🔫🔫🔫
Я наматываю на костяшки новый бинт, ведь старый насквозь пропитался кровью. По груди течет пот, но нет даже отдышки. Поехали. Мы четвёртый час скачем с Капитаном по рингу, он заставляет меня бегать, преодолевать препятствия и блокировать удары. В первый раз он щадил меня, дважды думал перед ударом, давал маленькие нагрузки, но после того, как мне это надоело, и я стукнула его пару раз в пол силы, а он отлетел на другой конец ринга, то разговор пошел другой. Стив был немало удивлен, его глаза распахнулись, а теперь он уже не так аккуратничает со мной, хоть и побаивается сделать больно, это замечается в мелочах. Роджерс до сих пор дает мелкие по моим меркам дистанции, тошнотворно ласковые комментарии «поддержки», в тревоге, которая так и плещется в его светлых глазах. Думаю, он привыкнет и перестанет жалеть меня, будем надеяться, что это будет хорошо работать на меня. Однако поддаваться я не буду, инстинкты меня не подводят, я быстрее него и сначала просто убегаю от атак, уклоняюсь, а затем мы вступаем в битву. Я чувствую чей-то взгляд на затылке и недоуменно верчу головой, пропуская удар от Стива. Он хорошенько бьет меня ногой в перевороте, у меня даже в глазах темнеет. Я отлетаю на другой конец ринга, держа баланс, чтобы не упасть. Вау! Вот это Капитан! Я так сконцентрировалась на его руках, ведь бил он преимущественно локтями и кулаками, лишь иногда вспоминая про ноги, но те атаки были медленными и неповоротливыми, от них было проще уходить и не составляло труда наподдать ему в воздухе, что совсем замоталась и пропустила такую глупую атаку. Но в большинстве своем это было из-за рассеянности и отвлечения внимания моих инстинктов, что уловили что-то сбоку. Мне стыдно за себя, но одновременно во мне прорастает немного восхищения отточенностью его ударов. Он грациозно парит в ударах, хоть и не является гимнастом, в отличие от меня, акробатика — хороший выход, если ты обладаешь ловкостью. Ноги Стива остаются его слабостью в боевой технике, но что-то в ней все же есть. До сих пор меня встречали менее элегантные трюки со стороны других противников из «Предприятия», это были топорные движения, от которых я с легкостью убегала. Оценивай и адаптируйся. Я давно приняла свою мелкость, что позволило мне работать на ловкость и хитрость. Как ни крути, это сделало меня достойным соперником для Капитана Америки. Ну, или мне хочется в это верить. — О нет, сильно больно? — Роджерс подлетает ко мне, протягивая руки в мою сторону. Я делаю шаг назад, ощущая как что-то теплое катится по моему подбородку. Кровь. Не страшно, но довольно забавно, за четыре часа этой чехарды он всего лишь разбил мне нос. Ранее он если и попадал по мне, то не очень сильно. Остались бы синяки, будь я обычным человеком, но я ведь не он. Сейчас это только из-за того, что я отвлеклась. Интересно, а в драках в полную силу каков он? Почти жалею, что не выбила у него драку, когда мы встретились. Вот это было бы шоу. Я оглядываюсь вокруг, инстинкты молчат. Только я и Кэп, остальные агенты тренируются в другом крыле. Я не спрашивала, почему. Я мотаю головой, глядя на капли крови на моей любимой футболке Айрон Мейден. За нее обидно, она была приятной, а кровь может даже и отстирается, но металлический запах для таких, как я, въедается намертво. Криво улыбнувшись, я протираю багровую жидкость тряпкой, которую я уже стесняюсь назвать футболкой. — Мне так жаль, — поднимаю голову и вижу, как Капитан смотрит на меня с встревоженностью и сожалением. Он действительно такой мягкотелый? Или это умело построенный образ, чтобы обхитрить меня, а затем уничтожить? — Тебе нужно в медотсек. Стив так и остается стоять с протянутыми ко мне руками, которые в нерешительности застыли. О нет, черта с два я дам медикам меня трогать. Я смотрю на него с нескрываемой враждебностью и хмурюсь, мотнув головой в знак протеста. — Хорошо-хорошо, на сегодня тренировка окончена, — говорит Роджерс слегка подавленно, отходя от меня. То-то же. Развел драмы. Я шмыгаю носом, с неприязнью ощущая как липкая субстанция чавкает у меня в носу, перепрыгиваю через канаты ринга и иду в сторону душа, шагая бесшумной