Невероятный мистер Грей

      Вся эта история с Беверли начала разрушение нашего клуба. Ричи злился на нее пожалуй даже сильнее, чем я. Эдди, смотря на его злость, с ревностью косился в мою сторону и выказывал Ричи максимальную поддержку. Бен почему-то чувствовал себя виноватым и стал избегать нас всех. Майк и вовсе пропал, заставляя Стена строить теории заговора и постепенно сходить с ума. Когда-то мы поклялись, что не в коем случае не разделимся и всегда будем вместе. Тем летом наши различия сплотили нас, но сейчас… «Клуб неудачников» рушится как карточный домик на ветру. Сидя на последнем сеансе я все говорил и говорил. О том, как мы забирали свои вещи из убежища. О том, как я еще несколько раз ссорился с Бев. О том, что Стен с каждым днем волнует меня все сильнее, становясь больше похожим на тень, чем на человека. О родителях, которые последнее время ходят какими-то слишком счастливыми. И о кучи всего малозначительного.       Но я не касался одной темы, которую не начинал и ты. Все происходило совсем не так, как я ожидал. Почему мы сидим и делаем вид, будто ничего не было? Ты все так же мягко улыбаешься и делаешь пометки в блокноте. Куда же делся твой хищный оскал и пронзающий взгляд? Ты действительно шутил? Я что-то не так понял? На душе стало паршиво. — Это ведь к-конец? Не знаю к чему этот вопрос. Не знаю, что я хочу услышать в ответ. Я вообще ничего не знаю! Прошу, скажи, что мне делать со всем этим? У тебя ведь больше опыта в жизни. Ты ведь должен разбираться в людях. Так прошу, скажи, что ты понимаешь, что со мной происходит! Глаза стало подозрительно пощипывать. — Это конец терапии, Билли. — Ты тихо посмеиваешься. Я был для тебя шуткой? За окном снова льет дождь. Небо полностью заволокли серые облака, погружая Дерри в тень. Чертова погода. Чертов город. Чертов Грей. — Вы считаете, что мое лечение закончено, доктор? Думаете, что у меня б-больше нет психических проблем? — А ты думаешь, что они есть? — твои серые глаза, обрамленные рыжими ресницами, смотрят на стучащие по окну капли. — Я гей. Не знаю, зачем я это сказал, но ты наконец оторвался от разглядывания пейзажа. Да, смотри на меня. Это же возможно последняя наша встреча. — Хм, и как ты это понял? — он дергает уголком губ. Внутри кружится взрывоопасная смесь эмоций. — Как я понял?! Как понял, вы спрашиваете?! — Почти ору, вскакивая с кушетки. — Да… Да вы! Думаете можете делать все эти вещи, а потом играть в недопонимание? Сначала трогаете, говорите разные пошлости, а потом удивляетесь, что я… — Что ты — что? — Наклоняешься вперед чуть ли не облизываясь. Боже. — Что я делаю то, что вы говорите! — Выкрикиваю это и чувствую как горят щеки. — О, так ты последовал моей небольшой рекомендации, Билли. Какой послушный мальчик. — коралловые губы растягиваются в усмешке. — А какая исполнительность. — Уф! Замолчите, пожалуйста. Неловко приземляюсь на свое место. Поверить не могу, что сказал это. Хватит уже на меня пялиться — дырку прожжешь! Ложусь на бок, отворачиваясь в другую сторону. — Эй, Билли. — Что? — Ты ни разу не заикнулся. — Может вы уже замолчите?       Тишина опускается на кабинет, только капли потихоньку стучать по стеклу. Из-за них я не могу услышать твоего дыхания, зато слышу, как ты встаешь с кресла. Снова тишина, несколько шагов, скрип, какое-то шуршание ткани. Что ты там делаешь? Уже хочу развернуться, но чувствую, как кушетка прогибается под чужим весом. Твой бок прижимается к моей спине. — Билли. — Склоняешься и шепчешь мое имя на ухо. Ладошки начинают потеть. — Ммм? — Если хочешь, то можешь приходить ко мне домой, Билли, — пульс отдается в горле, — но есть одно условие. — ты молчишь, продолжая дышать на ушную раковину. Кожа покрывается мурашками. — К-какое условие? — так же тихо спрашиваю я. — Если ты придешь, то я смогу делать с тобой разные вещи. — От шепота кровь приливает чуть ниже живота. — Н-например? — Ну я бы мог кормить тебя разной едой, смотреть вместе фильмы, помогать с уроками, делать массаж. — И все? — Надеюсь разочарование в моем голосе было не слишком очевидно. — О нет, Билли, еще бы я мог перекинуть тебя через колени и хорошенько отшлепать, наблюдая как краснеет твоя девственная попка. Мог бы сделать тебе горловой минет, засекая, на сколько минут тебя хватит. Мог бы растянуть тебя не жалея смазки и как следует втрахать в матрас. — Боже. — Кажется, мы это уже проходили, можно просто Роберт. — Знаешь, Роберт… — сглатываю слюну которой нет. — Да, дорогой? — У меня стоит. — Знаю, у меня тоже. — Оу. И что мы будем с этим делать? — Для начала предлагаю тебе повернуться и посмотреть на меня. Чуть разворачиваюсь и сталкиваюсь с сияющими глазами. Буквально сияющими. Губы чуть приоткрыты. Волосы слегка растрепаны. Привычный пиджак