morpho anaxibia

(Pov: автор) На место едва теплому солнцу в этот день вновь пришел холодный ветер. Погода как бы символизировала день похорон. Грустные мысли будто выходили из черепов людей. Летали, бились друг об друга, проносились рядом со свистом. Сдували пряди волос и носили пыль, которая потом попадала в глаза такими количествами, что не тереть их было просто невозможно. Пьер хотел остаться дома, но Агата настояла. Джеймсу же было все равно. Он не был знаком с Мэрил, а о существовании у нее двух детей даже не догадывался. Все, что его интересовало- новости о буре. - Погода в последнее время и правда часто меняется. Но ученые даже не могут сказать, когда она произойдет. Вот и что у нас за страна такая? А как же технологии? Или мы должны угадывать прогнозы по звездам? - говорил он, пережевывая очередной кусок свинины за ужином. Пьер, как и Агата, игнорировали его недовольство. Все его мысли занимала только печаль по поводу того, что Джейкоб не смог пойти на похороны вместе с ним из-за работы. Пьеру было горько от осознания того, что ему придется переживать это одному. Сама смерть Джона его мало волновала, хотя он боялся себе в этом признаться. Он говорил, что ему просто неуютно присутствовать в таких местах. И это не было ложью. Разные подозрения закрались к нему в душу за последние два дня. Джей стал более молчаливым и сдержанным. Как будто все время что-то обдумывал или хотел сказать, но не решался. Пьер же не мог спросить первым. "Он скажет, когда посчитает нужным" проносилось у него в голове каждый раз, когда Джейкоб вновь уходил в себя и оставлял метки на его запястье. Даже если они никуда не шли. Он мог просто взять его за руку даже сидя вместе на лавочке. Остановиться в разгаре общения, сжать его запястье и уйти в свои мысли на ближайшие десять минут. "Он не смотрит мне в глаза и отводит взгляд. Должно быть, произошло что-нибудь, что выбило его из колеи." Но он скидывал все это на огромное количество работы. Джейкоб устраивался уже на второй неполный день, и в последнее время часто прогуливал школу. Это все началось еще со дня его рождения, когда мама отвезла его в гости к бабушке. В какое то захолустье под названием Лесовка, где он весь день просто слушал их разговоры. Никаких подробностей, но Пьер был уверен, что тогда произошло что-то еще. Что-то, из за чего в первый день после приезда он ходил весь бледный. Ссылаясь на простуду, уходил домой, как только Пьер спрашивал что происходит. Именно тогда он и перестал спрашивать. Ужин быстро был окончен. В полном молчании, не считая отца, который все еще бубнил что-то про погоду, разошлись по комнатам. Уже через несколько минут они стояли возле двери одетые во все черное. Все были в трауре. Кроме, конечно же, Джеймса. "Джейкоб чем то обеспокоен. Он никогда еще себя так не вел." Не успел Пьер одуматься, как они уже были на подходе к кладбищу. Целая часть жизни выпала из памяти мальчика. Он полностью был погружен в догадки, одновременно с этим коря себя за безразличие к главному событию сегодняшнего дня. Перед его взором с каждым шагом вырастал черный зубчатый забор. Сквозь его решетки можно было разглядеть небольшую компанию людей, топчущуюся на месте. Их одежды сливались между собой, напоминая издалека живую субстанцию черного цвета. Сквозь туман принимала очертания белая статуя, стоящая посередине кладбища. Женщина с закрытыми глазами, держащая розу в руках. Стеклянная слеза на щеке, которую Пьер заметил чуть позже, покрылась испариной и немного поблескивала на солнце как застывший во времени ручеек. Руки расставлены как будто в ожидании объятий. Смертельно-жуткая статуя для места, где смерть является главной гостей. Прямо под ней, на голой земле находился маленький гробик, обложенный подвявшими хризантемами. Вскоре он увидел с десяток крестов, расставленных