Османская Империя. Трабзон, Охотничий Домик, 1606 год
После проливного дождя и бури, которая два дня буквально сметала всё на своем пути, в Трабзоне наконец засияло солнце. Люди выходили из домов с некоторой осторожностью, ведь наперёд знали, что непогода принесла с собой множество бед. Фермеры встревожено осматривали урожай, который не успели собрать, и пытались оценить, что из этого всего ещё можно было спасти. Купцы недовольно подсчитывали убытки, нанесённые их товару. Рыболовы целыми клочками вытаскивали со своих старых лодок водоросли, выброшенные высокими волнами. Были среди них и те, кому повезло меньше: вместо лодок некоторые мужчины нашли лишь оборванные верёвки. Единственными, кто радовался прохладе в воздухе, были дети. Выскочив на улицу, они бегали по лужами, играли в догонялки и веселились, ещё даже не подозревая, с какими трудностями придётся справиться их семьям. Фатих не был похож на человека, которого очень сильно беспокоила судьба простых людей, но с самого утра он покинул дворец и при этом сообщил, что собирался оценить убытки, нанесённые бурей. Умут не поверил, но желания выяснять, что на самом деле задумал Паша, у него не было. Он и так редко бывал во дворце, ведь старался посвящать всё свое время занятиям с Багдадом или выполнению поручений Наргизшах. В этот раз он оказался здесь скорее в силу обстоятельств и задерживаться тоже не собирался. Именно поэтому, как только Фатих уехал, Умут приказал подготовить лошадь, а после сразу отправился в Охотничий Домик. Здесь на первом этаже в комнате, которую мужчина в шутку нарёк залом заседаний, его уже ждал Багдад и Коркут. Шехзаде, как всегда, не захотел садиться за стол, потому расположился у камина. Прислонившись спиной к стене, он скрестил руки на груди и исподлобья за всем наблюдал. Из-за наклона головы его рыжие волосы то и дело падали ему на глаза, потому время от времени наследник недовольным движением отбрасывал их назад. За время пребывания в домике под крылом Наргизшах Багдад значительно окреп. Его тело уже не выглядело таким высохшим и худым, а на немного впалых щеках даже появился румянец. С виду ничего не напоминало о его недавнем заточении. Но, как и следовало ожидать, физическое восстановление прошло намного быстрее, чем психологическое. Багдад всё ещё вздрагивал при виде незнакомых солдат, спал с кинжалом под подушкой и наглухо запирал на ночь двери. О недоверии и настороженности, которые, казалось, ни на секунду не покидали голову Шехзаде, даже упоминать не стоило. Коркут, в отличии от Багдада, всё же разместился за столом. Его спутанные чёрные волосы создавали резкий контраст на фоне белой рубашки и бледной кожи. Мужчина выглядел уставшим и задумчивым. Из-за яркого солнца он был вынужден жмурить карие глаза, что делало его черты лица немного хищными. Если бы на его месте был любой другой человек, Умут, непременно, забеспокоился бы, но это же Коркут. Подобная отстранённость с его стороны уже не удивляла Бея. — Думаю, нам не мешало бы поговорить. — нарушил Умут идеальную тишину, царившую на тот момент в комнате, и присел на стул возле Коркута. — Снова будете читать мне нотации? — недовольно бросил Багдад. Поскольку наследник стоял в тени, а оба мужчины сидели напротив на солнце, Бею пришлось немного прижмуриться, чтобы разглядеть его. — Да, потому что Вы поступили безрассудно. — строго выпалил Умут. Ситуация, в которую они попали, оказалась довольно глупой и многого им стоила. А всё из-за того, что Багдад не предупредил никого о своем уходе. Умут планировал прочитать ему лекцию, но в первый день на это попросту не хватило времени, ведь срочно необходимо было уладить другие более важные вопросы. — Я же не знал, что вы держите меня за дурака. — со злостью процедил Багдад и недовольно закатил глаза. Изначально он планировал сделать всё быстро и тихо. И если бы не дождь, внезапно хлынувший стеной с неба, у Шехзаде всё получилось бы. Ни Наргизшах, ни Коркут, ни Умут даже не догадались бы о том, что он куда-то уходил. Багдад не видел в сложившейся ситуации своей вины. — Это не оправдание, Шехзаде! — строго продолжил Умут и даже привстал, раздражённый упрямством наследника. Багдад стойко выдержал его напор и лишь гордо вздёрнул подбородок в ответ. — Хватит, Умут. — внезапно перебил их обоих Коркут. Бей перевёл на него обеспокоенный взгляд. — Это глупое недоразумение. — Вот видишь! — тут же поддержал слова Паши Багдад, но Умут никак на это не среагировал. Вновь сев на свое место, он изумлённо уставился на друга. Они ведь должны быть на одной стороне, разве не так? Коркут тем времнем устало убрал с лица волосы и откинулся на спинку стула, но тут же пожалел об этом и скривился от боли. Умут помрачнел. На рукаве рубашки Паши начала проступать кровь. Видимо, он снова отказался от помощи врачей и поменял повязку сам. — Если ты вдруг забыл, Коркут, то я напомню: ты чуть не умер на том поле. — попытался объяснить Умут как можно спокойнее. — Если бы я не отправил туда ещё людей, от тебя ничего бы не осталось. — Но я здесь. — устало заключил Паша, одарив Умута достаточно равнодушным взглядом. — Здесь. — согласился Бей, а затем наклонился немного вперёд, будто хотел, чтобы его лучше услышали. — Но ещё хоть полчаса — и ты остался бы без руки. На этой фразе Коркут отвёл взгляд в сторону и сложил пальцы домиком на столе. Он ненавидел любые упоминания о своих проигрышах. Пусть даже вся операция была необдуманной, а люди неподготовлены, Паша не считал, что может использовать эти факторы, как отговорку. В первую очередь на нём, как на лидере, лежала ответственность за жизни людей. Сколько из них выжило? Всего-то около десяти человек. Да, Коркут злился на Багдада, как и Умут. Он считал, что Шехзаде в любом случае должен был предупредить их о своих планах и уходе. Но, с другой стороны, от Багдада подобная ошибка была весьма ожидаемой, ведь без своего титула он, в сущности, просто мальчишка. Больше ответственности в этой ситуации было возложено на Коркута и Умута, которые в отсутствие Госпожи обязаны сделать всё возможное, дабы уберечь наследника. Они ведь старше и опытнее. А в итоге всё закончилось тем, что оба запаниковали, когда упустили Багдада, и начали действовать необдуманно. Весь этот хаос и привёл их к фатальному исходу. А ведь можно было спокойно всё обдумать и создать другой, менее кровопролитный и рискованный план. — Нету смысла сейчас кого-то винить. Шехзаде Багдад понял свою ошибку. На этом всё. — Коркут бросил быстрый взгляд на наследника, и тот рассеянно кивнул. Хоть Шехзаде и не взял на себя ответственность за ранение Коркута и потерю людей, но зато извинился, когда Умут озвучил ему причину, по которой Наргизшах не привела обещанного слугу. Багдаду стоило огромных усилий, чтобы переступить через себя и признать, что он тоже действовал сгоряча. Коркуту даже показалось, что Шехзаде расстроился из-за того, что Наргизшах потеряла ребёнка. — Но если бы... — всё никак не унимался Умут. — Я сейчас здесь. — строго отчеканил Коркут. — Никаких "если бы" быть не может. Да, меня ранили в предплечье, но, к счастью, не смертельно. Вопрос закрыт. Стальной тон Паши явно давал понять, что на этом разговор закончен. И хоть Умут ещё многое хотел сказать, но в этот раз заставил себя замолчать. Не стоило нагнетать обстановку. К тому же, его слова вряд ли что-то изменят. Умут прекрасно знал упрямый характер Багдада. Это тот случай, когда нужно было немного спустить время, дабы наследник остыл и начал воспринимать его слова более спокойно и рассудительно. На какое-то время в комнате повисло