поступью: как ни крути, а носки помогают добиться наименьшего шума. Носки — вот помощник шпиона. В моем случае они еще и розовые. Я долго выбирала между единорогами и авокадо, но взяла все же первые. Это было года четыре назад. Единороги милые, а авокадо я никогда не ела. Выбор очевиден. Чарльз говорил, что они на вкус похожи на картошку и обещал когда-то дать попробовать, но обещание он не сдержал. Винить я его не могу, ну и хрен с ним, с авокадо. Зато я знаю, что картошка очень вкусная, я ела ее, когда находилась в Бельгии. Если авокадо хотя бы наполовину такое же, то стоило, наверное, взять те носки. Хотя что сделано, то не вернуть. Агент Колсон, как назвал его Фьюри, в мой первый день максимально сжато рассказал о базе, показал где столовая, мою комнату, которая представлялась небольшим помещением, походящим на койка-место и тумбу, что в общем-то скудно, но хотя бы без подлых пружин. Но мне места хватило, благо, с собой все вещи поместились в рюкзак. Я не стала их распаковывать, загнала внутрь и все. И нет, я не ленива, это просто стратегически важный момент, который позволит мне быстро убежать в экстренном случае. Также Колсон показал мне тренировочный отсек, где я нахожусь на данный момент, общий тренировочный отсек, обмундировочную, медотсек и архив, остальные помещения он обошел стороной — очевидно, мне не особо доверяли. Здесь такие сложные закоулки и витиеватые коридоры, с множеством охраны около комнат, сменяющейся между собой каждые три часа, что можно легко заблудиться. Но я имею хорошую память, а значит, точно помню нахождение каждого патрульного и каждого закоулка. Это облегчает мне жизнь и придает хотя бы немного напускного спокойствия. Я скидываю с себя все вещи, заходя в душевую кабину: насквозь промокший топ, спортивные штаны и грязную футболку. Пока я все это делаю, мой нос уже заканчивает регенерировать, к счастью для меня. Остается только корка под ним, ее образовала свернувшаяся кровь. Включаю ледяную воду, провернув ручной переключатель. Ледяная вода обжигает кожу, но с ней уходит и тяжесть, вымотанность. Не назвать это усталостью, просто приятное томление после хорошей драки. Закрываю глаза, а передо мной жалобная моська Капитана — как наигранно, как противно. Моя эмпатия действительно куда хуже, чем я считала, она едва улавливает фальшь, так что теперь я не доверяю даже себе. Намыливаю волосы каким-то мылом, что валяется в углу на подвесной железной решетке. и смываю, ощущая неприятный скрип на волосах. Краешек моего острого ногтя цепляется за волос, больно потянув, и я мигом его отковыриваю, бросая в слив. Ну и мерзость. Когда вода под ногами перестает быть мыльной, я выключаю воду, с ноги толкаю душевую дверь, шлепаю босыми ногами по голубой холодной плитке. Кожа на руках покрывается мурашками, от моей кожи исходит легкий пар. А мои армейки остались около ринга, черт. Ощущаю, как с моих волос стекает влага. Сбоку лежит с дюжину полотенец, беру то, что находится на уровне глаз, обматываю его вокруг себя и слышу чьи-то тихие шаги, инстинктивно резко оборачиваюсь, готовая к нападению. Если Капитан зашел ко мне в душ, то я его придушу прямо здесь. Но в нос ударяют знакомые духи. — У меня так много вопросов и так мало ответов, — как-то прозаично говорит Наташа, появившись на пороге со стопкой черной одежды. — То, как ты держишься в бою, заставляет восхищаться, — Романофф протягивает мне стопку, и я с сомнением смотрю на вещи. Меня учили не брать ничего из рук, оно может оказаться подставой, но предчувствие молчит, и я с опаской, медленно обхватываю их и прижимаю к махровому полотенцу на своей груди. Ядом не пахнет, ничем не пахнет. Только картоном и слегка запахом самой Наташи. Значит, наблюдение мне не показалось, отсутствие галлюцинаций радует. Романофф стоит с прямой спиной, на голове у нее слегка взъерошенная копна огненных волос, но это выглядит как-то... уютно? Когда я взьерошена, то выгляжу так, словно меня выбросили из окна и пару раз дали по лицу, хотя обычно так и проходят мои серые будни. Как у нее выходит? Я киваю ей, не вкладывая в этот жест почти ничего. То, что она красивая, не