Колода воспоминаний

Пропуская рыжие волосы через пальцы, девочка, высокого для своих сверстников, роста с лицом покрытым, почти полностью веснушками, ещё раз осмотрела толпу. На один миг её глаза встретились с серыми, как у нее, глазами… Они лишь на миг скользнули по ней, заставляя сжаться. Святой отец что-то говорил на неизвестном языке… В храме было душно и неприятно пахло. Почему их привели в другой храм и не в воскресенье? — А ты значит, Моника? — девочка вздрогнула, когда к ней подошёл какой-то мужчина. — Да, — кивнула она, улыбаясь. — Уууу… Опять эта скучная служба! — дулась Саманта, расскачиваясь с пятки на носок. — Но сегодня же суббота… — замялась Моника. — Да фиг пойми, что у этих взрослых на уме! — девочка огляделась. — И Сэма как на зло нет! — Никого из мальчиков нет… — неожиданно заметила Моника. От этого открытия вдруг стало не по себе. И где мама? Когда она исчезла в толпе? — Опять нюни распускаешь? — возмутилась подруга. Она проследила за взглядом девочки. — Все маму свою ищешь? Маменькина дочка! — Извини… — стыдливо, с полными слёз глазами, отпустила голову Моника. — И как тебе, нравится в Японии? — мужчина медленно рассматривал рыжого ребенка. — Тут красиво и чисто! — ответила девочка, чувствуя неприятные мурашки от этого взгляда. Ей казалось, что сейчас, все смотрят на неё. Все… Священник громко хлопнул книгой, которую читал прихожанам и медленно подошёл к девочкам. Им всем было от семи до двенадцати. Моники и Саманте, например, по девять, а рядом с ними Лера, которой семь с сестрой Софи, двенадцати лет. Все были одеты в белые, хлопковые платья, что опять же выбивалось из обычной церемонии, ведь обычно они были в чёрном. Священник что-то громко воскликнул, поднимая руки над детьми. Он говорил так пылко и агрессивно, что стайка сама не заметила, как стала плотнее. Неожиданно все в группе почувствовали, как воздух стал словно тяжелее, но страх и растерянность не позволили вырваться ни звуку. — С тобой все в порядке, ты выглядишь бледной… — спросил мужчина. — Это из-за веснушек! — дотрагиваясь до щёк, призналась Моника. — А… — протянул тот. — В Японии не часто увидишь веснушки. — Это плохо? — тихо спросила девочка. Закончив свой монолог, он резко выхватил одну из младших, Веронию. Та пыталась вырваться, звала отца, но тот словно не слышал истерики ребёнка. Пастор с силой потащил девочку к большому, каменному алтарю. Как-то не вовремя Моники вспомнилось, что мама говорила ей, что она узнаёт для чего он, когда придёт время. А до этого к нему нельзя было её то чтобы подходить, даже смотреть не позволяли. Мужчина одним рывком закинул детское тело на каменную плиту. Она кричала, а он с чем-то копался. Спина пастора не давала понять что же происходит. В один миг жлч Моники все будто потухло и затихло. Она услышала отвратительные шлепающие звуки, а следом истошный визг Веронии. — Нет, что ты! Это значит, что ты особенная! — улыбнулся добродушно мужчина. Первая очнулась Саманта. Она с силой дёрнула подругу в сторону выхода и этим самым создала цепную реакцию. Все словно проснулись, рванув кто куда… Но этого от них и ожидали. Их, словно домашних кроликов, ловили мужчины, таща к алтарю. Голос священника шипами врезался в мозг. Неизвестные слова на мёртвом языке. Он кричал! К нему вели новую девочку! Отвратительные звуки! Запах! Монику тошнило… И снова крик, а затем очередную подругу бросают в толпу мужчин, где голос девочки окончательно хрипнет, а тошнотворных движений становится все больше. — Но. Быть особенной неё всегда хорошо… — тихо сказала девочка и взгляды стали словно физические. — Почему это? Разве это не прекрасно, когда ты отличаешься? — спросил мужчина. — Тебе не стоит стыдиться своей внешности! Моника видела, как к алтарю тащили Саманту… Её собственный отец. Она плакала, умоляла, но её грубо бросили на него, а затем… Затем с ней поступили как со всеми. Наконец, добрый мужчина, что по выходным готовил булочки и угощал ими детей, буквально за шкирку поволок и Монику. Она не сопротивлялась. Сил не было… Её будто опустошили. Она помнит холод камня спиной, помнит как ниже живота резко стало прохладно и дуть… Помнит, как. Что-то отвратительное случилось с ней. А потом резкий, радостный голос её мучителя. Её не выбросили. Она была «ей». — Я не о… — начала девочка, но её прервали крики. Она обернулась, но вид ей закрывали множество спин. Моника сначала даже ничего не поняла, но не прошло и мгновения, как её подхватили на руки и с невероятной скоростью бросились куда-то. — Моника! — она вздрогнула, открыв глаза. — Па…па… — её голос неожиданно охрип, а глаза наполнились слезами. — Теперь все будет хорошо, не бойся, милая! — едва не плача, шептал мужчина. Её быстро посадили в машину и отец надавил на газ. — Что происходит… Папа, почему ты здесь? — не понимала девочка. В её голове все смешалось. — Все хорошо, милая… Все теперь будет хорошо… — лишь прошептал мужчина.