Симбиоз (другой взгляд).

      Носитель ощутимо волновался. Это читалось и в его эмоциях, и в том как часто сокращался орган, гоняющий жизненно важную жидкость по организму - рядом с комнатой моего оригинала этот орган сокращался не так быстро. Но носитель явно пытался успокоиться, перед тем как выйдет из этого помещения. К сожалению, я пока не могла ничем помочь, это существо было для меня совершенно новым.              Моему носителю успешно, по всей видимости, удалось преодолеть волнение и выйти из здания. Находясь в районе внутренних органов, было весьма сложно ориентироваться во внешнем для носителя пространстве, но, скорее всего, мы уже покинули здание. И с одной стороны сейчас что-либо делать в организме носителя очень опасно, а с другой, мой оригинал был голоден, да к тому же я всего-лишь маленькая его часть, на уровне наших детей. Поэтому по памяти о предыдущих носителях и их строении, я предположила какой орган может отвечать за разложение пищи на энергию, и так как носитель, судя по всему, тоже уже хотел есть, чуть-чуть усилила сигналы от этого органа. Даже если я ошибусь, носителю это не повредит, он просто чего-то чуть больше захочет.              Оказалось, что я угадала с сигналом, потому, что через непродолжительное время в этот орган поступила еда. Правда она кроме привычных мяса и жира (к тому же не свежих) содержала ещё какие-то странные компоненты. Некоторые из них разложились быстро и оказались полезными в пополнении энергии, а некоторые разлагались очень медленно уже в длинном органе следующем за основным органом разложения еды и не понятно было зачем эти компоненты нужны носителю.              Это поступление еды позволило взять для себя часть энергии и строительных материалов, из которых можно было начать наращивать своё тело. Просто так находиться в районе внутренних органов носителя - это значит просто терять время даром. Обычно у носителей есть управляющая система и очень сложный главный орган над ней, но если к ним прямо сейчас присоединяться было опасно, то рядом с главным органом обычно у носителей располагается большинство рецепторов анализирующих внешний мир, к которым можно присоединиться прямо сейчас. И так как носитель успокоился, и, судя по всему, сейчас не передвигается, то можно аккуратно встроиться в эти рецепторы для того, чтоб самой видеть, что происходит, и чтобы понять, что из внешнего мира понятно носителю. Первым, куда я максимально аккуратно встроилась, был орган, определяющий состав окружающего пространства, затем наступила очередь глаз, а после них органы отвечающие за слух и ориентацию в пространстве.              После этого удалось оценить способности моего носителя. Органы чувств у него работали хуже, чем у меня, но всё равно были неплохо развиты по сравнению с другими носителями. Теперь мне стало видно, что мы перемещаемся на транспорте, который в скором времени покинули, выйдя на слабо освещенную улицу - скорее всего, местная звезда уже зашла, и так выглядит ночь у аборигенов. Другие виды разумных существ тоже освещали места своего проживания до того, как мы на них свалились. После этого нам не нужен был лишний свет для охоты, а местным стало не до освещения.              Пока я с отвращением вспоминала замашки моих сородичей, мы, судя по всему, пришли в место проживания моего носителя. Это оказалось достаточно просторное строение. Носитель был спокоен, но почему-то первым делом не пошёл есть, а нашёл какой-то датчик и дождался его показаний, которые его вполне устроили. А я в это время, закончив с главными органами, начала потихоньку встраиваться в управляющую систему организма носителя и в более мелкие рецепторы, разбросанные по поверхности. Носитель же делал нечто странное - включив воду, он начал набирать её в очень большой резервуар, а сам начал снимать с себя одежду и изучать свою поверхность. При этом, после того, как вода заполнила больше чем половину резервуара, носитель погрузился в него и затих. Температура воды была выше, чем температура тела носителя, но его это полностью устраивало. Мне не хотелось бы брать строительный материал и энергию из тела носителя, и поэтому я опять слегка усилила сигналы от органа, отвечающего за разложение пищи. А носитель, пролежав в этой воде какое-то время, внял сигналам и озаботился поиском еды.              