Жизнь после

      Темнота была совершенной и густой, как бабушкин кисель. В ней не было верха и низа, не было пола и потолка, казалось, не было даже времени, поглощенного ее темной, мрачной пустотой.       Милли привыкла к темноте, но даже ей было не по себе от непроницаемой плотности этой. Хотелось сбежать отсюда, не важно куда, спрятаться, исчезнуть, потому что черное, глубокое ничто давило. Но еще больше давило ощущение неминуемой опасности и четкое, почти до болезненного очевидное знание: она здесь не одна. И это не было секретом для Милли - в конце концов именно она попросила об аудиенции, пожалуй, самую сильную межевую тварь, которую когда-либо знала. Тварь, на которую она работала уже, кажется, целую вечность, но которую и по сей день боялась до дрожи в давно несуществующих коленях.       И страх этот превратился в первобытный, всепоглощающий ужас, когда присутствие своего невидимого “босса” она ощутила не только на уровне шестого чувства, но и буквально - физически.       Потому что сперва ее шею сзади обдало ледяным, как арктический ветер, дыханием, а после ее тело, тонкое и изящное, оплели сильные бледные руки, с силой прижимая к ледяному, словно у покойника, телу.       -Не думал, что увижу тебя так скоро, Мельпомена, - прошептал на ухо спокойный, ровный голос, - Или тебя теперь стоит называть “Милли”?       -Вы можете называть меня как вам угодно, - бесцветно отозвалась девушка.       -Какая трогательная покорность! - делано поразился собеседник, - Полагаю, ты хочешь попросить меня об услуге? Иначе с чего бы вдруг решила спрятать свои шипы?       Милли нервно закусила губу, на мгновение прикрывая веки.       -Я… Я хочу заключить сделку, - сказала она спустя несколько секунд.       -Вот как… Интересно. И какую именно сделку? Чего ты хочешь?       -Вы знаете, чего я хочу...       Тварь, крепче прижала к себе девушку и шумно выдохнула ей в затылок:       -А если я попрошу взамен твою жизнь? Что ты ответишь?       Мили не видела стоящего позади нее существа, но по его голосу слышала, понимала, что оно улыбается.       -Я соглашусь…- тихо сказала девушка.       Тварь хмыкнула, и в этом простом звуке было столько самодовольного превосходства, что от него сводило скулы.       А секундой спустя ее ледяное дыхание обожгло ухо Мили.       -Тогда слушай меня внимательно…       И Мельпомена слушала каждое слово твари, которой добровольно решила отдать то единственное, что у нее оставалось - собственное ничтожное существование.

***

      Виктор вышел из кабинки исповедальни, отгороженной от посетителя резной деревянной ставней, и, поправив полы своей рясы, направился к алтарю. Ему следовало прибраться - время было поздним, его помощник, отец Томспон, уже ушел домой, и Берт сомневался, что в его церковь прибудут новые прихожане. Кроме того, ему очень хотелось завершить свои дела на сегодня поскорее, потому что Эстер обещалась приготовить этим вечером “кое-что особенное”, и что-то подсказывало Берту, что речь шла совсем не о новом рецепте пасты.       -Простите, святой отец, - раздался позади него мелодичный женский голос, - Не могли бы вы уделить мне минуту?       -Конечно, дочь моя, - кивнул Виктор, оборачиваясь, - Тебя что-то тревожит?       -Именно… Могу я спросить вас о чем-то личном, святой отец?       Берт снова кивнул, спускаясь с кафедры. Он присел на скамью, на почтительном расстоянии от своей припозднившейся гостьи, отмечая про себя ее не по возрасту серьезный и пронзительный взгляд.       -Спрашивай, дитя, - сказал он, складывая руки на коленях.       -Я полюбила одного человека, - сказала девушка, не сводя со святого отца своих странных черных глаз, - Он… Особенный, падре. Очень-очень особенный. И его время стремительно истекает....       -Мне жаль это слышать…       -Но я могу его спасти, святой отец.       -Это - чудесно! - Виктор достал четки и пропустил их сквозь пальцы.       -Воистину, отче! - отозвалась незнакомка, и Берту показалось, что он услышал в ее голосе горькую иронию, - Вот только цена… Она невероятно высока. И мне придется заплатить ее, чтобы попытаться спасти того, кого я полюбила. Как вы считаете, святой отец, это - верное решение?       Виктор нахмурился:       -Спасение невинной души - благородное дело, дитя. Но о какой именно цене ты говоришь?       Девушка поднялась со скамьи, и ее густые черный волосы красивыми волнами разлились по плечам.       -Позвольте, я покажу вам, святой отец, - сказала она.       И прежде, чем Берт сумел произнести хоть слово, протянула руку и коснулась его виска.       Мир моргнул и погрузился в совершенную темноту.       -Вик! - раздался в этой самой темноте знакомый до боли голос, и святой отец открыл глаза, - Вик, мать твою! Ты в порядке?       Эстер буквально рухнула на колени рядом с лежащим на полу Бертом, встревоженно вглядываясь в его лицо. Виктор попытался подняться, но не смог: голову пронзила просто отвратительная, режущая боль, настолько интенсивная, что он со стоном опустился обратно на пол, пряча лицо в ладони.       -Господи, да что с тобой такое? - Пирсон коснулась тыльной стороной ладони лба Вика, - Я вызову скорую...       -Нет… стой… - с трудом проговорил Виктор, перехватывая кисть Эстер, - Книга… Она… Она хочет забрать… книгу...       -Что? Кто хочет забрать книгу?       -Быстрее… Она… Она там….       Сил практически не было - их с трудом хватило на то, чтобы слабо указать в сторону спуска в подвал церкви - туда, где в своей келье, в серебряном, изготовленном на заказ сейфе Берт хранил загадочный фолиант.       Эстер колебалась всего секунду, а потом рванула к чуть приоткрытой тяжелой деревянной двери, на которую показал Виктор. Берт проследил за ней, с трудом фокусируясь на ее грациозной, скрывшейся за створкой фигурой, а потом снова зажмурился, прячась от ставшего невыносимо ярким и болезненным света потолочных ламп и свечей. А когда открыл глаза, оказался уже не на полу своей церкви, а все на той же скамье, на которой сидел, пока беседовал со странной черноволосой девушкой. Виски не ломило, самочувствие было просто прекрасным. Виктор удивленно покрутил головой: прихожанки нигде не было.       Странное, тянущее ощущение сжало грудь святого отца. Что-то было не так, и стоило ему повернуться в сторону той самой тяжелой двери, ведущей в подвальный помещения старой церкви, как он понял, что именно: тяжелая створка, которая была плотно закрыта (Берт всегда аккуратно следил за этим), сейчас висела на одной петле, явно распахнутая какой-то совершенно нечеловеческой силой. Вик вздрогнул, услышав откуда-то снизу глухой, но мощный удар, от которого стены старой церкви дрогнули. А потом еще одни, и еще. Не сразу, но Виктор понял, что это за звук - кто-то, вернее, что-то выламывало двери запертых келий, используемых в основном как хранилища всего, что не нужно было церкви прямо сейчас (да и, вероятнее всего, не нужно было вообще), но выбросить не поднималась рука. И это “что-то” обратившись в молодую черноволосую девушку каким-то образом наслало на Берта морок, под действием которого он рассказал твари (вернее, как он думал, Эстер, вот только это было всего лишь иллюзией ), где находится проклятый фолиант.       Виктор вскочил на ноги; пошатнулся, хватаясь за спинку скамьи; несколько раз мотнул головой, стараясь унять внезапно появившиеся в ней вертолеты и как можно быстрее направился в сторону приоткрытой двери в подвальные помещения. Ему было страшно - он никогда раньше не сталкивался с межевиками лицом к лицу, но прекрасно знал, как опасны они бывают. В конце концов, он же переводил книгу, в которой тщательно описывалась огромное количество тварей и последствий их деятельности. И сейчас ему предстояло попытаться обезвредить одну из них; именно попытаться: Берт понимал, что шансов выйти победителем у него нет, но сидеть сложа руки он тоже не мог, потому что считал себя виновным в том, что тварь теперь знает о том, где хранится книга.       