Эксперимент Хуа Чэна

      Хуа Чэн лежал на боку, подставив руку под щёку, и смотрел на Его высочество, раскинувшего руки и ноги на просторной кровати и, чуть склоня голову на бок, мирно посапывающего во сне. Волосы Се Ляня рассыпались по подушке чёрным веером, грудь мерно вздымалась, рот был чуть приоткрыт, на шее, немного выше ключицы, расцветало красноватое пятно свежего засоса. От такой картины уголки губ демона сами ползли вверх, а в глазах играли лучики счастья. Хуа Чэн провел кончиками пальцев по раскинувшимся волосам. Какой он красивый. И такой чувственный — демон едва коснулся розоватого пятна на шее, отчего веки Се Ляня слегка затрепетали, но сон не потревожился. В памяти Хуа Чэна всплывали картины прошлой ночи. Его принц, каждый раз робеющий и заливающийся краской поначалу, под его умелыми руками распускается, словно невиданный цветок, утопая в страсти. Как изгибается его спина, как глаза заволакивает туманом, как распухшие губы шепчут его имя, а руки тянутся к лицу, шее, спине, везде… Интересно, что он чувствует в такие моменты. Хуа Чэн зацепился за эту мысль, повертев её в голове, и пытаясь понять, какие же именно чувства испытывает принц. Внезапно его озарила, казалось бы, простая догадка. Се Лянь тоже мужчина. Если Хуа Чэну интересно узнать, каково это, ощутить подобное, они ведь могут просто поменяться местами. А почему бы и нет? Хуа Чэн готов был позволить Се Ляню разорвать его тело на кусочки тысячу раз и развеять прах по ветру, если это понадобится, конечно, он был готов и отдаться ему. И почему такое раньше не приходило ему в голову? Хуа Чэн намотал прядь волос принца на палец и нежно перебирал в руке. Но его гэгэ такой застенчивый. Если демон просто предложит, тот, скорее всего, не согласится или будет слишком скованным и смущённым. Надо как-то решить эту проблему. Впрочем, можно попробовать один способ. Будем считать это небольшим экспериментом. Хуа Чэн хитро улыбнулся каким-то своим мыслям, обнажив кончики острых клычков, и, наконец покинув кровать, отправился готовить завтрак. Се Лянь, уже одетый, вышел на запах, распространяющийся от кулинарных изысков Хуа Чэна, сияющий, как утренняя роса, потянулся к демону, легко целуя его в губы, и, садясь с чуть заметным напряжением, мягко сказал:  — Доброе утро, Сань Лан. Эксперимент будет не из лёгких. Хуа Чэн, почти не касаясь еды в своей тарелке, наблюдал за Се Лянем.  — Гэгэ, — демон чуть подался вперёд и спросил тихим вкрадчивым голосом, — ты когда-нибудь задумывался, что было бы, будь я женщиной?  — Что? — Се Лянь, мирно поглощающий пищу, чуть не подавился от внезапного вопроса. — Как же ты можешь быть женщиной?  — И что же, Ваше Высочество, вы никогда не хотели, чтобы вместо меня с вами была, к примеру, прекрасная молодая спутница?  — Сань Лана не сможет заменить ни одна, даже самая прекрасная госпожа. Хуа Чэн, явно удовлетворённый ответом, наклонился ещё ближе:  — А если бы это был я, такой, какой есть, только в женском обличье, я бы все ещё нравился гэгэ?  — В каком бы обличье ты ни предстал передо мной, неважно, мое отношение не переменится, — Се Лянь улыбнулся, понимая, что Хуа Чэн явно напрашивается на комплименты. Демон откинулся назад и задумчиво продолжил:  — И всё же, как бы это было? Гэгэ бы нужно было ухаживать за мной, как это подобает делать молодому господину по отношению к девушке. Проявлять знаки внимания, сопровождать, подставив локоть, подавать руку при выходе из паланкина. А после захода солнца… — в чёрном глазу блеснул огонёк, — гэгэ бы владел моим телом. Се Лянь едва не выплюнул на стол содержимое его рта, мгновенно краснея:  — Сань Лан, ни к чему вести такие разговоры за едой. После завтрака принц обычно заставлял Хуа Чэна заниматься каллиграфией, хотя толку за все эти годы так и не добился. Когда он уходил, демону было скучно, и он работал спустя рукава, а когда Се Лянь возвращался, и вовсе было совсем не до каллиграфии. Принц помогал крестьянам в деревне Водных каштанов или занимался своими обязанностями