POV Ниган
Карл! Карл! «Ты не виноват.» Дьявол, Люсиль, ты всегда была ко мне слишком добра. Я этого не заслуживаю. И не заслуживал никогда. Я пришел в себя уже будучи в своей спальне. Как я сюда попал?Она кажется мне как никогда мрачной, даже с наличием цветных фигурок и белого скомканного пледа. Здесь все еще чувствуется присутствие Карла. Последнее, что помню, это залитую кровью поляну, трупы своих людей, тех «Мертвецов» и в центре всего шляпу Карла. Он никогда с ней не расставался, а теперь я держу её в своих руках, сминая поля и пропитывая руки кровью. Его ли кровью? Дерьмо. Последний раз я чувствовал эту боль, когда Люсиль умерла. Я был так слаб и жалок, что мне было стыдно перед ней. Стыдно до сих пор. А она как никогда казалась мне сильной, и я не уберег её, а теперь и Карла. Вы знали, что я ей изменял? Изменял с ее лучшей подругой. Наверняка знали. Эта же рассказала вам, да? Чертов автор. Ну вот, теперь я усмехаюсь. А эта коза вам сказала, что Люсиль знала о моих изменах и терпела это, принимала? Она и меня терпела. Люсиль была святой. Я любил её, честно, и когда узнал о раке, стал любить ещё сильней. Кто-то на небесах решил бать мне пинок под зад, ведь я был хуёвым мужем. Нет, я не жалуюсь. Это скорей исповедь… ну, бля, психологов нет, наверное их и не осталось, так что всё накопившиеся дерьмо я вывалю на вас. Кстати, знаете, почему они не могли выжить? Вы поржёте. А может и нет, в любом случае, мне похуй. Все психологи слишком утончённые, они бы не смогли перебороть себя и начать убивать других ради своего спасения. Я смог… Нет, я не всегда был таким мудаком. Ну, надеюсь. У меня была любимая работа – работа с детьми. Я был учителем физкультуры, по выходным играл в бейсбол, часто устраивал какие-нибудь турниры по настольному теннису у себя в гараже, куда мои ученики любили приходить. Моя дрожайшая жена считала это странным и боялась, что меня обвинят в педофилии, но, блять, клянусь, ничего подобного даже в мыслях не было! Дерьмо! Мне нравится учить этих мелких пиздюков, а не трахать их. Вообще, сейчас мне нравится трахать только одного пиздюка. Мой гараж всегда был открыт и с улицы было видно, чем мы занимаемся, ничего криминального! Только спорт! Иногда я правда играл с подростками, ну, надеюсь, что с подростками, в приставку, и мог через слово их обматерить, но, чёрт, это игра! Они должны привыкать, что не всё происходит так, как они того хотят! Я их закалял! Мы жили в небольшом городке с достатком, как правило, ниже среднего, и там были дети из неблагополучных семей. Блять, сколько их было много! И все находились чуть ли не на грани, и мне было больно это видеть. Я хотел сделать для них что-то, что их приободрит, заставит жить дальше и стать лучше. И они притирались ко мне. Проводили в комнате для учителей физкультуры перемены, играя все вместе в UNO и прочую хуйню, а я смотрел на них и гордился тем, что в свои 15 лет они уже лучше своих ебанутых родителей. Я всегда любил детей. Именно поэтому и выбрал такую работу, за которую получал сущие копейки. Как бы мне не было стыдно говорить, но всё держалось на Люсиль. И как она меня терпела? Я её не заслуживал. Никогда. Она тянула на себе всё: и быт, и финансы, а я ей изменял. Изменял с её подругой, с другими женщинами. И с чего это всё произошло? Я ведь не всегда был таким мудаком. Определённо не всегда. Мы долго и упорно пытались завести ребенка, но всё не выходило, думаю это и стало причиной моих измен. Нет, я её никогда не винил. Думаю, проблема была во мне. Мы не ходили в больницу и не сдавали анализы. Увы, страховка это не покрывала, и тогда я погрузился в работу и отдых. И дети в школе меня любили, чуть что происходило, они бежали ко мне, мистеру Гану. Мелкие паршивцы, скучаю по ним. Сколько раз я им говорил называть