по всей территории кладбища. На каждом втором- венок засохших цветов. В такую погоду редкий случай был увидеть в этом месте живые цветы. Так что многострадальные хризантемы сильно выделялись на фоне серого мрамора и камня. Ворота с жутким скрипом качались на ветру. Падре, наплевав на чистоту своего костюма, взял первый попавшийся кирпич и кинул на землю под них. Из смеси черных костюмов доносились всхлипы и приглушенный шепот множества голосов. Пьер и вся его семья подошла в группе, и теперь тот мог расслышать отдельные фразы. Из черной дыры донесся женский писклявый голос: - Бедная женщина!.. Теперь у нее остался только выпивающий муж да старший Эрик. А как ему то сейчас тяжело... Они с Джоном были не разлей вода.. Кто-то спросил: - А что погубило мальчика? - Говорят, он подхватил туберкулез. Мучился три месяца. Бедное дитя.. - сказала женщина, стоявшая прямо рядом со мной. Я подпрыгнул от неожиданности, услышав ее низкий голос прямо у себя над ухом. (Pov: Пьер) Я обернулся на звук приближающихся шагов. Голоса сразу стихли. Все задержали дыхание, как только увидели Мэрил. Я ахнул, даже не узнав ее с первых секунд. Она сильно потеряла в весе, впалые щеки свидетельствовали о долгих месяцах заботы и тяжелой потере. Ее руки тряслись, пальцы теребили серый носовой платок. Черное платье волочилось по земле, вися на ее исхудавшей фигуре безразмерным мешком. Глаза были направлены в пол, а взгляд не выражал никаких эмоций. В ней было что-то от того, что описал Джейкоб, когда рассказывал о своих эмоциях при потере отца. Она молча прошла к детскому гробику и толпа понимающе расступилась перед ней. Белая фигура надо мной манила своей величественностью. Я так загляделся в пустые глазницы статуи, что очнулся лишь тогда, когда был в шаге от ямы, вырытой для гроба. Никто не заметил того, что я был на грани падения. Толпа, задержав дыхание, перетекла ближе к месту похорон вслед за мной. В смеси черных одежд я потерял мать. Увидел ее, успокаивающей Мэрил. Подойти поближе я не осмелился, и просто ходил взад-вперед между могилок с потерянным видом. Страх от серости этого места медленно накрывал меня с головой. Я был ничем для других, и никто не заметил моего состояния. Вокруг меня были трупы. Множество мертвых людей, зарытых в землю. Я ходил по ним, дышал землей и пылью, которой они были покрыты. Куда ни посмотри- ряды осыпающихся крестов и коричневатые обломки засохших растений по бокам. Я вдруг вздрогнул, ощутив на своем плече холодную руку. Резко обернулся, и от паники, охватившей меня, готов был упасть на могилку 70-летней бабушки, да простит меня она. - Спокойно. Я не призрак. - рука, лежавшая на мне принадлежала незнакомому мне мальчику. Исхудалый, он чем то и правда смахивал на призрака. Его тонкие пальцы до сих пор сжимали мое плечо. По лицу пробежала ухмылка. Глаза, в свою очередь, не выражали ничего. После месяцев дружбы с Джейкобом я начал считать это плохим знаком, поэтому сразу попытался высвободится из его хватки. Мне бы это так и не удалось, не позови его мать: - Эрик! - парень четырхнулся и пошел в сторону Мэрил. Я, победив дрожь в ногах, пошел следом, потому что похороны должны были начаться с минуты на минуту. Толпа встала кружком вокруг гроба, в ожидании проповеди. Я втиснулся между какой-то женщиной и Агатой. Та строго посмотрела на меня, одним взглядом спрашивая, где меня носило. От лекции прямо в этом месте ее бы ни отвлекло абсолютно ничего. Это было ее самым любимым занятием- активно понижать мою самооценку. Ссылаясь на "ответственность перед Богом" она часто входила в кураж. В итоге, цитируя несколько абзацев священного писания, и в конце концов, забыв, за что, собственно, она меня ругает, отпускала восвояси с полностью промытыми мозгами. Поток моих мыслей прервал томный голос священника. От его