тягучее молчание. Первым нарушить его решил Багдад: — Умут. Бей вопросительно приподнял брови и посмотрел на Шехзаде, в чьих тёмных серо-зелёных глазах застыла тревога и, одновременно, задумчивость. Парень всё ещё скрещивал руки на груди, но теперь его пальцы были как-то нервно сжаты. Это напомнило Умуту, что какие бы глупости наследник не совершал, он всё ещё был тем самым смышленым мальчишкой, который когда-то пытался обыграть отца в шахматы. Кто же знал, что когда он вырастет, то его соперником станет сестра, а игральной доской — вся Империя. — Скольких людей мы потеряли, Умут? — вопрос, слетевший с уст Багдада, застал врасплох не только Бея, но и сидевшего рядом Коркута. Мужчины неуверенно переглянулись между собой. У них и до того было очень мало верных людей, ведь благодаря Махиэнвер вся Империя считала, что Багдад мёртв. Доказать обратное было очень сложно, а найти воинов, готовых пойти за Шехзаде, которого они никогда даже в глаза не видели, — и подавно. Теперь же их ситуация ещё больше усугубилась. Умут тяжело вздохнул и поджал губы. — Много. — мрачно заключил он. — Если добавить сюда ещё и тех, кого мы потеряли, когда спасали Вас с Амасьи, когда выкрали Фериде Султан... Умут задумчиво загибал пальцы, а затем внезапно бессильно развёл руками. Не хотелось этого признавать, но если бы Махиэнвер вдруг решила напасть на Шехзаде сейчас, то им было бы просто нечем отбиваться. Верных людей осталось ничтожно мало. — Другими словами, наши планы насчёт переворота и передачи Вам престола теперь придется отложить. — закончил Коркут вместо Умута и пожал плечами. — У нас просто не хватит людей, чтобы даже дойти до столицы. Коркут прекрасно знал, что они потеряли слишком много. Даже в самом начале пути, когда Наргизшах только-только приехала в Трабзон, их положение было куда лучше, чем сейчас. Необходимо было срочно что-то предпринимать, но пока, куда бы они не сунулись, везде натыкались на стены. Все надежды возлагались на план с Фериде Султан и на Алтын, которая в Стамбуле должна была убедить Рабию Селин Султан помочь им. Вот только ни один из этих вариантов пока не дал никаких результатов. Билги Хафса Султан, мать Фериде, то ли не получила их письмо, то ли проигнорировала его, а Алтын почему-то медлила. Возможно, Рабия Селин просто не спешила вступать в этот конфликт и занимать сторону, а девушка не желала расстраивать Наргизшах и пыталась всё исправить. Кто знает. Если бы Билги и Рабия согласились помочь, это стало бы отличным началом и подарило бы им надежду. — А что по этому поводу говорит Наргизшах? — вопрос Багдада повис в воздухе. Парень с надеждой поддался вперёд. Из Амасьи сестра его вытащила, хотя даже не знала, он ли это на самом деле. Значит, у неё должен быть план, как выкрутиться, и в этот раз. Но, заметив, как вдруг помрачнело лицо Умута, Шехзаде понял, что бессмысленно ждать чего-то хорошего. — Госпожа пока... немного не в состоянии об этом думать. — уклончиво ответил Бей. — Ей нужно отдохнуть. По тому, как Умут растерянным движением поправил свои кучерявые волосы, Коркут понял, что что-то не так. Сразу после битвы Пашу привели в домик, дабы не привлекать лишнее внимание со стороны Фатиха во дворце. Здесь их уже ждал лекарь, который поспешил обработать рану. Но, поскольку Коркут потерял много крови, он почти сразу уснул, а на следующий день не нашёл в себе силы, чтобы хотя бы подняться с кровати, не то что ехать во дворец. Поэтому вместо него отправился Умут. Паша прекрасно знал, что мужчина будет искать способ встретиться с Наргизшах, ведь перед самым отъездом он то и дело бормотал, что Госпожа такого не позволила бы. Коркут собирался позже расспросить у него о состоянии Султанши и искренне надеялся, что она взяла себя в руки, но, видимо, зря. — Ты видел Госпожу? — голос Паши звучал на удивление ровно. — Нет. — Умут отрицательно покачал головой. — Вернее, я хотел, но ко мне вышла Айла и сказала, что Госпожа отдыхает и видеть никого не хочет. Коркут поставил локоть на стол и устало прикрыл рукой глаза. Он ожидал, что будет именно так. Винить Наргизшах сейчас ни в коем случае нельзя, но от того, насколько быстро она придёт в себя, буквально зависела судьба Шехзаде и всей Империи. Госпоже нужно было как-то помочь. Вот только как? — Наргизшах ведь... — Багдад начал предложение, но затем запнулся, — она ведь не бросит меня? — Нет, Шехзаде, конечно, нет! — выпалил Умут, не задумавшись. — Даже не думайте о таком. Ваша сестра просто переживает сейчас не лучшее время. Она немного отдохнёт, придёт в себя — и всё вернётся в прежнее русло. Вот увидите. Слова Бея не сильно убедили Шехзаде, но он с натяжкой улыбнулся. Эмоции Багдада в тот момент смешались. Он уже пережил предательство Махиэнвер, поэтому резкая перемена поведения Наргизшах пугала его. Может, девушка изменила свое решение? Может, поняла, что ей не по зубам эта задача? Багдад прекрасно осознавал, что его сестра потеряла ребёнка и сильно горевала из-за этого. Но ведь она прямо сейчас нужна была именно ему! Шехзаде ненавидел мысль о том, что он напрямую зависел от кого-то из сестёр, но поделать с этим ничего не мог. Тот, кто всегда считал себя Королём на шахматной доске, внезапно оказался пешкой. Крохотной и беспомощной. — А что мы будем делать, пока Наргизшах не с нами? — в вопросе Багдада снова чувствовалась тревога. — Ждать. — Умут пожал плечами. — Постараемся искать и другую поддержку, кроме Ваших двух тёть. Но Вам пока стоит вести себя как можно тише. Чем меньше внимания мы будем привлекать, тем дольше Фатих Паша будет Вас искать. — Фатих знает, что вы с моей сестрой заодно? — Багдад задумчиво перевёл взгляд с Умута на Коркута. Паша внезапно опустил руку и снова сощурился. — Нет. — Умут отрицательно мотнул головой. — Да. — в унисон с ним произнёс Коркут. Бей удивлённо на него уставился, а Шехзаде у стены весь побледнел. Паша задумчиво поправил манжет своей рубашки и скривился. Туго затянутая рана на предплечье продолжала противно ныть. — Скорее всего, именно Фатих прислал то письмо, якобы написанное рукой Афифе Нурхаят Султан, — без особого энтузиазма объяснил Коркут. — Я видел его на том поле. В битве он участие не брал, но, я уверен, что меня разглядел хорошо. — Проклятье, — Умут со злости ударил кулаком по столу. Скорее всего, Фатих и ранее догадывался о том, что Коркут и Наргизшах как-то связаны друг с другом, а значит, и с Шехзаде. Но у него не было никаких подтверждений этому факту. Теперь же Коркут собственноручно заявил о себе, как о союзнике Багдада. Кто знает, как Фатих решит использовать эту информацию, но совершенно точно его планы не пойдут на пользу наследнику. — Нас ждёт нелёгкое время. — мрачно заключил Коркут, встречаясь взглядом с Багдадом. Они оба знали, что Шехзаде не был готов к этому.***
Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Покои Бахарназ Хатун оказались даже больше, чем Ильсияр их представляла. Султан Девлет явно не поскупился на мебель и убранства для своей беременной фаворитки, потому каждая деталь интерьера дышала роскошью. Пушистые ковры, позолоченные тахты, высокие зеркала в серебряных оправах, сундуки, до верху набитые самыми дорогими и красивыми тканями, кровать и шкафы с редких пород деревьев, шелковые простыни... Смотреть на всё это без восхищения было невозможно. Да, Ильсияр тоже не могла пожаловаться на Ханзаде Эмирхана. Он часто дарил ей подарки и выделял деньги на всё, что её душа пожелает, но о такой роскоши девушка могла только мечтать. В какой-то мере Ильсияр даже почувствовала укол зависти. Первая половина их совместного с Бахарназ ужина прошла достаточно спокойно. Небольшой стол, за которым они сидели, буквально ломился от различных блюд, каждое из которых манило своим ароматом и аппетитным видом. Но Ильсияр всегда была достаточно равнодушной к еде, поэтому лишь насыпала себе рис и измельчённое мясо перепёлки. Для неё этого было вполне достаточно. А вот Бахарназ ела с аппетитом, что легко объяснялось её положением. Несмотря на то, что фаворитка выбрала сегодня достаточно просторное бежевое платье с узором из золотистой вышивки, её округлившийся живот уже было хорошо заметно. Эта деталь вызвала у Ильсияр второй укол зависти. Вот только выдавать своих истинных чувств она не могла. Её главная задача — втереться в доверие фаворитки Девлета, а не нажить себе ещё одного врага. Именно поэтому уходить ни с чем с покоев Бахарназ светловолосая не собиралась. Первое время она старалась поддерживать светскую беседу, которая не несла в себе особой смысловой нагрузки. Ильсияр расспрашивала свою собеседницу о её самочувствии, любимых местах в Топ Капы и подарках, которые девушка получила от членов Династии после новости о беременности. Бахарназ в ответ интересовалась жизнью в Крымской Ханстве, положением Ильсияр при дворе и, к удивлению фаворитки Эмирхана, характером Айше Ханым и Эметтулах Ханым. Видимо, девушка была всё же не такой простой и прекрасно понимала, к кому ей стоило держаться поближе. Когда все возможные нейтральные темы были исчерпаны, и Ильсияр убедилась в том, что Бахарназ расположена к ней положительно, она решила действовать. — Ты везучая, — обронила светловолосая с улыбкой на лице. Бахарназ вопросительно приподняла брови. Нежный румянец на щеках девушки придавал ей некой наивности. — Не успела ты стать фавориткой, а уже носишь дитя под сердцем, — продолжила тем временем Ильсияр. — Тебя обожает и Повелитель, и Айше Ханым, и даже Эметтулах. Это большое везение. — Ты права, Ильсияр, — губы Бахарназ дрогнули в улыбке, после чего девушка инстинктивно положила руку на живот. — У меня есть всё, кроме любви. Голубые глаза Ильсияр внезапно блеснули. Мысленно зацепившись за эту фразу, девушка отложила в сторону ложку и наклонила голову чуть на бок. Впервые за вечер она заметила на лице своей собеседницы тень печали. Её слова звучали как-то нелогично в общем контексте. Разве не любовь Повелителя привела Бахарназ к этой точке? Девлет совершенно точно не любил Махиэнвер. Этого не заметить мог разве что слепой. А вот о Бахарназ он заботился, будто о самом большом сокровище в своей жизни. Чего только стоила история о её спасении из темницы, которую Ильсияр столько раз слушала от восхищенных Калф. — Что ты имеешь в виду? — Ильсияр попыталась придать своему голосу нотку тревоги. К счастью, у неё всегда отлично получалось играть нужную роль. Бахарназ поджал губы и подняла взгляд на фаворитку Ханзаде Эмирхана. Была ли она вправе рассказывать кому-либо секрет Девлета? Девушка прекрасно помнила тот кулон с портретом Алтын Султан, который лежал в кармане кафтана Султана. Он даже не стал ничего отрицать, когда Бахарназ пришла к нему. Тогда девушка пообещала, что будет рядом, несмотря ни на что. Что не станет просить любви, если его сердце принадлежит другой. Да, Бахарназ было больно. Её сердце разбили, но это был ещё не конец. Если бы девушка всегда руководилась исключительно только своими чувствами, она бы не сидела сейчас за этим столом. С того вечера Бахарназ долго думала о своей судьбе и всегда приходила к одному и тому же выводу: её положение в этой партии наиболее выигрышное. Во-первых, под своим сердцем девушка носила первенца Девлета. Никто не мог этого изменить. Во-вторых, её защищал не только Султан, но и его семья — Айше Ханым и Эметтулах Ханым. Хоть они и были гостями, но с ними явно считались. А если ещё и правильно разыграются карты, то Айше и вовсе может стать Валиде Султан, а Эметтулах — получить титул Султанши. Такие союзники были очень выгодны для Бахарназ. В-третьих, если девушка родит мальчика (а об этом она молилась каждый день), она не только значительно улучшит свое положение и сама станет Султаншей, но ещё и закрепит Династию Гиреев на престоле. Для Девлета это будет самый большой подарок. Махиэнвер останется бессильной. Что касается Алтын... Да, она может поселиться в сердце Султана, но Бахарназ не верила в то, что Махиэнвер так просто уступит ей титул Хасеки. Девлет не рискнёт развестись с одной Госпожой и взять брак с другой. Как минимум, это будет негативно воспринято народом, ведь именно Махиэнвер посадила его на престол. Так что Алтын вряд ли стоило воспринимать, как серьёзную угрозу. Единственное, что необходимо было Бахарназ, — это родить мальчика и получить титул Султанши. Далее её никто не сможет остановить. Она станет полноценной фигурой в этой партии. — Ни о чём, — наконец простодушно ответила Бахарназ со счастливой улыбкой на устах. — Если ты доела, то я прикажу принести десерт. Ильсияр прекрасно понимала, что таким образом её собеседница пыталась перевести тему. Слова об отсутствии любви были не случайными, вот только вдаваться в подробности Бахарназ передумала. Мысленно Ильсияр выругалась из-за упущенной возможности, но давить на фаворитку не стала, дабы не спугнуть её. "Не всё сразу", — подумала она и, широко улыбнувшись, кивнула Бахарназ в знак согласия. В следующее мгновение фаворитка Султана отдала приказ — и слуги начали заносить в покои новые блюда. Ильсияр терпеливо ждала, пока одни тарелки заменялись другими, и внимательно наблюдала за Бахарназ. Правду говорили о девушке: она была действительно прекрасной. В свете сотен свечей, зажжённых в покоях, пышные тёмные волосы Бахарназ казались на несколько тонов темнее, а тени, падающие на лицо придавали чертам необычной мягкости. Пухлые губы девушки при этом были изогнуты в улыбке. Если бы на фаворитку взглянул кто-то посторонний, то он непременно сделал бы вывод, что Бахарназ красива, но достаточно легкомысленна. По крайней мере, так её восприняла Ильсияр, когда увидела впервые. Но затем, узнав подробнее историю девушки, крымчанка осознала, что радость и веселье на лице Хатун были лишь обманом. Смотреть стоило в её хитрые, но задумчивые голубые глаза. Бахарназ была далеко не глупой. — Так что ты думаешь делать дальше? — спросила вдруг Ильсияр, когда слуги закончили с сервировкой стола. — Как ты думаешь бороться с Махиэнвер Султан? Прямолинейность собеседницы ничуть не испугала Баханаз, а совсем наоборот. Девушка будто ожидала подобный вопрос, потому, сделав глоток щербета, лишь ухмыльнулась. — А что я могу сделать? Я всего лишь фаворитка, — уклончиво бросила Бахарназ. — Но это пока что, — Ильсияр взяла с ярко-синей тарелки кусочек лукума и задумчиво покрутила его в руках. — Я, как никто другой, знаю, насколько шатко твое положение, и понимаю тебя. От назойливых соперниц избавляться трудно. Бахарназ отчётливо заметила, как в глазах её собеседницы проскользнула искренность. Она не могла точно быть уверенной в том, что чувства Ильсияр правдивы, но где-то в глубине души девушка надеялась найти в ней подругу. Всё-таки их судьбы были достаточно похожими. Эмирхан казался нейтральным по отношению к гарему своего брата, а, значит, никаких плохих намерений насчёт Бахарназ не имел. Девлет был связан с ним кровными узами, потому девушка не видела в лице Ханзаде угрозу. Та и Ильсияр так же никогда не была замечена в обществе Махиэнвер или Сонай Мёге, что говорило об отсутствии связи между ними. Сколько Бахарназ не наблюдала за светловолосой, она всегда казалась ей одинокой в этом большом