отсутствует, только тонкая рубашка. Ты просто шикарен. — У тебя глаза светятся. — У тебя тоже, Билли, это преломление света. Слегка ерзаю, лежа на спине. Джинсы слишком плотно давят. Ты смеешься, наблюдая за моим телодвижением. — Иди ко мне. — Хлопаешь по коленям. Я послушно подползаю ближе и оказываюсь усажен спиной к тебе между разведенных ног. — Почему так? Я хочу видеть твое лицо. — придвигаюсь ближе и ощущаю как что-то твердое упирается в поясницу. Ты вскидываешь бедра навстречу. — Ох. — Не сейчас, Билли. Я могу потерять контроль. Мы же не хотим этого? — Зубы смыкаются на загривке. Ты обхватываешь меня обеими руками, медленно продвигаешься по ремню к пряжке, что издает печальное «звеньк», когда ты ее наконец расстегиваешь. — Эй, Билли, расскажи, о чем ты думал когда онанировал? — Что? — по шее проходит ряд поцелуев-укусов. — Ммм… О тебе. — Ты снова притираешься ко мне сзади. — Конкретнее, дорогой. Как ты ласкал себя? Что представлял? Как тебе нравится? — левая рука лежит на животе, а правая мягко поглаживает возбужденный орган через джинсы, скорее дразня, чем принося удовольствие. — Что мне сделать, Билли? — Поцарапай меня, — чувствую, как ты напряженно замираешь. — Укуси еще раз, до крови. Пометь меня. — Боже, ты что, рычишь? Уже двумя руками ты пытаешься расправиться с молнией. Бесполезно, она зашита. — И стяни уже с меня эти чертовы джинсы! Ты их не расстегнешь. — Ты любишь боль, Билли? Рывком ты ставишь меня на ноги и спускаешь все до середины бедра. Я не успеваю даже ойкнуть, как оказываюсь на кушетке кверху задом. Это отрезвляет не хуже ведра ледяной воды. Что я творю? — С-стой, Роберт! Пытаюсь развернуться и отползти, но ты хватаешь меня за волосы, впечатывая лицо в мебель. Твой член оказывается в опасной близости, тонкая брючная ткань не дает даже малейшего места для воображения. Пытаюсь лягнуть тебя, царапаю удерживающую руку, но ты ничего не замечаешь, только рычишь где-то сверху. По ягодицам прилетает хлесткий удар. — Успокойся, Денбро! Я не собираюсь тебя сейчас нормально трахать. Не провоцируй меня. — снова шлепок. — П-пожалуйста, н-не надо. Я не хочу! Словно в ответ ты пару раз проводишь мозолистой рукой по моему возбуждению. Бедра против воли начинают подрагивать, заставляя повести тазом. Изнутри случайно вырывается стон. Кажется тебя моя реакция оставляет удовлетворенным. — Не хорошо врать, Билли. — хватка на голове ослабевает и чувствую преждевременное облегчение. Звук вжикающей молнии заставляет предпринять еще одну попытку выбраться, но как и в предыдущий раз все заканчивается провалом. — Черт, да не дергайся ты! — Пожалуйста, о-отпусти, мне страшно. — К глазам подкатывают слезы, когда ощущаю горячую каменную плоть в ложбинке между ягодиц. Ты наваливаешься сверху и начинаешь покрывать шею с спину быстрыми поцелуями. Смоченная в слюне рука обхватывает начинающий терять интерес орган. — Ну не плачь, дорогой. Я не сделаю ничего плохого. Ты у меня такой весь красивый и смелый. Такой нежный и отзывчивый. Прости, но я не могу остановиться. Так рядом. Ты так вкусно пахнешь, мой хороший. — рука на голове перестала давить, начиная слегка массировать кожу. — Мой Билли, я не хотел, чтобы все произошло так. Рука Грея с хлюпаньем быстро надрачивала замершему мне. Я вслушивался в сбивчивый хриплый голос, что звучал между поцелуями. Он просил не смотреть на то, как теряет контроль. И я согласился. С головы исчезла ладонь. Она заскользила по боку, царапая именно так, как надо, и сжала ягодицу, оттягивая. Я чуть не задохнулся, когда длинный горячий язык прошелся по звездочке. — Ты что делаешь?! — Ты восхитительный везде, мой Билли. Но ты прав, сейчас этому не место. Сожми свои ножки вместе, дорогой. Стоило выполнить его просьбу, как между бедер толкнулся член. Меня сильно качнуло вперед, а из тебя вырвался гортанный стон, проехавшийся по трепещущим нервам. Ты схватил меня обеими руками, удерживая от подбрасывания вверх на каждом толчке. Кушетка жалобно скрипнула от напора. О, да. Кажется слова о втрахивании в матрас были не просто речевым оборотом. Я был готов кончить только от твоих сильных рук, но горячая плоть, дразнящая нежную кожу на внутренней стороне бедер просто сводила с ума. Я стал подаваться тебе навстречу, обхватив себя рукой, стараясь двигать ею в такт толчкам. Оргазм приближался сбивая все на своем пути. — Роберт! Быстрей! Ты поднимаешь меня и обхватываешь меня поперек талии, двигаясь в бешенном темпе. — Давай, сладкий, кончи для меня! — Да! Да! Да! Я чувствую, как ты крепче сжимаешь меня, чувствую как тебя колотит. На самом пике ты сжимаешь челюсть на моем плече, причиняя безумную боль. Тело сводит судорога. Последнее что успевает заметить затухающее сознание — наше смешанное семя, испачкавшее кушетку.