меня Ником, а потом они посчитали забавным слить моё имя и фамилию в одно, так и родился Ниган. А вы думали, что это я придумал, когда мир рухнул? Ахах! Не несите херню, я оставил это как память о прошлом, так же как сохранил память о Люсиль. А теперь еще и о Карле. Детей сейчас практически нет, это опечаливает. У меня в Святилище их можно пересчитать по пальцам одной руки, но все они живут в достатке, я о них забочусь. У их семей хорошие комнаты, питание и прочая херня. Но они все возраста Карла. Джудит первый ребёнок, рождённый после того, как мир рухнул, и которого я увидел. Она настоящее сокровище! Ох, какая она сильная! Уже сейчас Джудит настоящая умница! Чудесный ребёнок! Рик забил на неё хуй и нихера ею не занимается, но я готов взять малышку под своё крыло и дать ей всё необходимое. И о ней я позабочусь лучше, чем о Карле... Я просто не успел. Дерьмо. Он так светился, когда узнал, что я разогнал своих жен. Бывших жен. Он был очень рад, а я был рад что мой убийца счастлив. Чёрт. Меня невероятно умиляло, когда ночью он тащился на кухню за едой, когда притаскивал всё съестное в кровать. Да, я ругался из-за крошек, но лишь для вида. Бля, да пацан мог делать что угодно, и я ему бы и слова не сказал! Я от него просто тащусь. Даже если бы он принял сторону Рика и ночью пристрелил бы меня, я бы смотрел с небес на него и гордо улыбался, потому что он ахрененный! Да, ему бы научиться держать осанку, поработать над походкой и дикцией, и перестать беспокоиться, что скажет Рик. Пацан зашуганый и... был, был зашуганным... Дерьмо. Но вы заметили как он меняется, когда окружающие выражают своё уважение и подчинение? Бля! Да это другой человек! Мне не раз доводилось замечать, как он подбирается, когда идёт рядом со мной, а мои люди опускаются на колени. Сразу выпрямляет спину, расправляет плечи, поднимает голову. Ему нравится чувствовать власть и важность. И это пиздец как ахуенно! Это о многом говорит. Чёрт... Я всегда думаю только о себе, и ведь это неплохо в нынешнее время. Я выживаю любым способом, но… тогда я должен был позаботиться о нём… Я создал Святилище и Спасителей не для защиты других, а для себя, потому что мне так было лучше и безопасней. Конечно, до такого я дошел не сразу. После смерти жены мне пришлось блуждать в одиночку, иногда прибиваясь к небольшим группам, но это никогда ничем хорошим не кончалось. Все они были слабыми и жалкими, и в скором времени погибали. Лишь однажды мне довелось встретить сильных, ахуенно сильных мужиков. Мародеры. И правило у них было довольно простое: присваивай. Всё. Но... блять, никакой человечности. Не скажу, что я такой уж гуманный со своей Люсиль, но всё же. Наше сотрудничество закончилось, когда мы наткнулись на одну супружескую парочку. Дерьмо! Они везунчики, что им удалось прожить хоть сколько-нибудь времени после ёбанного апокалипсиса. Так вот, мужика хотели убить, а его женушку трахнуть во все места. Нет, на мужика мне было как-то плевать, хоть я и считал, что убивать его не стоит. Он не доставил нам неприятностей, мы могли просто разойтись, ну а женщину бить, насиловать и унижать – это недопустимо в любые времена. Да, Люсиль я изменял, но, Бог мне свидетель, если он существует, я ни разу не поднял на неё руку. Ни разу, мать вашу! Их звали Клара и Эдди. Апокалипсис пришелся на их медовый месяц. Дерьмо. Это хуёво. И хуже всего то, что мужика застрелил Джо. Это типа лидер Мародеров. Стрёмный тип. Джо застрелил мужа на глазах у молодой жены. Такое и врагу не пожелаешь, серьёзно. Тогда всё и закончилось. Я не позволил им и тронуть Клару, ну и мы разошлись. Довольно скандально, однако. Я им знатно задницу надрал, что б они подохли. Тем не менее, не знаю почему, но я её бросил. Бросил с мужем, который должен был обратиться. Я бросил