безразличного лица мне стало не по себе. Над ним статуя женщины теперь выглядела еще больше. Все из-за того, что мужчина был ростом с меня. Еще после всех стараний матери мой организм выработал умение пропускать мимо ушей всю божественную ересь. Поэтому на пути к полному высвобождению души из тела, я имею в виду, погружения первого в размышления, меня держал только направленный на меня взгляд. Сначала я не увидел, кого же я так сильно интересую, но логика подсекла искать в толпе выгоревшего на солнце блондина. Я оказался прав. На меня смотрел Эрик. Почему от его взгляда мне становится не по себе? Создается полная иллюзия дискомфорта и опасности. Я чувствовал себя как мышь перед анакондой, а я с самого детства недолюбливал змей. Меня передернуло, и я вновь попробовал сосредоточиться на размышлениях, но Эрик позаботился о том, что бы у меня этого не получилось. Он улыбнулся. Мне. Его улыбка была ужасна. Не потому что он был уродлив, а просто потому, что это была улыбка маньяка. Я начал серьезно переживать за свою жизнь, подсознание было со мной руками и ногами и резко включило инстинкт самосохранения. Но убежать с похорон было бы как минимум некрасиво, поэтому я сдержался. На иголках я простоял до самого окончания похорон. Речь я не слушал, ибо было ну совсем не до нее. И что самое главное- Эрик не сводил с меня глаз все это время. Как человек может быть настолько усердным? Тем более, что похороны были не короткими. Примерно 40 минут сверления взглядом, и я уже боялся за свою голову. Мало ли, может в ней образовалась дырка? Нет, ну если не дырка, то точно глубокая впадина. Я настолько поверил в эту мысль, что на выходе из кладбища автоматически пощупал свой лоб. К великому облегчению, он был цел. - Здравствуйте, мисс. Можно ли забрать вашего прекрасного сына ненадолго? - Я опять вздрогнул. Эрик уже второй раз подобрался незаметно. И.. стоп, что? Забрать? Зачем? - О, Эрик. Ну, если Пьер не против, то.. - Он ее перебил, - не волнуйтесь, с ним мы уже договорились. Он сказал, что такие места на него плохо влияют, и я предложил ему прогуляться. Вы не против? - он лучезарно улыбнулся, но глаза его оставались насмешливо-холодными. "Что он задумал?" Я вскипел от ярости, когда увидел, что он врет прямо в глаза моей матери, и даже не моргая. Мама же растаяла под его чарами. Не такими искренними, как у Джейкоба в день нашей первой прогулки, а лицемерными и отвратительными. - Пьер, почему ты не говорил, что ты дружишь с таким прекрасным мальчиком? Конечно, пойдите и погуляйте где то. Пьер, - она повернулась ко мне, - сегодня можешь прийти позже обычного. Я разрешаю. Как? - Спасибо, мисс. Я за него в ответе. Ваш сын в надежных руках. - Снова эта натянутая улыбка. Он сжал мое плечо и повел в сторону парка. Это намного неприятнее, чем когда это делает Джейкоб. - Какого ты делаешь? Зачем я тебе? - спрашивал я, пытаясь вырваться из его хватки. Но вместо ответа он лишь сильнее сжал мое плечо. От боли на глаза навернулись слезы. Он завел меня в укромное место и прижал к стене. На лице все та же ухмылка. Вернулся и коронный маньяческий взгляд. Ситуация до смешного нелепая, потому что парень не выглядел намного сильнее меня, но мне было не до смеха. - Ты гей, так ведь? - вопрос ударил в лоб - больное место -, и сбил с толку. И хотя именно это я ожидал услышать меньше всего, он заставил меня задуматься. А ведь и правда. Что я ощущаю к Джейкобу? Не думаю, что это обычная привязанность, от нее не мутнеет рассудок. Я и правда больной? - Отвечай, малыш. - улыбка превратилась в оскал, а хватка усилилась настолько, что я зашипел от боли. Не знаю, что произошло тогда. Прилив адреналина? Влияние боли? Ярость? Мои мысли метались из стороны в сторону, но в тот миг слились в одну единственную. Я не контролировал себя. Моими устами говорило сердце. - Да. - Я