Король не видит нас.
Король не замечает наших страданий.
Да на что мы надеялись?!
Полагали, что он мудрец…
Просто трус, разве нет?
Смотрел далеко, а сути не узрел.
Король не видит нас!
Столетие спустя. Куромаку чрезвычайно раздражала манера журналистки громко щелкать шариковой ручкой в такт своим репликам, но он стоически терпел это безобразие. Узел черного галстука под накрахмаленным воротником коричневой рубашки неприятно впивался в горло. Ладони собрал в замок на груди и развлекал себя тем, что считал количество щелчков в минуту. Пять… Три… Снова пять… — Изначально ваше государство называлось иначе? Согласно источникам соседних государств, это была долина Клевера, верно? — корреспондентка подняла подкрашенные брови в ожидании ответа. Запустила приманку в море и ждет, когда вождь клюнет. Но вождь не золотая рыбка, и даже не окунь, чтобы так попасть. Однако король Треф не мог отрицать, что девушка своей бесстрашной прямолинейностью почти застала его врасплох. — Верно. — ответил Куромаку, сложив пальцы домиком. — Государство претерпело большие изменения с тех пор. Пустые слова. Ответ не носит никакой смысловой нагрузки. В другое время Куромаку бы разозлился на себя за такое, но сейчас это единственный способ сократить лишнее общение до минимума и не давать почвы для бесполезных слухов в народе. Однако журналистка не унималась. Она раскусила тактику вождя уклониться от диалога и решила своё не упускать. — Чем они были вызваны? — требовательно уточнила та. — Без комментариев. — Куромаку держал глухую оборону в этом информационно-дипломатическом поединке и свой форпост не сдавал. Девушка решила пойти на попятную и более не напирать — то ли пристальный холодный взгляд искусственных глаз её смутил, то ли поняла, что давить бесполезно и оставила попытки. — Хорошо, и последний вопрос для нашего издания… — только сейчас гостью охватил липкий страх. Она подошла вплотную к тому, что её так интересовало многие годы, но сохранила пространство для манёвра в случае если разговор обернется чем-то посерьёзнее скудной статьи. — Ваш предок-волшебник, действительно ли он… Куромаку ощутил, как отчаянно задергалось правое веко. Это не первый раз, когда у него спрашивали про Хэйму. Кто он такой, откуда, как правил, почему допустил катаклизм, почему отрёкся — и не всегда удавалось дать исчерпывающие ответы. По правде говоря, вождь и сам начал сомневаться в том, что знает, о ком идет речь. — Это просто легенда. — процедил Куромаку, четко выговаривая слог за слогом. — Его не существовало. Это выдумка. Несколько столетий эпохи «застоя» выдумкой, конечно, не были. Тем не менее, для Куромаку сейчас было куда важнее защитить не так давно созданную государственную идеологию от инакомыслия, именуемого «культом серебряной лилии». Эта подпольная архаичная организация зародилась, как опухоль, в крепостных стенах технограда, и занималась распространением запрещенной информации — магии, культуры и истории предыдущей формации — Долины Клевера. Сектанты поклонялись Хэйму и верили, что государь просто заснул, но обязательно восстанет и золотые годы вернутся. — Ясно. Большое спасибо за интервью. — неловко подытожила девушка и поспешила убрать планшет в сумку, с надеждой, что на повторном досмотре информацию не зачистят. Порядки в Курограде, особенно касающиеся «четвертой власти», были довольно-таки жесткими. Бесконечная цензура, не прекращающиеся процедуры проверки материала — работать в этой сфере было легко только тому, кто с понятием «совесть» был совсем не знаком. — Если у вас больше нет ко мне вопросов, то вынужден вас покинуть, у меня важное совещание. — вождь Курограда встал, одернул пиджак за гладкие лацканы и, выпрямившись, вышел вон из переговорной. В коридоре его уже ждал главный помощник — подполковник Курон, всегда сдержанный, спокойный и неприветливый. Заметив начальника, выученным за долгие годы движением отдал честь по стойке смирно. — Вольно, Курон. Ты выполнил то, о чем я тебя просил? — осведомился Куромаку и сморщился, заметив в общественной пепельнице у окна пару тлеющих сигарет. Курон никак не отреагировал на то, как король изменился в лице. Он будничным тоном начал свой отчёт. — Просто легенда…? — тихо спросила себя