Странно, но по эмоциям носителя у меня сложилось впечатление, что он понял, что это я заставила его пойти и поесть. Кроме того, он долго смотрел на различную еду, как будто чего-то ждал. Но не дождавшись, просто как следует накормил нас, а после этого засобирался на покой. Это даже хорошо - в активном состоянии сознания носителя просмотр его памяти на него очень плохо влияет, к тому же, я очень поверхностно представляю себе, как это делается. Из-за того, что носители имели развитую управляющую систему, приходилось часть своей жизни проводить в полном покое. Обычно, мои сородичи, управляя носителями, плевали на эту необходимость, и, как результат, организмы их носителей очень быстро приходили в негодность, моему же оригиналу хотелось позволить носителю реализовать его потребность, но из-за сородичей приходилось лишать его отдыха. Теперь же я хотела позволить носителю жить как он привык - в любом случае, в состоянии полного покоя носителя мне будет проще разбираться и со строением его тела, и с его памятью.              Так как обычно носители пытались отдохнуть ночью, я определила, что сейчас ночь. До включения сознания носителя, я успела как следует внедриться в его управляющую систему и, растянув сеть из своего тела, аккуратно поверхностно изучить его главный управляющий орган и запустить процесс считывания памяти, примерно прикинув как это делается по другим видам носителей. Правда я мало что поняла, а носитель начал ворочаться на своей лежанке, на грани включения в обычную жизнедеятельность.              При этом, когда сознание носителя включилось, он понял, что отдыхал как-то не так, после того как особенно внимательно изучил свою лежанку. К тому же сразу после включения он опять взял вчерашний датчик и что-то им померил. На это раз результаты его обеспокоили, но не сильно. А так как я за ночь во время изучения потратила порядочно драгоценной энергии, то я опять усилила сигналы от органа, отвечающего за разложение еды. Но носитель сначала озаботился вопросом удаления из своего организма отходов. Затем, надев какой-то странный предмет, зашёл в очень маленькое помещение и там сначала обливал себя тёплой водой, а потом, что-то налив на странный мягкий предмет, начал растирать себя им, отчего на его покрове образовывалась пена, которую он тут же смывал водой.              И только закончив свою странную процедуру, носитель внял моим требованиям и отправился за едой. Он вновь долго смотрел на еду, а я с удивлением поняла, что он ждёт какого-нибудь сигнала от меня. Но единственное, что я смогла сделать, так это усилить запах мяса. Носитель опять меня удивил тем, что взял именно мясо, но принялся что-то с ним делать, прежде чем съесть. Попутно он включил какой-то прибор, показывающий картинки и издающий звуки. И если сначала носитель спокойно смотрел на этот прибор и прислушивался, то ближе к употреблению пищи о чём-то забеспокоился, при этом мне пока не было понятно из-за чего: то ли из-за того, что показали на приборе, то ли ещё из-за чего-то.              После еды носитель всё ещё не успокоился и, включив другое устройство, начал на нём что-то изучать, при этом всё больше и больше расстраиваясь, а затем что-то сказал. Судя по тому, что в комнате никого не было и носитель вроде бы не использовал никакие средства связи, то сказал он это либо сам себе, либо, что удивительно, - мне. Вообще, меня удивляло, что носитель не боится моего присутствия в нём, и в то же время напрягало - возможно, он от меня что-то хочет, только я пока не знаю, что именно. Хотя пока он не проявляет каких-то активных действий против меня, можно изучить этот вид, и, если что, сменить носителя если его требования мне не понравятся. Правда это при условии, что этот носитель не начнёт меня бояться.              