даст мне забыться и купиться на жалкую лесть. Она делает именно то, что делают агенты. Оценивают и адаптируются. Она наблюдала не из интереса, а ради того, чтобы оценить мою тактику и адаптироваться, как Таскмастер. Именно поэтому я дерусь в половину своей силы, не давая увидеть все. Нужно почаще слушать чуйку. Осматриваю вещи — на удивление, размер мой. Даже нижнее белье — хлопковые трусы и спортивный топ — прекрасно подходят, последний на мой второй размер сел идеально. Думаю о том, как она догадалась, а потом понимаю, что особого ума не нужно. Моя дрыщавая фигура вполне себе неприхотлива. Большие вещи — не страшно, а маленьких для меня и нет, за исключением детских. Спасибо, что вещи однотонные. Это, конечно, не футболка Айрон Мейден, но привязываться неуместно. В моей жизни, по крайней мере. Особенно к куску тряпки. Штаны сели как влитые, спортивная кофта тоже. Даже носки притащила, надо же, продуманная, но их я сунула в карман, не желая переодевать свои. Я хватаю остальные вещи в охапку, чувствуя на себе чужой взгляд. Наблюдать за тем, как пятнадцатилетка переодевается, — это извращение или профессиональный интерес? Наташа смотрит на меня нечитаемым взглядом, она словно глядит сквозь меня и думает о чём-то своем, не здешнем. Во взгляде ее мелькает горечь и грусть вперемешку с особой тоской, я чувствую ее каждой клеточкой своего тела, пожалев, что заглянула в изумрудный омут ее глаз. Это не мое дело — напоминаю я себе и иду прочь: нужно наконец забрать мои ботинки. Пора заняться чем-то стоящим. Например, найти здесь книг на латыни или найти чего-то погрызть.🔫🔫🔫
Я злобно пинаю автомат со снеками, едва не подавившись от ярости. Вот кто настоящий злодей! Эта консервная банка зажевала мои пять баксов, а чипсы отдавать не желает. Я опираюсь руками о стекло, думая, не решить ли эту проблему разом. Задумавшись, я оглядываю себя в отражении стекла. Каштановые волосы с медным отливом, темно-коньячные глаза и слишком светлая кожа, на носу каким-то образом оказалась небольшая россыпь веснушек, а на щеках проступили скулы. Я слегка удивляюсь, отойдя от отражения. Так давно не смотрела на себя в зеркало, что совершенно не заметила, как изменилась. А впрочем, было не до этого. И даже с повзрослевшим лицом я не дотягивала до Наташи. Ее красота была томной, взрослой и выдержанной, когда я была абсолютной противоположностью. Я бы разглядывала себя и дальше, но чувствую приближение весьма знакомой фигуры, а позже и вижу ее в отражении. Он одаривает меня насмешливым взглядом, очевидно, упиваясь моей злобой, что заставляет меня еще сильнее распалиться. И вот, когда я оборачиваюсь, готовая выпустить свои когти прямо ему в сонную артерию, он спокойно подходит, бьет автомат сбоку, и мои чипсы с грациозной легкостью вылетают из спирали, падая на дно. Очень хочется открыть рот, но держу свою челюсть в узде, ровно как и кулак, которым хочу вдарить ему по печени. Большое спасибо, тупой придурок. — Приятного аппетита, — он максимально враждебно мне улыбается, а я сжимаю ладони в кулаки. Гребанный Брок Рамлоу! Я с гордым видом забираю свои пятибаксовые чипсы и удаляюсь, мечтая стукнуть его, как автомат. Я без понятия откуда во мне столько злобы к нему, по сути, он мне ничего и не сделал, но вся моя сущность думает о том, как сильно хочется с разбега пнуть его по яйцам. Я петляю меж коридоров, придерживая пачку чипсов правой рукой. В рюкзаке у меня еще остался один энергетик и, кажется, какая-то книга на французском. Библиотеки я здесь не увидела, да и возможность встретиться в коридоре с этим… ладно, не будем о плохом. Я важно киваю сменившемуся патрульному, почесывая правый локоть и пинаю ногой дверь в свою берлогу. Та не поддается, а я и забыла, что здесь нужен код-пароль. Усмехаюсь от ситуации, перекладываю чипсы в другую руку и ввожу код, который запомнить не составило труда, а именно «1121». Фотографическая память, Лора, ага. А потом ты толкаешь ногой дверь с замком. Наконец захожу внутрь, прикрываю дверь. Я кидаю на кровать пачку чипсов, залезаю в рюкзак и наконец понимаю, с кем проведу этот вечер. Сомерсет Моэм, «Луна и Грош», господа.