журналистка, медленно поднимаясь с кресла, и покачала головой. Не сдержалась. — Вздор. Тогда её и приняли. Свой офис в издательстве несчастная больше не увидела. *** — Я разослал приглашения семерым правителям, королям и валетам. Ответили не все. Если быть точным, то только Его Величество Феликс из Фелиции, Его Величество Ромео из Вероны, Его Величество Пик из Пиковой империи, Его Величество Вару из Варулэнда, Его Величество Брелль из… — Курон вздрогнул, когда услышал, как шеф зашелся сухим кашлем, но старая выучка помогла не потерять самообладания и сфокусироваться на дороге. Внедорожник прыгал по ухабистой дороге, дрожал, фыркал и жужжал. Юноше мучительно хотелось закурить и ругать на чем свет стоит инженера Эрнарда, и никак не мог определиться, что из этого хотелось мучительней. Запрос на ремонт был напечатан черным шрифтом на белой телеграмме, но у несносного нарда всегда были свои взгляды как на окружающую действительность, так и на казенную технику. «Приеду — еще раз проведу разъяснительную беседу. Сухим из воды он не выйдет в этот раз.» Где-то в Курограде громко чихнул один Эрнард, выбираясь из ледяного душа — кто же мог знать, что внезапно на его печальную долю обрушатся диагностические работы по проверке труб и водостока? Куромаку задержал взгляд на единственной папке без фотографии. Еще не успели сделать снимок и прислать в приемную, видимо. Да и названия у государства этого странного господина по имени Брелль до сих пор не было. Трефовый валет, характер ведомый, неволевой, пассивный. Имеет склонность к меланхолии, что не иллюстрирует его как хорошего правителя. Брелль. Я хочу, чтобы мы всегда-всегда были вместе! Король Треф яростно потер переносицу. Опять мигрени. Следующую таблетку он может выпить только через 6 часов, а действие прошлой, очевидно, запаздывает. Вождь мысленно поставил себе пунктик, что надо проконсультироваться об увеличении дозы. Курон озадаченно взглянул на правителя, когда тот второй раз пролистал голубую папку. Провал в памяти, снова? — Я не знаю этого человека. В щелку окна ворвался прохладный пыльный ветер степей, некогда цветущих полей Долины Клевера. Теперь на их месте лишь выжженная пустошь. Ни озер, ни рек, ни цветов. Пыль и песок, вот и всё, что осталось от былого величия. — Могу я задать личный вопрос, товарищ Куромаку? — бесцветным голосом начал Курон. Покрепче сжал руль, когда на горизонте показался новый поворот. Куромаку озадаченно взглянул на помощника и медленно кивнул. — Слушаю. — Как вы себя чувствуете в последнее время? Эти препараты… — неуверенно спросил великовозрастный отрок, подняв стекло до стука. Поворотники мигнули и автомобиль вывернул на главную трассу. Путь лежал до места встречи. Эту координату Куромаку сообщил всем правителям карточного союза, чтобы познакомиться с ними заново и, при лучшем раскладе, установить выгодные связи. Скудной информации о государствах было недостаточно, необходимо узнать о странах из первых уст — так решил Куромаку неделю назад, и не стал тянуть время. В последние несколько недель его почти не находилось, дни в канун серокрылой зимы стали темнее и короче. Стоял вязкий, мёрзлый ноябрь. — Что не так с этими препаратами, Курон? Я бы попросил тебя заниматься своим делом и не лезть в вопросы, в которых ты некомпетентен. — вождь в раздражении полез за ноутбуком. Курон ничего не ответил и умолк до конца поездки. Их обоих тревожили воспоминания о том, чего «никогда не было». *** Брелль долго мялся у высоких дверей. От гулкого биения сердца грудная клетка ходила ходуном, руки вспотели, в горле пересохло. Словно кавалер на первом свидании топтался валет на одном месте, не решаясь выйти навстречу своей судьбе. Он 500 лет не видел Куромаку. Миг долгожданного воссоединения так близок, и страшно, и волнительно, и радостно, и плакать хочется — тысячи разных эмоций заполошно бьются в сердечке друг о друга, смешиваются и распадаются. Он должен зайти. Соберись, Брелль, глубоко вдохни и… …и дверь отворилась сама. В проёме показалась гладкая макушка Курона — милого Курона! Глаза оруженосца посветлели и тот сдержанно улыбнулся. Узнал. Брелль, стремительно краснея, бросился в залу. Ему хотелось повиснуть на груди отца, снова почувствовать его