Тэхён зря согласился. Походу он переоценил свои возможности, потому что было до ужаса противно терпеть чужие касания к своему телу. Было невыносимо терпеть омерзительные поцелуи, которые оставляли то тут, то там. Тэхён был взвинчен, нервы, как натянутые струны, руки и ноги скованы цепью, двигаться уже не было возможным, но делал это он вяло, потому что действие анестетика ещё не полностью спало.
— Такой красивый…и только мой.
Юнги касался его везде, губами он водил по его шее, оставляя еле ощутимые поцелуи. На уровне груди он остановился, зрачки его были расширены. Он в упор смотрел в его глаза, пока игрался языком с его сосками. Тэхён сглотнул, не в силах отвести взгляд.
Тот улыбнулся и схватил набухший сосок между зубами.
Тэхён зашипел, было неприятно. Руки Юнги гладили его вялые и бесчувственные ноги. Но чужие руки всё равно заставляли его дрожать, внутренне содрогаться. И далеко не от того, что ему было хорошо.
Надо потерпеть всего-то немного.
— Знаешь как сильно я хотел сделать тебя своим прямо перед всеми в том самом клубе?
Тэхён сжал челюсти. Он не хочет говорить. Если одно грубое слово сорвется с его губ, то весь план его полетит к чертям. Надежда на освобождение поселилась в груди.
— Не молчи, — он схватил его за подбородок, сжав до боли.
Ногти впивались в его нежную кожу лица, слёзы застилали глаза и весь он был наверняка красный, грязный и противный.
— Н-н… Не знаю, — сумел он прошептать, вызвав широкую улыбку.
— Тогда ты ещё вилял задницей и прижимался к моей груди. Мне казалось, что я готов был превратиться в пепел, сгореть заживо, лишь бы ты был только моим.
Юнги наклонился, смотря в упор в глаза Тэхёну.
— Почему я? — спросил он тихо и неуверенно. Взгляд Юнги был диким, пугающим. Хотелось от него увернуться.
Но тот уже не ответил, завороженно продолжая смотреть в глаза, а затем медленно приблизиться ещё больше, чтобы поцеловать в солёные от слёз губы. Поцелуй был развязным, глубоким и очень мокрым. Губы Тэхёна горели от покусываний и посасываний.
— Мне нравится… Ты боишься меня, но продолжаешь отвечать на поцелуй.
— Да, ты о-обещал меня отпустить ведь.
— Верно. Я отпущу тебя, только чуть позже.
Тэхён слепо верит. А что ему ещё остается?
И когда его горло взаправду горело, он продолжал верить. И когда его безбожно драли на вонючем матрасе, он верил. Он вилял бедрами, как какая-то шлюха. Плакал и стонал. Поддавался толчкам и кусал губу до боли. Чувствовал омерзение, но отвечал на поцелуи, глотал чужую сперму. Терпел. Терпел. Терпел казалось бесконечность.
Его грудь тяжело вздымалась, он был весь потный, слюна капала с уголка губ, а в голове только мысль об окончании пытки.
— Давай же, детка, — Юнги стонал под ним, пока Тэхён сидел на его члене, опираясь на бледную грудь руками, чувствуя под ладонями сердцебиение.
Он поднялся и снова отпустился, принял в себя член полностью.
— Такой красивый…
Юнги подвинул камеру поближе к его лицу. Да, он захотел снять их секс, если происходящее можно назвать данным словом, на камеру, чтобы потом пересматривать их до самой смерти.
— Скажи, что ты принадлежишь мне. Давай.
Тэхён распадался на части, нуждаясь в воде и отдыхе. Его ноги онемели, его задница болела, но он продолжал упорно насаживаться.
— Я принадлежу тебе.
— Ещё раз.
— Я принадлежу тебе! — и снова его слезные железы проснулись, Тэхёну казалось, что слёзы он все пролил. Глаза его уже были опухшие, а щеки красные от раздражения.
Юнги излился в него во второй раз за… сколько он тут? час, два или пол дня? Тэхён больше не может и секунды тут находиться. Хочется домой. Да куда угодно, где он сможет почувствовать себя хоть немного в безопасности.
Он притянул Тэхёна к груди и обнял, утыкаясь носом в загорелую шею.
-Я люблю тебя.
Тэхён тяжело продолжал дышать, он старался больше не вникать в суть слов насильника. Так было проще. Он хотел просто не сойти с ума прямо сейчас.
— Люблю.
Тэхён зажмурился, спазмом свело желудок. Его тошнило, он хотел, чтобы Юнги прекратил говорить такие бессмысленные слова. Они напоминали ему о том, что он больше никогда не сможет услышать их в нормальных условиях, если он отсюда выйдет живым. Они резали его без ножа. Он больше не сможет воспринимать нормально слова любви. Никогда.
— Я хочу наполнить тебя полностью, до краев, чтобы моя сперма не удерживалась у тебя в анусе.
Тэхен прикрыл глаза, игнорируя камеру, которая лежала у него под носом. А ведь эту запись Юнги может потом слить в сеть, шантажировать им его, манипулировать… Есть ли ему до этого дела? Возможно, будет потом, но точно не сейчас.
Он потерял счёт во времени. Юнги заставил его таки кончить единожды. Тэхён был напуган, зол и унижен. Ему пришлось кончить, постараться отключиться от реальности и получить удовольствие, иначе не известно, что бы ещё взбрело в голову Юнги.
Ему дали на отдых, наверное, минут тридцать, а затем всё стало повторяться. Только теперь его брали бдсм-игрушками. Зажимы для сосков, плетка, фаллоимитатор, вибратор…
Он может поклясться, что в какой-то момент потерял сознание, но быстро пришёл в себя. Юнги не оставлял его в покое, мучая его так долго, сколько сможет вытерпеть тело Тэхёна.
