Сделано в Польше

      - Марио, - из-за двери раздался голос Марко.       Гётце разом проснулся и впопыхах натянул шорты, забив на майку. Понадобилось две попытки, чтобы встать с постели, но два метра до двери он преодолел без происшествий. Щёлкнув замком, он потянул на себя ручку.       - Эти двое опять зал оккупировали, пустишь спа-а... - пулеметная очередь, в которую к ночи превращалась речь Марко, оборвалась.       Взяв во внимание взъерошенного, босого, мягкого ото сна и почти голого Марио, Ройс заинтересованно промычал и потянул за шнуровку на чужих шортах, чтобы её ослабить.       На полный недоумения взгляд он только пожал плечами и невинно улыбнулся:       - Впрочем, не так уж я и устал.       Гётце проклял и то, что ему вставать в пять утра, и то, что сам, своими руками создал этого сексуального зверя, и то, что никогда не смог бы сказать ему нет.       Он отключил здравый смысл, который говорил вырубить Марко и пойти спать, и отдался ощущениям. Губы, язык, пальцы - Марко умел этим пользоваться и не стеснялся.       Марио пришел в себя посреди комнаты, со спущенными шортами и блондинистой головой в районе паха, ему потребовались все оставшиеся силы, чтобы не завалиться никуда и продолжить стоять относительно прямо.       Из гостиной в спальню через приоткрытую дверь просачивался приглушенный свет, и, - между собственными стонами и какой-то магией-Вуду, которую Ройс творил ртом, - Гётце за него цеплялся, чтобы оставаться в сознании.       Он был так сосредоточен на свете, что когда того стало слишком много, он даже глазом не моргнул.       Открывший дверь Пищек, правда, моргнул и не один раз. Их взгляды встретились. Поляк, верно, вел внутренний монолог на родном языке, потому что глаза его ничего понятного Марио не выдали.       Марко это ничуть не смутило, он, заглотив член Гётце до половины, издал звук с явной вопросительной интонацией.       У Марио в глазах потемнело.       - Матерь божья, вы хоть блядскую дверь закрывайте! - Лукаш кричал шепотом, махнув рукой в сторону храпящего перед телевизором в соседней комнате Шмельцера.       Гётце пытался найти слова в свое оправдание, но они всё не находились.       Марко с мокрым звуком выпустил его член изо рта и вытер губы тыльной стороной ладони. Он встал с пола и упер руки в бока, выжидающе уставившись на Пищека:       - Вот сам её и закрой, с той стороны или с этой.       Марио скинул шорты на пол и на негнущихся ногах подошел к кровати и рухнул на нее.       Таксиста словно черти раздирали. Он судорожно переводил взгляд с Марко на открытую дверь и обратно, сжимая в кулаках собственную майку.       Ройс, не в силах больше терпеть, в два коротких шага преодолел разделяющее их расстояние, перехватил Лукаша за талию и притянул к себе. Тот расслабился, почти растаял, прижатый к горячему телу, и покорно подставил шею, куда и пришелся первый поцелуй.       Обычно стойкий и грубоватый Пищек поскуливал как щенок, цепляясь за Марко как за спасательный круг.       Марко его не жалел, пустил в ход зубы, прикусил кадык, лизнул яремную впадину и спустился ниже, языком подцепил висящий на груди поляка крест и взял его в рот.       Лукаш поперхнулся воздухом и вообще перестал дышать.       Ройс ухмыльнулся. Взяв крест за основание зубами, потянул на себя и столкнулся с Пищеком губами на полпути.       Лукаш простонал в поцелуй и почти перешел на рык, когда почувствовал солёно-сладкий вкус дерева и металла.       - Ребят, мне вставать рано, идите уже сюда? - устало протянул Марио, так и не сдвинувшись с кровати, сидеть было уже физически больно.       Марко оторвался от Лукаша, и мокрый крест выскользнул из его рта, отрезвляюще ударяя поляка в грудь.       Он тряхнул головой и уставился на Ройса нечитаемым взглядом.       - Долго мне это замаливать придется.       Блондин подмигнул ему и утянул за собой на кровать.