тепло, и от того он не заметил, как сократил расстояние до круглого стола, на котором Куромаку заканчивал расставлять разноцветные флажки. Вот только человек в коричневом пиджаке был не его Куромаку. Брелль замер у стола, тяжело и неровно дыша, и не мог поверить в то, что он видит. Пропускал со свистом воздух из легких наружу и цеплялся за лакированное дерево. Ногти скользили по нему и издавали неприятный треск. Осунувшиеся бледные черты лица незнакомца в очках-полумесяцах едва ли напоминали Бреллю о плавных и мягких линиях скул и подбородка его доброго, милого, светлого папы. Но страшнее всего было молодому человеку смотреть отцу в глаза. В эти холодные, безжизненные прозрачные радужки. Глаза Куромаку темные, глубокие, теплые. Всегда смотрели прямо в душу и будто всё-всё знали наперед. Это не те глаза. Не те глаза…! — Куромаку… Я пришел. Мы так давно не виделись с тобой. — ласково позвал Брелль, но голос его заметно дрожал. Вот-вот расплачется — подумал Курон и опустил фуражку ниже. Он предчувствовал дурное, знал, что сейчас будет и хотел бы быть где угодно, но не здесь. Смотреть, как непонятливо смотрит на родного сына его сломанный господин было выше сил. Не услышав ответа от малость шокированного короля, валет попытался снова. — Куромаку, это ты? Я наконец-то встретился с тобой! Д-да, как видишь, я немного вырос и… Мой голос изменился… Но я всё еще твой Брелль! — воскликнул юноша, всем своим существом устремившись к дорогому человеку. Осознание пришло не сразу. — Т-ты… Ты что, не узнаешь меня? Куромаку вглядывался в черты лица, нервничал, ждал, когда Курон возникнет у левого плеча и шепнет на ухо данные из голубой папки. Помощник куда-то растворился, и невовремя. Имя незнакомца напрочь вылетело из головы, и как не силился король вспомнить, он не мог. Забавный орнамент в форме зонтиков на синих одеждах гостя сразу бросился стратегу в глаза. Ничего лучше не придумав, вождь вежливо улыбнулся. — А, это ты, Зонтик. Мой валет, да? Присаживайся рядом, я рассчитываю на содержательную дискуссию сегодня. — Куромаку отвернулся к белой доске и принялся настраивать проектор. За его спиной трясся Брелль в тихом, беззвучном плаче. Отец не узнал его. Крепкий хлопок по спине вывел Зонтика из транса. Рядом материализовался ядовитый Вару, которого Брелль много веков не видел, но не узнать друга из прошлого было невозможно. Ростом пиковый валет не вышел, а вот ехидности прибавилось. На веснушчатом лице блестели ярко-зеленые солнцезащитные стекла, а на малахитовых волосах чернела мягкая шапочка с выдающимся рубином, который даже светился, а может и показалось, сквозь слезы-то. — Нюням привет, остальным соболезную! — Вару громко известил присутствующим о своём визите. Всё внимание мира было обращено на него, и это безмерно льстило задиристому юноше. Следом зашел грозный, как туча, король Пик. Курон вежливо кивнул ему в знак приветствия. Мужчина сел прямо напротив брата, через стол от него, и ждал объяснений, или извинений, но на последние особо не надеялся. Приветствия не последовало. Пик сосредоточенно разглядывал суетливого организатора в коричневом костюме и убедился, что Данте тогда, много лет назад, не соврал — на месте черных пронзительных глаз Хэйму сейчас белели биопластиковые линзы. Действительно ослеп. Пропасть между двумя королями темной масти стала глубже, шире и чернее. Пик уже не видел её краев, как и возможностей её заполнить. Он устал от вооруженного нейтралитета, он устал от своей обиды, и был готов её отпустить, но сейчас, сидя за одним столом с тем, кого когда-то считал братом, не знал, с чего начать. И имеет ли смысл что-то менять? Теперь они чужие друг другу люди. Куромаку не выглядит озабоченным этим обстоятельством. Червовые и бубновые не пришли. Выдержав паузу на неопределенные двадцать минут, вождь решил, что семеро одного не ждут, и приступил к открытию мероприятия. Кивнул Курону, и портьеры в зале с шорохом опустились. Загорелись модные энергосберегающие лампы, яркий белый свет их неприятно бил в глаза. Оглядев немногочисленных присутствующих, Куромаку набрал полные легкие воздуха и молвил хорошо поставленным голосом: — Добро пожаловать. Первый съезд правителей карточного союза объявляется открытым!