***
— Господи, Брукс! Ты словно призрак! Спасибо Синк — она дала мне твой номер, — недовольно ворчал голос в трубке, — Майки! Ты слышишь меня? — Друг, я просил, не называть меня так. — Ох прости, Финни, я и забыл, — приторно-сладко пропел голосок, который тут же приобрел обиженные нотки, — да мне плевать Финн ты или Майк! Ты — мой друг! Но похоже кое-кто забыл клятву, данную в детстве. Финн взъерошил свои кудри и провел рукой по лицу: — Прости, о кей? Я… все помню. Знаешь, я был занят в последнее время… — Восемь лет?! — негодованию Ноа не было предела. — Пожалуйста, прости, но я правда не мог с тобой связаться. В трубке повисла тишина, нарушаемая только дыханием собеседника: — Мы собирались уехать вместе, помнишь? — успокоившись, проговорил Шнапп, и Финн почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Ему не было оправдания, за то, что бросил лучшего друга одного, — Но у тебя есть возможность загладить вою вину, — продолжал Ноа, и Вулфард весь напрягся, от ощущение неизбежности закололо в пояснице. — Я приглашаю… Нет… Не так. Ты обязан приехать на мою свадьбу 21 июня. Отказ не принимается. Не забудь, Сэди дала мне не только твой номер, но и адрес. Мне известно кто ты, но я не побоюсь твоих амбалов-охранников и приеду, чтобы хорошенько надавать по твоей наглой веснушчатой морде! Финн захохотал от этой пламенной речи и живо представил перед собой густые нахмуренные брови и мечущие искры зеленые глаза: — Во-первых — у меня нет охраны, во-вторых — у меня больше нет веснушек… — Ну, а в-третьих?.. — Шнапп выжидающе замолчал. Финн устало потер глаза. Тогда, восемь лет назад он сбежал, поступил как последний трус. Не смог объясниться с другом и с любовью всей его жизни, не смог подобрать слова. Ему было ужасно стыдно, он был противен самому себе, ненавидел себя. И он не нашел в себе мужества рассказать им обоим причину своего поспешного отъезда. Финн не мог сейчас вернуться, слишком много боли принес ему этот город. Он никому ничего не должен! Но с его губ сорвались совсем другие слова: — Ну, а в-третьих, я приеду на твою свадьбу. Ноа издал победный клич: — Юху! У меня будет шафер! — Не так быстро, друг, насчет шафера мы не договаривались! Это слишком ответственно! Но Шнаппа было не остановить: — Не болтай, Финни! — манерно протянул он, — кому же еще быть на свадьбе шафером, если не лучшему другу жениха? Другу, который между прочим пропустил все значимые даты в его жизни. Вот же хитрый засранец, бьет по самому больному! Почувствовав укол совести, Финн представил всю эту свадебную суету и как наяву увидел одинокое, растерянное лицо Ноа и обреченно проговорил: — Хорошо. Будь по-твоему. Я согласен.***
— Вот так, — Майк закрепил конец повязки под коленом и ободряюще улыбнулся однокласснику, — посидим здесь. У нас еще уйма времени. Ноа продолжал всхлипывать, а Брукс деликатно молчал, старательно делая вид, что не замечает мокрого и грязного от слез лица Шнаппа. — Нам попадет от ми-миссис Вулфард. Ты знаешь негласное правило — быть за столом не позже ше-шести — или в постель без ужина, — заикаясь проговорил Ноа и снова залился слезами — он обожал поесть, а особенно стряпню миссис Миллер. Она готовила самые вкусные в мире булочки с корицей и частенько угощала его тайком от директрисы. — Кровь остановится и мы пойдем. Вот увидишь — вернемся как раз к ужину! — Дааа? — слезливо протянул Шнапп, — а что мы скажем насчет этого?! — он указал на лицо Майка, на котором под глазом наливался лиловым огромный синяк — Не истери, скажу, что врезался в дерево, когда развозил газеты, — он беззаботно пожал плечами. — Слишком агрессивное дерево… Это я во всем виноват, — прошептал Ноа и снова расплакался, спрятав лицо в свои разбитые колени. — Соберись, Шнапп, не будь тряпкой! Зато теперь Дуглас со своими фриками больше не посмеют тебя обижать! Мальчик успокоился и с надеждой взглянул на одноклассника: — Значит, ты не сердишься? — Конечно нет! — горячо воскликнул Майк, черные глаза горели праведным огнем, — его давно нужно было кому-нибудь поставить на место! Теперь он сто раз подумает, прежде чем захочет