Симбиоз (другой взгляд).

      Я подняла голову и зная, что хозяйка нормально воспримет мою шутку, прошипела, демонстрируя зубы:              — Страшшшно было?              — Ещё бы! Неизвестно было, чего от вас ожидать.              — Да! Я злой и страшный инопланетный захватчик! Сейчас схвачу тебя и съем. - Сказала я и шутя крепко обхватила хозяйку и легонько куснула за плечо. Она же в ответ просто обняла меня и погладила по голове.              — Но я не пожалела о своём поступке. В твоём плену, моя милая захватчица, я чувствую себя счастливой. - Немного помолчав и подумав, она сказала. - Знаешь, а это не очень честно.              — Ты о чём? - Спросила я, так как не очень поняла её мысли.              — Ну, я пишу автобиографию для тебя, как ты сказала, комментируя те события. Но я всё ещё не знаю, а о чём в то время думала ты.              — И что ты предлагаешь? - Спросила я, уже зная ответ из её мыслей, но по привычке не выпячивая свою способность их читать. Людям неприятно, когда их мысли читают, а по-другому я не могу.              — Ну, ты бы могла описать те события со своей стороны.              — Мне тоже писать? - Движения человеческой руки, особенно письменность, достаточно трудны в контроле.              — Да. Ты ведь можешь писать моей рукой, хотя после этого она слегка и побаливает.              — Ну, если тебе этого хочется, я могу попробовать. Хочешь, чтоб я начала прямо сейчас? - Спросила я и лизнула её в щёку, такая ласка воспринималась носительницей как поцелуй.              — Ну, у нас сегодня ещё куча свободного времени и ты могла бы сделать это сейчас, так сказать, по горячим следам.              — Хорошо. Но тебе придётся посидеть некоторое время и левую руку использовать ты не сможешь. - Согласилась я, беря под контроль нервы левой руки хозяйки и взяв её рукой ручку. *** С чего бы начать? Родилась я по земному летосчислению 11 января 2013 года, хотя мой родитель отпочковал меня очень редким способом. Зная, что у нашего вида проблемы отцов и детей, родитель не придумал ничего лучше, чем создать точную копию себя, в надежде, что таким образом мы будем друг другу чуть ближе. Из-за этого оригинального способа, я помню все события жизни своего оригинала, как будто они произошли именно со мною.              Память подсказывала, что родился оригинал на отдалённой безымянной планете, где обитали мирные симбиоты. Молодым клинтарам, так мы называем свой вид, предстояло вступить в симбиоз со своим носителем, но Веном не успел этого сделать. Далее память была почему-то повреждена, воспоминания были фрагментарными, связанными с очень сильными эмоциями. Первым воспоминаем было, что учёные - это боль. Потом тоска из-за первого носителя, о котором было известно только то, что он мужская особь и что он не хотел общаться. Ещё в памяти всплывала злость как носителя, так и моего предка. Во время злости иногда была хрупкая связь с носителем. Но кто он был и почему была злость, въевшаяся во всё моё существо, память умалчивала.              Далее наконец-то шли чёткие и не обрывочные воспоминания. Я помнила, как будто это была я сама, что я была у представителей вида крии и они не знали, что со мною делать. Из-за их нерешительности, почему-то не имея особого опыта в управлении носителями, от них удалось быстро сбежать. После, пожалуй, пары лет скитаний в космосе мне удалось попасть в группу к своим сородичам. Но тут начались проблемы. Сородичи считали, что носителями нужно пользоваться для своего удовольствия, подчиняя себе их разум и развлекаясь несмотря на то, что от этого их тела быстро изнашиваются. Такая позиция была для меня неприемлема, к тому же я толком не знала, как управлять носителями. Из-за этого я быстро в этой группе приобрела статус неудачника.              Я пыталась вступить в симбиоз с разумными аборигенами, но они, зная паразитические наклонности моей группы, в основном, боялись меня и не хотели вступать в контакт. Хотя были аборигены, которые были не прочь подчинить меня, но это тоже меня не устраивало. И с каждой неудачной попыткой симбиоза на меня обращали всё более пристальное внимание сородичи, а моя надежда на взаимовыгодное сотрудничество таяла.              Надежда на изменение ситуации забрезжила, когда сородичи, исчерпав ресурсы планеты, на космических кораблях покинули её, а мне удалось проникнуть на один из них. Отчасти это было нетрудно сделать, потому что нас на корабль набилось чуть больше двух миллионов, а с другой стороны, при такой плотности начинали стираться границы личности и любой сородич мог влезть в мои мысли.              Успешно покинув систему местной звезды, нам удалось совершить межзвёздный скачок, но из-за перегрузки корабль вылетел не туда. Хорошо хоть вообще не был уничтожен во время перехода. Но лететь и дальше на нём мы уже не могли. Нам повезло, что мы вылетели на границе какой-то звёздной системы, а приборы корабля показали, что на третьей от местной звезды планете есть, судя по всему, разумная жизнь, хотя и не очень развитая, так как на отдалённых планетах системы отсутствовали признаки этой жизни. Отчасти это было хорошо - это значило, что планета не принадлежала скруллам, крии, спарте, корпусу новы или кому-то ещё, способным дать нам отпор. А с другой, наш корабль завис мёртвым грузом очень далеко от населённой планеты, а до неё ещё как-то нужно было добраться.              