А после того как носитель что-то сказал, он начал не только расстраиваться, но у него ещё появились первые признаки страха. Это очень плохо для меня. Припомнив, что после того как носитель наелся, у него выработались вещества, успокаивающие его и делающие ему приятно, я слегка усилила их выработку. В результате носитель, успокоившись, как это ни странно, заметил изменение в своём состоянии и теперь что-то спросил. При этом он даже слегка расстроился от того, что ему никто не ответил, но затем быстро сам себя успокоил. Кроме того, он взял какой-то странный предмет, состоящий из множества деталей, соединённых друг с другом и надолго увлёкся его изучением. Лишь изредка он отвлекался на потребление какой-то странной жидкости и вроде бы еды, но я не помню у других видов ничего подобного. Эта еда была не живая, но очень питательная и быстро дающая энергию. К тому же носителю очень нравилось её есть, у него даже улучшалось настроение.              Пока носитель изучал свой странный предмет, он находился в состоянии как физического, так и душевного покоя. Было очень странно ощущать всё это, предыдущие носители были постоянно в активности, либо боясь моего присутствия, либо желая что-то добиться от меня, либо что-то делая в пространстве. В пространстве ничего не делали носители только когда хотели отдохнуть ночью, а состояние душевного покоя вообще не было им присуще. И с одной стороны этот покой был даже приятен, не раздражая и не требуя каких-то действий от меня, с другой стороны он был не привычен и во время него я не могла более активно изучать строение организма носителя, потому что он был всё ещё в сознании и любое моё неаккуратное действие будет тут же замечено.              Потратив достаточно долгое время на изучение своего странного предмета, носитель всё же пошёл и открыл хранилище еды. При этом он опять как бы интересовался моим мнением и получил сигнал о необходимости съесть мясо. И, послушавшись меня, носитель опять хорошо насытился и после этого сначала повторил свою странную утреннюю процедуру с водой, а потом отправился отдыхать. За весь день я только слегка могла изучить организм носителя - ведь если чуть сильнее дёрнуть его за управляющую систему, то он тут же это ощутит или вовсе может сломаться, а мне был нужен этот носитель для изучения. Зато ночью можно было быть чуть активнее в изучении, к тому же ещё раз пробовать считать память носителя. Вряд ли я сейчас что-то пойму в этих сигналах, но зато вместе с памятью отлично читаются эмоции. И в них я в первом приближении ничего плохого для себя не находила. А ещё ночью удалось лучше слиться с управляющей системой носителя и с его рецепторами.              И опять, когда утром сознание носителя включилось, он понял, что отдыхал как-то не так и, взяв уже привычный датчик, что-то им померил. При этом он был явно доволен результатами, так как настроение его поднялось. А ещё я поняла, что, кроме отсутствия страха, мне повезло с носителем ещё в одном аспекте. Он хоть и непривычно, но очень хорошо ест. Этой еды вполне хватало не только ему, но и мне, чтобы нормально вырасти и при этом не навредить организму носителя. В принципе если бы я действовала как мои сородичи, то могла бы вырасти и за одни сутки, но я была против идеи хоть чем-то вредить вроде бы неплохому существу.              Этот день прошел опять спокойно, как и предыдущий. В течении дня носитель испытывал различные эмоции, но я пока могла только читать их и никак не могла понять, к чему они относятся, а тем более как-то пообщаться с носителем. Такое желание у меня возникло из-за того, что носитель меня не боялся и чего-то от меня ждал, мне хотелось узнать, чего именно. Вообще-то мы умеем общаться с носителями, но для этого нужно гораздо больше знать об организме носителя, и поэтому ночью я опять аккуратно изучала его. На этот раз, запустив просмотр памяти, я решила что мне не помешает её скопировать для себя, чтобы, не вызывая побочных эффектов, потом получше изучить, когда я хорошо буду знать строение организма носителя. Как оказалось, я правильно поступила, потому что просмотр прервал резкий звук. От него не приходилось дёргаться всем телом, но всё равно он был раздражающим. И поэтому, когда носитель хлопнул по прибору, издававшему этот звук, я усилила конечность носителя и прибор сломался.              