небожителя. После обеда демон наведывался в призрачный город, иногда один, иногда с Се Лянем, для решения текущих вопросов, требовавших его вмешательства. Вечера они проводили вместе, находя себе тысячу занятий и разговаривая обо всем на свете. Ночи любви случались раз в два-три дня, зато Хуа Чэн мог продержаться несколько часов. В этот вечер демон страстно, долго поцеловал принца перед сном и, пожелав спокойной ночи, устроился рядом. Се Лянь, закрыв глаза, провалился в сон. На следующий день вечерний поцелуй был более долгим и горячим, и Се Лянь, уже, кажется, приготовившись к продолжению, обвил руками шею демона. Но тот, мягко отстранившись, ласково прошептал:  — Спокойной ночи, гэгэ, — и отступился. Се Лянь не придал этому значения, но вот, когда спустя ещё день уже точно настроенный на долгую ночь принц оплетал своим языком глубины рта Хуа Чэна, обнимая его за шею и начиная слегка краснеть, а тот снова повторил свой манёвр, он насторожился. Се Лянь не заснул сразу, как прежде, а как-то слегка обиженно поглядывал на демона, закусывая губу, погружённый в размышления. Хуа Чэн, которому тоже было трудно сдерживаться, улыбнулся своим мыслям: кажется его эксперимент пустил ростки. Весь день Хуа Чэн вёл себя как обычно, так же приготовив с утра завтрак и нежно поцеловав принца. А Се Лянь был какой-то нервный: он вернулся из деревни раньше, сказав, что сегодня работы было меньше обычного, и попросил взять его в призрачный город, весь день не отходя от Хуа Чэна. Демон был совершенно не против, проявляя всё внимание и заботу, и принц уже было успокоился, но ночью его вновь постигло жестокое разочарование. Когда его в очередной раз оставили, Се Лянь уже как-то совсем демонстративно отвернулся, поджав губы. На следующий день принц вернулся со стопкой каких-то книг, и, когда, завершив все дела, Хуа Чэн пришёл в монастырь Водных каштанов, он увидел Се Ляня, окружённого ворохом тех самых книг и порезанных овощей и специй, помешивающего доваривавшееся нечто, что, на удивление, пахло вполне съедобно.  — Сань Лан, попробуешь? Я очень старался, — принц повернул голову, улыбаясь. Хуа Чэн подошёл ближе, обняв со спины:  — Конечно, гэгэ. Жду с нетерпением. Хуа Чэн был способен есть любую еду, приготовленную руками Его высочества, но эта, хоть и походила на наказание для непослушных ребят, всё же не была орудием для мгновенного отравления врагов. Можно было даже сказать, что получилось не так плохо. Хуа Чэн просто умилился от такого: его гэгэ потратил столько часов, прочитав гору кулинарных книг и скрупулёзно следуя рецепту, чтобы приготовить для него что-то подобное. Но так просто сдаваться нельзя. Раз уж он начал эксперимент, нужно довести его до конца.  — Гэгэ, это просто божественно! Когда твои кулинарные навыки успели подняться на столь высокий уровень? Так приятно, что гэгэ столько трудился, чтобы приготовить это чудесное блюдо специально для меня. Услышав похвалы, Се Лянь расцвёл в смущённой улыбке. Но ночью всё снова закончилось лишь на поцелуе. Се Лянь даже сам потянулся, чтобы поцеловать ещё раз, и Хуа Чэн ответил, не менее страстно, но после всё же отстранившись. Се Лянь отвернулся, чуть не плача. На другой день Его высочество снова напросился в Призрачный город и, то и дело заводя беседы со знакомыми демонами, спрашивал украдкой, не случалось ли у Градоначальника Хуа в последнее время каких неприятностей, что могли вывести его из колеи. Хуа Чэн посмеивался про себя над попытками принца разговорить его подчинённых. Демоны же, как один, отвечали, что у градоначальника, напротив, прекрасное расположение духа и никаких бед не происходило. Вечером Хуа Чэн слышал, как Се Лянь спрашивал и у крестьян, принёсших продовольствие в их монастырь, не замечали ли они за Сань Ланом странностей. Впрочем, и сам Се Лянь не мог сказать, что в поведении демона что-то изменилось. Он был, как и прежде, хитрый и лукавый, невероятно нежный и обходительный, предугадывающий, казалось, каждую мысль гэгэ, и так же страстно целовал его, но дальше