Командир нашего корабля Бунт постоянно следил за приборами и за нами. И через какое-то время он заметил выродившуюся комету, направляющуюся как раз в центр этой звёздной системы и на ней хоть и с лишениями, но можно было бы добраться до населённой планеты, а там, по его словам, мы бы уже поживились. Сказано, сделано. И мы цепочкой перекинулись с корабля на комету, вцепившись в неё и застыв в ожидании.              Когда мы миновали орбиту четвёртой от местной звезды и не населённой планеты, нас на комете заметил местный корабль. Приблизившись, аборигены, управляющие кораблём, попытались поймать нескольких из нас. Бунт быстро приказал нескольким из нас делать как он, а остальным очистить поле для манёвра. Дескать, он замешкался и его смогли поймать, а на самом деле он хотел таким образом проникнуть на корабль. Мне было приказано тоже покинуть поле, но я не послушалась. Ещё бы, на корабле могут наконец-то найтись хорошие носители, и я не была намерена упускать свой шанс. И поэтому как только Бунта «поймали», я выскочила на открытое пространство и теперь поймали уже меня. Как оказалось, действительно поймали, потому что поместили в контейнер, через который было очень сложно выбраться незамеченной. Его стенки, хоть и почти прозрачные, были из довольно крепкого материала, а у меня не было способностей Бунта, я не могла выбраться.              В одном Бунт был прав: нас действительно везли на населённую планету, и пилот корабля докладывал о чём-то, при этом на грани чувствительности, и удалось только почувствовать, что он доволен миссией. Слова были слышны лучше, но они были совсем не знакомые, что отчасти радовало, а отчасти печалило. Не получалось понять, что говорили аборигены, а разговаривали они около наших комнат редко.              Бунт недаром был лидером нашего корабля, он разбил свой контейнер и вселился в, судя по всему, командира этого корабля. Но из-за этого на корабле началась обычная для носителей паника и Бунт, не сумев с ходу овладеть знаниями и телом носителя, не смог безопасно посадить корабль. Мы вообще-то очень живучие, к тому же нас защитили контейнеры, в которых нас посадили, а вот аборигены, за исключением захваченного Бунтом, погибли.              Нам не пришлось долго ждать, местные быстро нашли корабль и выгрузили контейнеры с нами, а Бунта с носителем погрузили в местный транспорт и увезли от нас, тем самым разделив нашу группу. Отчасти это было хорошо, так как было меньше контроля со стороны Бунта, а отчасти плохо, потому что из странного обрывочного куска памяти приходило знание, что ничего хорошего мне не светит.              Предчувствия оказались верными. Нас привезли в какое-то помещение и поместили контейнеры в закрытых полупрозрачных комнатах. Ещё на комете стало понятно, что свет местной звезды может худо-бедно поддерживать нашу не очень активную жизнь. Но в эти комнаты свет не проникал и есть было нечего, приходилось тратить скудные запасы, с которыми у моего вида проблемы.              Местные пытались нас изучить, но приближаться опасались, а приспособления, которыми в нас тыкали, мы ломали. Но это не помешало им удалённо выяснить, что нам не нравятся огонь и звуки определённой частоты. Отчасти я была рада, что выясняли это не на мне, а на Крик. А также радовало, что мы, судя по всему, им нужны живыми, поэтому исследования быстро прекрати. Спустя какое-то время местные то ли подумали, что нас всё же нужно кормить, то ли додумались, что нам нужны носители, и начали кормить нас местными мелкими животными. А чего они хотели? В качестве носителя эта мелочь не годилась, она и в качестве еды была на один зуб. Но это было хоть что-то.              Из-за полупрозрачных стенок контейнеров, да ещё и перегородок комнаты, где нас содержали, местных было плохо видно. Но от них всё равно слабенько исходил азарт, правда не охоты, а чего-то ещё смутно знакомого. Также читались восхищение и страх. Но даже близко к контейнерам местные подходили крайне редко, в основном, находясь под защитой. Максимально близко местные приближались только когда приносили нам своих животных. Сначала это делали разные особи, но, судя по тому как на них реагировали местные животные, в конечном итоге это стал делать только один представитель аборигенов.              Когда отсутствовала дополнительная преграда, можно было лучше уловить эмоции аборигенов. Почти все местные животные и аборигены, приближаясь к нашим клеткам, испытывали страх. И только одна местная особь испытывала жалость по отношению к животным, которых она нам оставляла, и какое-то странное любопытство по отношению ко мне. Мне не с чем было сравнить эмоции, которые примешивались к этому любопытству, ни я, ни предыдущие носители такого не испытывали.              