Берт ускорился, чувствуя, как бьется по бедру маленький револьвер, заряженный серебряными пулями. Виктор никогда не любил оружие - он вообще был противником насилия, но сейчас готов был выстрелить, не раздумывая, и единственное, о чем он переживал была чертова книга, которая могла попасть в лапы чертовой твари.       Берт спустился в подвал, перескакивая через ступеньку, крепко сжимая в руках револьвер. Здесь он замедлился, прислушиваясь, с ужасом глядя на разнесенные в щепки тяжелые деревянные двери, которые верно служили церкви на протяжении нескольких веков. Только в этот момент Виктор до конца осознал всю силу твари, и страх, который властвовал в его сознании, перерос в настоящий ужас. И чем ближе он подходил к своей келье, тем сильнее дрожали его пальцы.       Тварь была там - стояла возле открытого сейфа, дверца от которого валялась у нее под ногами, смятая, как обертка от конфеты. Само существо, все еще в облике девушки, стояло рядом и смотрело на лежащую в стальной коробке книгу со смесью всепоглощающего страха и настолько же всеобъемлющего благоговения. Оно тяжело и шумно дышало и прижимало обе руки к груди, будто бы боясь отнять их от собственного тела.       -Не смей! - прорычал Виктор. Его голос дрожал и срывался, и, кажется, звучал, куда менее уверенно, чем он планировал, - Не смей, иначе я… Я выстрелю!       Девушка не обратила на робкую угрозу Берта никакого внимания и явно не испугалась. Она все так же, не мигая смотрела на книгу, и ее четко-очерченные губы чуть заметно подрагивали от волнения.       -Отойди от сейфа! Сейчас же! Я не шу…       -Разве любовь не великая сила, отче? - тихо спросила девушка, - Разве она - не единственная сила, способная толкнуть человека на безумие? Единственная сущность, ради которой можно не раздумывая пойти на смерть?       Виктор выстрелил. Потом еще раз, и еще, и еще, стреляя до тех пор, пока барабан его револьвера не опустел.       Все пули, кроме одной, самой последней (она угодила в одну из стенок сейфа и, срикошетив, только чудом не прошила ногу святого отца) попали прямо в тело твари, пробивая его насквозь. Из ее ран тут же брызнула густая синяя кровь, но “девушка” даже бровью не повела.       Она тяжело выдохнула, на мгновенье прикрыла глаза, а после решительно потянулась к книге и схватила ее обеими руками.       А потом отпрянула в сторону крича так громко, что у Виктора заложило уши. Девушка металась по келье, крича, баюкая обе руки, которые дымились получше селитровых бомбочек, которые Берт и его друзья мастерили в детстве. Именно из-за этого густого дыма, собственного ужаса и той скорости, с которой тварь металась по келье, Виктор не сразу заметил, что ее руки были ужасно сильно обожжены. Даже больше - они горели и плавились прямо сейчас, превращаясь в прах и пепел и распадались буквально на глазах.       -Нет… Нет! НЕТ! - кричала она.       И потом исчезла, взяв самую высокую ноту, в ослепительной вспышке яркого света, оставляя растерянного, все еще жутко напуганного Берта в полном одиночестве.       Фолиант так и остался лежать в сломанном сейфе. ***       -Да чтоб тебя! - выругался Гэвин, выползая из под кровати в номере отеля Хьюза в “Детройт Хиллс”.       Звонок мобильного, который с силой завибрировал в его кармане и разрезал идеальную тишину пустой комнаты звонким голосом Cтива Уолша, вещающем о своем блудном сыне, и от неожиданности, полудушник дернулся, с силой впечатываясь затылком в нижнюю часть кровати.       -Твою же мать… - прошипел он, доставая из джинс свой сотовый и прикладывая его к уху, - Да! Что!?       -Тварь… - выдохнул в трубку Виктор, - Тварь… Пыталась забрать… Книгу...       У Гэвина внутри все похолодело. Голос Берта дрожал так сильно, будто тот сидел в ростовом сугробе где-то в районе Арктики, и Риду это совсем не нравилось.       -Какая тварь? - нервно спросил Рид, - Книга цела?       Виктор на том конце провода тяжело и хрипло дышал.       -Она выглядела как… Как обычный человек, - прохрипел он, - Как девушка…       Сердце Гэвина пропустило удар, а потом понеслось, как сумасшедшее:       -Черноволосая, красивая, молодая, так? - спросил он.       -Да, верно, - подтвердил Виктор, - Я выпустил в нее все шесть пуль, Гэвин! Шесть серебряных пуль! Но она даже не дернулась...       -То есть на серебро ей наплевать? - бестолково уточнил Рид.       -Да. Нет. Не знаю… Кажется, больно ей не было, но я ее будто бы ранил - она истекала кровью, но… Кажется, куда больше ей навредила книга.       -В каком смысле?       -Она будто обожглась, когда попыталась коснуться фолианта. Ее руки буквально обратились в прах...       Гэвин удивленно изогнул бровь. Эта информация была интересной и… неожиданной. Выходило, что книга была недоступна для межевиков - люди-то взаимодействовали с ней безо всяких проблем. Хотя, возможно, дело было именно в этой твари, черт ее разберет. Да и куда больше Риду было интересно, за каким лядом существу вообще понадобилась книга.       -Позвони Эстер, - сказал Гэвин, - Пусть она осмотрит место - может, заметит что-то.       -Да… Да, сейчас.       Виктор отключился, и Рид продолжил обыскивать номер писателя. Вернее, попытался, но не смог: мешали во-первых новые открывшиеся обстоятельства, которые крутились в голове полудушника, не давая сосредоточится; а во-вторых, треклятое чутье подсказывало, что медлить нельзя, и нужно что-то делать, но что?...       Этого Рид не знал.       Но и оставаться здесь не мог. А потому уверенным шагом направился на выход из Люкса “Детройт Хиллс”. Он вызвал лифт и, достав из кармана телефон, набрал номер Ричарда.       -Слушаю, - тут же послышался из динамика собранный, бархатистый голос Найнса.       -Ты накопал что-нибудь о Хьюзе?       -Ничего особенного или подозрительного. А вы нашли что-нибудь в его номере? - задал встречный вопрос Ричард.       -Возможно. В его комнате просто дофига бабских побрякушек. У Александра есть жена или девушка?       -Мистер Хьюз не женат, и в компании постоянной партнерши замечен не был. Возможно, эти… побрякушки оставила девушка “на одну ночь”?       Гэвин фыркнул:       -Сомневаюсь, что девчушка для разового секса будет таскать с собой столько барахла. Ладно, я поеду в больницу и попытаюсь снова поговорить с Хьюзом. Мне кажется… Мне кажется он что-то скрывает. Пора бы вывести его на чистую воду.       -Мистер Рид, по поводу Сорренто…       -Давай поговорим об этом потом, не сейчас, - поморщился Рид. Ему все еще неприятно было вспоминать о том упавшем самолете, который стойко ассоциировался у полудушника именно с этим городом.       -Как скажете, мистер Рид, - покладисто согласился Ричард, - Я попробую найти еще какую-нибудь информацию о писателе.       Гэвин пожевал губу:       -Жестянка… У тебя есть планы на вечер?       На мгновение в трубке повисла такая гробовая тишина, что Рид решил было, будто связь оборвалась.       -У меня нет планов, мистер Рид, - сказал наконец Ричард, - Вам нужна моя помощь?       -Нет, - Гэвин сглотнул, - Я… Блядь, я понятия не имею, как нужно об этом говорить… В общем - не хочешь поужинать вместе?       Найнс снова замолчал (чем не слабо так пощекотал нервы Рида) прежде, чем сказать:       -С удовольствием.       Гэвин положил трубку и вышел на улицу, ловя себя на том, что его губы то и дело норовили изогнуться в улыбке.