. Тот же человек с резкими, сухими чертами лица. С той же пугающей и похотливой улыбкой, движения, которого лишены каких-либо чувств. — Пожалуйста, — шепчет Дженни. Ногти впиваются в её кожу, и на секунду Дженни кажется, что он вновь прижимает её к холодной стене, а его грубые и шершавые руки сжимают запястье, затем поднимая их вверх. К горлу подкатывает тошнотворный ком, она стискивает зубы. Шаги тихие, их почти не слышно, но Дженни вздрагивает. Как только чужая ладонь опускается на её плечо, Ким чуть ли не падает в обморок. — Дженни? Все в порядке? Ким разворачивается и выдыхает. В глазах Бэкхёна беспокойство. — Дверь открыта, — отвечает он. Бэкхён быстро окидывает взглядом гостиную. — Да и здесь не жарко. Тебе приснился кошмар? Дженни колеблется. — Да, — девушка вздыхает. — Я хочу проветриться. — Конечно, — удивляется Бэкхён. И прежде чем парень успевает сказать хоть что-то, Дженни уходит. Она стирает ладонью соленую дорожку слез на щеках. Дженни выходит из номера, даже не застегивая куртку. Она не знает куда идти, но ноги сами собой несут её к машине, а знакомая дорога, где дальше находится библиотека сводит низ живота, а глаза снова поблёскивают от слез. Дженни редко говорила, но всегда спрашивала о чувствах Лисы к ней. И Лиса, вечно велась на это. Говорила, как сильно любит, давая Дженни, в очередной раз, самоутвердиться и потешить своё самолюбие. Может быть, Дженни боялась больше никогда не услышать этих слов от неё. Дженни заглушает мотор автомобиля, прислоняется к окну. Не обращает внимания на холод. Воспоминания накрывают, чуждое тепло стало ей родным. Улыбка появляется на лице Дженни и все становится вперемешку со слезами.