дворце. — Пока что у меня нету власти, Ильсияр, — как-то мрачно бросила Бахарназ, поставив стакан со щербетом на стол. — Я не могу никак повлиять на положение Махиэнвер Султан. — То есть ты собираешься действовать, когда родится ребёнок? — догадалась Ильсияр и откусила кусочек лукума. Её голубые глаза в тот момент сияли не менее ярко, чем алмазы в высокой диадеме. — Да. Если бы ты была на моем месте, то сделала бы точно так же, — Бахарназ пожала хрупкими плечами и снова улыбнулась. — Этот ребёнок вполне может оказаться мальчиком. И если родится Шехзаде, это осчастливит Повелителя. Он закрепится на престоле и отберёт формально власть у Махиэнвер Султан. Ведь её сыновья, если они появятся на свет, тогда будут младше. Бахарназ рассуждала достаточно спокойной и тихо, дабы слуги, ожидавшие за дверью, её не услышали. Хотя эта информация ни для кого не была секретом. Все озвученные факты логично выплывали из сложившейся ситуации. С одной стороны, Бахарназ была спокойна за себя и ребёнка. Но с другой, всё ещё существовало множество рисков. Например, внезапная беременность Махиэнвер. Если Госпожа родит девочку, то Бахарназ поклялась накормить всех нищих в Стамбуле и каждую ночь возносить благодарности Всевышнему. А если мальчика... Это значительно усложнит её положение. Махиэнвер тогда вцепится в престол и сделает всё возможное и невозможное, чтобы избавиться от Бахарназ. — Этот ребёнок очень ценен для Династии Гиреев. Для Повелителя — в первую очередь, — задумчиво подметила Ильсияр и, так и не доев весь кусочек лукума, положила остаток на тарелку. В её голове внезапно начали крутиться коварные мысли. Девушка со всех сил пыталась не выдать себя. — Да. Его потеря стала бы большим ударом для Султана, — Бахарназ кивнула и отпила с чаши ещё щербета. Камни в её рубиновой заколке ярко сверкнули. — Однажды Махиэнвер Султан уже пыталась от него избавиться. Взгляд Ильсияр внезапно вцепился в девушку. Избавиться? Махиэнвер? Светловолосая слышала об этой истории в гареме, но так и не добилась ответов о том, кто же был виновником покушения на Бахарназ в хаммаме. Видимо, слуги просто боялись озвучивать имя единственного подозреваемого. Всё-таки, кому, как не жене Султана, было выгодно избавиться от соперницы и заодно её ребёнка? — Ты думаешь, это сделала Махиэнвер Султан? — уточнила Ильсияр. — А кто же ещё? — Бахарназ ответила без промедления. Ильсияр еле сдержала ухмылку. Это ей и было нужно. Ребёнок под сердцем у фаворитки значительно путал карты Эмирхана. Ханзаде побаивался, что родится мальчик, ведь наличие наследника только отдалит его от престола. Тогда уничтожить Девлета будет мало, дабы заполучить Империю. Обязательно найдутся те, кто захотят поставить у власти его сына. Та же Эметтулах не упустит такой возможности. И Айше, скорее всего, тоже не будет сидеть, сложа руки. Поэтому было важно избавиться от ребёнка как можно скорее. И, кажется, Ильсияр придумала, как это сделать. Их с Эмирханом, как нейтральную сторону, вряд ли станут подозревать. Особенно, если направить все улики против Махиэнвер Султан. Таким образом они уберут двух зайцев одним выстрелом. Но сначала... Ильсияр накрыла своей ладонью руку Бахарназ. Девушка подняла на неё заинтересованный взгляд, но светловолосая в ответ лишь мягко улыбнулась. Смертельный укус может сделать только та змея, которая находится достаточно близко к жертве. — Мы защитим это дитя вместе, — произнесла Ильсияр достаточно уверено, наслаждаясь тем, как на лице Бахарназ отражается сначала удивление, а затем искренняя радость. Как и ожидалось, фаворитка могла быть окружена сотней людей, но рядом ей не хватало просто подруги. Человека, с которым она может говорить на равных и поделиться сокровенным. Как жаль только, что на эту роль Бахарназ выбрала неправильного кандидата. — Правда? Ты будешь рядом со мной? — Бахарназ сжала в ответ руку Ильсияр. — Конечно, — в подтверждение своих слова светловолосая кивнула. — Всё-таки, мой Ханзаде тоже принадлежит к этой Династии. Кто знает, может, однажды Повелитель наградит его высоким титулом. Ильсияр не была бы собой, если бы её игра имела лишь одну линию. Девушка отдавала предпочтение жестоким методам, в которых победитель всегда выжимает из ситуации всю возможную выгоду. Бахарназ была не только фавориткой и, возможно, матерью будущего наследника, но ещё и рычагом давления на Девлета. Что бы между ними ни происходило, девушка и Султан были близки, а, значит, определённое влияние друг на друга имели. Пока Ильсияр и Эмирхан займутся планами по уничтожению преграды в лице ребёнка, пусть Бахарназ использует свое положение и поможет Ханзаде закрепиться в столице. Ильсияр чувствовала злость Эмирхана, связанную с его ролью обычного гостя, ведь это связывало руки и не обеспечивало достаточную свободу действий. Девушка намеревалась помочь ему и изменить это, как она считала, недоразумение. Эмирхан останется в столице, чего бы Ильсияр это не стоило. — Это то, чего хочет Ханзаде Эмирхан? — Бахарназ не смогла скрыть свое удивление. Ильсияр попыталась изобразить скромность и опустила взгляд. Выкручиваться приходилось очень быстро, дабы не вызвать подозрений, — и это заставляло девушку немного нервничать, что, к слову, играло ей на руку сейчас. — Ханзаде очень сильно уважает своего брата, поэтому никогда не станет указывать ему и сам просить о должности или чём-то подобном, — ложь к удивлению легко складывалась в голове Ильсияр в предложения и слетала с языка. — Но больше всего он желает защитить его. Особенно сейчас, когда видит, как Повелителю тяжело. Бахарназ внимательно вслушивалась в слова собеседницы и хмурила свои тёмные брови. В отличии от Османской Династии, Гиреи казались ей буквально идеалом семьи. Задумавшись на пару мгновений, фаворитка свободной рукой убрала с лица выбившуюся прядь и легко пожала плечами. — Тогда я попробую поговорить на этот счёт с Повелителем, — предложила Бахарназ. Ильсияр вмиг засияла. Подняв на фаворитку Султана глаза, полные надежды, девушка внезапно забрала свою руку и радостно захлопала в ладоши, из-за чего её золотые браслеты издали характерный мелодичный звон. В тот момент она очень сильно была похожа на ребёнка, получившего в подарок желанную игрушку. Настолько милая и наивная, что и сама Бахарназ не смогла сдержать улыбку. — Правда? Ты сделаешь это? Попробуешь убедить Повелителя? — тут же засыпала её вопросами Ильсияр. Её голубые глаза блестели, а на бледных щеках появился лихорадочный румянец. — Я попробую, — Бахарназ кивнула и сразу же почувствовала, как светловолосая снова взяла её за руку. — Спасибо большое, Бахарназ. Это сделает меня самой счастливой, — радостно пролепетала Ильсияр. И пусть её тошнило от собственной лжи и притворства, но это была необходимая мера для достижения желаемого. — Я буду навеки твоей должницей. Или кукловодом. Главное — не затянуть нитки слишком сильно, дабы Бахарназ ничего не почувствовала.***
Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Когда Девлет заходил в покои сестры, его сердце бешено колотилось. Эметтулах не была тем человеком, который стал бы беспокоить его посреди дня по пустякам. Рас уж она попросила прийти, значит, случилось что-то серьёзное. Но, к удивлению Падишаха, вместо сестры в покоях оказалась Алтын. Султанша сидела на софе в своем изысканном тёмно-зелёном платье из парчи, которое за счёт лёгких пышных рукавов сильно подчёркивало её хрупкость. Сережки в виде капель, небольшая диадема в форме оливковых ветвей и кулон, сильно напоминавший по очертаниям орхидею, были густо выложены мельчайшими изумрудами. Но даже они не сияли так ярко, как серые глаза Госпожи. Тёмные волосы она, как и всегда, собрала сзади в высокую причёску, открывая тем самым тонкую шею. Сперва Девлет застыл, как, впрочем, происходило каждый раз, когда он видел Алтын. Затем, опомнившись, мужчина удивлённо оглянулся, но Эметтулах нигде не было. Судя по настороженному взгляду Алтын, она тоже не ожидала его увидеть. Девлету понадобилась всего пара мгновений, чтобы понять, что к чему. Это была игра Эметтулах. Недавно в разговоре с сестрой Султан поделился переживаниями о том, что ему давно не доводилось видеть Алтын. Оснований вызывать её к себе не было, а сама девушка никак не попадалась на глаза. Такое случалось нередко — и каждый раз Девлет чувствовал тоску. Да, были люди, которые приглядывали за Госпожой по его приказу. Но их отчётов Султану мало. Видеть девушку, наблюдать за ней, разговаривать, вдыхать аромат её духов — вот чего на самом деле желал Девлет. Видимо, Эметтулах решила помочь им "случайно" встретиться, но знала, что если расскажет сразу о своем плане брату, то он рассердится. Другими словами, никакого срочного дела не было, Крымская Принцесса попросту создала искусственные условия, дабы они с Алтын могли побыть наедине. Что, впрочем, Девлет посчитал неплохой идеей. Всё-таки в покоях Эметтулах их вряд ли кто-то мог потревожить. Султан почувствовал острое желание остаться, но, с другой стороны, засомневался. Принуждать Алтын к чему-либо ему не хотелось, а её реакция была достаточно неоднозначной. Правильно это или нет, но после недолгих раздумий Девлет всё же решил попробовать. — Госпожа, — обронил наконец Султан достаточно официально и, сложив руки за спиной, попытался обуздать свои эмоции, — я хотел увидеться с сестрой. — Она вышла всего пару минут назад, — ответила Алтын достаточно коротко. — Но если у Вас срочное дело, то я уйду. Эметтулах скоро должна вернуться... Султанша начала было подниматься с софы, но Девлет резко поднял раскрытую ладонь, призывая её остановиться. — Нет, не стоит, — ответил он, наблюдая за солнечными лучами, которые путались в тёмных волосах Госпожи. — Если Вы не против, то я подожду Эметтулах вместе с Вами. Алтын удивлённо приподняла брови, но перечить не стала. Присев на свое прежнее место, она лёгким движением расправила юбки платья и пригласила Султана сесть рядом. Девлет благодарно кивнул ей, хоть вовсе и не был обязан, и неспешно подошёл к софе. Садиться слишком близко он не решился, дабы не смутить девушку или не вызвать у неё негодование, потому разместился немного на расстоянии. Алтын никак не среагировала на это и лишь отвела взгляд к окну. Солнечные лучи в тот момент освещали лишь половину её лица, погружая другую в тень. Девлет невольно зацепился взглядом за кулон, лежавший меж её ключиц. Инстинктивно Султан потянулся к карману своего кафтана и проверил, лежит ли там портрет девушки. В последнее время он замечал за собой эту привычку, когда нервничал. Холодный метал кулона будто придавал ему уверенности. — Вы принесли сестре подарок? — вопрос застал Девлета врасплох. Быстро убрав руку с кармана, он растерянно посмотрел на Госпожу. Её заинтересованный взгляд в тот момент был направлен прямо на кулон, но Султан сильно сомневался в том, что девушка знала, насколько ценная для него вещь там лежала. — Нет-нет, — Девлет улыбнулся краем губ. — Там что-то... что-то похожее на оберег. Только когда слова сорвались с уст, Султан внезапно понял, насколько же большую глупость произнёс. Оберег? Это даже звучало смешно. Ухмылка Алтын в тот момент говорила сама за себя. — Я думала, Вы не настолько суеверный, — прямолинейно заявила Госпожа. В её серых глазах вдруг заплясало озорство. Девлет в очередной раз мысленно выругался. — Времена сейчас нелёгкие, — попытался оправдаться он, кривовато ухмыльнувшись. — Особенно для Вас, — подметила девушка и вновь отвернулась к окну. На её лице внезапно появилась странная тревога. Девлет невольно вспомнил слова Махиэнвер о Шехзаде Багдаде. Намекала ли Алтын на то, что Багдад жив? Была ли она или её сестра на самом деле замешана в исчезновении Шехзаде с Амасьи? Винила ли Алтын Девлета во всём том ужасе, что произошёл с её братом? Сотни вопросов в тот момент заполняли голову Султана. История набирала новых оборотов, и Девлету всё чаще казалось, что он попросту не успевает за всеми событиями. Каждый день Султан неумолимо ходил по лезвию ножа и надеялся, что не упадёт. Долго ли продлится его везение? И что будет, когда люди действительно увидят живого и здорового наследника Османов? Сможет ли Девлет удержать хотя бы Совет Дивана? Он очень сильно в этом сомневался. Что-то срочно нужно было придумать. Вот только единственный вариант, который мог сработать, состоял в убийстве Багдада. По-другому Девлет просто не сможет усидеть на этом престоле. — Вы что-то слышали? — спросил внезапно Султан напрямую. Он не видел сейчас причин кривить душой и уходить от основной темы разговора, которую девушка сама и начала. Ему важно было знать, что творилось в тот момент в прелестной голове Султанши. Но Алтын не спешила отвечать. Поджав губы, она на мгновение задумалась. Её черты лица вдруг перестали что-либо выражать, а в глазах появилось непонятное Султану сомнение. Алтын будто не знала, стоило ли ей сейчас вообще говорить. Решительно мотнув головой, она безразлично пожала плечами. — Я не понимаю, о чём Вы, — солгала Султанша, мысленно моля Девлета о том, чтобы он не стал дальше расспрашивать. Конечно же, речь шла о Шехзаде Багдаде. Слухи о нём расходились невероятно быстро не только в Стамбуле, но и по всей Империи. Алтын лично приложила к этому руку по просьбе Наргизшах. Некоторые люди верили в то, что наследник жив, а некоторым эта история казалась полной выдумкой. Находились даже те, кто просто игнорировал услышанное, жил дальше и абсолютно не задумывался о судьбе покойного Султана и его сына. Алтын не понимала почему, но врать Девлету ей совсем не хотелось. При этом предать Наргизшах она тоже не могла. Внутри неё поселились две враждующие стороны, пытающиеся перекричать друг друга. И вторая пока что была сильнее. — Я думаю, Вам доводилось слышать некоторые слухи о Вашем погибшем брате... — Девлет оборвал на полуслове свое объяснение, но по выражению лица Алтын было ясно, что она всё и так поняла. Какое-то время девушка молчала, лишь холодно наблюдая за Султаном. Её тело напряглось, хотя внешне она сохраняла спокойствие. Девлет вдруг осознал, что ответ Султанши ему явно не понравится, но всё же хотел его услышать. Как бы там ни было, глубоко в душе Повелитель отказывался верить в то, что Алтын была хоть как-то замешана в эту историю с Шехзаде Багдадом. Наргизшах Султан — возможно. Он плохо её знал, та и желание Госпожи уехать в Трабзон, даже несмотря на условие в виде брака с Фатихом Пашой, само наталкивало Девлета на не самые весёлые предположения. Если понадобится, то с ней Повелитель будет разбираться отдельно. Лишь бы только это всё не затронуло Алтын. Она ведь никогда не станет играть против Девлета. Верно? Возможно, в тот момент Султан хотел услышать не столько правду, сколько подтверждение своих надежд. Но стоило Алтын разомкнула уста, дабы что-то сказать, как вдруг её перебил внезапный стук в дверь. Девлет, напряжённо ожидавший ответ Госпожи, мысленно выругался, ведь Султанша сразу же обратила всё свое внимание на вошедшую Кивилцим. Мужчине даже показалось, что с уст девушки сорвался вздох облегчения. Кивилцим сильно удивилась, заметив Повелителя. В её карих глазах проскользнуло непонимание. Сперва женщина