Постепенно мы поняли, что животных нам приносили не для еды. Но строить более-менее нормальную связь с представителями не разумной жизни ни кому из нас не хотелось. Поэтому хоть и аккуратно, но мы убивали этих животных, поглощая всю энергию, которую они могли нам дать. И от того, что местные этих животных начиняли какими-то препаратами, животные жили просто чуть дольше.              Нас оставили в относительном покое, но из контейнеров не выпускали. Когда рядом появлялись местные, я ловила каждую эмоцию и звуки, что доносились сквозь преграду, и подмечала, чем местные внешне отличаются друг от друга. Для этого приходилось прикреплять щупальца к стенке контейнера. Меня всё больше интересовала особь, которая приносила нам животных и не испытывала страха. Более того, эта особь что-то говорила животным, и они от этого боялись меня меньше. Эмоциональный фон этой особи изменился - любопытства теперь стало больше, как и внимания с примесью опять же не знакомых эмоций. Одно могу сказать, что в чём в чём, а в негативных эмоциях я разбираюсь очень даже хорошо, только эта особь не испытывала их по отношению ко мне. Теперь каждый раз, покидая мою комнату, эта особь теперь испытывала ещё и тоску.              У меня начала теплиться надежда, что эта особь решится вступить в симбиоз и заберёт меня из этой клетки. Но она почему-то всё не решалась. Судя по опыту с прошлыми носителями, у разумных существ зачастую бывает некая иерархия. И, возможно, этой особи запрещают забрать меня. Можно попробовать слиться с нею частично, если подвернётся такая возможность. Жаль только, что наши дети инстинктивно избегают нас, зная, что могут и погибнуть. Придётся отдать просто резервную копию себя же, так будет больше шансов на хоть какой-то успех.              Один раз, когда другие аборигены поблизости никак не ощущались, в мою комнату вошла интересующая меня особь. На этот раз она была без животного и от неё веяло решимостью и волнением. Она оглядывалась и прислушивалась, а когда убедилась, что никого нет, подошла к моему контейнеру и приложила руку к разделяющей нас преграде. Эта особь что-то произнесла, естественно, почти все слова мне были не понятны, зато многое можно было понять по эмоциям, которые на таком близком расстоянии ощущались гораздо лучше, и я замерла.              Особь отчётливо удивилась, а я поняла, что угадала с движением. Особь что-то сказала про «понимаешь» и «один раз», из чего я сделала вывод, что нужно один раз шевельнуться. От особи повеяло удовлетворением и она вновь заговорила. На этот раз предложение было гораздо длиннее и непонятнее, но от особи исходили решимость, грусть и опасение, а потом опять прозвучало «один раз». Из чего я сделала вывод, что мои предположения были верны, и просто так меня отсюда забрать эта особь не сможет, но я всё равно шевельнулась один раз. Особь опять заговорила что-то, пытаясь донести до меня, при этом от неё всё так же веяло решимостью с примесью других эмоций - желанием быть понятой, грустью, опасением, страхом — и опять прозвучали слова «один раз». От чего я ещё больше уверилась в своём решении отдать свою копию и шевельнулась один раз. После этого особь опять начала говорить при этом явно задав вопрос и произнеся уже слова «два раза». Во время вопроса от этой особи повеяло надеждой на взаимность, так знакомой мне, и я шевельнулась уже два раза. Особь удовлетворённо произнесла что-то ещё и отошла от моего контейнера, а затем и вовсе ушла куда-то вглубь помещения. Я даже успела испытать разочарование, но тут мой контейнер открылся, хотя в комнате отсутствовали животные. Я не спешила покидать свою клетку и чуть погодя особь вернулась и без опаски прикоснулась ко мне.              Именно в этот момент, можно сказать, я и родилась, хотя я и помнила всё, что помнил оригинал. Но теперь моя жизнь будет отличаться от его жизни. Я максимально аккуратно проникла в тело моего носителя и постаралась отдёрнуть руку от моего оригинала, но получилось только отодвинуть. От носителя повеяло пониманием, но затем беспокойством не только за себя, но и за кого-то ещё. Я же максимально медленно и аккуратно переместилась из конечности носителя ближе к его внутренним органам. Носитель же решительно закрыл комнату с моим оригиналом и затем и контейнер. А потом, слегка волнуясь о чём-то, вынес меня из здания.        ***              — Можешь прочесть, - сказала я, положив ручку и приводя в порядок мышцы руки хозяйки.              Этим она и занялась, попеременно испытывая различные эмоции, последними из которых были разочарование, но и теплота по отношению ко мне.              — Почему ты разочаровалась под конец? - Спросила я, так как носительница ни о чём в тот момент не думала.              — Да, потому что я бестолочь. Твой «брат» и я друг друга поняли лишь чудом.              — О! Ну, поняли же, так что не стоит переживать о давно минувших событиях. К тому же теперь у тебя есть я. - И я лизнула её в щёку, а она в ответ погладила меня.