сломленную молодую женщину, жизнь которой закончилась вместе с жизнью Эдди. Это херово. Я знаю, я проходил. Но боль в её глазах так отпечаталась в памяти, что через 2 дня пути я вернулся за ней, но её уже не было. На земле осталось лежать тело её мужа, без головы. Блять. Искренне было её жалко. И теперь, скорее всего, она мертва. Клара была слабой и не выжила бы. После того, как случилось это дерьмо, я захотел создать свою общину, но не для других людей, а, в первую очередь, для себя. Хоть шароёбиться по лесу и пиздатая затея, но далеко не ахуенная. И теперь посмотрите на меня! У меня все комфортные условия! Но сейчас, именно сейчас, мне хуево как никогда... Карл… Этот мальчишка что-то во мне изменил, понимаете? Нихуя вы не понимаете. Чтобы меня понять, надо мною оказаться. Он стал не просто любовником, и он никогда не был для меня игрушкой. Да, я вел себя с ним как мудак. Вы меня за это ненавидите? Сам себя я ненавижу. Но... надеюсь, мне просто необходимо так думать, я всё же сделал его жизнь чуточку лучше. Он значительно вырос: стал сильнее и умнее, он уже может поддержать разговор и словесный батл –а это я особенно обожаю, и он стал уверенней. Ковбой забавно хмурится, когда злиться, поэтому я часто вывожу его на эмоции, а ему это не нравится. Еще у него чертовски мягкие губы! Я бы сказал по-женски мягкие и пухлые. Он их очаровательно поджимает, когда злиться. А вот задница плоская как доска, но в этом даже что-то есть. Плечи острые, бесформенные, Карл вообще довольно тощий, и нет никакого намека на мышцы. Но трахаю я его не за фигуру. Мне нравятся его глаза. Пардон, глаз. Вы его видели? Видели как он сияет, когда Карл рассматривает свои комиксы или игрушки? Фигурки… это фигурки. Слово «игрушки» его злят. Думаю, потому что он хочет казаться старше, чем он есть. У него на удивление шелковистые волосы, за которыми он следит, только когда я ему об этом напоминаю, но он старается. Блять, нет, это не слезы. Это… а в прочем мне плевать. Карл заслужил того, чтобы его оплакали, я заслужил этого. Лора говорит, что он молодец. Его успехи в ближнем бою стали намного лучше, и стреляет он отлично. Ему определенно нужна ещё практика, но нынешний результат определенно лучше того, что был. Черт, да он не мог попасть в цель и на расстоянии 5 метров! И мне нравится следить за его становлением лидера. Он умный пацан! А теперь мне пора перестать говорить, что я его трахаю. Нет, трахал я своих жен, но не Карла. Знаете, есть такая тенденция: сначала имеешь, потом трахаешь, потом занимаешься сексом, а апогеем становиться любовь. Так вот, откровенно заявляю, что мы занимается не сексом, а любовью. Ха! И мне похуй, как это сопливо прозвучало! ... занимались. Карлу бы понравились эти слова. Он вообще чертовски нежный и любвеобильный. И как он только дожил до своих лет? Блять… вы заметили, что когда я о нём говорю, то путаю времена? Нет, я не свихнулся, грёбанные критики! Я просто хочу, чтобы он был рядом. Карл бы стал отличным лидером вместо меня. Он уже готов... был. Ребёнок апокалипсиса. Он был сильным… он мог бы выжить, я уверен… Если бы я мог, то поменял нас местами. Я отправил всех своих людей на его поиски, на поиски его тела и… Чёрт... знаете, я ведь обычно чертовски красноречив и остроумен, хах! Но не сейчас. Мысли путаются. Так вот, и его не нашли. Следы обрываются. Дьявол! Я вскакиваю и метаюсь по спальне как дикий зверь, сжимая эту шляпу, эту чёртову шляпу! Ахах! Бля, какая ирония, пиздец. У меня есть бита с именем любимой жены, и теперь шляпа… с именем пацана, который… чёрт, это тяжело сказать, не торопите меня! Тяжело признать свои чувства тогда, когда стало слишком поздно. Карл. Он любил меня, и говорил это слишком часто, и он не требовал взаимности, лишь ласки и уважения. Какой же он был