Voices

— Когда ты уезжаешь? — жемчужные пряди её волос щекочут шею. За окном узкой полоской полыхает у горизонта рассвет — солнце просыпается медленно, медовыми лучами освещая комнату.   Мадара считает секунды до её ответа. Он умеет задавать правильные вопросы.   «Когда ты уезжаешь?» и никогда — «Когда ты вернёшься?».   Потому что Учиха Мадара не ждёт. Не признаётся, что ждёт.   — Самолёт в семь вечера,— Сакура распласталась прямо на нём, обнаженная и разомлевшая, словно довольная кошка,— Можешь не провожать.   — И не собирался,— слова застревают в горле ледяной крошкой,— Куда на этот раз?   — Испания. Италия, потом, может быть, Франция,— она выгибается, демонстрируя ему маленькую родинку у основания шеи,— Хочешь составить мне компанию?   — Не хочу.   Компания у неё есть всегда. Мадара видит её на обложках журналов со спутниками — всегда разными.   Она — восходящая звезда Голливуда. За ней призрачным шлейфом тянутся восхищённые взгляды, а перед — ниц падают на колени поклонники.   Он — добровольно заточивший себя в стеклянной башне офисный клерк с шершавыми, словно смятая бумага, ладонями. Рядом с ним сотни достойных девушек, а за спиной тысячи врагов.   У них обоих есть свои слабости. Поэтому Сакура каждый раз возвращается, а Мадара её принимает.   Одна ночь. Ни больше — ни меньше.   Когда она поднимается с постели, персиковые языки солнечных лучей лижут её фигуру, и он боится отвести взгляд. Каждая секунда сейчас принадлежит ему, и Мадара не собирается потратить впустую ни одну из них.   Сакура двигается с ленивой грацией львицы, откидывает пышные волосы с лица, томно прикрывает глаза.   О ней мечтают миллионы мужчин на планете, но сейчас она — его.   А он — её.   Собственное сброшенное в спехе платье Сакура находит у дверей и поднимает его, демонстрируя плавный изгиб бёдер. Она точно знает, что он смотрит и показывает ему даже больше, чем нужно.   Длинные, изящные ноги; косточки рёбер, выступающие над тонкой талией; точеные плечи, оплавленные утренним солнцем.   Сакура протягивает руки вверх, позволяя полупрозрачному шёлку скользнуть по гладкой, бархатной коже, очерчивая каждый миллиметр. Пальцами расчёсывает волосы, приглаживая на затылке.   Улыбается ему одними губами, разглаживает невидимые складки на подоле. Мадара гадает — какую из своих ролей она играет сейчас?   Наивную дурочку? Светскую львицу? Проницательную стерву?   Туфли она не надевает — подхватывает за каблуки хрупкими ладонями. Бликом отсвечивает металлически пряжка — Мадара щурится, предвкушая очередной правильный вопрос.   — Закроешь за мной дверь.   Он молча качает головой, отводя взгляд. Мадара не позволяет себе такой роскоши — смотреть ей вслед.   — Нет, Мадара,— собственное имя кажется ему грубым и пресным, когда его произносит она,— Это был не вопрос. На этот раз ты закроешь за мной дверь.   Сакура Харуно, держащая его сердце в распахнутой ладони, теперь сжала кулак.   Мадара считает про себя до трёх — столько секунд ему нужно, чтобы натянуть на лицо жёсткую маску безразличия.   Он надевает штаны нарочно медленно. Четко выверяет шаги по ровной линии, одним резким движением распахивает перед ней дверь комнаты. Мадара хочет, чтобы она на него смотрела, но Сакура прячет изумрудную радужку глаз под полуприкрытыми веками.   И пока они идут до выхода из его квартиры, он жадно вглядывается в ее ровную спину; острые, обтянутые тонкой кожей лопатки и вьющиеся у подбородка пряди жемчужных волос.   Дрожащей рукой открывает ей входную дверь, сжимая челюсти до скрежета зубов. Мадара мог бы заставить ее остаться — и она не была бы против. Но он добровольно даёт ей возможность уйти — из этой квартиры, из этой страны, из его жизни.   Она тянется к его лицу ладонью, оглаживая волевой подбородок и позволяя взглянуть себе в лицо.   От жалости там нет ни следа, и Мадара успокаивает собственное колотящееся в груди сердце.   — Ещё увидимся,— раскалённым отпечатком застывает в его памяти тень грустной улыбки на её лице — прощальный подарок, о котором он будет вспоминать одинокими вечерами.   Сакура целует его на последок в щеку и едва слышно, босиком, переступает порог его квартиры.   Мадара закрывает за ней дверь, но не может двинуться с места — смотрит пустым взглядом в тёмную поверхность, словно пытаясь просверлить в ней дыру.   Сакура Харуно больше никогда не вернётся.