В руках у демона

Люцифер нечаянно касается рыжей девушки и тихо шипит: «Непризнанная», ощущая горячее тепло в кончиках пальцев, подобно громящим искрам. Вики вздрагивает, прижимает ладонь к себе, удивлённо глядит на ненавистного демона и убегает к себе в комнату, взмахивая волосами, словно всполохами пламени. Сын Сатаны поджимает губы, снова ощущает привычный холод в пальцах, не придаёт этому значения и направляется к Ости, чтобы обнять её и хотя бы на несколько секунд согреться от проклятой судьбы. Холод был привычен до утробного рычания и метели в ушах, настолько, что ни один камин в школе ангелов и демонов или в Аду или где-либо ещё не мог согреть ощущение минус сорока каждый день. Люцифер жаловался Ости и Мими, что никак не может найти своего соулмейта, с которым он сможет ощущать постоянное тепло. Они всегда улыбались и говорили, что это дело временное, вставали со своих мест и начинали прихорашиваться к свиданиям со своими парнями, чтобы наконец снять с себя согревающие пледы. Отец тоже не обращал на это внимание. Говорил, что так бывает, и сын обязательно найдёт свою родственную душу, сам надевая мундир с тёплой подкладкой и самые хорошие зимние сапоги посреди лета. Вики каждый вечер обнимала Дино, с ноющей болью понимая, что объятия не приносят ей какого-либо тепла. Холод окутывал от носа до мизинцев, заставлял ёжиться и смахивать непрошенные слёзы от осознания того, что ангел – не её соулмейт. Девушка всегда садилась перед огнём в кофте, запивая латте, пытаясь хотя бы немного согреться, и с горечью ждала завтрака с друзьями, потому что хоть там камин на удивление дарил сладкое тепло. Люций аккуратно поддевал яичницу вилкой, наслаждался редким жаром, шедшим непонятно откуда, стараясь не глядеть на приставучую ненавистную Непризнанную, которая сняла с плеч шарф. Очевидно, она тоже согревалась огнём столовой. — Как хорошо, что хотя бы здесь отапливают камины нормально. – Бурчал Люцифер на ухо Ости. Та удивлённо взирала на парня. — Огонь сегодняшним утром едва растопили. Ты уверен, что не простудился? И Люцифер вздрагивает, отмечая про себя, что искры от поленьев едва горят. Вики несётся по коридорам школы, опаздывая на урок Геральда, и замечает такого же бегущего Люцифера. Резко останавливается от неожиданности и врезается в ненавистного демона, всем своим телом ощущая резкий прилив горячего. Падает на холодный пол, больно ударяет локти и коленки и рассеянно глядит на падающие листки с домашним заданием. Парень замирает, чувствуя отходящее тепло, медленно переводит взгляд на девушку и запахивает глаза от удивления, и ничего не говоря, уносится по ступенькам, оставляя Уокер одну собирать бумаги. Девушка глядит вслед сыну Сатаны, на свои ладони, недавно чувствующие покалывание, останавливается на первой ступеньке и охает, поражённая жгучей догадкой. Слёзы, совсем ледяные, скатываются по щекам, оставляя морозные дорожки, и Вики зарывает руки в волосы, рыдает навзрыд от страшного осознания, хватает себя за плечи, лишь бы унять дрожание тела, а через минуту заходит в класс Геральда, спокойная, как обычно, и даже не глядит в сторону своего бледного соулмейта. Люцифер каждый день выпивает десять кружек горячего кофе, надевает третий шарф и кутается в огромное пальто. Вики чувствует жжение в горле от только что сваренного супа, обувается в лучшие сапоги и прячет ладони в перчатках. Соулмейты всё время проходят мимо друг друга, на долю секунды ощущая короткую оттепель и мерзлоту, сковавшую их сердца взаимной ненавистью. — Тебе всё ещё холодно? – Заботливо спрашивает Дино, укрывает Вики ватным одеялом и заваривает чай с лимоном. — Ничего, это пройдёт, скоро мои объятия будут дарить тебе тепло. – уверенно говорит парень. Уокер только горестно хмыкает на это, замечая то, что ангел сам носит толстовку и утеплённые носки. — Ты сам рядом со мной этого не чувствуешь. Понимаешь, какая это лажа? Блондин на это только молчит и хмурится, отрезая больше лимона, чем положено. — Прости, Люци, но ты и сам понимаешь, что мы не соулмейты. – Пожимает плечами Ости. – Думаю, нам обоим будет легче, если эти дурацкие отношения закончатся. И демонесса уходит из комнаты гордо, величественно, даже не услышав ответа. Сын Сатаны сжимает зубы, чувствует морозное отчаяние и брезгливость к самому себе, ударяет кулаком в стену, отчего шатается висящая картина с его матерью. «Проклятая Непризнанная», - шипит он, вспоминая ненавистные черные глаза и улыбку, которая всегда, несмотря на сопротивление, дарит спасительный зной. Люций и Мими вернулись в Ад на каникулы ещё неделю назад, и Вики чувствовала такой лёд, который в жизни ещё не испытывала. Каждую секунду вырабатываемое телом тепло медленно падало в бездну прошлого, оставляя мороз и стужу. Девушка, сколько бы не куталась в толстовки, одеяла, носки, перчатки и шапки, сколько бы не сидела впритык к открытому огню и сколько бы литров свежезаваренного кофе и чая не выпивала бы, ощущала только полную окоченелость каждой своей конечности и могла только рыдать от ощущения полного холода, иронично жгучего и страшного. Люцифер стучал зубами, чихал и кашлял, почти мёртвый, лежал прямо на ковре, не имея сил сдвинуться с места от холода, который обдувал каждый атом его тела. Мими испуганно глядела на приятеля, беспомощно оглядывалась на Сатану и тихо шептала: «Он умрёт от недостатка тепла, да?», накрывала друга всем, чем только могла придумать и молила Шепфа о том, чтобы они побыстрее вернулись в школу. Как только часы в комнате Вики прогудели, оповещая о том, что демоны вернулись, девушка, превозмогая боль, словно длинную иголку, встала с кровати и медленно направилась к двери из своей комнаты, с каждым шагом ощущая приближающуюся теплынь, очень нужную и жизненно необходимую. Как только Люцифер вылетел из пропасти в Преисподнюю, укутанный в семь пледов, он осторожно направился в сторону комнаты к отвратительной Непризнанной, которая была единственным источником чего-то горячего, такого родного и приятного. Только завидев черную макушку демона, Уокер разрыдалась от счастья и упала ему в объятья, ощущая жар всем телом, проходящий мороз и горячую кровь, энергично бежавшую по венам. Девушка не могла сдержать слёз, обхватывала сына Сатаны крепче и утыкалась носом ему в плечо, чувствуя, как внутри взрываются солнечные системы, дарящие жизнь. Люций целовал рыжую макушку, ненавистную и тёплую, обнимал хрупкие плечи и что-то бормотал под нос, не то знойную колыбельную, не то зябкое проклятие. А на следующий день демон с Непризнанной пройдут мимо друг друга, окидывая своего соулмейта презрительным стылым взглядом и ощущая кончиками пальцев жар.