даже растерянно остановилась, не будучи уверенной, стоило ли ей заходить, но Алтын легко махнула рукой, подзывая служанку к себе. Кивилцим опустила голову и направилась к ним. Только когда женщина остановилась и низко поклонилась перед Падишахом, Девлет заметил позолоченный футляр в её руках. Очевидно, Алтын пришли какие-то хорошие вести, ведь лицо Госпожи сразу же засияло. — Повелитель, Госпожа, извините, что прерываю, — почтительно произнесла женщина. — Пришли вести с Трабзона от Наргизшах Султан. Гонец сказал, что очень срочные. Девлет с интересом наблюдал за тем, как Алтын с нетерпением взяла с рук Кивилцим футляр. Выполнив поручение, женщина поспешила уйти. В отличии от своей Госпожи, вид у неё был немного обеспокоенный. Неужели такая спешка была нетипичной для писем Наргизшах Султан? — Прошу меня извинить, — обратилась Алтын к Султану и поднялась с софы. Девлет кивнул в ответ. Он прекрасно понимал её нетерпение и перечить не намеревался. Конечно же, ему было жаль, что их разговор о Шехзаде Багдаде прервали (кто знает, когда им вновь выпадет возможность обсудить эту тему), но давление было бы сейчас излишним. Девушка тем временем поспешила отойти к окну и вытащить заветное письмо. Но радость и улыбка на её лице начали таять, стоило Алтын взглянуть на написанное. Это не был почерк её сестры. Султанша почувствовала укол тревоги и пробежалась глазами по первым строчкам. Письмо отправила Айла, — и этот факт заставил сердце Алтын биться чаще. По мере того, как девушка вчитывалась в суть послания, её пальцы начинали дрожать. Девлет весь напрягся, наблюдая за Госпожой, но не решался вмешиваться. Вести явно были плохие. Когда глаза Алтын остановились на последней точке, она внезапно заплакала. Султан удивлённо застыл. Ему никогда не доводилось видеть, как Султанша плачет. Алтын всегда выглядела такой уверенной, дерзкой и холодной, что подобные эмоции, казалось, были ей просто чужды. Его острая на язык Госпожа внезапно превратилась в хрупкий цветок. Тело Алтын то и дело содрогалось от всхлипов. Она пыталась контролировать эмоции, но каждый раз это заканчивалось провалом. Девушка в отчаянии попыталась отвернуться от Султана и прикрыть рот рукой, дабы задушить в себе болезненный стон. Девлет больше был не в силах это терпеть. Прекрасно осознавая, что ему не подобало прикасаться к Алтын, и, тем более, беспокоиться о ней, мужчина всё же решительно встал и подошёл. В его серых глазах читалась искренняя тревога, а в движениях нежность. Руки Султана легли на плечи Алтын, от чего Госпожа вздрогнула. Девлет попытался развернуть её к себе, дабы утереть слёзы и выяснить, что случилось, просто утешить, но девушка не поддалась. Мужчина прекрасно понимал, что несмотря на его сердце, разрывающееся от боли при виде Алтын в таком состоянии, применять силу ни в коем случае нельзя было. Растерявшись, Девлет какое-то время так и стоял, не убирая свои руки с её плеч. Затем его взгляд упал на письмо. Девушка скомкала его тонкими пальцами, будто бумага была в чём-то виновата. Девлет прекрасно понимал, что, возможно, это не его дело, что секреты сестёр должны оставаться только между ними, но сдавленный плач Алтын не давал ему другого выбора. Султан аккуратно прикоснулся к нежной коже девушки на запястье, будто просил таким образом разрешение. К его удивлению, Госпожа не стала сопротивляться и разжала пальцы. Девлет всё ещё с сомнением взял письмо, а затем прочёл его. Сообщалось, что Наргизшах Султан потеряла ребёнка. Султан почувствовал искреннюю жалость. Она захлестнула его, как волна, растекаясь по всему телу. Боль Алтын была связана с сестрой. Когда-то Султанша сама призналась ему, что Наргизшах осталась единственным близким человеком для неё. И сейчас этот близкий человек переживал одно из самых ужасных событий в своей жизни. Девлет даже представить не мог, каково это. Найти слов, чтобы сказать что-то утешительное, мужчина не смог. Та и был ли сейчас смысл в этом? Девлет никогда не отличался талантом красноречия, особенно, когда дело касалось подобных ситуаций. Вместо слов, он обошёл девушку и, оказавшись лицом к лицу с ней, заключил в крепкие объятья. Какую бы боль она не переживала, что бы не происходило в её жизни, Девлет готов был разделить с ней всё. Стать её опорой. И, похоже, именно это Алтын и необходимо было сейчас, ведь в следующее мгновение её пальцы крепко вцепились в ткань кафтана Султана. Оказывается, сталь всегда скрывала хрупкую сердцевину.***
Османская Империя. Трабзон, дворец, 1606 год
Фатих недовольно перебирал документы на столе. В тот вечер его раздражало всё. Треск поленьев в камине, тусклый свет свечей, мягкий ковёр под ногами, беспорядок в бумагах... Как же Паша устал от всего этого. От Ханзаде Эмирхана пока не было никаких вестей. После неудавшегося покушения на Султана Девлета он не поручал Фатиху ничего серьёзного. То ли больше не доверял, то ли считал, что Паша ни на что не способен. С одной стороны, Фатих мог его понять. Но с другой, подобраться к Султану Османской Империи не так-то просто. Кто же знал, что глупый светловолосый мальчишка бросится под стрелы, дабы спасти Падишаха. А Девлет потом ещё и даст ему должность во дворце. Как звали того мальца? Искандер? Фатих готов был задушить его собственными руками. Махиэнвер Султан с её глупым планом тоже заставила Пашу хорошенько попотеть. Вся затея изначально была бессмысленной, но ему пришлось пойти на то поле и потерять пару десятков воинов. А всё ради чего? Наргизшах ни за что не позволила бы Шехзаде Багдаду оказаться на той встрече. А Коркут... Коркут Паша. Тёмная лошадка в Совете Дивана, которая всегда держалась как бы в стороне, оказалась на самом деле волком, одетым в овечью шкуру. Знала ли Махиэнвер изначально, что он собирался поддержать Наргизшах? Фатиху стоило лучше подготовиться к тому нападению и убить Пашу ещё по приезду в Трабзон. Смог бы тогда избавиться от множества проблем. Если Наргизшах и Коркут и вправду заодно с Шехзаде Багдадом, значит, дела шли очень плохо. Неизвестно, кого ещё Госпожа сумела перетянуть на свою сторону. Если один член Совета Дивана уже поддерживал наследника Османов и не скрывал этого, по его примеру могли пойти и другие. Нужно было обязательно сообщить об этом Махиэнвер Султан. Пусть проведёт чистку в Совете и выяснит прямо на месте, кто из Пашей мог ещё вести двойную игру. А с Коркутом Фатих справится сам. Он не позволит какому-то горделивому выскочке спутать свои планы, ведь если Багдад заберёт у Девлета престол, никогда Фатиху не видать титула Великого Визиря. Никогда. — Надеюсь ты с хорошими новостями, Омер, — бросил Фатих, услышав, как двери его покоев открылись. Хоть Паша и стоял спиной к входу, но был полностью уверен, что пришёл его слуга. Омер иногда проявлял себя, как настоящий бездарь, но мелкие поручения, вроде поиска информации, выполнял отлично. Фатиху лишь оставалось надеяться, что в этот раз новости его не разочаруют. Мужчина опасался, что ещё одна хотя бы крошечная неприятность — и его чаша терпения окажется переполненной. Но Омер, видимо, не спешил отвечать. Или же действительно принёс плохие вести. Встретившись с молчанием, Фатих со злостью бросил на стол документы и резко развернулся на пятках. — Когда я к тебе обращаюсь, ты должен... — начал было Паша раздражённо, но тут же осёкся, когда понял, что за его спиной всё это время стоял вовсе не слуга. В серо-голубых глазах мужчины отразилось удивление. — Наргизшах Султан, — обронил Фатих как-то растерянно. Госпожа стояла перед ним, одетая лишь в белоснежную ночную рубашку и наспех