*** *** ***
До прихода Эмерсона домой оставалось ещё три часа. "Эми, как называл его этот парень. Это так... мягко... нежно что ли..." И этого не могла себе позволить даже она сама. "Больно" Женщина поднималась на второй этаж. Дверь в спальню Эмерсона. Она должна была узнать. Узнать.....что? Не важно. Узнать хоть что-то о её теперь таком далёком ребёнке. Открывает дверь. Старые петли тихонько скрипнули. В комнате царит немного странная атмосфера. "Жутко" — первая мысль, которая посещает её голову. Некогда строгие белые стены во всех мыслимых и немыслимых местах разрисованы. Она вспоминает, как ругала ещё маленького Эми за это, как грозила ему психушкой, рассказывая про "злых докторов с большииими шприцами, которыми они его заколят, если он не прекратит портить стены". "Больно" Женщина закусив губу проходит в помещение и подходит к одной из этих стен. Она ведь никогда даже не пыталась хоть сколько-нибудь подробно рассмотреть то, что он тут рисует с таким воистину фанатизмом. Причудливые линии, складывающиеся в средневековые здания, мосты, колонны, улицы предстали перед ней во всём своём великолепии. "Своими рисульками психбольного зарабатывать на жизнь будешь, бездарность?!" — жестокие слова её мужа, всплывшие воспоминанием недавней ссоры, вызвали очередной накат эмоций. — Нет, он не бездарность... — будто бы ответила ему женщина. — Его просто не понимают. Книжный шкаф. По его содержимому можно очень многое понять о человеке.. И женщина начала читать названия, пропечатанные разными шрифтами на корешках книг. "Вино из одуванчиков", "Бракосочетание Рая и Ада", "Скотный двор", "451° по фаренгейту", "Над пропастью во ржи" и вдруг внезапно Гарри Поттер и "Алые паруса" Александра Грина. Любовь к антиутопиям и философии, но в то же время некая вера в фантастику, даже некую сказочность и желание свободы. Женщина улыбнулась, но на глазах выступили слёзы. Стол Эмерсона завален книгами, тетрадками и какими-то изрисованными бумагами. Женщина взяла в руки одну из них. Набросок портрета. Не трудно догадаться кого. Она внимательно всмотрелась в эту работу. Особый акцент был сделан на глаза. Они прорисованы лучше всего, в то время как всё остальное скорее схематично. "Красивые глаза. Да и сам парень красивый". Женщина вновь перевела взгляд на стол. Под этим листом лежала початая пачка парламент аква. "Надо же" — подумала она. — "Впрочем, это был просто вопрос времени..." Женщина ещё раз посмотрела на рисунок и усмехнулась, когда разглядела на портрете убранную за ухо сигарету. Отойдя от стола миссис Барретт села на кровать и взглянула в окно. Оно снова открыто (оно всегда открыто). Белый тюль плавно развевался на ветру. Спокойно, даже слишком. Вдруг её взгляд упал на тёмную акустическую гитару, стоящую около шкафа с одеждой. Металлические струны холодно поблёскивали на свету. А она ведь даже не знала, что он на ней играет. Были ударные и фортепиано, но гитару она не помнит в среде увлечений сына... И женщина ещё раз нервно закусила губу, ведь... Она действительно... плохая мать...*** *** ***
— Видишь, а ты боялся. — говорил Шляпник, оглядываясь на Реми, пытающегося отойти от сегодняшнего вечера. — Ну, знаешь, я же ей не нравился... — слегка смущенно ответил парень, останавливаясь около перекрёстка. Время уже было около девяти вечера. Долгая посиделка трёх человек за небольшим кухонным столом подошла к концу. Распрощавшись, даже обнявшись напоследок с Ремингтоном, женщина пожелала ему всего самого наилучшего и сказала наконец, как она рада, что у её сына появился такой друг. Когда же Эмерсон вызвался проводить Реми до ближайшего перекрёстка и миссис Барретт закрыла за ними дверь, то она действительно почувствовала, что всё правильно, что всё "как надо". Немного смущённый и чутка зажатый Лейт в начале их знакомства, к концу стал более раскрепощённым, смешно шутил и рассказывал некоторые интересные истории из жизни своей семьи. Ремингтон, несмотря на ужасные слова о нём со стороны учителей новой школы и даже отца Эмерсона, оказался довольно милым, умным и приятным в общении парнем. Теперь миссис Барретт была спокойнее. — Ой, да брось. Она составила мнение о тебе исключительно со слов мисс Кингсли. Уж поверь, ты не мог ей не понравиться во время этих диалогов тет-а-тет, — парень улыбнулся и, выдохнув сигаретный дым в сторону, приблизился к Ремингтону. — Возможно, но опасения всё-таки были. — ответил Лейт и затянул Эми в долгий и нежный поцелуй. Они стояли под слегка гудящим белым фонарём посреди пустынной улицы. Полнейшая тишина и вечерний туман создавали некую атмосферу мистики. Даже белые лучи уличного освещения казались какими-то