Швейцарский курорт

      Том развернулся и медленно пошёл в сторону кухни, а ты побрела за ним. Он уселся за стол, упёрся локтями в столешницу и положил лицо на согнутые лодочкой ладони, слегка потерев глаза, издав глухой вздох. Ты новым взглядом осмотрела кухню и встала около Тома. Слегка тронув его плечо, чтобы привлечь внимание, ты спросила:       — И что мы будем готовить?       — Мне всё равно. Делайте, что хотите.       — Ну уж нет! Томас, вам нужно позавтракать, а какой это завтрак без любимой еды? Вот что вы любите?       — Пудинги... – безэмоционально ответил Том. Ты взяла его за руки, заглянула в глаза и серьёзно произнесла:       — Томас, послушайте. Давайте мы сейчас приготовим вместе пудинг по вашему любимому рецепту,  а вы пока расскажите, что это было. Ну, а потом мы решим, что дальше делать, ладно?       — Да, – тихо сказал Хиддлстон, а потом громче и увереннее. – Да. Вы правы, Т/И!       — Отлично,  – ты выпрямилась, потянув Тома за руки. – Вставайте, Томас! Командуйте.       Он подошёл к кухонному шкафу и достал два свёрнутых фартука нежно-кремового цвета.       — Прежде всего — форма, – пояснил он.       — Согласна, – ты с благодарностью приняла фартук и надела его на шею. Бантик сзади вы помогли друг другу завязать и сразу приступили к готовке. Хиддлстон достал все нужные ингредиенты и приборы, и вы начали творить.       — Мой любимый — шоколадный,  – пояснил Том.       — Хороший выбор, – одобрила ты и начала просеевать муку, периодически кидая вопросительные взгляды на мужчину. – Расскажите мне, Томас.       — Понимаете, Томас. И я прошу вас, расскажите.       — Это долгая история.       — Я никуда не спешу.       — Хорошо, – сдался Том, – слушайте.       Ты встала у плиты и помешивала основу для крема, а Хиддлстон взбивал тесто, параллельно начав свой рассказ.       — Всё началось года три назад. Тогда и появились "конфетки". Это очень опасные наркотические вещества, которые довольно быстро вызывают привыкание. Даже от четверти одной такой "конфетки" наступает сильнейшая эйфория. После — привыкание, тошнота, слабость, головная боль и головокружения, ломота, проблемы с нервной, пищеварительной и кровеносной системами. В общем полный букет, абсолютно не смущающий покупателей и потребителей. Всё это забывается. Им нужен только кратковременный эффект эйфории. Пять минут счастья. И всё равно, что после этого наступают пять дней нестерпимой боли. – Том замолчал, сосредоточившись на выливании теста в форму.       — Это ужасно, – отреагировала ты. – Но как со всем этим связаны вы? Откуда вам это всё известно? И кто эти люди? Вы знаете их?       — Не знаю, но, – отвечал актёр, – догадываюсь.       — А что насчёт тех людей, чьи фамилии называл тот страшный человек?       — Я с ними не знаком, но слышал их имена от Роберта.       — Дауни?       — Младшего, – кивнул Том. – Именно с него и началась моя роль во всей этой истории. Однажды он ввалился в мою Лондонскую квартиру с раной в животе, из которой торчала эта самая сабля.       — Подарок? – усмехнулась ты.       — Он самый, – горько улыбнулся Томас. – Роберт потребовал, чтобы я ему помог. Не обращался ни в полицию, ни в скорую. Тогда я подумал, что он просто не хотел огласки, но оказалось, что дело было в "конфетках". Дауни связался не с теми людьми, а когда попытался сорваться, то его припугнули. Не знаю, как он добрался до меня; не знаю, почему он выбрал именно меня. Он не захотел отвечать. – Том вздохнул. – В общем, я ему помог, как мог.       — А потом? – заинтересовалась ты, помешивая крем.       — А что потом? Он быстро оправился и продолжил сниматься в кино, как и я. А через пару месяцев, когда я уже начал забывать об этом, я подошёл к своей двери, но она оказалась не заперта. Я вошёл в дом, а там меня ждал странный человек. Он предложил мне заняться "конфетками". Я отказался. Тогда странный человек разозлился и ушёл, оставив на столе фантик, в который, как мне рассказывал Роб, упаковывали наркотик, и записку с временем и названием клуба. — Томас замолчал, выстраивая таймер в духовом шкафу, а потом мокнул мизинец в уже тёплый крем. Ты возмущённо раскрыла рот, а он хитро облизнул крем и зажмурился, как кот. Ты легонько стукнула чистой деревянной ложкой Хиддлстона по макушке и картинно отодвинула кастрюльку. Томас в ответ звонко рассмеялся.       — Вы пошли в тот клуб? – спросила ты, став серьёзной.       — Умеете вы испортить настроение! – шутливо обиделся Том и сел на стул.       — Как и вы уходить от темы, – парировала ты.       — Ну, раз вам так интересно...       — Очень интересно, Томас. Мне хочется помочь вам разобраться с этой ситуацией. Если позволите.       — Думаю, мне не помешает ещё один человек, чтобы разобраться с этой ситуацией, – вздохнул Том. — Спасибо. Итак, на чём я остановился?       — На записке. Вы пошли в тот клуб?       — Да. И после пожалел об этом. Любопытство кошку сгубило, – усмехнулся Хиддлстон. – На беду я очень любопытен. Разумеется, я пошёл туда. Мне было интересно узнать, что бы там меня ждало. Ведь не зря мне оставили записку. С ней и с фантиком я отправился в Скотленд-Ярд, как потом окажется, зря. В полиции мне пообещали, что разберутся. Я был бы "приманкой", на которую, по идее, должен клюнуть кто-нибудь, а через него вышли бы на главаря. Счастливый этой авантюрой я пошёл в "Дублин" — популярный в высших кругах закрытый клуб. Там я вновь встретил Роберта. Придя за полчаса до назначенного времени, я увидел, как Дауни передали чёрный пакет и деньги, совершенно не прячась. Когда он остался один, я подошёл к нему. Он сначала молчал, а потом встал и ушёл, обронив, что ему может понадобиться моя помощь. И, как только он вышел из "Дублина", официант передал мне записку. Начался квест.       — Квест? – переспросила ты, заинтересованно заглядывая в лицо мужчины. Тот кивнул в ответ.       — Записка гласила: "Отдай записку бармену и закажи выпивку. Отдохни. Расслабься. ". Так я и сделал. Заказал виски, но пить не стал. На всякий случай. Бармен вместе с напитком передал следующую бумажку. Она отправила меня в "Васаби". Это небольшое азиатское кафе, в котором меня ждал человек, не показывая лица. Единственное, что могло выдать его личность, было его произношение. Лондонцы всегда найдут друг друга. У него был яркий британский столичный акцент.       — Ну, – вставила ты, – это не удивительно, если учитывать, что вы находились в столице Великобритании.       — Да, поэтому я не придал этому значения.       — А что Скотленд-Ярд?       — Полицейские не стали ввязываться в это дело. Они от него отказались, а потом ещё и штрафом пригрозили за то, что отвлекаю их от "настоящих дел". Ну, а потом тот человек попросил никуда не обращаться и помалкивать. Иначе, как он выразился, мир недосчитается одного актёра.       — Ужас! – воскликнула ты, закрыв руками рот.       — Да, мне тогда тоже стало не по себе, страшно... Тот человек вселял какой-то ужас, необъяснимый страх. Я послушался его. Как больно мне было смотреть на то, как мои коллеги, знакомые, друзья погрязают в этих "конфетках". Они их и распространяют, и принимают. Когда распространители хотят "отойти от дел", им не дают этого сделать. Все те люди, о которых спрашивал меня человек, что ворвался в мой домик, так или иначе связаны с наркотиками. Именно им передавал Роберт "конфетки", словно по цепочке. А раз они связаны с Дауни, то и ему может грозить опасность. Он мне говорил, что его заставили в это ввязаться, что он не может уйти, и я склонен ему верить.       Хиддлстон устало прикрыл глаза и потёр переносицу длинными пальцами. На кухне образовалась тяжёлая, давящая тишина, нарушаемая лишь вашим громким дыханием и черным жужжанием духовки. Ты машинально продолжала помешивать крем в сотейнике, обдумывая слова актёра, как вдруг почуяла что-то неладное.