наброшенный халат. Её каштановые волосы свободно падали на плечи, оттеняя нездоровую бледность кожи. За это время Султанша немного похудела, потому её мягкие черты лица значительно заострились и будто в какой-то мере даже осунулись. Неизменными оставались только серые глаза, продолжавшие лихорадочно блестеть. — Что Вы здесь делаете? — так и не дождавшись какого-либо ответа от супруги, вновь обратился к ней Фатих. — Я думал, Вы ещё отдыхаете. — Это ты, — слова слетели с уст Наргизшах настолько тихо, что Паша сперва подумал, что ему попросту показалось. Мужчина невольно нахмурился и попытался присмотреться к жене, но по её чертам сейчас было невозможно прочесть какие-либо эмоции. — Я не понимаю Вас, — Фатих отрицательно покачал головой, — и считаю, что Вам стоит вернуться к себе. Сразу после этих слов мужчина демонстративно отвернулся к рабочему столу и взял в руки несколько бумаг. Поведение Госпожи показалось ему достаточно странным, но разбираться в этом у него пока не было ни времени, ни желания. — Ты будешь со мной разговаривать, — произнесла Наргизшах с угрозой в голосе. Фатих от неожиданности даже вздрогнул. — Будешь! В следующее мгновение Паша почувствовал, как девушка больно вцепилась в его предплечье. От неожиданности мужчина выронил на стол документы и изумлённо на неё взглянул. Наргизшах грубо потянула его за руку и заставила повернуться к себе. Теперь уже от былого безразличия на её прекрасном лице не осталось и следа. Девушка выглядела злой и несчастной одновременно. Такая смесь эмоций настораживала Пашу. — Ты убил моего ребёнка, — прошипела Наргизшах ему прямо в лицо. — Что? — Фатих скривился. — Напоминаю Вам, что это был и мой ребёнок тоже. — Ты никогда не хотел, чтобы он родился, — отрицательно мотнув темноволосой головой, выплюнула девушка. Фатиху пришлось признать, что её слова больно резали слух. Сперва он хотел как-то оправдаться, но чувство раздражения быстро подавило это желание. С чего это вдруг он станет отчитываться перед Наргизшах о своей боли? Фатих никогда не был обязан ей что-либо доказывать. — Госпожа, вы обезумели, — с отвращением бросил Паша, сбрасывая её руки со своего предплечья. — Я не хочу с Вами разговаривать ни на эту тему, ни на какую-либо другую. Придите в себя — и тогда мы всё обсудим. — Нет, — стальным тоном отрезала Наргизшах. — Мне нечего обсуждать с убийцей своего ребёнка. В следующее мгновение Госпожа бросилась прямо на Фатиха. Мужчина от неожиданности сделал шаг назад и больно ударился о стол, из-за чего на мгновение потерял бдительность. Сразу после этого он почувствовал слабые удары по своей грудной клетке, потому инстинктивно поднял руки, стараясь защитить себя. Султанша была ещё слишком слаба, поэтому её попытки нанести ему вред выглядели смешно и лишь вызвали ещё большее раздражение. — Госпожа, прекратите! — попробовал он достучаться до здравого смысла девушки, но она лишь продолжала отчаянно наносить удары. Вспышка гнева, застелившая разум Фатиха в тот момент, исказила его черты лица. Грубо схватив Султаншу за запястья, мужчина заставил её остановиться, а затем небрежно оттолкнул. Даже особых усилий не понадобилось с его стороны, чтобы Наргизшах из-за этого оступилась и упала, больно ударяясь коленями и ладонями о пол. Паша недовольно скривился и резким движением поправил свой кафтан. — Пришли в себя? — бросил он почти презрительно. — Такое поведение Вам не к лицу, Госпожа. Вставайте и возвращайтесь к себе в покои. Фатих заметил, как девушка дрожащей рукой убрала с лица тёмные растрёпанные пряди и бросила на него взгляд, полный безумства и ненависти. Конечно же, он понимал, что потеря ребёнка сильно ударит по Госпоже, но не ожидал, что настолько. В тот момент Наргизшах ему так отчётливо напоминала покойную Канан Хатун, что Фатих невольно вздрогнул. Дабы скрыть свои истинные эмоции, он вновь с отвращением скривился и отвернулся к рабочему столу. Всё для того, лишь бы не видеть призрак покойной фаворитки перед собой. Это был момент осознания для него: если Наргизшах действительно хоть толику была похожа на Канан, она возжелает его жизнь взамен на жизнь своего не родившегося ребёнка. Ещё одна угроза в копилку бесконечных врагов Паши. Фатих шумно вдохнул. Не знал он, что в тот самый момент Наргизшах переживала худшую боль во всей своей жизни. И, нет, она была совсем не физической. Султанша прекрасно помнила шок и пустоту, которые образовались у неё внутри, когда Айла дрожащим голосом сообщила о потере ребёнка. С того самого дня Наргизшах мучилась в агонии душевной боли каждую секунду. Девушка выплакала все слёзы, которые только могла, положив голову на колени несчастной Айлы. Султанша кричала, заламывала руки и не прекращала проклинать тот день, когда вышла замуж за Фатиха. Боль постепенно сменялась ненавистью. Той самой, что выжигает душу и сердце дотла. Наргизшах не могла больше этого терпеть. Она не помнила, как оказалась в кабинете мужа, ровно как и не представляла, что собиралась делать. Султанша ожидала увидеть в глазах Паши хоть толику той же боли, что чувствовала сама. Но вместо этого встретила холод и безразличие. Злость, боль, ненависть, отчаянье... Все многочисленные эмоции, которые все эти дни копились внутри неё и постепенно, клеточка за клеточкой разрушали её изнутри, наконец нашли выход. Сидя в тот момент на полу в покоях мужа, Наргизшах знала, что возьмёт у Фатиха свое. Он заплатит за смерть её ребёнка. Сегодня. Взгляд Султанши поймал отблеск ножа для фруктов, лежавшего на столике рядом. Наргизшах понадобилась всего пара мгновений, чтобы принять решение. Схватив дрожащими пальцами нож, она попыталась встать. Ноги не слушались её, но острая боль в районе груди, где, казалось, у неё уже не осталось абсолютно ничего, заставила её собрать последние силы в кулак. Отбросив назад тёмные волосы, Госпожа встала за спиной у мужа. Она сжимала нож с такой силой, что костяшки её пальцев побелели. Сердце начало бешено стучать в груди, а дыхание участилось. Видимо, Фатих услышал это, ведь в следующую секунду обернулся. — Госпожа, мне начинает это надоедать, — недовольно заявил он, взглянув на Наргизшах. Султанша всадила ему нож в живот. Она почти равнодушно наблюдала за тем, как глаза мужа расширяются от ужаса. На лице Паши проступила гримаса боли. Тогда Наргизшах сильнее нажала на рукоятку и вдруг почувствовала, как на её руках появилось что-то липкое. Фатих издал сдавленный хрип и опустил взгляд вниз, а затем вновь медленно поднял его на супругу, казалось, абсолютно не веря в происходящее. На его лице читался страх. Животный страх за свою жизнь. Ненависть Наргизшах внезапно сменилась наслаждением. Девушка даже ухмыльнулась. Ей было приятно осознавать, что последнее, что увидит мужчина в своей жизни, — это её лицо. Паша разомкнул было уста, дабы что-то сказать (возможно, позвать на помощь), но Султанша резко отпустила нож. Тело Фатиха с глухим стуком рухнуло на пол. По ковру начало расползаться алое пятно. Осознание произошедшего внезапно пронзило сознание Госпожи, парализуя все её мысли. Будто опомнившись от сна, Султанша уставилась сначала на судорожно вздымающуюся грудь мужа, а затем на собственные руки. Они были полностью измазаны в кровь. Неужели она действительно его убила? Страх в тот момент начал покалыванием разноситься по всему телу Султанши. Наргизшах не знала, что ей делать дальше. Просто уйти? Позвать на помощь? Стоило ли вообще спасать Фатиха? Пару мгновений Султанша молча стояла в покоях, отчаянно пытаясь вытереть руки о свою ночную рубашку, но это плохо у неё получалось. Кровь