И он не железный. Он больше не мог молчать. Не мог. Снова зарыдал и стал просить отпустить его.
— П-пожалуйста, ты обещал! — крик отскочил от стен.
— Тише, детка. Конечно, я помню. Будь хорошим мальчиком, кончи для меня снова, после я отпущу тебя.
Тэхён долго пытался кончить, возбудиться хоть немного. Спустя некоторое время он смог в разбитом состоянии кончить, чтобы оставить удовлетворенным его похитителя.
— Я не ожидал, что ты будешь таким послушным. Ты мне доставил массу удовольствия, детка. Поэтому я отпущу тебя. Но, наверное, мне не стоит заново повторять о том, что с тобой будет, если ты вдруг проболтаешься.
Он не верил своим ушам. Его отпустят на волю…
— Ни за что не расскажу.
— Никому.
— Никому.
***
Он так и сделал. Не стал говорить о случившемся ни Чимину, ни Чонгуку, ни родителям… Заявление он отклонил, которое оставил в отделении.
Юнги больше не появлялся в жизни Тэхёна. Исчез со всех соц.сетей, удалил каждые сообщения. И Тэхён вроде бы был рад, но накатившееся отчаяние и ужас того дня не оставляли его в покое. Он страдал параноей, паническими атаками, и вдобавок ему диагностировали депрессию.
Друзьям своим он оправдывался тем, что перегорел из-за учёбы. Точно такую же ложь он плёл своим родителям.
Жизнь продолжалась.
***
Они все сдали успешно сессию. Чонгук и Чимин уехали в преддверии новогодних праздников в Пусан, чтобы отметить с семьей. Тэхён сказал, что тоже уедет к себе в Тэгу, но билет взял на день позже.
И вот они все вместе отлично провели каникулы, Тэхён был как и обычно более молчалив, поэтому Чонгук с Чимином решили устроить сюрприз ко дню приезда их друга.
— Чимин, нафиг ты взял алкоголь? — возмущался Чонгук, стоя у двери в квартиру Тэхёна,
— Да, я даже и забыл, что ему нельзя!
Чонгук закатил глаза.
— Ты же знаешь, что он пьёт антидепрессанты. Хотя бы не доставай бутылки, чтобы у него не возникло желания напиться.
— Ладно. Всё, я стучусь.
Чимин поудобнее схватил торт и постучался снова в дверь.
— Может он спит? Позвони ему.
Чонгук кивнул.
— Не берет трубку.
— Странно.
— А! Он же оставляет ключи под ковриком.
— Разве? У него же это…
— Что?
— Параноя, Тэ-хён иногда всех подозревает после того случая со слежкой.
— Ты всё же проверь.
И, действительно, оказалось так, что ключи нашлись под дверью. Чонгук открыл тихонько дверь, в которой стояла гробовая тишина.
— Спит, скорее всего. Он говорил, что сегодня дома будет.
Чонгук прошёл вглубь квартиры, сняв предварительно обувь, а Чимин положил на положил в угол пакет со спиртным, как внезапно крик Чонгука заставил его в страхе побежать вслед за ним.
— Что, блять, случ…?!
Чонгук не переставал кричать, тормоша безжизненное тело их лучшего друга. Чимин в шоке осел на пол, кровь резко отлила от лица. Он стал белым, как мел, тошнота подкатила к горлу. Его Тэ… Их друг покончил с собой…
Чонгук не переставал кричать и бить по щекам Тэхёна. Стал делать искусственный массаж сердца, пока Чимин дрожащими пальцами пытался набрать номер скорой помощи. И, когда он называл адрес, его голос неконтролируемо дрожал, пока он не начал рыдать, увидев письмо, которое Тэхён оставил напоследок.
***
«Мне жаль, что я так эгоистично поступал с вами. Пожалуйста, простите меня. Но я больше не мог жить с каждодневными кошмарами, где снился мне
он. Я обещал ему, что не раскрою его личность. Единственное, что могу сказать, что на простой слежке он не остановился. Меня преследовали, сбили с машиной, в которой и позже увели, а затем пытали целый день. Иначе, чем «пытка» я не могу назвать то, что он со мной сделал. Я больше никогда не смог бы стать прежним. Даже своему психиатру я не говорил о произошедшем. Никто не знал до этого момента. Я не осмелился рассказать.
Он снился мне во сне, мне казалось, что он следил за мной и после похищения. Я больше не могу справляться с паническими атаками, с тревожностью, с депрессией. Мне тяжело. Я не вижу смысла продолжать существование. Да, именно существование. Потому что я не чувствую, что живу. Я существую. Попытку суицида я планировал месяц, и если вы любите меня, то не станете осуждать меня за выбор уйти из этого мира. Я думал, что выбравшись с того помещения, что вырвавшись с его лап, мне станет легче жить, что я справлюсь. Походу я переоценил свои возможности…
Простите меня. Мне очень жаль, что я так с вами поступил. Рано или поздно я бы решился на этот шаг. Не сегодня, значит завтра».
Небо было пасмурным. Чимин глядел на то, как его лучшего друга опускают в гробу в землю. Навсегда. Чимин больше не увидит, не обнимет, не поддержит и не выслушает… Потому что поздно, он должен был понять раньше, заметить, что состояние его ухудшается.
Его мать на коленях горько рыдает, пока её муж, пытается уговорить встать её с колен. Чонгук плачет рядом. Он ведь тоже мог отнестись более серьёзней, найти убийцу…
И они найдут его. Человек, сотворивший с их другом нечто, о чём он решил умолчать даже в предсмертной записке, будет за решёткой. Он не будет жить радужно. Уж теперь-то они постараются найти.
Пускай и поздно, пускай их Тэхёна уже и не вернуть…