синими, потусторонними. Эми было немного жутковато, а вот Лейт был спокоен. — До завтра? — прервав поцелуй произнёс тот. — До завтра, Реми. Ты не забыл что завтра за день? — дрогнувший голос выдаёт волнение Шляпника. — Пятница... по любому какая-нибудь хуйня произойдёт. — Сплюнь! — это уже звучит немного напугано. — Ой, да брось, когда этот день проходил у нас без происшествий? — нотки возмущения сквозят в казалось бы спокойном голосе Рема. Он явно ещё долго будет отходить от этого дня... — Кстати, Ларисы сегодня не было в школе.. — наконец, обеспокоенность Эми дошла и до блондина. Лицо того после этой фразы отразило некую озадаченность, беспокойство. — Думаешь..? — Надеюсь, нет.*** *** ***
— Ну что? Убедилась? — без доли упрёка произнес Эми, ополаскивая очередную тарелку. — Да, Эмерсон. И я хочу ещё раз извиниться за всё то дерьмо, которое я о нём наговорила. Он этого не заслуживает. — Я же говорил... — Шляпник передал чистую тарелку маме, которая поставила её на полку. — Эми.. — Да? — Скажи, вы же... не просто друзья.. — после этого вопроса наступило долгое тяжёлое молчание. Женщина боялась. Боялась, что её сын ей всё ещё не верит, что он сейчас соврёт. Это окончательно укоренит дистанцию между ними. Это покажет ей, что драгоценное время уже давно упущено, что ничего не вернуть, как бы сильно она не старалась. Сам Эми же пытался решиться. "Вот он — тот самый момент. Решающий. На который и самому надо решиться, хоть и страшно". Молчание сильно затянулось. Эми как в трансе тёр губкой очередную тарелку. Миссис Барретт нервно заламывала пальцы и кусала губу. "Ожидание смерти страшнее самой смерти". — Да, мам...........мы.......встречаемся. Я люблю его. Он любит меня. Ты........огорчена? — наконец прервал молчание Эми. Говорил он неуверенно, сбивчиво, до крови закусывая губу. Перенял привычку у мамы. — Знаешь, сложно объяснить. — буквально выдохнув произнесла женщина. — С одной стороны, это было очевидно. С самого детства видно было, что ты... необычный, так скажем... — Это какой? — Скорее утончённый... грациозный какими парни не бывают... так что, в какой-то степени это было предсказуемо.. — Но ты так и не ответила на вопрос. Ты... огорчена? — Знаешь, я была бы огорчена, окажись Ремингтон Лейт действительно таким, каким его считает отец, каким его некоторое время считала и я. Я была бы огорчена, если бы он действительно тянул тебя на дно. Но он оказался хорошим. Я принимаю твой выбор, Эмерсон, — мама сказала всё это искренне, от чистого сердца. Она действительно так думала. Эми это чувствовал. Он обернулся к женщине и не раздумывая обнял её мокрыми от мытья посуды руками. — Спасибо. Мне это важно. — на этих словах Эми и сам выдохнул. — Отец не узнает. Ты сам когда-нибудь ему скажешь... когда... будешь готов. — Спасибо, Мама, — в эти два простых слова Эми буквально вложил всю душу. — Расскажи как вы с ним познакомились. Он говорил, что узнал тебя в школе. — Охх, это было странно. *улыбается*. Это было на набережной 31 августа, в последний день лета. Он пришёл туда с братом и прыгнул в одежде в реку, а потом, размахивая во все стороны мокрой футболкой, скакал как ненормальный, подпевая Bullet With Butterfly Wings, которая играла с мимо проплывающего катера. Я даже не знаю, что меня больше в нём привлекло: его чудачество или счастливая улыбка? Знаешь, впоследствии я продолжаю ему удивляться. Таких как он просто не существует. Таких... ну, ты понимаешь. — Ооо любовь с первого взгляда. — с иронией. — это так миииило. — Да иди ты. — по-доброму толкнув женщину локтем. — Но, судя по всему, так оно на самом деле и было. В тот вечер мать и сын ещё многое что успели обсудить. Они проговорили до поздней ночи, постоянно смеясь и всерьёз рассуждая на самые абсурдные темы. Они были действительно счастливы. Будто бы и не было той огромной дистанции между ними все эти годы, будто бы и не было вчерашнего скандала, будто бы то тепло, коим наполнилась сегодня кухня, было здесь всегда. Им обоим было это нужно. Эта близость, которой им не хватало. Даже вернувшийся с работы отец, хмурым взглядом окинувший кухонку, не смог нарушить той идиллии, которая воцарилась здесь сегодня. — Мы уезжаем в субботу. Минимум до нового года. — Опять дела? — Ага. Компания отца будет участвовать в розыгрыше нескольких крупных тендеров. Я, будучи одним из ведущих юристов, обязана там присутствовать. Потом все сделки, договоры и прочая бюрократическая канитель. Хорошо, что ты не идёшь в юристы, Эми. Это жесть. — Понимаю. Что ж, удачи вам. Уставшие, но счастливые, они отправились спать лишь во втором часу. Они ещё не знали, что готовит им следующий день.