просто размазывалась по ткани, оставляя алые разводы. Осознав, что это бессмысленно, девушка остановилась. Секунда. Две. Госпожа отчаянно мотнула готовой и двинулась с места. Не видя ничего перед собой, она с долей небрежности переступила тело мужа, продолжавшего истекать кровью, и направилась к двери. Её сознание будто отключилось. Голова начала кружиться, а разум отказывался воспринимать произошедшее. Наргизшах не помнила, как вышла и куда точно брела. Её шаги эхом разносились по коридору, а стальной запах крови продолжал преследовать. Опомнилась Госпожа, только когда услышала, как кто-то дважды произнёс её имя. Замерев на месте, девушка подняла взгляд и заметила двух мужчин. Умут и Коркут. Они стояли посреди коридора, удивлённо уставившись на неё. Девушка мельком оглянулась по сторонам и внезапно поняла, что оказалась в неизвестном для себя крыле дворца. Всё вокруг было чужим и незнакомым. Умут снова произнёс её имя, но Наргизшах услышала его будто сквозь толщу воды. То сжимая, то разжимая измазанные в кровь пальцы, девушка почувствовала холод. Голова снова закружилась — и Султанша пошатнулась, но в ту же секунду её подхватили чьи-то сильные руки. — Госпожа, что случилось? — испуганный Умут стоял перед ней весь бледный. Он переводил взгляд с лица Госпожи на кровь на её руках и платье и отчаянно пытался сложить в голове паззл. Наргизшах с трудом проглотила тяжёлый комок в горле и сощурилась. Мысли начали путаться. Если бы не Коркут, продолжавший крепко держать её в своих объятьях, она непременно упала бы. — Он убил моего ребёнка. Убил. Убил, — пробормотала Султанша. Напряжённый взгляд Коркута встретился с испуганным взглядом Умута. Сперва слова Госпожи казались какой-то бессвязной речью, но затем факты вдруг выстроились в логическую цепочку. — Фатих Паша, — в ужасе произнёс Умут, прикрывая рот рукой. Наргизшах почувствовала, как Коркут сильнее сжал руки на её предплечьях. — Умут, срочно беги в покои Фатиха. — отчеканил Паша. Его голос внезапно дрогнул, но, к счастью, Умуту не нужно было повторять дважды. — Позаботься о Госпоже. — бросил Бей и в ту же секунду сорвался с места. Его быстрые шаги начали стремительно отдаляться. Коркут тем временем подхватил Наргизшах на руки. В какой-то мере девушка была даже благодарна ему. Но найти в себе силы, чтобы что-то сказать, Султанша не смогла. Она просто положила голову на плечо мужчины и устало прикрыла глаза, вдыхая терпкий запах хвои и лекарственных трав, исходивший от Коркута. Всю дорогу к покоям девушка прислушивалась к тому, как бешено стучало сердце Паши в груди. Его дыхание было сбитым. — Айла! — громко прокричал Коркут и толкнул плечом двери. Испуганная служанка, которая как раз раскладывала вещи после прачечной, тут же подскочила с софы. Девушку встревожило внезапное появление Коркута Паши, но истинный страх на её прекрасном лице появился, когда она заметила Наргизшах Султан, руки и ночная рубашка которой были измазаны в кровь. — Что... Что происходит? Что с Госпожой? — в панике произнесла Айла, застыв на месте. — Она цела. Ничего не спрашивай. — Коркут мотнул головой и тут же направился к кровати. — Принеси воду, полотенце и чистую одежду. Айла, быстрее! Растерянная служанка поспешно кивнула. Схватив со столика пустой кувшин, она, спотыкаясь о собственное платье, мигом выбежала с покоев. Коркут тем временем опустил Госпожу на мягкую кровать. Всё её тело била дрожь. Серые глаза казались затуманенными, а в их уголках проступали слёзы. Девушка приоткрыла уста, судорожно вдыхая воздух. — Коркут, — практически прошептала она. — Я здесь, — незамедлительно ответил мужчина и присел на край кровати рядом. В его карих глазах читался страх. Он не знал, что точно произошло, и абсолютно не представлял, успеет ли Умут спасти Фатиха. Не было никаких гарантий, что Паша вообще был жив, когда Наргизшах покидала его покои. Выгодна ли для них сейчас смерть Фатиха? И да, и нет. С одной стороны, это устранило бы угрозу для Шехзаде Багдада. С другой, обстоятельства его смерти, наверняка, заинтересуют ту же Махиэнвер Султан. Госпожа в жизни не поверит, что в хорошо охраняемый дворец забрёл какой-то случайный убийца. Та и неизвестно, кто ещё, кроме Умута и Коркута, видел Наргизшах в таком состоянии в коридорах. Ситуация явно не играла им на руку. Пока Коркут встревожено размышлял об этом, в покои вернулась Айла с полным кувшином тёплой воды. Поставив его на прикроватный столик, служанка подошла к одному из сундуков и открыла его. Хоть её руки и дрожали от страха, но движения были чёткими и уверенными. — Паша, — обратилась Айла к Коркуту, останавливаясь у кровати с чистой ночной рубашкой и полотенцем. Мужчина кратко кивнул в знак понимания и хотел было встать, но Наргизшах внезапно схватила его за запястье. Коркут удивлённо замер. — Не уходи, — в серых глазах Наргизшах читалась мольба. Сердце мужчины болезненно сжалось. — Айла поможет Вам, — выдавил Паша, накрывая её холодную руку своей тёплой ладонью. Кровь Фатиха неприятно липла к его коже. — Я буду за дверью. Никуда не уйду. Обещаю. Пару мгновений Наргизшах сомневалась, затем взглянула на бледную Айлу и кивнула. Разжав пальцы, она позволила Коркуту уйти. Прикрыв за собой дверные створки, Паша прислонился спиной к стене и медленно осел на пол. В коридоре было тихо и темно. С покоев доносился тихий голос Айлы, которая то и дело говорила что-то утешительное Наргизшах. Казалось, в тот момент в этом дворце не существовало больше никого. Коркут запрокинул голову, касаясь затылком холодного мрамора. Раненая рука начала неприятно ныть. Паша прекрасно понимал, что когда будет снимать повязку в покоях, на бинтах будет кровь. Врачи запретили ему сильно напрягать руку, но в тот момент Коркуту было всё равно. Его тело вдруг тоже начала бить дрожь. Случившееся отказывалось вязаться в голове с реальностью. Наргизшах всегда выглядела очень спокойной и даже холодной. Её тяжело было пробить на какие-либо эмоции. Она заранее просчитывала все шаги и старалась не действовать сгоряча. Да, временами её поступки казались безрассудными, но, если копнуть глубже, можно было понять, что каждое движение имело свое место в её замысловатых планах. Именно потому, наверное, видеть её в таком отчаянном и безумно состоянии было тяжело. Сколько должно навалиться на человека, чтобы он потерял контроль? Наргизшах видела в своей жизни много горя и испытаний, встала на тропу войны с сестрой и Султаном, собственноручно положила свою жизнь на жертвенник, соглашаясь выйти замуж за Фатиха. Девушка всегда казалась Коркуту несокрушимой. Но даже самый прочный метал, в конце концов, ломается. Мужчина не знал, сколько времени он вот так просидел на холодном мраморе, смотря в пустоту перед собой. Из раздумий его вывел скрип двери и тихие шаги. В коридор вышла Айла. Бледность её лица можно было разглядеть даже в почти кромешной темноте, царившей вокруг. — Я сделала, как Вы и велели, Паша, — произнесла Айла тихо, но в идеальной тишине коридора её голос прозвучал непривычно громко. — Госпожа на удивление быстро уснула, но... Что всё-таки случилось? Вопрос, так сильно мучивший служанку, повис в воздухе. Девушка испугано сцепила руки перед собой и неотрывно наблюдала за Пашой. В тени коридора он как никогда был похож на хищника. Какое-то время Коркут молчал. Затем его взгляд вдруг упал на кусочек ночного неба, видневшегося в окне коридора. Поскольку луна в тот день пряталась за облаками, звёзды, казалось, светили чуть ярче, чем обычно. — Возможно, Наргизшах Султан убила своего мужа, — наконец обронил Коркут.