был удивлен тому, что сказал сам же. И главное- зачем я это сделал? Сознался сам себе? Теперь это выйдет мне боком. Улыбка Эрика растянулась. Теперь я был уверен, что вряд-ли выживу. Неожиданная смелость быстро слиняла, оставив меня наедине с ним. Рука поднялась, что-бы нанести удар. Я зажмурился. Бежать было не куда. Я был в клетке. Оставалось принимать боль, смотря в глаза противнику. Ну, или просто принимать боль. Ситуация вдруг резко изменилась. Все произошло слишком быстро, что бы я мог понять, что именно произошло. Я вдруг оказался на полу. Эрик тоже. На нем.. фигура с незнакомыми мне очертаниями. Чертова не горевшая лампочка в этих крайних переулках. Не знакомая, потому что с хвостиком. Я пригляделся, и узнал очертания плеч. Джейкоб? Быть не может. Но могло, и даже было.Оказалось, он проследовал за нами и в нужный момент сбил Эрика с ног. Что было дальше я помню отрывками. Эрик пробежал мимо меня весь в крови, крича что-то по дороге. Джейкоб поднял меня и без слов повел на свет. Ощущать его руку на своем запястье было намного приятнее. Я окончательно влюбился. *** Сколько времени прошло? Пол часа или час? А может больше? Луна освещала нам путь до моста. Любимое место встреч и прогулок. На небе ни облачка, и видно пролетающую во тьме летучую мышь.Я уже почти спокоен. Нет, я абсолютно спокоен. Рядом Джейкоб, и теперь все будет хорошо. Когда я успел так сильно привязался к нему? Когда стали зарождаться мои чувства? Почему с ним я веду себя так... странно? Он остановился посередине каменной постройки. Смотрел на водную гладь и молчал. Я молчал в ответ. Никогда бы не подумал, что это может выражать столько чувств одновременно. На этот раз его волосы были собраны в хвост. Ему идет эта прическа. Так прошло 12 секунд. Я считал. После этого он резко обернулся, и накрыл мои губы своими. Меня охватила паника. Это поцелуй? Я точно хотел ответить на него, я помню это. Не знаю, почему я сделал совершенно другое движение. Оттолкнул Джейкоба от себя и в ужасе смотрел в его глаза. Вся моя сущность разделилась на две армии. Первая хотела его поцеловать. Вторая же была пропитана мыслями о том, насколько это ужасно и неправильно. Да, я определенно чувствовал к нему нечто большее чем дружескую привязанность. Но я не хотел топить его в этом болоте. Это сломает ему всю жизнь. Я должен сделать все, что бы этого не случилось. В итоге вторая армия выиграла этот бой. Джейкоб лишь грустно улыбнулся. Глаза потеряли блеск. - Вообще-то это должен был быть прощальный поцелуй. Я уезжаю. В другой город. - Наступило долгое молчание. - Сара нашла себе хорошо-оплачиваемое место в Дике. Это за 500 километров от этого места. - Напряженное молчание резало по ушам. - Но ты ведь вернешься? - спросил я, пытаясь скрыть охватившее мою душу чувство страха мимолетной улыбкой. Я уже знал ответ на этот вопрос, но наивно отворачивался от правды. Отбивался всем сущим, лишь бы не верить. Взгляд Джейкоба говорил лучше, чем любые слова. Почти физическая боль пронзила мои легкие. Я начал задыхаться слезами. Джейкоб и правда уезжает. Навсегда. Далеко. Я больше не увижу его. Никогда. В глазах потемнело а звуки на секунду перестали существовать. Я не мог представить свою жизнь без него, и что то внутри меня сломалось. Я кинулся Джейкобу в объятия, и рыдал в его футболку, мял ее руками, уткнувшись носом в черные волосы. Я хотел навсегда запечатлеть в своем сознании любимый запах. Теплоту тела. Родной голос, заставлявший содрогаться далекие струны души. Джейкоб молчал. Он тоже был на грани срыва, но с мучениями держал себя в руках. Слезы Пьера разрывали его душу на мелкие кусочки и приносили ему адскую боль. Объятья были единственным, что он мог себе позволить. Река под ними тихо журчала в хрупкой паутине тишины, отдаваясь эхом в далеком жужжании сверчков.