поцелуев всегда первым проявляющий инициативу Хуа Чэн не заходил, и это выбивало Се Ляня из колеи. Принц недоумевал, что он мог сделать не так. Перед сном Хуа Чэн поцеловал Се Ляня и, как всегда, отвернулся. Принц смотрел пару минут в потолок и вдруг со словами: «Жарковато стало, не правда ли, Сань Лан», — сбросил нижние одежды, оставшись лишь в просторных штанах, и чуть подвинулся к Хуа Чэну. Кадык демона напрягся. Ему было сложно сдерживаться, особенно в таком положении, но тот факт, что Се Лянь уже так себя вёл, говорил, что он почти у цели, и Хуа Чэн решил продлить эксперимент еще на один день.  — Гэгэ лучше укрыться, ночи прохладные в это время года. Се Лянь всегда считал, что удача обходит его дальней дорогой, но в последнее время у него буквально всё валилось из рук. Они отправились в деревню помогать крестьянам собирать рис, и Хуа Чэн постоянно замечал, как Се Лянь вместо работы стоит, рассеянно смотря в пустоту или в упор на него, и о чём-то напряженно думает. Когда принц встречал взгляд Хуа Чэна, он смущённо опускал глаза и тут же принимался за работу, чтобы через минуту снова забыть про неё. Демон решил, что больше не стоит изводить Его высочество: он не мог смотреть на эти душевные страдания. Вечером Хуа Чэн зашёл в их спальню, как вдруг рука принца опустилась на его плечо, и, развернув его, тот резко выпалил:  — Я больше не нравлюсь Сань Лану?! Демон замер. Неужели есть шанс?  — Как же гэгэ может мне не нравиться? — ответил он нежным голосом.  — Тогда почему…  — Что почему? — Хуа Чэн невинно взмахнул ресницами, опускаясь на кровать.  — Почему… почему мы больше не занимаемся любовью? Демон вздохнул:  — Гэгэ, ты помнишь, несколько дней назад я спрашивал, как бы ты отнёсся ко мне, будь я женщиной? Гэгэ бы пришлось ухаживать за мной, и я хотел лишь немного инициативы с его стороны. Я бы не стал отказывать, прояви гэгэ настойчивость и продолжи те поцелуи. По мере речи Се Лянь расслаблялся и чувствовал, что у него с шеи упал камень.  — И это всё? Ты просто хотел, чтобы я проявил инициативу? Хуа Чэн кивнул. Се Лянь, немного смущаясь, двинулся вперёд, опустился на колени Хуа Чэна, запустил длинные пальцы в его волосы и, глядя прямо в чёрный глаз, начал целовать. Демон не сопротивлялся, позволяя языку принца проникнуть глубоко в рот и жадно исследовать его глубины. Сжимая бедрами ноги Сань Лана, Се Лянь быстро сбросил свою нижнюю одежду, развязал пояс на талии демона, помогая и ему избавиться от лишних одеяний. Они оставались лишь в штанах. Глаз Хуа Чэна светился довольством, он обвил руками талию принца, прижимая к своему обнажённому торсу. На щеках Се Ляня расцвел лёгкий румянец, он оторвал свои губы, чтобы потянуться ниже, к запрокинутой шее, проводя кончиком языка по вздувшимся венкам кадыка. Принц легонько толкнул демона в грудь, и тот послушно повалился на кровать. Се Лянь опустил долгую, влажную дорожку поцелуев вдоль груди до пупка, в то время, как демон наблюдал сверху за его действиями, и задержался у завязок штанов, чтобы, немного помедлив, все же потянуть их, распуская. Такая дерзость была для него в новинку, не решаясь смотреть вниз, принц, быстро сбросив свои штаны, потянулся вперед, пытаясь обхватить разведёнными ногами бедра Хуа Чэна. Хоть такая поза и была крайне смущающей, они уже практиковали её несколько раз, и Се Лянь был уверен, что справится. Губы Хуа Чэна изогнулись в хитрой улыбке, и он вкрадчиво прошептал:  — Гэгэ, я хочу не так. Се Лянь ответил вопросительным взглядом, даже забыв, в каком положении находится. Хуа Чэн чуть приподнялся, высвобождаясь из захвата принца, сдвинул руками его ноги и, снова опускаясь и разведя свои, крепко обхватил ими талию Се Ляня. Принц оказался лежащим на мускулистом теле, прижимаясь своим достоинством к таким местам на теле Хуа Чэна, о которых он прежде не ведал. Догадавшись, наконец, чего именно от него хотят, принц залился краской, выскользнул из цепких объятий Хуа Чэна и лег рядом, сжимая его ладонь.  — Сань Лан, погоди. Ты… уверен? Что если я пораню тебя? Я же никогда прежде такого не делал, я не знаю, как нужно.  — Но ведь гэгэ уже проходил это много раз, только в несколько другой роли. К тому же наш реквизит всегда может оказать помощь, — Хуа Чэн извлёк откуда-то баночку, наполненную источающим тонкий аромат маслом, которую Се Лянь видел не первый раз, хотя со временем Хуа Чэн мог обходиться и без неё. Демон улыбнулся и, повернув голову и пристально глядя в глаза Се Ляня, продолжил. — Гэгэ не может причинить мне боль.  — Ты правда этого хочешь?  — Очень! — Хуа Чэн улыбнулся ещё шире, показав ряд белоснежных зубов. Се Лянь вытянул руки по швам и закрыл глаза. Могло показаться, что он решил отказаться от затеи, но на самом деле он старательно вспоминал матчасть. Не укрывшийся от внимательных глаз предательский румянец давал демону надежду. Наконец, напоследок зажмурившись, принц распахнул глаза. Он перекинул руку и, возвысившись над Хуа Чэном, не совсем уверенный в своих действиях, начал с глубокого поцелуя. Обнимая Хуа Чэна и чувствуя его влажный юркий язык, играющий во рту, Се Лянь начал инстинктивно разводить ноги. Но демон опередил его, внезапно широко раскинув собственные и потянув принца за талию вниз, в результате чего тот навалился всем телом и прижался возбуждённой плотью к скрытым местам. Демон выдохнул и сжался, почувствовав необычность ситуации. Се Лянь неловко попытался приподняться и заглянул в глаза. Искорка в глубине чёрного глаза и изогнутые губы как будто побуждали продолжать. Краснея, принц начал выводить дорожку нежных поцелуев на мускулистом теле, легко, не оставляя засосов. Спина его изогнулась соблазнительной дугой, и, дойдя до опасной черты ниже пупка, он остановился, осторожно накрывая ладонью плоть Хуа Чэна. Демон закусил губу, потянул Се Ляня за другую руку, прижимая её ко рту. Легко проведя языком по кончикам пальцев, он позволил двум из них проникнуть в рот, некоторое время обильно смачивая слюной.  — Смею надеяться, гэгэ будет нежен, — он выпустил пальцы Се Ляня и медленно опустил его руку вниз. Принц испуганно посмотрел на неё и с предельной осторожностью направил пальцы к отверстию. Однако при первой же попытке нечаянно царапнул ногтем нежную кожу у самого входа.  — Ау, гэгэ, аккуратнее!  — Прости… — Се Лянь как-то сразу стушевался. — Я не умею.  — Гэгэ стоит попробовать ещё раз. Смелее! — Хуа Чэн взял палец принца и на этот раз сам направил в нужную сторону. Он почувствовал непривычное прикосновение изнутри таких любимых рук. Интересное ощущение. Это только начало. Се Лянь, соблюдая крайнюю осторожность, медленно ввёл еще один палец и попробовал подвигать ими. Демон инстинктивно сжался. Было немного больно. Руки, казалось, ощупывали его изнутри, тщательно исследуя каждый сантиметр, принц закрыл глаза и опустил голову, скрывая смущение, второй рукой опираясь о кровать. Хуа Чэн вывел замысловатый узор на торсе принца, тот прогнулся, загоняя пальцы ещё глубже. Демон тут же вздрогнул и попытался расслабиться, опуская свои руки ниже, задевая чужую плоть. Се Лянь глухо прошептал:  — Если Сань Лан продолжит в том же духе, боюсь, дело не дойдёт до нашего плана.  — Раз так, предоставляю гэгэ полную свободу, — Хуа Чэн тут же убрал руки. Се Лянь попытался вспомнить последовательность действий, припоминая на этом моменте в других случаях ощущение влажности, и взял приготовленный сосуд с маслом. Вынув пальцы, он окунул их в масло и погрузил обратно, заметив, что делать это стало намного легче. Он попробовал более быстрые движения. Кажется, ничего страшного не происходило. Се Лянь растёр немного масла по своей плоти и тихо позвал:  — Сань Лан… Демон открыл глаза, сфокусировал взгляд и кивнул. Се Лянь, ужасно нервничая, приставил головку и осторожно двинулся внутрь. Сложно. Очень туго. Возбуждение захватывало его, и хотелось двигаться быстрее, но он держался, боясь навредить. Хуа Чэн почувствовал, будто его что-то разрывает пополам. Больно. Хочется вывернуться, хочется как-то избавиться от этих странных ощущений. Может, слишком короткая подготовка, может, потому что это его первый раз. Да и для Се Ляня в таком плане это — первый раз. Когда боль только чуть утихает, плоть принца проталкивается дальше, и она накатывает новой волной. Се Лянь внимательно всматривается в его лицо и замечает сжатую в напряжении челюсть:  — Больно? Прости… Хуа Чэн обвил руками шею принца. Он же сам этого хотел, теперь поздно отступаться.  — Все хорошо. Гэгэ поцелует меня, и больше не будет больно. Хуа Чэн окутал языком пленительные глубины рта принца, наслаждаясь этими контрастными ощущениями. Се Ляню было крайне сложно сдерживаться, возбужденную плоть зажимали восхитительно горячие тиски, словно точно по форме охватившие его. Не в силах больше терпеть, он начал ускорять темп. Под собой он видел красивое тело, такое мощное и величественное, сейчас доверчиво раскрывающееся для него. Только для него. Длинные волосы взлохматились и разметались в стороны, на их тёмном фоне ярко выделялась алая бусина на конце тонкой косички, голова была запрокинута, нижняя губа прикушена, обнажая кончики клыков. Зрелище захватывало, даря ранее неведомое ощущение власти, обладания. Ускоряя темп с каждым толчком, он неотрывно смотрел на это лицо. Хуа Чэн больше не мог выдерживать, он простонал:  — Гэгэ, немного медленнее! Схватил руку Се Ляня, потянул ее к своей плоти, накрывая, заставляя двигать. Принц немного пришёл в себя, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища и стараясь замедлить темп, совершая глубокие последовательные толчки. В один из них Хуа Чэн кроме боли почувствовал что-то ещё, очень приятное.  — Гэгэ, ещё раз так, сюда! Се Лянь попытался повторить, демон задвигался сам, пытаясь поймать нужный угол, и застонал от наслаждения. Хуа Чэн смотрел на красивое лицо с тонкими благородными чертами, знакомое до каждого изгиба тело, возвышающееся над ним, наконец избавленное от двух проклятых узоров, следов двух низвержений. Столько раз он лепил то же тело в пещере на горе Тунлу, добившись идеального сходства, даже не мечтая прикоснуться так, как ему хотелось. Полностью в его власти. Всегда. Так вот как это. Се Лянь ускорил темп, точно определяя направление и каждый раз проходя по нужному месту и двигая в такт рукой, накрывающей орган демона. Он сжал зубы, оставляя у основания шеи расцветать единственный засос. Спустя несколько минут такого ритма Хуа Чэн, ощутив особенно мощное давление на ту самую точку внутри, излился с низким рычанием, оставляя следы на руке принца и собственном животе. Се Лянь наконец позволил себе больше не оттягивать, яростно толкнувшись еще несколько раз в сжимающийся в конвульсиях проход, он кончил, вынимая плоть, после чего обессиленно повалился на лежащее под ним тело. Хуа Чэн ощутил запоздалую боль и вытекающую влагу внизу, поморщился, осторожно перекладывая и обнимая рукой уже отключающегося принца. Се Лянь проснулся от ощущения нежных прикосновений к лицу и бьющих в глаза солнечных лучиков.  — Разбудил, гэгэ? — послышался рядом знакомый голос.  — Неет, — принц сонно прикрыл ладонью глаза, закрываясь от солнца, и подставил губы навстречу поцелую. — Доброе утро, Сань Лан. Хуа Чэн встал и тут же, наморщив брови, сел обратно. Лицо Се Ляня окрасилось румянцем, и в памяти вспыхнули события прошедшей ночи. Он быстро подполз к демону и обнял того за плечи.  — Сань Лан, ты как? Сильно больно?  — Я же говорил, гэгэ не может причинить мне боль. Однако, — бровь Хуа Чэна игриво изогнулась, — было бы весьма трудно выдерживать такое каждый раз. Гэгэ стал ещё большим героем в моих глазах, ведь ему приходится очень часто проходить через это. Гэгэ, оказывается, настоящий зверь в постели, яростный и беспощадный, — на последних словах Хуа Чэн приблизил лицо, в глубине его чёрного глаза играл дикий огонек. Се Лянь совершенно смутился и спрятал лицо на плече демона. Ткнувшись носом в шею, он, не поднимая головы, тихо проговорил:  — Давай лучше по-старому. Хуа Чэн улыбнулся, сжимая руки, обвившие его плечи.  — Что ж, тогда гэгэ сегодня ждёт долгая ночь.