снова сунуться к тебе! Ноа помолчал мгновение, а потом уверенно произнес: — Отныне ты мой самый лучший друг, Майкл Брукс! Спасибо тебе, за то, что защитил меня… С тех пор как я оказался здесь, у меня не было ни одного спокойного дня. Я должен благодарить судьбу за то, что мы оказались с тобой в одном классе, — он протянул худую руку, и темноволосый мальчик, улыбнувшись своей слегка бесшабашной улыбкой, крепко пожал ее. Правда, он сразу скривился — из разбитой губы снова пошла кровь. Но это показалось ему такой мелочью. Майк оказался в приюте полгода назад, после того, как его отец погиб в аварии, ну, а матери он никогда не знал… Все, что у него осталось на память об этой женщине, которая так спокойно и хладнокровно оставила сына на попечение пьяницы отца, это старая фотография. Первое время он просто молчал, дети сторонились его, за спиной называя чокнутым Майком. Ему было обидно, как никогда он нуждался в друге, но никто не замечал молчаливой мольбы в его глазах. Странно работает сознание одинокого, брошенного всеми ребенка-сироты. Вместо того, чтобы самому попытаться завести знакомства, он обозлился на весь мир. Грубил всем и вся и с отчаяньем бросался в драку с любым, кто смел косо смотреть в его сторону. Еще в коридоре он понял, что однокласснику сегодня несдобровать, он заметил Дугласа, главаря местной банды и первого негодяя школы, возле шкафчика Шнаппа — он явно поджидал его. А затем появился Ноа, при виде Рида и компании его и без того огромные глаза стали еще больше. Дуглас что-то прошептал ему на ухо и смачно плюнул на пол, прямо у ног Шнаппа, а затем многообещающе улыбнулся и, развернувшись, вальяжной походкой побрел к выходу, лапая всех девчонок, попадающихся ему на пути. Майк с жалостью наблюдал за тем, как Шнапп закрыл глаза и прислонился лбом к дверце шкафа. Простояв мгновение и опустив глаза, в которых поблескивали слезы, он обреченно поплелся за Ридом, и Брукс решил проследить за ним. Одноклассник медленно шагал к пустырю за школой. Он останавливался через шаг, казалось тело не хотело слушать его. Майк, пригнувшись, двигался следом. Он услышал противный, прокуренный голос Дугласа, который что-то громко кричал в лицо застывшему от страха Шнаппу. Майк расслышал лишь то, что сиротам в их школе не место. А затем в воздухе прозвучал отчетливый звук удара и чей-то сдавленный стон. И еще один удар, и еще. Нападавших было много, но Брукс больше не мог оставаться в своем укрытии за старым заброшенным сараем и, издав воинственный полукрик-полурык, бросился на обидчиков одноклассника. Ноа, свернувшись калачиком, лежал на земле, прикрывая руками лицо и живот. Дуглас потрясенно замер, увидев перед собой горящие ненавистью черные глаза, и крепкий кулак Майка впечатался в его нос, из которого тут же брызнула струя крови. Он упал как подкошенный. Джейк Дэвис схватил Брукса за шею, но тот одним точным движением перекинул его через себя. Он отвлекся и не заметил кулак, который прилетел ему прямо в глаз от одного из друзей Рида, имени которого он не знал — в ушах зазвенело от удара, Майк встряхнул головой и с новой силой налетел на ублюдков. Шнапп отполз в сторонку и прикрыл уши руками, он сидел зажмурившись и покачиваясь из стороны в сторону. Он вздрогнул и широко распахнул глаза, когда его плеча коснулась чья-то крепкая рука — перед ним стоял Брукс. Ноа потерянно огляделся, но на пустыре никого кроме них не было. — Этот засранец больше не обидит тебя, — улыбался он, — наверняка побежал плакаться к своей мамочке! То ли от переизбытка чувств, то ли от шока, Ноа крепко прижал к себе черноволосого парнишку и разрыдался в голос. И вот сейчас этот странный тощий мальчишка с огромными печальными глазами, который разом лишился и отца и матери два года назад, тянул ему грязную, покрытую ссадинами руку, и предлагал дружбу. В горле Брукса запершило от какого то чувства, но отец научил его одному правилу, за нарушение которого парень часто получал весьма ощутимые пинки и затрещины — мужчины не плачут. Так они и подружились, кудрявый задира и грубиян Брукс и спокойный и тихий отличник Шнапп.