Как оказалось, этот прибор не только отвлёк меня, но и резко включил сознание носителя, от чего он, судя по всему, понял, что я смотрела его память, и что-то сказал при этом, вместив в свои слова просьбу и нежелание повторения. Кроме того, после утреннего приёма еды, носитель вышел из дома и куда-то поехал. Как оказалось, в то место, где держали моих сородичей, и я сначала даже испугалась того, что носителю не понравилось как я ночью просматривала его память и теперь он от меня избавится. Я корила себя за глупость и вела себя как можно тише. Проведя эти дни в странном покое и не ощущая никаких плохих эмоций, направленных в мой адрес, я по своей глупости забыла, что мой носитель, скорее всего, учёный. Носитель же в это время испытывал беспокойство, а не неприязнь ко мне и решимость избавиться от меня, что меня немного успокоило.              Этот день носитель провёл не в своём жилище, а в этом месте. Он что-то делал, общался с другими аборигенами и можно было попытаться понять, что здесь происходит, и получше изучить язык этого вида. С помощью рецепторов носителя аборигены различались гораздо лучше, чем в контейнерах, в которых нас держали. Удалось понять, что местные не просто отличаются друг от друга, но и судя по всему делятся на два пола, в зависимости от которого к ним по-разному обращались. Про аборигенов, по строению похожих на моего носителя говорили «она», а к моему носителю иногда обращались, говоря: «Аделина», и носитель откликался. Когда носитель ушёл из здания, где остались мои сородичи, то он отправился не сразу в своё жилище, а зашёл в какое-то здание и взял там прибор, похожий на тот, что я сломала сегодня утром. Отчего я поняла, что этот звук, судя по всему, был нормальным явлением, о котором я просто не знала.              Через день носительница (как оказалось правильнее говорить вот так) не осталась в своём жилище и не отправилась в здание, где держали моих сородичей, а отправилась в совсем другое странное место. Мы туда очень долго добирались на местном транспорте, а потом её обследовали, а затем повредили ей покров и взяли себе частичку. Правда носительница не испытывала негативных эмоций по этому поводу, поэтому я поняла, что это тоже нормально для местных. После этого мы добрались до другого здания, заполненного местными, и долго там находились. При этом, как правило, один из них стоял на возвышении и что-то показывал на картинках остальным. Когда это мероприятие закончилось, носительница опять отправилась в то странное место, где её изучали, но теперь ей там дали какие-то бумаги. От их изучения по дороге в своё жилище у носительницы поднялось настроение.              А на следующий день носительница опять отправилась в здание, где содержались мои сородичи. Но теперь я поняла, что эти поездки нормальное явление, только всё равно показываться тут явно не стоит, чтобы не оказаться вместе со своими. Ещё в этот день носительница разговаривала с другими местными и что-то им сказала, но вместо ответа аборигены начали издавать какие-то звуки. От них носительница впервые разозлилась, и я поняла, а главное, захотела её защитить от этих аборигенов. Для этого я улучшила проводимость её управляющей системы, но носительница почему-то не порвала обидчиков, а подавила свою злость.              Вообще, хоть мне и не нравилось это здание из-за близости комнаты, в которой держат взаперти моих сородичей, но зато тут удалось кое-чему научиться. И когда носительница, на этот раз позже обычного, возвращалась в своё жилище, то в транспорте почти не было местных, и я решила опробовать то, чему научилась за это время.              ***              — Да уж, классно опробовала, заставив меня понервничать. А ещё я рада, что я наконец-то у тебя в женском роде описана. А то от мужского у меня какие-то не такие ассоциации возникают.              — Ммм... Хорошие ассоциации, только для их реализации мне одной нужно будет съесть минимум трёхфунтовый шоколадный торт. - Ответила я, прочитав в её мыслях, что там у неё за ассоциации и лизнув в зардевшуюся щёку.