нежный и ласковый. Удивляюсь, как он только выжил в этом дерьмовом мире. Я проебался с ним. Проебался со всем. Ха! Дерьмо. И что вы сейчас обо мне думаете? Даже, блять, не вздумайте меня жалеть! Жалейте Карла Граймса, который должен был жить. Я виню мусорщиков, виню этих уродов со скальпелем трупа на лицах (когда приду в себя, определенно разберусь, что это за хуйня), самого мальца за то, что напросился со мной, и в первую очередь себя. Мой взгляд упал на кофту, мою кофту, которую пацан забрал себе. Она всё ещё им пахнет. Им и шоколадным пудингом, так как осталось пятно. Я забираю её, откладывая шляпу на край кровать, она соскользает и падает на пол,я ее не поднимаю, а иду к шкафу, открывая дверцы. Душа опять рвется на части. Я смотрю на перевёрнутые полки - Карл никогда не соблюдал порядок, мне приходилось за ним убирать. Первое время, потом я заставлял его следовать порядку. Впрочем это было бессмысленно. Тут висят его рубашки. Потрёпанные, затёртые и выцветшие. В клетку. Когда я смотрел на него в этих рубашках, то сравнивал с парнишей из деревни. Он правда был похож. Особенно в этой шляпе. В глазах опять щиплет. Я слаб, и это меня убивает. Мальчишка вселял в меня жизнь, а теперь его нет и я не знаю, что мне делать. Надо сообщить его отцу? Надо. И я готов принять то, что Рик мне уготовил, ведь я заслужил это. Нет, вы не подумайте, я никогда не опущусь до того, чтобы слышать от Рика отчет. Дерьмо, да этот тип просто псих! Но... его сын мёртв из-за меня. Так что пожалуй он имеет право разок мне врезать.***
Прошли сутки, ночь выдалась холодной. Я не смог заснуть. Не смог даже лечь в кровать, где простыни еще сохранили запах моего убийцы. Чувствую внутри пустоту. Я злюсь и срываюсь на своих людей, которые возвращаются с разведки без новостей. Вы разочарованы во мне? Думали, что я на столько крут, что наплюю на смерть Карла? Или что иначе буду выражаться? Что буду строить из себя крутого? Блять, если вы действительно так думали, то идите в зад, можете его ещё и поцеловать, чёрт возьми. Карл особенный, он заслуживает другого отношения даже после… после смерти. Не считайте меня размазней, иначе я размажу ваши мозги. Почувствовали игру слов? Это ахунная шутка. Свою слабость перед другими я не покажу. Что б я сдох, если откроюсь врагам или подчинённым! Только вам, ведь вы далеко от меня. А пока… мне следовало заняться теми «Мертвецами», найти Мусорщиков и выиграть войну, но мой разум затуманен. Вернулся Саймон весь изрядно помятый и со сломанным носом. Бля, да у него вся рожа в крови! Жесть как он выгладит. Обосраться можно. Еще тот ожог от утюга. Брррр. Думаю ему ни одна женщина с такой рожей не даст. Почему-то я даже не думал и не вспоминал о нем. Саймон был моей правой рукой. Ха! Нет, он мне не дрочил, но шутка ахуенная. Карл его не любил, и когда пацан появился, Саймон тут же скатился вниз. Оно и ясно, Граймс намного умнее этого идиота. Сука. Я его готов был убить в тот момент, но добиться ответа, что с моим мальчиком. И он почти на тот свет отправился. Но Саймон не знает. В тот день они разбежались и мой убийца остался один. Совсем один. Карла не стало в полном одиночестве… ему было страшно? Он храбрый парень, но он был один… надеюсь он не мучился. Не могу об этом думать. Становиться тошно от собственного бессилия. Карла укусили, убили и сожрали? Нет! Нет, нет, нет! Дерьмо! Я швыряю на пол вещи и в пылу кинул Люсиль в стену, а когда поднял взгляд, то увидел её. Сожаление в её глазах меня доканывает. Стоит такая вся возвышенная у окна и смотрит. – Прекрати! После смерти я её часто вижу, как правило, когда происходит какое-то дерьмо. Хер знает, призрак она или мои галлюцинации, но она определенно стала моим ангелом хранителем. Она рядом и не позволяет мне потерять себя. Она меня не отпускает, или я её. Я вспомнил чёрного священника из Александрии. Хотя, насколько он может им быть в нынешнее время. Сколько людей он убил или обрек на смерть? Но, этот парень верит в Бога. Я всегда относился к Нему скептически. Ну, бля, вы хотите сказать, что на небе сидит бородатый мужик и следит за всеми нами? Что Он написал правила, которым надо придерживаться, а если нарушить одно из них, то для тебя у Него под землей есть место, где ты будешь страдать. Но Он всех нас любит! Пиздёжь чистой воды! К тому же, Он бы не допустил смерти Карла. Только не его. В первую нашу встречу я подумал: «Дерьмо! Да у этого пацана стальные яйца! Настоящий оторва!». Он умудрился мне дерзить, находясь на волосоке от смерти. Ха, это настоящий Карл Граймс! Не то что его размазня отец. И вторая наша встреча… блять, как он был хорош! Стоял весь такой крутой с автоматом на перевес, вещал речь, которую он определенно приготовил заранее. Ох, сколько в нём было безумия и отваги! Тогда у меня на него и встал. Серьёзно, он был слишком хорош, но вся его уверенность довольно быстро испарилась. Чёрт, да он перепугался до усрачки, когда я его испытывал. Вообще… в тот день настрой у него менялся каждые 10 минут. Чёртов подростковый период. То он плачет, то угрожает, то сидит, смиренно опустив голову. Очаровательно. ... Да, он был очарователен… Сейчас я в принципе задумываюсь о том, что делал с ним. Наверное я не самым честным образом уложил его под себя. Но в тот момент мне казалось, что всё просто ахуенно. Да, я был мудаком с самого начала. Но я исправился! И знаете, Карл вам такого не расскажет, он слишком стеснительный, но я даже не прошу от него какого-то участия в сексе. Вот серьезно! Ковбой просто ложится и получает удовольствие, даже бёдра разок не поднимет. Вот что значит быть бревном. Но ему было хорошо, и это было важно, свои неудобства я перетерплю. Чёрт! Я улыбаюсь от воспоминаний, а не из-за счастья. Карл был хорош верхом. Вот тогда он был настоящим ковбоем! И я вспоминал эпизоды из порно. Вообще, сколько бы я не экспериментировал в старшей школе, геем или бисексуалом себя не считал. Мне нравились исключительно женщины, но, видимо, в то время я просто еще не встретил Карла. Карл. Он очень пошло стонал и открывал губы. Скакал на члене, упираясь ладонями мне в грудь, а шляпа… шляпа… Улыбка сходит с губ и я смотрю на неё, на шляпу. Я как будто очнулся от воспоминаний. Очнулся за рулем авто. Бля, что я тут делаю? Судорожно оглядываясь по сторонам, я понимаю, что еду в Александрию, чтобы сказать Рику, что его сына больше нет, что из-за меня его не стало. И сейчас для меня не существует пространства и времени. Я словно в прострации. Перед глазами всё сливается в огромное серо-зелёное пятно. Я не различаю деревьев, дороги, и если бы по шоссе шел человек, уверен, я бы и его не заметил. Я крепче сжимаю руль, скрепя перчаткой и вдавливаю газ в пол. Всё же посмотрев в зеркало заднего вида, мое лицо нахмурилось и приобрело мучительное выражение лица. Люсиль. Она сидела сзади и неотрывно на меня смотрела. От этого я злюсь, ненавижу всё и вся и если бы сейчас на дорогу вышел ходячий, я бы сбил его, проезжая колесами по дряхлому скелету. И… какая, мать вашу, удача! Впереди, по самой обочине, идет мертвец, шатаясь и хромая. Я беру правее, прибавляя скорость и представляя, как, протухшая кровь брызнет на лобовое стекло, а развалившееся тело перекатится по капоту, лобовому стеклу и крыше, но вдруг замечаю знакомую одежду и фигуру. До боли знакомую одежду и фигуру. Сердце опять заболело, а глаза защипало. Я стал тормозить. Карл… мой Карл, мой убийца. Он заслуживает покоя, заслуживает могилы и памяти. Карл… Карл? – Граймс! Я резко вдавил тормоз, не ожидая, что мой голос окажется таким громким, разрезающим тишину.